Прорыв
Ночью Сёма особо остро осознал тупость бытия. Размышлял о жизни и смотрел в тёмный потолок, и вдруг увидел туман — багровый, ночной. А из него торчат чёрные клыки. Или бивни. Словно гигантская трава. А потом они начали подниматься и вырастать в людей… Нет, скорее нелюдей. Почему-то вспомнились зубы дракона, из которых вырастали воины. Что-то древне-греческое…
Сёма испуганно проснулся. До звонка будильника оставалось две минуты, и он встал и пошёл проживать очередной день. Рутина. Тупая работа, данные в компьютер. Вечером магазин, спортивный клуб — подёргать ручки тренажёров, побить боксёрскую грушу. Битком набитое метро…
Усталость висела в воздухе. Даже свет какой-то тусклый. А рядом с Сёмой завис лохматый гражданин и дышал перегаром. И Сёма подумал, что масочный режим отменили слишком рано.
— Слышь, Дрюня, — жаловался лохматый кому-то сзади, — у всех бывают сны как сны, — а у меня…
Сёма пытался увернуться от алкогольной волны, но не мог. Он отступил к двери вагона. Старичок в берете и тёмном пальто сочувственно потеснился, обнимая сумку.
— Васька говорит, ему даже бабы дают во сне, — продолжал лохматый завистливо. — А у меня… ну ты представь…
Он выставил челюсть вперёд, готовый поведать ночной опыт и придвигаясь ближе к милой девушке в серебристой куртке и джинсах. Девушка, шурша курткой, потеснилась в сторону Сёмы, но лохматый продолжал надвигаться. Она придвинулась ещё ближе, и Сёма потеснился к старичку, освобождая место.
— Да ладно, мужик, — ответил бритый сосед, висящий на поручнях правее. — Хоть сны. А то вдруг белочка…
Он рыгнул таким же вонючим облаком, и Сёма вспомнил про свой респиратор в заднем кармане.
Старичок словно прочитал его мысли, достал из кармана свой и попытался натянуть на себя. Но у него была свободна только одна рука, и ему было трудно. Сёма помог и получил благодарность.
— Чо, не нравится?! — спросил лохматый, вдруг заметив их активность. — Хрюня, они брезгуют!
Он развернулся к ним своим несвежим фронтом, вися одной рукой на штанге, нагнулся и ткнул старика в грудь. Затем потянул за нос респиратора и отпустил, от чего тот на резинках прыгнул обратно на сморщенное лицо. Старик вздрогнул, но промолчал.
— Гы, — сказал лохматый и протянул руку снова.
— Что вы делаете?! — воскликнула девушка.
Сёма не хотел. Он бы с удовольствием обошёлся без этого. Но присутствие девушки не оставило ему выбора. Он обречённо понял, что придётся быть героем, и перехватил клешню лохматого.
— Чо? — злобно произнёс тот, выдернул свою лапу и потянул её к Сёме, нависая всё ближе и пытаясь взять за грудки.
Сёма снова перехватил клешню, а в это время сзади кто-то сказал пропитым хриплым голосом:
— А мне приснилось, Шунь, ты прикинь! Из сортира из дырки толпа лезет, и все в этом…
Он не успел сказать в чём, как вдруг резко заскрежетали тормоза. Пассажиры повалились вперёд. Раздались крики, ругань, визги. И внезапно погас свет.
Сёма упёрся руками в поручни, ограждая собой старичка и почувствовал, как девушка навалилась на него сзади, чтобы удержаться. Их противник улетел куда-то вперёд. Вокруг стоял хаос, но к нему добавилось странное визгливое рычание. Оно зазвучало в голове вагона, и там же появился багровый свет, словно начинался пожар. У Сёмы по спине побежали мурашки.
— Неужели? — пробормотал старичок.
— Боюсь, что да, — раздался голос девушки за спиной.
— Канал выхода? Спонтанная реакция? Как некстати… — ответил старичок.
— Что началось? — спросил Сёма, но ему никто не ответил.
Поезд наконец остановился, и старичок торопливо прошептал:
— Ива, двери!
Сёма увидел, что старик и девушка вцепились в створки и растаскивают их каждый в свою сторону. Он тоже подключился, и дело пошло лучше.
— Скорее наружу! — скомандовал старичок, когда проём достаточно открылся.
— Сансаныч, прыгайте, я держу! — воскликнула девушка, стараясь оттянуть створку.
На самом деле держал Сёма. Он втиснулся плечами, фиксируя щель, и старичок пролез у него под локтем. Следом зашуршала девушка, но лохматый сзади схватил её и потянул к себе. Она взвизгнула, вытащила что-то из кармана. С треском проскочила голубая искра, противник взвыл и отпустил жертву.
Сёму тоже схватили сзади, но он уже был в дверях, резко лягнул кого-то и вывернулся наружу, так как визгливое рычание внутри вагона становилось всё ближе и неприятнее. Дверцы за спиной захлопнулись.
Ива с Сансанычем убегали вперёд по тоннелю, а Сёма недоумевая оглянулся на поезд. И увидел, что лохматый и бритый приникли носами к створкам двери, и лица их в багровом мареве странно преображаются — вытягиваются и темнеют носы, появляются тонкие длинные зубы… А двери теперь пытаются раздвинуть не руки, а когтистые лапы.
— Там… Там… — только и смог вымолвить он, указывая на тварей, но когда оглянулся, увидел, что оба его спутника уже далеко в глубине тоннеля. Сёма припустил за ними. На мгновение он оглянулся и заметил изнутри всего поезда багровое сияние. Словно дымок, оно начало вытекать струйками наружу.
— Там кажется пожар! — крикнул Сёма спутникам. — Наверное надо помочь?
— Там не пожар, — ответил старик задыхаясь на бегу. — И им уже не поможешь! Если началась спонтанная реакция, то дело швах! Ива, где тоннель?
— Близко! — крикнула девушка, убегая вперёд. — Чёрт! Только бы успеть!
Багровое марево, охватившее поезд, теперь тянулось за ними, как прозрачные щупальца. И вместе с ним бежали чёрные тени. Некоторые на двух ногах, а некоторые на четырёх. И бежали очень быстро.
— Вот! Скорее! — Ива вдруг исчезла в боковом ответвлении.
Сансаныч прыгнул за ней и стал закрывать дверь прямо у Сёмы перед носом. Сёма дёрнул дверь на себя.
— Слушайте, молодой че… — начал старичок протестуя, но Сёма запрыгнул внутрь и захлопнул дверь.
— Я же вам помог! — воскликнул Сёма. — Вы что, хотите меня там оставить?
— Скорее! — крикнула Ива.
Сансаныч задвинул дверь засовом и они побежали по тёмным коридорам, сворачивая то направо, то налево. А сзади гулко раздавались удары в дверь.
— Сюда! — Ива наконец вбежала в узкую вертикальную шахту и запрыгнула на платформу подъёмника.
Они последовали за ней, и платформа медленно поехала вверх — как раз, когда багровое свечение начало заполнять пространство под ними, как прозрачный дым или вода. Вместе со свечением ворвались и твари, в которых уже не было ничего человеческого. Они прыгали, рычали и визжали, пытаясь достать их. Двое зацепились за края платформы, но Сансаныч ударил каблуком по чёрным когтям одного, а Сёма другого, и те свалились, визжа и ругаясь. Платформа поднималась всё выше и выше. И делала это жутко медленно.
— Вы можете, наконец, объяснить, что происходит?! — в отчаянии вопил Сёма. — Что это?! Кто они?! Кто вы такие?! Что это за кошмар?
Ива дала ему пощёчину, и он затих.
— Вы любите классику? — спросил Сансаныч, доставая трубку и медленно раскуривая.
— Что? — Сёма впал в ступор.
— Вы читали Грина?
— При чём здесь…
— В частности, рассказ Крысолов. Вы читали? — и Сансаныч повернулся к Иве и выпустил клуб дыма, — он явно не читал. Ну ладно, — старик вздохнул. — Я вам расскажу. Это крысы.
Сёма в ужасе смотрел вниз. И действительно, существа внизу приобретали очертания знакомых тварей.
— Что? Какие? — прошептал он.
— Такие, — гневно ответила Ива. — Они хотят выйти на поверхность. Пытались сделать это много раз.
— Мы не ожидали, — сказал Сансаныч, — что это будет сегодня. Сейчас.
— И если они сумеют, — воскликнула Ива, — тогда полный капец. Конец мира. Апокалипсис. Они жрут всё!
— А люди? Там в поезде были люди! — Сёма размахивал руками и его трясло. — А потом там был пожар… Или какое-то багровое марево…
— А он видит! — заметил Сансаныч, обращаясь к Иве. — Интересная корреляция с событием. И его вынесло на нашу траекторию. Вплотную причём!
— А может он из этих? — возразила Ива раздражённо. — По моим оценкам он в пограничном состоянии. Может туда, а может и сюда. Так что вдруг они на него делают ставку? Потому и корреляция, что они выслеживали нас?
— Вы о чём? — воскликнул Сёма неожиданно визгливо. — Вы можете говорить на человеческом? Какое пограничное состояние? Какая корреляция? Кого я выслеживал?
— Ситуация такая, — объяснил Сансаныч, — они нашли формулу. На сей раз магия низшего уровня. И применили. Теперь они выходят на поверхность не сами по себе, а через людей ниже порогового уровня сознания.
— Какого? — Сёма ничего не мог понять.
— Ну если ты дебил, — раздражённо начала Ива, — как тот лохматый, то когда тебя накроет потоком мутагена, станешь мутантом. Крысой. И тогда ты поедаешь людей.
— Что? — ужаснулся Сёма. — Этот багровый дым?
— Да! — ответил Сансаныч. — Видимо нашли способ сделать выброс…
— И что? Эти люди? — всхлипнул Сёма.
— Уже нет. Уже не люди, — ответила Ива.
— Но не все же в том поезде… — начал Сёма.
— Не все, — печально ответил Сансаныч. — Но те, кто не становятся крысами, кто остаются людьми, тех они…
— Что? — у Сёмы дрожало дыхание.
— Пожирают, — закончила Ива.
Сёма долго смотрел на них и не мог сообразить. Наконец вымолвил:
— Вы говорите, что я стану либо крысой, либо её обедом. А положительный исход предусмотрен?
— Увы, — ответил Сансаныч. — И проблема… ведь всё равно придётся узнать, какой ты на самом деле. И если не мутируешь, то лучше убегать из города подальше. Если волна имеет одно-точечный вход. А если каналов много, то швах.
Платформа остановилась. Ива и Сансаныч спрыгнули на бетонный пол. Сёма на мгновение замешкал, всё ещё не в силах оторвать взгляд от слабого багрового свечения, которое наполняло колодец, словно прозрачный перламутровый туман. Он создавал странную подсветку, и сквозь него было видно, как чёрные твари мечутся внизу и лезут по стенам.
Вдруг Сёма услышал, как рядом что-то загудело. Он обернулся и увидел, что выход закрывается тяжёлой металлической дверью, которая опускается сверху. И осталась лишь небольшая щель внизу. Сёма бросился к двери и начал барабанить кулаками, но тяжёлая дверь опускалась как рок. В крошечном стеклянном окошке мелькнуло лицо Ивы — спокойное, без сострадания, словно он уже умер. Затем она отвернулась — и наступила темнота.
Сёма понял, что кричать и звать бесполезно. Его отсекли от спасения. Но он всё равно кричал и звал. Потом глотал слёзы отчаяния. Потом метался и осматривал место, где находится, но других выходов оттуда не было. Всё, что он смог найти — кучу хлама в углу и в ней железный лом.
Ну что ж, так просто он не сдастся. Хоть надеялся, что смерть будет быстрой.
Задыхаясь, Сёма стоял на площадке и обречённо наблюдал свечение, поднимающееся из глубин. Поверхность переливалась всё ближе и ближе, а по стенам снизу вверх ползли огромные крысы.
И вот волна начала кое-где перехлёстывать через край платформы и растекаться вокруг. Достигла колен. Сёма смотрел на свои руки, ожидая… или надеясь… На что? Если он станет крысой — он выживет. Но хотел ли он такой жизни? Если не станет, то жить осталось несколько минут.
Он вспомнил, что по сути так и не начал жить. И что практически в эту минуту ему не за что даже зацепиться в своей памяти. Первые поцелуи при луне с одноклассницей? Подруга, которая ушла к другому? Книга, которую он так и не начал писать? Бесконечные тупые данные, которые он заносил ежедневно в никому не нужные базы?
— Вот и получается, Сёма, — грустно произнёс он, наблюдая, как волна достигла его пояса, — что ты просто биологическое пятно на теле планеты. Плесень. Один из паразитов. И ничего от тебя на свете не останется…
Вспомнился вечер у костра на берегу реки. Когда он в первый раз выбрался с друзьями на рыбалку, и все напились, а он один сидел трезвый и наблюдал рассвет. И так хотелось выразить эту красоту жизни, никому уже не нужную… И было жалко, что это уже далеко в прошлом. Что он так бездарно потратил свою жизнь. И так гадко умрёт.
Волна уже подступала к горлу вместе с новым спазмом, и Сёма приготовился, набрал воздуха в лёгкие, чтобы… Он даже не знал, зачем, и потому обречённо выдохнул. Нет смысла задирать голову и оттягивать момент. Всё равно придётся скоро сделать вдох этого дурмана. И он сделал. Ядовитое свечение уже подступило к глазам, и он уже дышал этой сладковатой гадостью с трупным запахом, видя, как она вылетает светящимся турбулентным облачком из его носа в такой же багровый дымок. Вот что значит — зубы дракона в его сне. И те твари, вылезающие из сортира, во сне бритого мутанта. Прорастают сквозь нас… Тех, кто в пограничном состоянии…
Он смотрел на свои руки, которые продолжали оставаться руками. И испытал странное удовлетворение. Всё-таки не чудовище. Пусть придётся умереть в зубах какой-то твари, но всё же он не стал такой же тварью.
В глазах уже плыли багровые разводы, и волна накрыла его с головой. Знакомое тонкое рычание раздалось совсем близко. Багровый туман ожил, из него появлялись крысиные тени, вылезающие на платформу, и Сёма начал наносить первые удары. Крысы визжали и отлетали назад в шахту, но оттуда лезли новые. Один из крысопотамов был знакомо-лохматый, и Сёма даже обрадовался, когда врезал ему по шее, отправив в последний полёт.
Как вдруг сзади его схватили за шиворот и втащили в щель той самой двери, которая теперь механически задвигалась обратно.
В проём сразу пролезли несколько чёрных лап, но механическую силу двери они сдержать не могли, и с визгом выдёргивались обратно. Пара чёрных когтистых конечностей не успели выдернуться и так и остались под дверью, царапая когтями бетон.
Твари рычали и изрыгали проклятия, но уже не могли прорваться. Сёма упал на пол, тяжело дыша, и долго не мог прийти в себя. Ива помогла ему подняться, повела по коридору и втащила в небольшую комнату, где за пультом управления колдовал Сансаныч.
— Ну как? — спросила она.
— Блокируем, — ответил тот, сосредоточенно нажимая какие-то кнопки. — Скважина была одна. Я думаю, сможем перекрыть. Приготовиться!
Ива закрыла уши, и Сансаныч нажал кнопку. Раздался страшный электрический треск, и голубые искры, превращаясь в молнии, начали прыгать от стены к стене. Потом треск послышался уже за стенами и где-то дальше и глубже.
— Да кто вы такие? — спросил Сёма.
— Выбрался? — улыбнулся Сансаныч, — молодец! Я же говорю, корреляция! Наш человек.
— И кстати, — заметила Ива, — тебе не нужна новая работа? А то у нас нехватка сотрудников. Характер работы тебе уже известен.
— Это типа дозора? Как у Лукьяненко?
— Э… почти. Хоть что-то он читал, — удовлетворённо хмыкнул Сансаныч. И добавил чуть виновато, — ты прости, парень, за проверку. Ты же понимаешь, насколько всё непросто. Ты ведь хомо сапиенс в пограничном состоянии. Нам надо было знать, насколько ты адекватен…
И нет, мне не нравится этот снобизм, граничащий с расизмом: «Есть люди получше, а есть люди поплоше, и смотри, какие они гадкие». Вы, автор, ничего о людях не знаете, а судить уже взялись. Так что кто тут главкрыса, ещё вопрос.
+ дверь опускалась как рок — рок опускается как никто другой, да )))
+ вещий сон! Как же любят люди вещие сны! Постоянно об этом забываю и пролетаю мимо подсказок, а потом бывает непонятно:
— Почему это происходит?!
— Так, вот же сон был! Чем ты читаешь?!
— Тьфу, блин, опять…
+ Изредка неестественные, по-моему, реакции и диалоги: когда герой понял, что не станет крысой и его сожрут — патетика не к месту; когда возле двери пространно распинался, что, мол, «хотите, чтобы меня съели?» — слишком длинно говорил для динамичной сценки.
+ Сёма всё время Сёма. Не Семён, не Сёмка, не Сёмик, не парень. Не Семён Аксентьевич, в конце концов. Только Сёма. Бросается в глаза.
+ Когда Сёма не успел за Ивой и Сансанычем — много слов: проход закрывается, дверь железная, она опускается, откуда опускается — сверху. Вообще, описания немного более подробные, чем нужно для комфортного чтения.
+ Как герой сумел приплести сюда лукьянинские Дозоры? Из-за слова «дозор»? Там же по-другому дозорят! А, если Ива — чистильщик из Шамбалы, а Сансаныч — сатурнианец-метролог станции «Земля-мирная»? Даже читатель не в курсе, что они из дозора.
Но, спасибо! Было интересно.
Я на одном из конкурсов тоже написала об этом, что глаза режет, когда автор только по имени гг и называет.
На что люди на опыте мне ответили, что это допустимо и более того предпочтительнее. Мол, редакторы, наоборот против всяких там заместительных… А еще в качестве примера меня тогда ткнули носом в «Тихий Дон», где в одном абзаце автор гг раз 10 назвал по имени — Григорием. Григорий то, Григорий сё. Григорий, Григорий, Григорий. Понравился ли мне тот отрывок? Нет! Захотела ли я прочитать книгу после такого ознакомления? Нет! Поэтому… Правила — правилами, а восприятие читателями текста — эт уже другая тема.
Как тогда, так и сейчас, я останусь при своём мнении и поддержу вас, что заменять имена и вводить в текст производные или заместительные все-таки стоит. Иначе тяжело читать получается…
Соглашусь с вами)
Стиль — неплохо, автор умеет складывать слова в предложения. Чувство меры: плохо. Слишком много слов и предложений. И это плохо, потому что суть рассказа — в действии, но динамичности никакой не чувствуется из-за многословия автора. Прослеживается мораль, что есть некий мутаген, который некое быдло превращает в крыс, а начитанных и хороших (или на грани с начитанными и хорошими) не трогает. Мда уж.
Только ситхи возводят всё в абсолют. ©
И «на мгновение замешкал».
Это вы зря, автор. А вообще рассказ очень динамичный, в нём есть сюжет, герои по-разному говорят, не под копирку, это здорово.Только если б я этот рассказ на НФ прочитала, я бы не удивилась, а здесь он как-то неожиданно возник. Впрочем — город, дозоры, мутанты, всё при деле. И Саша. То есть он Сёма. Это непорядок. Может, тогда Антон?
Меньше перегара, меньше снов, не играющих никакой роли, больше экшена, раз уж на нём вертится сюжет рассказа.
Успехов.
Вроде и сюжет интересный, вроде как и динамика — гг все куда-то бежит, на ходу узнавая что к чему…
Но.
Выяснение тупой ты или нет при помощи красного тумана… Ну, как бэ…
И непонятно про кого Ива с Сансанычем обсуждали, что Сёма — это засланный кем-то казачок…
В общем, это опять экспозиция, а не полноценный рассказ. Не могу сказать, что мне не понравилось. Но и о том, что я в восторге тоже сказать не могу.
Без обид Автор! И удачи!
ГОЛОС
Герои понравились — получилось их увидеть. Вот даже забыла, что не люблю такого рода произведения. Плюсик автору в карму )
Эта сказка вышла страшной. И даже не потому, что неведомые багровые крысы чуть не сожрали мягкого и тёплого Сёму — простите, но имя диктует образ. Мне стало жутко от того, как легко случайные метрополитеновские граждане принялись решать, кто здесь тварь дрожащая, а кто право имеет.
Казалось бы, ещё Фёдор Михайлович нас предостерегал от подобных простых, понятных решений. А после него — вся история двадцатого века. Но нет. Век двадцать первый показал, как легко люди забывают уроки прошлого. Надеюсь, автор всё же не считает Иву и Сансаныча положительными героями своего творения. Если же мои надежды тщетны… Жаль.
Во втором абзаце проясняется, что тупая работа и после работы. Выходит не все бытие тупое, а ГГ осмысляет жизнь. Стало скучно.
Дальнейшие неприятные подробности отбили в принципе охоту все это читать.
Две отсылки к другим авторам, причем прямолинейные с указанием произведения, убивают всю живость истории. Ну сами посудите, попадая в данные обстоятельства, совершенно незнакомые люди начинают объяснять друг другу происходящее через Грина и Лукьяненко…
Что это за кошмар?
Ива дала ему пощёчину, и он затих.
— Вы любите классику? это нелепо до смешного.
Что вообще за пощечины. Почему в вагоне тогда не ударила обидчика.
— Это типа дозора? Как у Лукьяненко?
— Э… почти. Хоть что-то он чита
Тоньше надо такие вещи делать.
В героях сквозит какой-то отталкивающий снобизм.
При всей ровности языка, эти моменты делают рассказ неприятным. А так не должно быть. Не текст должен отторгать, а образы, к которым не лежит авторская душа.
Ну, что сказать, в целом работа показалась затянутой… к сожалению, мне не понравилось.
Ива и старичок полностью вписываются в концепцию «добрый и злой полицейский». Старичок «мягко стелет, но жёстко спать» — типа все объясняет, не повышая тона, но и перед носом у Сёмы дверь закрывает. А Ива хамит, но именно она его после теста втягивает к ним обратно и потом работу предлагает.
Вполне себе стройное, логичное повествование. Отсылка к Грину здесь лишняя, на мой взгляд, потому, что Гриновскиймкрысолов не об этом вообще. А к Дозорам — норм.
Может гриновский крысолов и о другом, но там говорится, что крысы пытаются выйти на поверхность. И я представила, что это им почти удалось. www.litres.ru/aleksandr-grin/krysolov/chitat-onlayn/
Почему именно крысы? Почему автор проводит связь между низким интеллектом и «крысой»? Мне всегда казалось, что «крыса» это не образ тупости, а хитрости, обмана и лжи. Автор его использует, что бы оправдать упоминание Грина?
Хотя с Грином, я простите, тоже маленько запутался. Возможно, я неправильно понимаю, и автор совсем не «Гамельнского крысолова» имел ввиду, а что-то совсем другое. И может, он совсем не Александра Грина имел ввиду. Каюсь, не знаю я у Грина рассказа про крысолова, всегда был уверен, что это сказка братьев Гримм (и то, они чью то переписали сказку).
Но вернемся к образу крысы. Автор упорно делает намеки, хотя какие намеки, он носом читателя тыкает, что люди с низким IQ становятся крысами. Неверная параллель в корне. Обычно люди с умственной отсталостью не способны на подлость, они простодушны, прямолинейны. И приравнивать их к крысам это такое себе.
Поведение нетрезвых мужиков в метро это не проявление кретинизма или дебилизма, это самое обычно быдло. Да, алкоголь действительно снижает умственные способности, но автор же у нас ставит медицинские диагнозы:
То есть он погуглил про уровень интеллекта и умственную отсталость и на её основе строит сюжет рассказа. В итоге, он низвергает людей больных до уровня быдла.
Почему не выбран был образ шакалов или гиен? Потому что подземка?
И да, с низким уровнем интеллекта залезть можно очень высоко, вон даже стать президентом США.
Если вы услышите на улице, как кто-то какого-то назвал дебилом, то что, решите, что человеку только что поставили медицинский диагноз в соответствии с его IQ? Серьезно?
bigenc.ru/linguistics/text/1979735
www.litres.ru/aleksandr-grin/krysolov/chitat-onlayn/
По поводу уровня быдла и всё такое — задумка такая, что через человека ниже пограничного уровня сознания просто «прорастает» хитрая и пронырливая крыса, как постороннее существо, занимающее полу-пустую оболочку носителя. Как сознание-паразит. Умственная лень и отсталость — это то, что даёт возможность прорасти посторонней сущности с помощью мутагена. Подправлю, будет понятнее.
Вопрос — почему крысы? А почему бы нет? Если бы я написала орки или гиены — было бы примерно то же самое.
Достаточно динамичный, сюжетно крепкий рассказ, и интрига после экстренной остановки сильная, прям ощущается. Концовка, правда, мало чего разъясняет, отчего мир рассказа остаётся искусственным. Но всё равно эту работу мне было читать интереснее всего.
Подумал, почему она так сильно не заходит другим. Есть мнение, что это из-за героя. Он никакой — ведомый персонаж, серая масса. Его рассуждения кажутся скучными, взаимодействие с другими героями (более яркими, но неприятными) вызывает раздражение, потому что он им не противостоит, хотя его очевидно используют и нагибают. Всё имхо. Самое забавное, что исправить это нельзя, потому что на серости гг строится весь рассказ, включая сюжет и идею.
Что понравилось – логика происходящего. Вот прям очень хорошо видно, что люди делают свою работу и делают правильно. В полевых условиях оставлять человек в пограничном состоянии может и неправильно с точки зрения морали, но с точки зрения безопасности – вообще ок.
Ещё понравилось поведение героя в сложившейся ситуации. Я ему поверила, с этим его цеплянием за реальность, отторжение странного, в его сожаления, осознание бесполезности барахтания, но упорное барахтание дальше)))
По итогу, мне кажется, Ива и Сансаныч достойны большей проработки в плане речи. Дайте им возможность раскрыться не только как две ходячих объяснялки, но и как замануху в новый мир приключений и высоких материй)))
Вообще, хорошо. Кстати, в этой группе все рассказы сильные. Этот, пусть в целом не оргиниальный, но в деталях хорош. Много действия, а для рассказа динамика в плюс.
Но всё равно осталось впечатление какой-то вторичности. Мир не свежий. Детали не новые. Герои бывшие в употреблении.
Написано вполне сносно. Есть несколько мелких ошибок, типа несогласованностей или повторов, но это практически не влияет на впечатление. Мне лично больше не понравилась стандартность фраз, описаний, сюжетных ходов. Автора я не увидел. Это для литературы плохо.
плохойотечественный боевик. Я его не смотрела, но смотрела обзор BadComedian. В фильме, конечно, тоже из «Дозоров» многое заимствовано, но не только оттуда.Вообще, здесь хороший потенциал именно для горфэнта. Типичный горфэнтовский герой, несколько неудачник в обычной жизни, но который на самом деле находится в «пограничном» состоянии, и именно поэтому оказывается вовлеченным в разворачивающиеся события на «другом» уровне бытия. Жаль только, что его «пограничность» выражается, видимо, в среднем уровне интеллекта.
Что можно улучшить.
Фантастическое допущение. Во-первых, здесь Дозор такой Дозор, что с этим нужно что-то делать, если есть желание продолжить писать в данном сеттинге. Во-вторых, делить людей на «быдло» и «развитых», это, конечно, да… А судьи кто? Странный красный туман. Это даже для так называемого подросткового максимализма чересчур, это прямо… то слово, которое называть нельзя.
Второстепенных персонажей. Аня выше все прекрасно расписала. Целостности в них нет. Ива то «Что вы делаете?!», как беспомощная дурочка, то «По моим оценкам он в пограничном состоянии. Может туда, а может и сюда. Так что вдруг они на него делают ставку? Потому и корреляция, что они выслеживали нас?». То же самое с Сансанычем. Мне очень понравилось наблюдение MartaS, вот в этом бы направлении персонажей развить, почетче это указать, стало бы интереснее.
Ну и понятно, что тут сюжет и идея явно не для короткого рассказа. Немного меня смущает, что подобное на Турнире встречается сплошь и рядом, но, с другой стороны, короткая форма — это не для всех.
С языком тоже повнимательнее, рассказ не без шедевров типа: «До звонка будильника оставалось две минуты, и он встал и пошёл проживать очередной день». Рада за звонок (или за будильник).
Что понравилось.
В отрыве от превращения «тупых» людей в крыс, само использование городской легенды о гигантских крысах в метро, мне кажется, удачное. Городские легенды — это, понятно, самое то для городского фэнтези, побольше бы такого на турнире. Ни к чему здесь упоминание Грина, мне кажется, кроме как для характеристики Сансаныча, но, поскольку он персонаж, простите, «недоразвитый» (не в смысле интеллекта), работает это не слишком хорошо. Если говорить про отсылки к литературе, здесь было бы логичнее упомянуть «Метро 2033» — к тому же, Сёма скорее читал Глуховского, чем Грина.
В принципе, мне понравился Сёма как главный герой. Он ведет себя как типичный персонаж, на которого свалилось вотэтовсе, но зато его реакции веришь. Плюс, есть пространство для личностного роста, но, опять же, не для короткого рассказа этот путь.
В общем, итоговый совет мой будет странный, но он будет: почитать Гофмана, перестать читать Лукьяненко (извините) и отправить героя разбираться с крысами, за людей — всех людей, какими бы они ни были.
заслуженноотпинали по полной. И спасибо за советы — буду работать над рассказом.