Управление гневом

Прянично-розовый домик, окружённый кустами цветущей сирени, выглядел бы очаровательно, если бы из трубы не валил густой чёрный дым, а из окон не доносились звон посуды и громкие ругательства. Джек постучал в дверь, вежливо подождал пару минут, а затем вошёл. Расписная тарелка со свистом пролетела мимо его головы и разбилась об стену.

— Merde! — воскликнула Софи, оборачиваясь на звук шагов. — Ой, Джек, прости мой… французский.

Изнутри казалось, словно стая проказливых пикси устроила погром: повсюду осколки фарфорового сервиза, горшки с бегониями и фиалками опрокинуты, ковёр перепачкан землёй. На кухонной плите дымился почерневший котёл, а все поверхности в радиусе двух ярдов покрывал слой копоти.

Внешний вид хозяйки был не лучше: измазанный сажей нос, красные и опухшие от слёз глаза, руки в мелких порезах, жирные пятна на фартуке. Кокетливый беретик, который она носила вместо положенной всякой приличной ведьме шляпы, сбился на затылок.

— Софи, милая, что случилось? — мягко спросил Джек, доставая из кармана платок.

Он попытался вытереть её лицо, но Софи резко оттолкнула его.

— Я всё сделала по инстг’укции! — взвыла она. — Всё, как написано в этот глюпый книшка!

Как и всегда, когда Софи злилась или волновалась, стал заметен её акцент. Она сердито пнула «Книгу двенадцати врат», которая валялась на полу.

Джек подобрал гримуар, открыл на заложенной странице. Хм, интересно…

— Почему у меня никогда ничего не получаться?

Ведьма ударила кулаком в стену, и с потолка посыпалась побелка.

— Садись, садись, моя дорогая, и расскажи по порядку, что случилось.

Джек пододвинул к ней одно обитое розовым бархатом кресло, а сам опустился во второе. Софи послушно села. Её руки тряслись, нижняя губа мелко подрагивала.

— Милая, для чего тебе понадобился философский камень? — спросил Джек. — Если тебе не хватает денег, ты могла бы сказать об этом мне, мы бы что-нибудь придума…

— Я хотела просто утег’еть нос этим… жабам! — перебила его Софи. — Чтобы они не смели… насмехаться надо мной!

Она покосилась на окно, из которого был виден соседний дом.

— Ну что ты, Эмили и Розанна — милейшие женщины, уверен, они никогда бы не стали смеяться над тобой, — возразил Джек.

— Это они вслух не смеются, — шмыгнув носом, ответила Софи. — Но я же знаю, что они думают, будто я просто глюпый лягушатница, котог’ая ничего не уме-е-ет…

Внезапно она перегнулась через подлокотник кресла, уткнулась в костлявое плечо Джека и по-детски расплакалась. Джек легонько похлопал её по спине, стараясь не думать о том, что новый костюм придётся сдать в химчистку.

Да, его подруга и впрямь была не самой искусной волшебницей. Её талант определённо заключался в чём-то ином. Когда Софи успокоилась, они с Джеком с помощью магии тряпок, воды и мыла привели дом в порядок.

— Дурацкая книга! — проворчала ведьма, убирая том Джорджа Рипли на полку.

— Дурацкий фарфор! — прибавила она, сметая осколки с ковра.

— Если ты так будешь реагировать на каждую неудачу, дорогая моя, у тебя ни одной целой чашки не останется, — сделал ей шутливое замечание Джек.

— Что поделать? Мои предки из Гаскони, — вздохнула Софи. — Тяга к разрушению у нас в крови.

— Если ты не против, то завтра утром покажу тебе способ получше, — подмигнул Джек.

***

— Ничего не понимаю, — запыхавшись, выпалила Софи. — Разве не легче что-нибудь расколошматить?

Она еле догнала Джека на беговой дорожке, огибающей городской парк.

— Давай… остановимся… на минутку, — взмолилась Софи. — У меня лёгкие вот-вот изо рта вывалятся!

— Не отставай! — скомандовал Джек. — Сейчас откроется второе дыхание!

— Не-е-е, бег — это не моё, — протянула Софи, падая в траву за финишной чертой.

Все две недели, пока Джек был в городе, они каждое утро выходили на пробежку, и постепенно Софи привыкла, приободрилась и даже начала сама понемногу увеличивать нагрузку. Уезжая, Джек был уверен, что его усилия не пропадут даром, а занятия спортом удержат его подругу от необдуманных поступков. Во всяком случае, ему бы очень этого хотелось.

***

Джек любил приезжать в городок осенью. Красные, жёлтые и багряные кроны деревьев на фоне пронзительно-голубого неба, акварельный туман над озером, запах тыквенных пирогов и кофе с корицей, милые его сердцу хэллоуинские фонари. Подготовка к празднику начиналась ещё в сентябре — Канун Дня Всех Святых здесь отмечали с размахом. Даже Софи поставила на порог одну тыкву с вырезанной на боку улыбкой, а на дверь повесила гирлянду из бумажных летучих мышей. И пусть её дом на фоне соседских был украшен весьма скромно, Джек был рад, что она освоилась и приобщилась к местным традициям.

Джек постучал.

— Открыто! — крикнула Софи.

Он прошёл через прихожую в гостиную. Все вещи на месте, ничего не сломано и не разбито, только на стенах висят какие-то рамочки. Полгода назад их не было.

— Джек, mon cher!

Софи подбежала к нему и крепко обняла.

— Рад видеть, что ты в порядке, — улыбнулся Джек.

— А я просто… рада тебя видеть, — смущённо ответила она.

Джек хотел спросить, что нового произошло за время его отсутствия, но Софи вдруг сморщила нос, принюхиваясь к чему-то.

— Les crepes! — воскликнула она и убежала на кухню.

Джек почувствовал лёгкий запах гари и покачал головой. Некоторые вещи никогда не меняются. Он обошёл комнату и на одной из полок обнаружил маленький золотой кубок.

— Что это, милая? — с улыбкой спросил он, когда Софи появилась на пороге со стопкой блинов в руках.

— Блинчики по новому рецепту… ах, ты про награды! — она звонко рассмеялась. — Это за стометровку, вон та медаль — за челночный бег, а эта грамота — за мой первый забег, двести метров. Утешительный приз за четвёртое место. Говорят, у меня большое будущее в лёгкой атлетике. Странно, n’est-ce pas?

— Значит, ты всё-таки добыла золото, хоть и без философского камня? — усмехнулся Джек, убирая кубок на место.

— Получается, так, — согласилась Софи.

— А как твои отношения с соседками?

— Mon cher, ты был прав — они премилые дамы! Не пропускают ни одного моего соревнования, представляешь?

— Рад, что вы подружились.

Софи вернулась на кухню. Послышался звук льющейся воды.

— Тебе чай с мятой или с чабрецом?

— С мятой. Говорят, она успокаивает.