"Рождённая на Тибете" - 2020

Аннотация

Старый Китай. Высоко в горах, там, где лишь разреженный воздух и странные, не от мира сего отшельники, живёт маленький ещё ребёнок. Обитает он в маленькой каморке два на два метра, запертый за семью замками, где отсутствует воздух для действий и мыслей; растит его - увы! - один из тех, кто видит счастье лишь в уединении и диалоге с Небом. Ведь не нам выбирать, где родиться. И всё бы ничего, только вот беда: у ребенка начинают расти за спиной крылья. Вскоре они становятся больше каморки и начинают рушить её помимо воли их обладателя. Но иначе не взлететь...

Вчерашний ребёнок на распутье: обрубить ли свои крылья? Тогда не рухнет каморка, не окажется под завалами тот же отшельник. Но при таком выборе он сам будет заперт навек, и не изменится то, что должно измениться; не будет изобретено то, что сможет создать только этот человек, чтобы принести пользу людям. Он решает всё же пробить крыльями стену и улететь.

Тем временем далеко отсюда растёт ещё один ребёнок. Примерно равный по таланту, но иной по внутренней сути. Не готовый совершить неблаговидный поступок и нарушить принципы для реализации таланта, хотя этот путь и для него единственный. В итоге дары зарыты в землю, и одаренный человек мало чего добился. Так кто же из них не прав? Тот, кто пренебрёг другими, или тот, кто пренебрёг собой?

Разумеется, рано или поздно две перпендикулярные прямые пересекутся. И останутся в таком положении на долгие годы. Но через их общую точку пройдёт третья линия - луч. С какой из прямых он всё же сольётся однажды? И к чему это приведёт?    

Пролог

Сорокапятилетний Мин Лун провёл последние несколько дней в буддийском монастыре под Кайфыном. Он сидел на верхнем этаже пагоды и разглядывал в маленькое окошко деревья с уже багряными листьями. Скоро осень кончится, думал он, и люди будут встречать тысячный год – настанет уже второе тысячелетие! Наступит новая веха, а какая – пока неизвестно. Мин Лун собирался пожить в монастыре пару месяцев, а затем, если ничего не изменится, принять постриг. Это время было ему дано, чтобы понять, что такое жизнь отшельника, и определиться, подходит ли это ему. Но Мин Лун всё для себя решил мгновенно, в один день. Он оставил службу, жену, детей и ушёл в монастырь. Дело в том, что ему не давал покоя ужасный поступок, совершённый полгода назад. Хотя с одной стороны, конечно, ужасный, а с другой – как раз наоборот. За этот поступок жена Сихэ выгнала его, сказала убираться вон, хотя, как ни парадоксально, Мин Лун совершил его, чтобы её защитить. Он был прав, а она нет. Она всегда подставляла другую щёку, легко давала плюнуть себе в лицо, и в этом была её очень большая беда. Он понял это только сейчас, а ведь когда-то влюбился в жену как в идеал человека. С этим трудно было поспорить, но теперь оказалось, что быть идеалом человека хорошо тоже не всегда. Мин Лун больше не уважал жену; перестал полгода назад, когда узнал, до какой степени у неё нет чувства собственного достоинства. Он не мог уважать человека, который себя вообще ни во что не ставит.

Мин Лун пришёл в монастырь навсегда, потому что верил, что здесь он попытается отмолить свой грех, положив на это всю оставшуюся жизнь – сколько бы ему ни было отпущено. Думал, что только так Небеса его простят, и ему станет легче. За жизнь он накопил приличное состояние, так что за детей и Сихэ был спокоен. Ему хотелось побыть одному.

Мин Лун признался старому монаху лишь в том, что теперь нечист; подробности не был готов открыть. Чтобы очистить душу, монах посоветовал послушнику весь день читать буддийские сутры. Мин Лун последовал совету; целый день он сидел внутри пагоды и читал о том, кто такой Будда, где он родился, как узнал скорби мира и покинул уютный дворец, как достиг нирваны. Это было для Мин Луна занятием новым и непривычным, и потому, уже в четвёртый раз прочитав о Будде, он сильно утомился. Он не чувствовал никакого успокоения и облегчения, которое обещал наставник. Он понимал, что грех по-прежнему гложет его изнутри. Всё, хватит.

Мин Лун спустился вниз по ступеням пагоды и вышел на улицу. К нему подошёл старый монах.

– Не понимаю. Ничего не происходит, мне не становится легче! – сказал Мин Лун.

– Подожди, не всё сразу, – отвечал монах, – главное – терпение и смирение, и тогда всё будет. Сколько раз ты прочёл сутры?

– Четыре, – ответил Мин Лун.

– Это очень мало! Надо как минимум пять, – наставлял его монах.

– Не могу больше! Я устал, мне даже надоело – каждый раз одно и то же, – посетовал Мин Лун.

– Тем не менее, так нужно, – продолжал монах, – сам поймёшь, как изменится твоё состояние. Твоя душа тебе спасибо скажет.

Мин Лун тяжело вздохнул.

– Мне кажется, тебе нужно всё ещё раз взвесить, – добавил монах. – Готов ли ты к такой жизни? Каждый день – воскурить благовония, помолиться предкам, прочитать сутры, и ничего другого…воздержание в еде и напитках…ты уверен, что монашество для тебя?

– Я готов на всё, лишь бы это помогло. Лишь бы там, наверху, меня простили, – ответил Мин Лун.

– Нет, ты всё-таки подумай. Нынче столько монахов развелось! Работать никто не хочет, все хотят жить за счёт монастыря. Нет у них к этому призвания! Ищут лёгкой жизни, и только. Обычно в монастырь молодыми приходят, кого-то отдают ещё мальчиками…а тебе уже пятый десяток! Жизнь не удалась? Мечты не сбылись? Что-то же всё-таки случилось?

– Как ни странно, – рассмеялся Мин Лун, – мечты-то у меня как раз сбылись, только не знаю, хорошо это или плохо.

– А какие, если не секрет? – поинтересовался монах.

– Только обещайте не смеяться.

– Ну да что ты.

– В детстве у меня было две мечты. На первый взгляд, они из разряда чего-то невероятного. Первая – встретить идеал человека. Я встретил его, точнее, её.

– Да ну! Это уж ты хватил! – воскликнул монах. – Не бывает таких людей, не бывает!

– Нет, бывают, – настаивал Мин Лун.

– Ну ладно. А вторая мечта?

– Встретить человека из будущего. Из далёкого. Мне маленькому было интересно узнать, чем такой человек будет отличаться от нас. Какие у него будут мысли, что он будет думать о жизни. И…

– Довольно, – не дал договорить монах, – ну ты и чудной! Вижу, горазд выдумывать. Наверное, так ты пытаешься отключиться, но лучше бы подумал о сутрах! Это было бы куда полезнее.

– Да, вы правы, – ответил Мин Лун, – буду читать каждый день. Это же поможет, ведь правда? – Его взгляд стал очень грустным. – Спасибо вам, что меня приютили. Я объехал много монастырей, но все они, как вы говорите, переполнены молодёжью. Хотя бы у вас для меня нашлось место. Вот только я никак не могу успокоиться. Читаю сутры – и, кажется, всё в пустоту. Как быть?

– Ничего, ничего, всё придёт, – сказал монах добрым, мягким голосом, и Мин Луну стало легче. – Я знаю, как тебе обрести покой. Хорошо бы поехать на Тибет. Не думал об этом?

Вдруг лицо Мин Луна изменилось настолько резко, что старый монах испугался.

– Замолчите!!! – кричал Мин Лун не своим голосом, стуча ногами и размахивая руками. – Не надо мне ни на какой Тибет! Даже слово это не произносить! Ясно или нет?!

– Что ты, что ты! Успокойся, – монах обнял Мин Луна, чтобы утешить. – Я сказал что-то не то?

Мин Луну стало стыдно за свой срыв. Он обхватил голову руками.

– Простите, не знаю, что на меня нашло. Пожалуйста, не говорите больше об этом месте. Никогда.

– Хорошо, – кивнул монах, – пойдём возжигать благовония.

Держа монаха за руку, Мин Лун отправился в садик, к беседке…

Глава 1

…Шёл девятьсот семьдесят шестой год. Июль. Сезон дождей. Рисовое поле всё залито водой. Мин Луну двадцать один год; это невысокий коренастый молодой человек. Его брюки закручены по колено, потому что вода на рисовом поле достаёт ему выше щиколоток. Сегодня Мин Лун собрал около десяти килограммов риса – два больших мешка.

Вдруг начался ливень. Он шёл сплошной стеной. Именно за это Мин Лун и не любил сезон дождей; никак нельзя трудиться нормально. Мин Лун был батраком у одного феодала, работал на него вот уже два года. Погрузив один мешок на спину и взяв другой в руки, он отправился к своему хозяину. Идти было тяжело – нести эти мешки мог не каждый. Потому юноша шёл довольно медленно.

Началась крутая тропа, резко идущая вниз. Мин Лун устал, к тому же перед глазами была пелена из дождя. С ним здоровались соседские мальчишки.

«Сяо Лун, Сяо Лун, ты научишь нас сегодня вечером новым иероглифам?» – спрашивали мальцы пяти-семи лет, бежали за ним и пытались дать «пять».

– Сегодня вечером, – отвечал Мин Лун, – вот только сейчас к хозяину надо, а потом ещё зайти к родителям. Успеем позаниматься ещё до захода солнца, – обрадовал он детей.

Мин Лун стал здесь кем-то вроде местного учителя. Он объяснял крестьянским детям азы грамоты. Крестьянам времён династии Сун учиться было не положено. Мин Лун и сам был из простого люда, с детства собирал рис наравне с отцом. Он родился в девятьсот пятьдесят пятом году, после падения династии Тан, во время длительной междоусобной войны, когда каждое царство стремилось объединить Китай под своим началом. В итоге одержала победу династия Сун. Случилось это в девятьсот шестидесятом году. Кайфын, который находился недалеко от родного села Мин Луна, был объявлен столицей. За следующие пятнадцать лет город заметно поднялся и расцвёл. Там находилась резиденция Тай-цзу – такое тронное имя решил взять себе первый сунский император, бывший военачальник. Во время междоусобиц отец Мин Луна сражался на стороне Сун, так что первые пять лет жизни сына отсутствовал – участвовал в сражениях. Зато потом, когда папа вернулся, радости мальчика не было предела.

Несколько лет назад Тай-цзу умер, и теперь императором стал его сын Тай-цзун. Мин Лун к этому времени как раз успел получить образование. Фактическое, но никак не формальное. Путь в городские школы Мин Луну, как простолюдину, был строго-настрого закрыт. Но восьмилетний мальчик обладал смекалкой и придумал интересный план. В четыре часа они с отцом обычно заканчивали собирать рис. Сразу после этого мальчик отправился в городскую школу, чтобы подкараулить выходивших оттуда ребят. Это ему удалось. Общительный по природе, Мин Лун легко сумел со всеми подружиться. Среди его приятелей появились теперь сыновья феодалов, дети купцов. Умение заводить знакомства было, видимо, у него в крови. Отныне каждый день, закончив собирать рис, он бежал в школу на окраине Кайфына. Там он общался с новыми друзьями, подробно расспрашивал о том, чему сегодня учили, и часто заимствовал у них книги, которые прекрасно осваивал дома. Мальчики приняли его в свою компанию.

Так продолжалось восемь лет. К шестнадцати годам Мин Лун, по факту, был прекрасно образован; он знал не только грамоту, но и многое другое, хотя соответствующей бумаги не имел. Теперь он сам вполне мог учить других, что и практиковал с крестьянскими детьми.

Так вот, Мин Лун, не торопясь, шёл вниз по крутой тропе. Из-за дождевой воды в глазах он плохо видел. То же самое, очевидно, чувствовали и двое мужчин, которые шли чуть впереди юноши. По их разговору он понял, что полный, высокий справа – мировой судья из Кайфына, а рядом – его помощник. Они досадовали на погоду.

– Ну что делать с этим ливнем! Когда приедет извозчик и мы доберёмся уже, наконец, до Кайфына? – посетовал судья.

– Боюсь, что нескоро, – отвечал помощник, – часа через два, не меньше. А до Кайфына – целых сорок минут пешком! При таком-то ливне! Спрятаться бы где-нибудь!

– Жаль, негде!

– Простите, – вмешался Мин Лун, – вы могли бы переждать ливень у меня дома. Я живу в двух шагах отсюда. А рис хозяину я потом занесу.

Путники очень обрадовались такому предложению. Через пять минут они уже были у Мин Луна. Он налил им чаю, чтобы путники поскорее согрелись. Краем уха Мин Лун услышал их разговор.

– Не знаю, что делать с этими братьями Ляо, – возмущался судья, – какое решение ни вынеси – всё они недовольны. Каждый раз замучаешься в посёлок ездить, чтобы с ними встретиться. Семь пятниц на неделе! К сожалению, их отец, мельник Ляо, не оставил завещания; теперь, после его смерти, неизвестно, как распорядиться наследством. Это мы, судьи, должны решить. Да так, чтоб братья Ляо были довольны! На всех не угодишь! Есть маленький дом, мельница и клочок рисового поля. Сначала мы предложили им поступить стандартно – всё продать и распределить денежное наследство по старшинству: две трети денег старшему, треть – младшему. Нет, не устраивает младшего Ляо! «А как же мои интересы?» – говорит он. Ну что поделать? Принимаем другое решение: распределить деньги пополам. Опять не нравится! Сами не знают, чего хотят!

– А почему бы им и после смерти отца не продолжать жить под одной крышей? – спросил помощник.

– Потому что они оба вот-вот женятся, и каждый планирует иметь двух-трёх детей. Если учесть то, что у них есть на данный момент…их жёнам и детям будет негде жить. Они там попросту не поместятся все вместе, на этом поле не засеешь риса столько, чтобы прокормить всех членов двух семей, да и домик этот слишком мал! Выход – поделить деньги от наследства поровну. Тогда каждый брат сможет купить себе и своей семье отдельный участок, построить там дом, и получить отдельный незасеянный клочок территории. Конечно, его придётся долго обрабатывать, пока там голая земля, но зато потом никому не будет тесно и все будут сыты!

– А что Ляо отказываются?

– Да потому что пока они нашли только два потенциальных участка, которые смогут купить, если поделят деньги пополам. В разных концах Китая: один на севере, а другой на юго-западе. Не хотят они. Во-первых, совсем не хочется уезжать из родных мест. Ни одному, ни другому. А во-вторых, им придётся жить так далеко друг от друга, что будут видеться очень редко. Они семья, и это им не по душе. Другой свободной земли пока нет, и не предвидится. Эту они не хотят покупать. И что теперь? Больше мы им ничего не можем предложить.

Выслушав судью, Мин Лун вдруг понял: он знает, как решить проблему братьев Ляо. Мин Лун обладал удивительным талантом заводить друзей. Он был способен найти уникальный подход к любому человеку: знал, что кому интересно и с кем нужно говорить на какие темы, и никогда в этом не ошибался. Именно рядом с Мин Луном самые разные люди полностью раскрывались, потому что чувствовали, что их понимают и ценят. Друг с другом они вряд ли стали бы общаться из-за своей непохожести. А с Мин Луном – запросто. В этом плане он был универсалом; знакомства завязывались сами собой, хотя он даже не задумывался об этом.

Братьев Ляо Мин Лун знал довольно давно. Он помнил, что старший брат любил работать с отцом на мельнице, а младший когда-то помогал достраивать дом, оборудовал комнаты. Мин Лун, кажется, придумал, как разделить территорию.

– Почтенные господа! – обратился Мин Лун к судьям. – Дождь, кажется, заканчивается. Я хочу вам помочь.

– То есть? – покосились гости на юношу.

– Я хорошо знаю братьев Ляо. Мы можем прямо сейчас пойти к ним, здесь же недалеко. Кажется, я понимаю, как решить этот спор с наследством.

Судьи, которые устали ломать себе голову, нехотя отправились за Мин Луном, хотя понятия не имели, что такого может предложить этот молодой батрак. Дома у братьев Ляо Мин Лун поприветствовал их и сказал:

– Вот как вы могли бы поделить территорию. Ты, – обратился он к старшему, – мог бы забрать себе рисовое поле и мельницу. Это был бы твой участок. Ты же вроде всегда хотел стать мельником!

– Да, я бы с радостью, – отвечал Ляо-старший, – только вот где мы с женой будем жить? Дома-то нет!

– Не беспокойся. Я слышал, что ветхие дома, которые стоят совсем рядом с вашим участком, прямо в него упираются, скоро снесут. Они уже никуда не годятся. Территория рядом освободится, она как раз примыкает к твоему рисовому полю и мельнице; она совсем небольшая, и по закону ты автоматически имеешь на неё право. Там ты и построишь новый дом.

– Надо же! Неужели и вправду снесут старые дома? Как ты только успеваешь за всем следить! – обрадованно воскликнул Ляо-старший.

– А как же я? – спросил младший брат.

– Тебе я бы отдал отцовский дом; эта половина стала бы твоя.

– А где же мне тогда растить рис?

– Тебе и тут повезло, – продолжал юноша. – Ветхий дом, который примыкает к твоей стороне, тоже снесут в следующем месяце. Так что территория для риса к твоим услугам!

– Спасибо, Мин Лун, – хором обратились к нему братья, – ну ты и голова! И откуда ты только узнал, что земля скоро освободится?

– С разными людьми общаюсь, – заметил Мин Лун, – поэтому в курсе дел.

На том и порешили. Судьи отблагодарили юношу за такое блестящее решение проблемы.

– Да, умный парень, что бы мы без него делали с братьями Ляо, – говорил судья своему помощнику. – Как он это всё разрулил! А ведь простой крестьянин, не знаю, ему двадцать-то есть или ещё нет? Голова что надо! У нас в суде Кайфына таких не хватает!

– Мог бы быть ценным кадром, – отвечал помощник. – Умеет ведь найти вариант, который всех устраивает!

Прошло несколько месяцев. Наступила осень. Мин Лун снова шёл по дороге с мешком риса. Вдруг он заметил впереди тех же двух судей, что и летом, в сезон дождей.

– Надо же, – подумал про себя Мин Лун, – и что они опять делают у нас? Снова наши пути сходятся. Может, не просто так?

Юноша хотел подойти поздороваться, но мешок был тяжелый, и он не мог их догнать. Мин Лун был вынужден идти за ними и услышал беседу. На сей раз они приехали в село по делу феодала Чэня. Только что встречались с ним; Чэнь утверждал, что выплатил батраку, который работал на него, ту сумму за год, о которой условились. Работник же полагал, что Чэнь обманул его почти на треть. Он решил на всякий случай пересчитать выручку, уже придя домой; обнаружив неладное, крестьянин пошёл обратно к Чэню – разбираться. Чэнь категорически отказывался доплатить, настаивал, что выплатил всю сумму, без обмана. Батрак подал на хозяина в суд.

Судьи побеседовали и с Чэнем, и с его работником; каждый стоял на своём, но установить, кто прав, было уже невозможно.

В тот миг, когда он услышал о деле Чэня, на Мин Луна будто снизошло озарение. Он знал многих батраков в округе. Среди них были и Цай, и Хэ, и Мо. Десять человек из них когда-то нанимались к Чэню. И все они, только придя домой, обнаруживали, что Чэнь заплатил им куда меньше за долгий срок, чем полагалось. Но ни одному из них не приходило в голову подать в суд, заявить об этом, ведь ходили слухи о небывалых связях богача Чэня. Батрак И оказался самым смелым. Мин Луну пришла в голову мысль.

– Здравствуйте! – окликнул юноша судью. – Извините, но услышал, что вы только что обсуждали. Уверен, что батрак И не лжёт.

– Здравствуй, парень, – откликнулся судья. – Рад тебя видеть! Почему ты так решил?

– Я могу это доказать.

– А что? Может, прислушаться к нему? – шепнул судье помощник. – Один раз он нам уже помог. Так здорово помог!

После недолгого обсуждения они пошли за Мин Луном – собирать свидетелей. Через три часа они уже были у Чэня вместе с десятью его бывшими работниками. Батраки рассказали судьям, как Чэнь обманывал их; у всех ситуация была абсолютно одинаковой. Мин Лун подвёл к Чэню Цая, одного из батраков.

– Этот человек утверждает, что когда-то вы обманули и его, – уверенно заявил Мин Лун.

– Да как ты можешь обвинять меня, мальчишка! – кричал Чэнь. – Ложь! Все вы одинаковы! Я вам ничего не должен!

Прямо перед Чэнем выстроились все десять человек.

– Они все считают, что вы провели их, – сказал судья. – Не могут все десять работников одновременно говорить неправду. Видимо, лжёте здесь вы. Спасибо этому юноше, который вывел вас на чистую воду.

Теперь Чэню было некуда отступать; пришлось во всём признаться и возместить ущерб всем обманутым батракам. Мин Лун же после этого пригласил судей к себе домой – перекусить.

- Знаешь, - обратился к нему судья, доедая рис, - я хочу тебе предложить стать членом городского суда в Кайфыне. Видно, неспроста ты опять встретился нам. Неправильно, когда такие мозги пропадают!

- Но я же крестьянин, - возразил Мин Лун, - и формально нигде не учился.

- Ерунда, - сказал судья, - главное, что ты достоин. Таких, как ты, я никогда не встречал.

Мин Лун принял предложение. Родители остались в селе, а он перебрался в Кайфын. Теперь юноша стал довольно уважаемым человеком: разрешал споры о наследстве, иногда разбирал дела феодалов, которые занижали плату батракам. Мин Луна знал весь Кайфын, потому что люди рекомендовали его друг другу как лучшего судью. И не жалели о том, что обращались к нему. Параллельно с работой Мин Лун продолжал учить простых детей в родном селе, и не только: он также стал давать уроки платно, для тех, кто мог это себе позволить. Обычно базовое образование заканчивалось к четырнадцати годам; для тех, кто хотел продолжать, необходимо было хорошее знание китайских классических книг. Неважно, чему человек учился дальше, без этого он считался невежественным и никуда попасть не мог. Особенно тщательно знание «столпов мудрости» проверялось при назначении на посты при императорском дворе. Теоретически попытать там счастья мог любой, но чем обширнее знания, тем более высокий пост кандидат мог занять. А получить эти знания можно было лишь за плату у учителей. Кто брал больше, кто – меньше; Мин Лун хорошо в этом разбирался, и потому занимался такой подготовкой. Людям очень помогали занятия у него.

Мин Луну исполнилось уже двадцать четыре. Сегодня в городском суде был выходной, и он, как обычно, ждал учеников. Этот вечер у него ещё не был занят. На столе лежала бумага и стоял портрет Лао-цзы. В семь часов вечера раздался стук в дверь.

- Заходите, там открыто, - откликнулся Мин Лун.

Послышались шаги. Вошла девушка. В принципе, Мин Лун не был удивлён; в последние пару лет это вошло в моду. Если юноши и мужчины учились для своей дальнейшей жизни, стремясь попытать счастья на «императорских», или «чиновнических» экзаменах, то девушки стремились повышать уровень знаний для самих себя, и их становилось всё больше; ведь в Китае тех лет женщины не имели доступа ни к образованию в каких-либо заведениях, даже низшего звена, ни к любой деятельности, кроме ухода за домом. Тем не менее им хотелось быть хоть в чём-то подкованными – по крайней мере, так полагал Мин Лун.

- Садитесь, пожалуйста, - пригласил он ученицу, - как вас зовут?

- Юэ-нян.

- Прекрасно. Ко мне можно обращаться учитель Мин.

Она кивнула.

- Сколько, если не секрет, вам лет?

- Четырнадцать.

Мин Лун весьма удивился. Он внимательно рассматривал её. Выглядела она старше – на все двадцать. Девушка была гораздо выше Мин Луна; если его рост составлял лишь около метра шестидесяти, то её – сантиметров на тридцать выше. Глубокий низкий голос. Очень густые брови, какие редко увидишь даже у мужчины. Никак не четырнадцать лет. Мин Лун заметил, что и она на него смотрит. Так сказать, разглядывает, оценивает первое впечатление. Возникла пауза.

- А вы с какой целью берёте уроки?

- Сейчас ноябрь, а я в августе выхожу замуж за Вана. Он очень богатый феодал. Хочется быть на уровне, хотя бы уметь поддержать беседу с мужем, а то я вообще ни в чём не подкована. Я из семьи Чжи, может, слышали, тоже из знатного рода феодалов. В семье пятеро детей, кроме меня. Недавно мой безалаберный отец промотал почти всё состояние, и мы теперь на мели. Приходится, не поверите, думать о еде! Чтобы это исправить, папа велел мне выйти замуж за Вана – ведь он очень богат. Если мы породнимся с ним, ни в чём никогда не будем нуждаться. Я этого Вана никогда не видела, но я в подходящем возрасте, и раз уж надо спасти семью…дочерний долг, сами понимаете.

- А что именно вас интересует?

- Основные китайские классические книги.

- Хорошо, я понял.

Полтора часа пролетели быстро. У Юэ-нян в голове были обрывки, какие бывают, когда человек пытается что-то прочесть сам, но это не то, что систематическое обучение. Мин Лун начал приводить всё это в единую систему. Они читали о Лао-цзы, затем он обсуждал с ней книгу Сыма Цяня – самую первую всеобщую историю Китая, написанную в начале нашей эры. Ученица схватывала всё на лету. Она усваивала знания мгновенно. Мин Лун был поражён такими способностями. Вдобавок он чувствовал, что девушка ему приятна, что с ней сразу установился эмоциональный контакт.

- Ну вот время и подошло к концу, - сказал Мин Лун. – Вам понравилось? Придёте в следующую пятницу?

- Да, большое вам спасибо. Я, пожалуй, пойду.

Ученица собралась встать из-за стола, но тут Мин Лун вспомнил, что она не заплатила за занятие. А потом она вдруг изобразила грусть, стала демонстративно рыдать, как артисты пекинской оперы. Почему-то он почувствовал, что это ненастоящие слёзы, и это его раздражало.

- Ну поймите же, - тёрла она глаза руками и всхлипывала, - у меня нет денег сейчас! Я же сказала вам, что в моей семье всё сейчас очень непросто! Почему, господин Мин, вы не хотите понять бедную девушку?

Когда начался град искусственных слёз, Мин Лун полностью вышел из себя. Казалось, она играет. Дочь знатного феодала не в состоянии заплатить за грошовое занятие? Не может быть! Даже если её отец разорён! Он понимал, что, возможно, она преувеличивает своё бедственное положение, а может, и вовсе выдумала его, чтобы разжалобить Мин Луна. Этот трюк с ним уже пытались проделать не единожды. По Кайфыну распространилась информация о том, будто он занимается с крестьянскими детьми даром, что так и было; стало быть, Мин Лун «добренький», его можно разжалобить, сказав, что ты якобы бедствуешь, и тогда он, дурак, пожалеет тебя и будет давать уроки «за просто так». Второго такого в Кайфыне не сыщешь, а халяву народ ох как любит. Такой же, видимо, была и эта Юэ-нян. Но Мин Лун знал, что на это не клюнет. Он помогал людям просто так, когда действительно была необходимость, но интуитивно определял наглецов и не давал сесть себе на шею.

- Ну вот только не надо! Что за наглость? Что за дешёвое представление? Некрасиво!

Но тут Мин Лун ещё раз окинул её взглядом с головы до пят и понял, что, возможно, поторопился с выводами. Наверное, она и правда бедствовала. Юэ-нян была ужасно худой; она недоедала, что читалось в её облике. Когда он жил в посёлке с родителями и ел в основном рис, он выглядел куда лучше. Неужели всё так плохо?