Circus maximus

Circus maximus

- Ты идешь уже, Фавст? Нам снова придется лезть наверх.

- Да, иду, я, иду.

Двое юношей, проскочив атрий, выскочили во двор. Они вышли засветло, и торопились, чтобы занять места на трибунах. Они почти бежали по улицам Авентина и их тоги развевались по ветру.

***

- Когда Триумфатор проедет?

- Iuppiter scit.[i] – Ответил второй. – Готов получить славу, Диокл? Actum ut supra![ii]

Его собеседник, улыбнулся широкой улыбкой. Он поправил свой шлем, и его красная шелковая тога отразила солнечный свет. Его квадрига, запряженная четверкой лучших элейских жеребцов из Кальпы, была выскоблена утром до блеска, а лошади, натертые маслом, лоснились и блестели. Они ожидали своего хозяина. Они ожидали победы.

- Ты уверен в себе Гай?

Но Диокл только посмотрел на него тяжелым взглядом. Уверен ли он? Да боги покровительствуют ему. Гай Аппулей к своим 42 годам, он уже перестал считать гонки, которые выигрывал. Он помнит только первую гонку, когда он, сверкавший своей юностью, впервые погнал коней.

Он помнит, когда он стоял, намотав на руку поводья. Лошади в своей безмолвной покорности чувствовали малейшее движение его руки. Круг за кругом. На этом повороте, где его приятель Квинт ушел к богам, он жестко взял вправо и, оставив соперников позади, проехал. Раз за разом, раз за разом.

Его, конечно, спрашивали. Считали, что он вымолил у богов снисхождения, принеся в жертву чьего-то отпрыска. Он только смеялся - секрета не было. Была любовь к лошадям и тактические ходы. Он не тратил силы почти до конца. Шел всегда последним, а потом начинал нахлестывать лошадей, чтобы они прибавляли ходу. Эта тактика приносила почти постоянный успех. Зрители на трибунах ревели от восторга. «Ламекус» - кричали они. «Ла-ме-кус», - ревущая толпа смешанных лиц. Он же гнал лошадей, не видя толпы, ничего не видя. Только пыльная дорога. Круг за кругом.

Ламекус вспомнил молодость и усмехнулся. Сегодня он, слава богам, вновь станет победителем.

***

Деревянные трибуны уже были заполнены, когда Фавст и Авл прибежали в Circus. Им пришлось лезть наверх, пачкая свои тоги и проталкиваясь среди людей.

Людей - было десятки тысяч. Они съезжались со всей Империи, чтобы увидеть гонки на колесницах. Поэтому Фавсту и Авлу приходилось работать локтями, а иногда толпа просто подхватывала и несла их куда-то.

Вдруг толпа разредилась, и перед ними оказался большой чернокожий раб, который шел вслед за своей госпожой. Та плыла, облаченная в золотую парчу, а когда она обернулась, то они увидели узкое молодое лицо и пряди каштановых волос, которые выбивались из-под пеплума, накинутого на голову. В руке она держала большой веер из перьев – день обещал быть жарким.

Но оба юноши перевели взгляд на фигуру ее раба. Он поражал своей огромностью - точно более семи футов роста. Он шел почти голый, и его темное тело внушало ужас. На его плече был легкий боевой топорик. Они переглянулись - им стало страшно. Но все же они продолжали на некотором расстоянии идти за ними.

- Как думаешь кто она? – Авл проговорил это шепотом.

- Сервилия, любовница Триумфатора. Говорят, что ее сын Брут… - тут Фавст взял Авла за мочку уха и, приблизив его к своему рту, зашептал что-то…

- Да, ты что? – Глаза Авла расширились.

Матрона же пройдя еще немного, остановилась перед одной из передних трибун, и уселась посредине. Раб остался стоять чуть позади нее.

Фавст и Авл, проходя рядом с ними, намеренно отвернулись и поднялись на два прохода выше. Там уже сидел какой-то здоровый толстяк и они, едва обойдя его, наконец, уселись.

***

Цезарь прошел на свою ложу. Сопровождал его Октавиан. Его внучатый племянник. Октавиан сел рядом с Цезарем и поцеловал того в щеку. Цезарь посмотрел на него пристально и положил руку ему на бедро.

- Я хочу слушать, почитай мне, Октавиан. Что прислал мне Крисп?

- От него есть пара писем, Император.

- Читай.

Гонки колесниц еще не начались, но на арене в ложу на палатинской стороне уже понесли регалии богов и раскладывали их на местах для них предназначенных. Цезарь смотрел на это слегка флегматично. Он не любил гонки колесниц и пришел сюда только оттого что публика желает видеть Цезаря. Так пусть посмотрит. Populus enim, Caesar, et Caesar est enim populus[iii]

Люди на трибунах начали петь свои песни и выкрикивать имена. Чаще других выкрикивали имя «Ламекус». Цезарь знал про этого Ламекуса. Лучший гонщик на колесницах. Auriga ex Lamekum.[iv]

- Ну, читай же, друг мой. – Цезарь уже с некоторым раздражением повернулся к Октавиану.

Октавиан достал свиток и начал читать, а тем временем на арену начали выезжать колесницы. Белые, красные, зеленые и синие возницы – все они, относились к разным фракциям, имели своих болельщиков и по доносившимся до Цезаря слухам, на многих из них делали ставки и заключали пари. Колесницы были облегченными и шли по арене легко и проворно.

…Ведь малыми делами заняться столь великий ум не смог бы, а великую заботу ожидает и великая награда.…Итак, ты должен предусмотреть меры, направленные на то, чтобы народ имел занятие, которое не позволило бы ему причинять ущерб государству...[v] - Прочитал Октавиан, и собрался было читать далее, но Цезарь повелительным жестом остановил его.

- Достань табличку – начнем отвечать немедля. - Ad ea debeat adaptari jus, quae frequenter eveniunt.[vi] Ut pro exemplo, homoAd impossibilia nemo tenetur Aequum est neminem cum alterius detrimento et injuria fieri locupletiorem[vii]

Цезарь диктовал ему достаточно медленно, чтобы тот успевал записывать.

На арене началась гонка.

***

Диокл следовал своей обычной манере. Он шел не торопясь. Впереди него Луций, за ним - зеленый Приор. У Луция белые лошади, Приор обзавелся иссиня-черными нумидийскими скакунами. Сзади нагонял его Гней Тиберий, слышались его крики и то, как он исхлестывал спины лошадей.

Гней Тиберий был родом из Аквинка. Этот город располагался на границе Рима, ранее там была маленькая кельтская деревушка, которую даже не пришлось завоевывать - там просто расположился римский гарнизон. Пара сотен римских солдат и молодые кельтские девушки сделали свое дело, и к текущему времени это был уже достаточно приличный город.

Гней Тиберий не походил на возницу нисколько. Светлолицый, с жесткими волосами, торчащими как солома в разные стороны, он был широк в плечах и плотен. Даже, пожалуй, толст.

Диокл взглянул краем глаза на трибуны. От толпы исходил жар и гул. Тысячи голосов сливались в один большой рык. Куски полотнищ разного цвета развевались по трибунам. Их держали руками и то поднимали вверх, то опускали. Так что трибуна на миг показалась ему живым подобием бога. Бог посмотрел на него, и Диоклу показалось, что тот поманил его пальцем. Это наваждение тут же исчезло. «Странно, - подумал Диокл. Они шли только второй круг, и он еще совсем не устал. «Это, наверное, тот настой». - Гай Аппулей перед поворотом дернул рукой влево.

Яйцо покатилось с желоба с громким стуком, оповещая, что еще один круг пройден.

Нагоняющий было его Гней Тиберий, чуть притормозил, и начал обходить его справа. Он выкрикивал ругательства почему-то на кельтском. Или так казалось? В глазах чуть раздваивалась, и он увидел двух Гней Тибериев. Один, из них грозил ему мечом. Он потряс головой и вновь прибавил лошадям ходу. Но Гней Тиберий не отставал больше. Вот вновь поворот и Диокл повел лошадь влево. Он не хотел никого пускать вперед. Но Гней Тиберий тоже пошел влево и наехал боком на колесницу Гая. Он протаранил его и обогнал. Лошади, почувствовав удар, затормозили, и Диокл вылетел с колесницы и пролетел несколько метров. Поводья были намотаны на его руку, и лошади продолжали нестись, таща его за собой. Тот попытался было схватиться второй рукой за нож, чтобы обрезать веревку поводьев, но это ему не удалось – нож выпал из его руки. Лошади продолжали тащить его и бить о землю. Идущие следом две колесницы – новичков–белых, врезались в колесницу Диокла и тоже перевернулись. Когда прибежали рабы и попытались оттащить колесницы вбок, то Диокл был уже мертв.

Гней Тиберий же вырвался вперед, и теперь ему для победы надо было обойти только Луция и Приора. «Как-нибудь справлюсь», - подумал Тиберий.

***

- Ты видел? Нет, ты видел? - Авл запрыгнул на более высокий ряд и стоял, теперь вытягивая голову, чтобы видеть еще лучше. – Он мертв. Мертвее мертвого. Asinus asinorum in saecula saeculorum[viii]. Я поставил на него все, что у меня было. – Он схватился за голову и, упав на колени между рядами, заплакал.

На верхнем ряду маленький мальчик лет восьми закричал вдруг громко:

- Ти-бер-ий, победа тебе.

Авл же вскочил вдруг с колен и кинулся к этому ребенку. Он схватил его за шейку и начал трясти.

Остановил его топорик, опустившись ему на голову.

[i] Юпитер знает.

[ii] Действуй, как указано.

[iii] Народ для Цезаря, а Цезарь для народа.

[iv] Возничий из Ламекума.

[v] Из писем Гая Салюстия Криспа к Цезарю.

[vi] Право следует приспособлять к тем случаям, которые происходят часто.

[vii] Например, для человека справедливость требует, чтобы никто не обогащался незаконно и в ущерб другому лицу.

[viii] Осел из ослов в веки веков.