Чайник Рассела

В зоне 36-15 сектора Mid-5 пояса астероидов было привычно пусто. В этом смысле пояс вообще ничем не отличается от остального межпланетного пространства – те же мегаметры пустоты. Ну да, вероятность столкнуться с чем-то больше булавочной головки не один к триллиону, а один к миллиарду – велика ли разница с практической точки зрения?

Поэтому экипаж (какое громкое слово!) патрульного полицейского катера состоял всего из двух человек и мог позволить себе и поспать, и потрепать языками, полностью полагаясь на сканеры пространства – не дорогие, но вполне добротные.

Парочка, сидевшая в катере, представляла сплав опыта и молодости (или старости и неумения, кому как удобнее). Васька – лопоухий рыжеволосый раздолбай с веснушками пополам с угрями на лице – вообще, по мнению окружающих, получил значок исключительно по недосмотру высших сил. Единственное, что он умел хорошо – это болтать, да и то, обычно, невпопад.

Его подсунули напарником к Бурлаку. Имя Бурлака благополучно забылось за давностью лет, но это не парило ни его, ни коллег-полицейских. Прозвище свое старик получил еще в юности, когда, будучи служивым, благополучно дотолкал свой заглохший истребитель до авианосца, дрейфующего в десятке километров от места происшествия. Почему он был один, не вызвал подмогу и не бросил машину, история умалчивает.

Неказистость нового напарника Бурлака не особенно волновала. Больше того – старик очень любил учить кого-нибудь (да и поучать не отказывался), а Васька был для этого находкой. Сам по себе не дурак, но с крайне малым багажом знаний. И Бурлак с большим удовольствием примерял на себя роль наставника (в те редкие моменты, когда не ел и не дремал в кресле пилота).

Рубка катера (ох уж эти официальные термины) – каморка два на два метра, в которой хватило места только на пульт управления и два, к чести сказать, очень удобных кресла. Бурлак дрых. Храп его заглушал мерное гудение двигателей и токкату, которую отбивал Васька на стальной рамке пульта. План был прост и банален до безобразия – пролететь положенные 750 тысяч километров, просканировав пространство на предмет кораблей и прочих странностей, и возвратиться на базу.

Катер шел ровно. Настолько, что полет в пустоте легко можно было принять за дрейф – ориентиров все равно нет. Даже Юпитер, виднеющийся, как крохотное размытое пятнышко, был слишком далек для этого.

Васька мутными глазами пялился в головной экран, заменявший окно. Считать звезды давно надоело – картину созвездий перед глазами он давно запомнил наизусть и мог бы перерисовать ее с точностью матерого астронома, разбуди его хоть в три ночи. Поэтому лишнюю звездочку он заметил не сразу – ну откуда, скажите на милость, ей тут взяться? Однако, когда звездочка превратилась в белое пятнышко, парень встрепенулся и посмотрел на пульт. Радар молчал.

Это могло означать одно из двух – либо корабль пришельцев, либо что-то очень маленькое и керамическое. Да, смешно сказать, но полицейские сканеры не видели керамику. Это мало кого волновало, а уж как это обнаружили – история достойная отдельного рассказа. Но факт оставался фактом. Однако, поскольку в пустоте космоса посуде было взяться неоткуда, Васька поспешно разбудил Бурлака.

– Хмпф… Гмх… Агррр… Апчхи! – послышалось в ответ. – Чего случилось?

– Там… – Васька ткнул пальцем в экран.

– Что там?

– Что-то.

Бурлак наконец проморгался спросонья и соизволил проследить за пальцем напарника.

– А, так это чайник.

– К… к… какой чайник?

– Рассела, Васька. Чайник Рассела.

Бурлак снова закрыл глаза, но сон ушел. Он поворчал что-то про себя, но добродушно взглянул на парня:

– А ты что ли не знаешь этой истории?

Васька помотал головой.

– А имя Бертрана Рассела тебе знакомо?

– Вроде не…

Бурлак разочарованно крякнул, но заговорил.

– Виднейший астрофизик своего времени. Участвовал в модернизации Джеймса Уэбба[1], разрабатывал возрожденный OWL[2]. Пытался расшифровать WOW-сигнал[3]. Безнадежное дело, но надо сказать, что именно оно занимало его больше всего. Чем старше он становился – тем сильнее. Влияние он имел громадное. В две тысячи, дай бог памяти, восьмидесятом возглавил SETI[4], подмял все под себя, централизовал организацию…

Бурлак взглянул на Ваську и заметил расширившиеся от обилия терминов глаза.

– Инопланетян он пытался найти. Помешан был на этом. Дело, может, и неплохое, если без фанатизма к нему подходить. Но без фанатизма не обошлось.

А катер тем временем почти догнал чайник. Уже можно было различить носик, ручку и голубой узор на боку. Васька благоговейно глядел на это чудо, не переставая слушать старика.

– А началось все с той злополучной фотографии…

***

В кабинете при лаборатории исследовательского корабля «Мак Брейзел» над рабочим столом склонился поджарый высокий седовласый мужчина с резкими и даже неприятными чертами лица. Он никогда не был публичной персоной. Пиаром вместо него занимались другие. Этот же человек пробивал свои интересы среди ученых и бизнесменов. Что скрывать, Бертран Рассел никогда не был душой компании. Но его уважали. А некоторые – даже боялись.

Стол представлял собой ту смесь порядка и хаоса, свойственную аккуратным, но лишенным свободного времени людям. Подставка для ручек, декоративный звездный глобус, пепельница и другие мелочи занимали свои места по краям. Туда же была сдвинута недопитая чашка и старый заварочный чайничек с голубой каемкой, подаренный когда-то скоропостижно скончавшейся женой. Остальное же завалено бумагами.

Но было там еще одно – фотография. Сейчас она лежала прямо по центру и почти горела под взглядом ученого. Достоверно известно, что на ней запечатлен астероид, каталожный номер которого никому ничего не скажет. Сделали ее почти случайно. При пролете пояса очередным беспилотным аппаратом, вспомогательная камера забарахлила, и ее отлаживали дистанционно, уже в полете. А астероид подвернулся по пути, его сняли, чтобы проверить работоспособность фотоаппаратуры. Поэтому кадр получился смазанным, нечетким, но обладающим одной особенностью. На поверхности астероида виднелось нечто неестественное. Что угодно – от дефекта камеры (почти 100% вероятности) до короля единорогов. Бертран Рассел видел на этом снимке потерпевшую крушение летающую тарелку.

И все бы ничего, но у ученый уже имел достаточно влияния и денег, чтобы свое предположение проверить. Поэтому он снарядил экспедицию. Дорогую. Трудную. Пилотируемую. Было бы в разы проще и дешевле отправить туда еще один зонд с исправной камерой, но этого Расселу не хватило бы. Он хотел увидеть все своими глазами.

***

– Вот дубина!

– Да. А кто совсем недавно чайник за корабль пришельцев принял?

– Не за пришельцев, а за неопознанный летающий объект! И действовал по инструкции. Так-то.

– Ты инструкцию эту хоть раз читал? – подколол Бурлак, но, увидев вытянувшееся от обиды лицо Васьки, примиряюще хмыкнул. – Ладно, ладно, все правильно сделал. Слушай дальше.

***

В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, в кабинет вошел широкоплечий человек в флотской форме и с погонами контр-адмирала. Рассел не соизволил поднять глаза и даже просто выслушать его. Офицер не успел перешагнуть порог, как услышал короткое, рубленое:

– Вошли в сектор?

– Так точно, – ответ прозвучал почти презрительно. Адмирал не скрывал своего недовольства. – Пять минут назад.

– Я подойду на мостик. Можете идти.

Челюсти военного сжались. Он несколько секунд боролся с собой и сдержался, выдавив почти вежливое:

– Не приказывайте мне, что делать.

– Это моя экспедиция, – голос ученого был спокойным, но отчитывающим, как у преподавателя, вдалбливающего студентам давно известные факты. Он все так же смотрел на фото.

– Это мой корабль, – настырно повторил адмирал макушке Рассела.

Тот впервые удосужился посмотреть на вошедшего. Их взгляды встретились. И адмирал не сдержался:

– Вы знаете, что я обо всем этом думаю. Приказ мне спустили сверху. Навязали вас, вашу дурацкую экспедицию и этот дурацкий корабль. Но сейчас этот корабль – мой. Вы можете ставить цели, – он. – Но приказы отдаю я. Мне можете говорить, что угодно, но только попробуйте перечить мне перед моими людьми!

Усмешка Рассела получилась почти злобной. Не дожидаясь ответа, адмирал развернулся и вышел из кабинета.

Его волнение было вполне обоснованным. Корабль под завязку забили дорогим оборудованием. Дорогим… Один только грамм антиматерии в этом дьявол-его-разберет-как-он-называется анализаторе тянул на триллионы долларов. А еще калифорний, иридий, платина, какие-то сплавы с многостраничными формулами. Это не считая вездесущего технического золота. Черт бы побрал этих ученых, строящих свои приборы из самых дорогих в мире материалов. Превращают никому не нужное барахло в…

С этими мыслями адмирал вошел в рубку. На центральном экране уже виднелся астероид, ставший целью полета. Сканеры показывали расстояние – без малого 100 000 километров. И эти километры таяли быстро. Через полчаса корабль вышел на орбиту объекта.

Рассел, будто предчувствовавший это, появился в рубке почти сразу.

– Что у нас?

– Прошу! – адмирал широким жестом показал на экран. – Он весь ваш!

Ученый подошел почти вплотную.

– Увеличить можно?

Адмирал, витиевато взмахнув рукой, кивнул оператору. Изображение увеличилось.

– Оно на другой стороне. Когда будем там?

Ленивое пожатие плечами:

– Минуты. Каменюка небольшая.

Сто восемьдесят ударов сердца корабельной команды. Почти четыреста – Рассела. Внешне он сохранял абсолютное спокойствие, но организм сдавал с потрохами. На лбу выступила испарина. Кулаки сжались, как многотонные промышленные манипуляторы. Еще минута.

– Ничего.

Неизвестно, кто произнес это первым. Он просто озвучил очевидное. Да, этот кратер на поверхности астероида можно было принять за… За что угодно при большой фантазии. Очень большой фантазии. Рассел все тем же голосом спокойно произнес:

-Хорошо. Готовим посадку.

Тут адмирал уже не выдержал и рассмеялся. Но смех прервался почти сразу.

– Сумасшедший, – констатировал военный. – Лейтенант, позовите медперсонал, у нас душевнобольной.

Смутившийся офицер привстал и тут же сел, наткнувшись на взгляд ученого. Но адмирал повторил раздраженно:

– Это приказ.

– Я не подчиняюсь вашим приказам, - не менее резко парировал Рассел.

– Это моя…

Конфликт в зародыше подавил звук нескольких очень характерных ударов по корпусу корабля. Рассел остолбенел. Корабельная команда, полностью состоящая из военных (предусмотрительность кого-то из высших чинов), мгновенно рассыпалась по боевым постам.

– Попадания. Касательные. Верхний уровень. Пробоин нет.

– Маневр уклонения, девяносто, минус двадцать. Средний вперед. Выведите его, – это уже про Рассела. Тот не сопротивлялся.

– Запрос связи.

– Разрешить.

На боковом экране появилось изображение головы в балаклаве.

– Адмирал, здравствуйте. Представьте меня вашим людям, пожалуйста.

– Обойдешься, Маска. Ты прибыл лично?

– А ты ждал меня.

– Такие деньги. Ты соблазнился бы, даже будь здесь вся группа флотов «Земля-Марс».

– Да. А у тебя всего две зенитки.

– А у тебя хорошие разведданные.

– А тобой командуют идиоты.

– Нечем крыть.

Адмирал, все так же смотря на экран, в определенном порядке показал пальцами несколько кодов: «Боевой разворот, десять, минус сто семьдесят, ноль, сто».

Один из офицеров провел пальцем по шее: «Развалится посудина, товарищ контр-адмирал».

Короткий взмах ладонью: «Все равно помирать».

Рев дюз. Резкий рывок. Офицеров вжало в кресло. Адмирал, до сих пор стоявший, бросился на пол. Раздалось несколько ударов и хлопок. Лицо на экране развернулось и почти в бешенстве крикнуло:

– Не стрелять, идиоты!

– Пробоины в отсеках шесть, семь и лаборатории!

Адмирал поднял голову:

– Маска, не стреляй по корме! Все сдохнем!

– Знаю, дурак! Пропусти моих людей, я заберу обору…

– Адмирал, – голос офицера был убийственно спокойным.

На одной из панелей пульта мигала красная лампочка. Несколько индикаторов зашкалили. Чертов анализатор! Чертовы ученые! Чертова анти…

– Поздно, Маска. Прощай.

Взрыв поглотил корабль.

***

– И что, все так и погибли?

– Да вот пираты до базы вроде дотащились. Мы их кончили уже там – по молодости и я в этом участвовал. После гибели адмирала терпеть пиратов больше не стали – просто пригнали пару авианосцев с кораблями сопровождения. Они и рыпнуться не успели. А расселовский корабль в клочки разнесло, рвануло-то знатно. Антиматерия аннигилирует с помпой.

– Погоди, Бурлак. А чайник-то тут при чем?

– Так сказал же – Рассела это чайник. Когда в лаборатории борт разнесло выстрелом, давлением и дверь в кабинет вышибло. Вот чайничек-то его и вылетел в пробоину. Честно сказать – не знаю я, как он взрывную волну последующую перенес, видимо успел далеко отлететь. Как и другое барахло. Мы же потом по всему пространству этот хлам и собирали. В качестве улик.

– А чайник не нашли?

– Нашли. Оставили его. Как памятник.

– Расселу? Адмиралу?

– Глупости, Васька. Человеческой глупости.