Грачи

«Резко сгущаются тени,

перемещаются линии.

Тихо шевелятся в тине

странные желтые лилии.

Гром осыпается близко,

будит округу уснувшую.

Щурюсь от быстрого блеска.

Слушаю.

Слушаю.

Слушаю».

(Ю. Левитанский ««Грач над берёзовой чащей»)

Знакомство с прекрасным

Это был тот самый случай, когда голос, внешность и суть произносимых ею слов, были одинаково прекрасны.

- Данное полотно считается самым известным произведением Саврасова, а его появление рассматривается как важный этап в развитии русской пейзажной живописи. Алексей Кондратьевич по праву…

Я был совершенно очарован и картиной, и девушкой экскурсоводом. Неожиданно кто-то больно ткнул меня локтем в бок.

- Простите, вы не могли бы подвинуться.

Это, определённо, был замечательный день. Меня буквально окружали красивые девушки. Толкнувшая меня красавица была кареглазой брюнеткой.

- Да-да, конечно, прошу вас. – улыбаясь, скороговоркой проговорил я и отошел в сторону.

Красотка подошла к бюсту Густава Малера, который, как выяснилось, я безответственно загораживал от валового интеллектуального зрителя, и вдруг смачно плюнула на него.

- Тьфу!

Никто кроме меня этого не увидел, а девушка продолжала стоять и смотреть на оплёванный ею бюст композитора.

Ну, что тут скажешь, плеваться она неумела. На Малера попало совсем немного. Высохнет и будет незаметно. Однако, сам поступок меня заинтересовал.

- Провалили экзамен в консерваторию?

Девушка посмотрела на меня с откровенным недоумением.

- Так это композитор?

Её наплевательское отношение обескураживало.

- Вы что, даже не знаете кто это?

- Неа.

Мне захотелось немного выпендриться, уж больно красива была собеседница:

- Малер, по моему скромному мнению, один из самых недооцененных композиторов, хотя, как дирижёр, он очень быстро достиг славы. По крайней мере в Европе.

Неуверен, что у меня получилось произвести впечатление. Девушка посмотрела на меня без всякого интереса и изящным пальчиком указала на место рядом с бюстом классика.

- Можете встать сюда?

Прозвучала как-то угрожающе, и я решил уточнить.

- Вы и в меня плюнуть хотите?

Красавица утвердительно кивнула.

- Ага.

- На что не пойдешь ради искусства, - я сделал шаг и повернулся, - К тому же плюётесь вы весьма посредственно.

- Серьезно? Мне казалось вполне приемлемо. Но суть ведь не в попадании.

- Я догадался. Здесь, кстати, еще много экспонатов, может быть, вас заинтересует оплевать…

В этот момент к нам подошла экскурсовод, та самая, которая рассказывала о Саврасове. Подошла она как раз вовремя. Моя очаровательная плевальщица как раз прицелилась.

- Минуточку, девушка, так нельзя. Немедленно сглотните и объяснитесь!

Бунтарка была разочарована, но сглотнула. Я же просто стоял и молча ждал своей участи.

Экскурсовод решила прояснить ситуацию, но рассерженной не выглядела.

- Вы ведь сейчас плюнуть в него собирались?

Плевальщица кивнула.

- Конечно.

- Зачем?

- Не люблю умников.

- Он умничал? – экскурсовод бросила на меня взгляд полный презрения, - Что он вам сказал?

- Что этот дядька дирижер.

- Кто? Малер?

- Ага.

- Плюйте!

Было видно, что девушка сомневается и экскурсовод немедленно её подбодрила.

- Плюйте, плюйте. Терпеть не могу таких зануд! В каждой, вот буквально в каждой группе найдется такая сволочь!

Это был уже явный перебор, и я не выдержал:

- Но, послушайте…

- И слушать не буду! Ты стоишь, распинаешься перед ними, по тысячному разу одно и тоже рассказываешь, а такая вот зараза обязательно спросит: а вы знаете, что птичка в правом верхнем углу является тонкой метафорой, которую мастер… Фу! Прям треснула бы! Плюйте на него! А потом я! А вы, - элегантный пальчик указал строго мне в лоб, - Стойте и не шевелитесь!

Вот тут я начал паниковать.

- Подождите, девчонки! У меня куртка новая!

- Плевать.

- Вообще пофиг.

Нужно было как-то спасаться. Все это зашло уже слишком далеко.

- Стойте! Скрепки! Я очень люблю скрепки. Особенно простые, железные. Блестящие. Смотрите!

Я достал из кармана коробку со скрепками. Девчонки смотрели на коробочку завороженно, а на меня уже с уважением.

Экскурсовод потрогала коробочку пальцем, словно проверяя её реальность:

- Ну вот, нормальный же человек. А выёживался зачем?

- Да я только про дирижерство сказал, хотел вот её закадрить.

Брюнетка снова сглотнула невостребованную слюну:

- Меня? Закадрить? Не, ну нормальное решение. Я, собственно, не против. И скрепки у тебя огненные. Дашь одну?

Экскурсовод тоже попросила:

- И мне парочку. Сама бы покупать не стала, а так возьму, конечно.

Угроза быть оплёванным миновала, и я расслабился.

- Берите по три. Нет, даже по четыре возьмите. Я тоже никогда скрепки не покупаю.

Брюнетка заинтересовалась:

- А где добываете?

- Ворую, разумеется.

Девчонок буквально прорвало.

- Где именно?

- Поштучно или коробочками?

- Магнит используете?

- На дело идёте в маске?

Я достал из рюкзака увесистый магнит, темные очки и водолазную маску.

Восторгу барышень не было предела.

- Чёрт побери, да он же профи!

Экскурсовод протянула мне руку.

- Алиса. Можно Ингрид, если хотите.

Я кивнул.

- Очень хочу.

Брюнетка тоже представилась.

- Татьяна.

- А можно мне звать вас Каталея?

Татьяна смутилась.

- Определенно. А вас как зовут?

- Олег.

Девушки буквально одновременно определили.

- Фридрих!

- Фридрих!

Мне оставалось только пожать плечами.

- Не возражаю.

Экскурсовод неожиданно хлопнула в ладоши и таинственно прошептала:

- Стойте здесь. Я с Ольгой Петровной переговорю.

Мне стало любопытно:

- А кто это?

- Ольга Петровна? – экскурсовод Ингрид закатила глаза, - О, это инфернальная женщина. Ночной смотритель.

Каталея восхитилась:

- Обалдеть! Устраиваются же люди. Не знаете, ей помощник не нужен?

Алиса-Ингрид кивнула.

- Сейчас всё узнаю. Ночной смотритель чем хорош?

- Чем?

- Чем?

- А тем, что ему доступен спектр неизведанного ранее. Тот небывалый горизонт сумасшествия, который и делает возможным качественную ментальную трансформацию. Он станет нашим проводником, нашим поводырём в мире невероятных превращений. Вы подходящая команда, я давно ждала таких…

- Придурков?

Экскурсовод улыбнулась:

- Безумцев, Фридрих. Безумцев.

Грач не птица, а состояние души

Мы втроём, с ответственного благословления ночного смотрителя Ольги Петровны, уютно разместились на ветвях раскидистого клёна и клевали тыквенные семечки вперемешку с семечками подсолнуха. Шелуху же бесцеремонно сбрасывали на стоящего внизу, и недоумевающего, дворника Фархада.

Дворник некоторое время просто смотрел, но, видя, как мы заплевали зону его прямой ответственности, в конце концов возмутился:

- Э-э-э, я вашим мамам рот метла лечил! Киш, киш, шайтаны!

Ингрид извлекла из сумочки подаренные мной скрепки и ловко запульнула в дворника.

- Что там щебечет этот странный туземец? Люди, определенно, странные существа.

Я подхватил:

- То ли дело мы, грачи. Помню летел я как-то над пропастью…

Каталея уточнила:

- Во ржи?

- Не уверен, больше похоже на кукурузу.

Внизу человек-дворник начал неистово мести шелуху безостановочно произнося какие-то заклинания:

- Танҳо фикр кунед, ки онҳо қалъа ҳастанд! Бештар ба хукҳо монанд аст!

Ингрид перестала грызть семечки:

- Он говорит, что мы не грачи, а свиньи.

Я восхитился:

- Та говоришь на суахили?

- Это таджикский.

- Какая разница!

Экскурсовод пожала плечами:

- Конечно, как все грачи.

Сидящая на соседней ветке Каталея тоже вмешалась:

- Шояд шумо рақиб нестед?

Это было возмутительно, и я полыхнул!

- Кто не грач? Я? Да я, ман парвозкунандаи баланд ҳастам!

Дворник перестал мести, устало вздохнул, и без всякого акцента вдруг сказал:

- Что вы раскаркались, как вороны. Хотя от вороны грач отличается окраской оперения. Знаете, ведь в северных широтах грач является перелётной птицей. Весной к местам гнездования прилетает рано, когда на полях ещё не сошёл снег. Вот так, мои неюные пернатые друзья.

Проходящая мимо, и слышавшая все это, старушка, троекратно перекрестилась:

- What the fuck is going on here? Talking rooks! *

Фархад пожал плечами:

- Nothing special. An ordinary Moscow spring. **

И внезапно я ощутил зов неба. Слева Ингрид тормошила блестящим клювом крылья, справа перебирала когтистыми лапками Каталея. Мы словно стали единым целым и неудержимо хотели летать. Наверное, в нас проснулось необыкновенное чувство стаи. Не сговариваясь, мы, шумно захлопав крыльями, взмыли в небо. Мы ощущали силу и лёгкость. Какой-то неиссякаемый голод и еще что-то, что передать словами было невозможно. На каком бы языке ты не говорил. Мы стали птицами. И, пожалуй, это лучшее, что могло с нами случиться в это теплое солнечное воскресенье.

Внизу, смахивая слезы пыльным пальцем, нам махал дворник Фархад. А мы летели, летели, и летели…

Не оглядываясь.

«Ветер дул. Текла вода.

Пели птицы. Шли года.

А из тучи к нам на землю

падал дождик иногда»

(Даниил Хармс)

* Какого чёрта здесь происходит? Говорящие грачи!

** Ничего необычного. Обычная Московская осень.