Дао молотка

Любовь к отеческим гробам – дело вполне естественное даже для сверхъестественных сущностей. Вот и оживитель О-Орх появлялся в нашем мире, как правило, раз в два тысячелетия. Такова уж его надматериальная природа и порядок вещей.

Оживитель посещал свою малую родину, впитывал ее живительные эманации и творил по привычке, ставшей традицией, чудо одушевления. Затем О-Орх некоторое время отдыхал, воплотившись в материальном предмете, восстанавливал энергетический баланс. И вновь уплывал по волнам космического эфира на свою бесконечную рыбалку, за новыми странствующими в пустоте протодушами.

Очередное прибытие О-Орха не стало исключением. Правда на этот раз чувствами и мыслями были наделены обычные гвозди в коробке, лежавшей в запыленном деревянном ящике стола. Рядом с початой бутылкой из мутного стекла, от которой разило медицинским ароматом и печатным выпуском журнала «Похоронный мониторинг».

О-Орх положил свой рабочий инструмент на пол и, материализовавшись, прикорнул отдыхать в углу кривобокой подсобки, собранной из шифера.

Событие, согласитесь, странное, но все же не более нелогичное, чем обременение разумом и душой стада каких-нибудь краснозадых приматов, по недомыслию именно в этот день пару миллионов лет тому назад слезших с дерева и оказавшихся на пути О-Орха. Впрочем, два раза с подопытными объектами оживитель не связывался, ибо был по природе своей суеверным и откровенно побаивался своих творений.

* * *

Привычная и удобная мягкая полутьма картонного общежития раскрылась. Яркий слепящий свет люминесцентной лампы выхватил блестящие металлические тела, кое-где покрытые ржавчиной.

Появилась гигантская щепоть, пошарила в коробке, укололась – и выхватила несколько самых длинных и светлых гвоздей. Где-то там наверху раздалась смачная ругань, закончившаяся посылом:

– … как я вас всех вертел!

Когда паника улеглась, толстый гвоздь с полукруглой шляпкой и солидной белой окалиной торжественно произнес:

– Боги забирают лучших из нас! Помолимся, братие, о новопреставленных холопах божеских!

Гвоздь-жрец принялся раскачиваться взад-вперед, что должно было изображать какой-то ритуал, но на самом деле он просто отпихивал соседей от упавшей рядом с ним капли, не желая делиться священной жидкостью. – И обещана нам жизнь вечная, и скреплен завет кровью божественной. И знание это – есть столп нашей веры, вокруг которого вращается все сущее!

– Товарищи, со всей пролетарской ответственностью, решительно заявляю... – картаво возмутился гвоздь с лихо посажёной набекрень шляпкой и грубыми воронеными насечками. – Антинаучные бредни! Жизни после смерти нет! Бессмертие – это иллюзия для эксплуатации народных масс.

– Безбожник! – накинулся на активиста-пролетария Жрец. – Небо нас всех покарает за твое кощунство. Покайтесь, грешники!

– Богов нет! – настаивал Активист. – Мы должны проявлять классовую солидарность и выступить против похищения наших товарищей!

Гвозди заволновались – в каждом углу коробки раздавались споры: есть боги или нет, и какова их природа? Было ли снисхождение «похищающей щепоти» свидетельством их воли или должно считаться обычным явлением природы?

Жители коробки принялись расходиться-расползаться в стороны, кучкуясь вокруг Жреца и Активиста, так что невольно образовали иллюстрацию про магнитные полюса в школьном учебнике физики.

Аккуратный и ничем не примечательный гвоздь средних размеров вступил в дискуссию:

– Сограждане, чтобы предотвратить возможные братоубийственные конфликты предлагаю: вне зависимости от наличия Бога, богов и сверхъестественных сил и форм их присутствия закрепить факт их существования в нашем основном «гвоздевом» законе, как духовно-нравственное наследие, оставленное нам нашими славными предками.

– Ну вот, а мы только приготовились выйти в свет! – жеманно произнёс гвоздь без шляпки, но с двумя бородками изаточенный с обоих концов. – А хотят ограничить наши права и свободы! Каким-то там «гвоздевым» законом, прости Господи!

Стальное сообщество шляпкоголовых потеснилось – данный дефективный индивид не пользовался особенной популярностью по причине своих странных манер. Его уже давно хотели обвинить в тлетворной пропаганде способствующего ржавчине образа жизни, но за более насущными вопросами как-то запамятовали.

В самом темном углу интеллигентно изогнутый гвоздь, с тонкой шляпкой, еретически разделенной выемкой, неожиданно произнес:

– Не нужно «гвоздевого закона»! Мы все – высшие духовные сущности, свободно путешествующие меж мирами. Мы заключены темным космическим властелином в эти ущербные стальные тела, а потому должны освободиться!

– Заткнись, проклятый сектант! – Хором рявкнули Активист и Жрец. – Развел тут свои ереси! Напустил духовный дурман!

– А кто тогда создал уничтожающую наши тела ржавчину? – возмутился Еретик.

Крепкие дюжие гвозди из ближайших сподвижников Жреца начали движение в его сторону.

– А кто уводил нас от цели ложными атеистическими выводами… – попытался было продолжить вольнодумец, но сподвижники Активиста первыми набросились на Еретика, свернули, скрутили его, да так, что бедный и испустил дух.

– Нехай странствует между мирами! И не оскорбляет наши чувства! – расхохотался Активист, он пододвинулся к Жрецу и доверительно зашептал: «Я, конечно, не против идеи существования богов, но мы все-таки светское общество…».

Жрец так же доверительно ответил Активисту на ухо: «Полагаю, что статус «традиционной конфессии» нас вполне устроит, равно как и освобождение от налогов нашей некоммерческой активности»

– Мы полностью поддерживаем ваше предложение, товарищ Председатель! – за всех ответил Активист, обращаясь к индивиду, предложившему идею «гвоздевого» закона. – Мы даже готовы немедленно приступить к голосованию, чтобы избежать подобных досадных инцидентов.

Неожиданно вперед выбился здоровенный гвоздь с полностью лысой шляпкой, без насечек, с блестящей надраенной до блеска сталью. Он с размаху боднул бортик коробки, так что тряхнуло всех. Проревел:

– Всех ржавых в расход!

– Ведь правда. Вирус ржавчины угрожает всем нам! И особенно старшему поколению. – Зашептались гвозди. Стали расходиться на безопасное расстояние друг от друга – кто ведь знает, как именно передается зараза? Как же мы будем голосовать? Председатель подозвал Жреца и Пролетария, и о чем-то с ними совещался несколько минут, затем выступил, обращаясь к нации.

– Я тут между делом, пока шел спор, проводил научно-теологическое исследования…

– Теологическое? – недоуменно переспросил дефективный красавчик. – И это в наш век прогресса!

Окружающие на него зашикали, припоминая судьбу Ееретика, так что либеральному вольнодумцу пришлось самому свернуться колечком и закатиться в самый дальний угол коробки.

– Вот именно! Теологическое! – Торжественно повторил Председатель. – И в полном соответствии с догматами «гвоздевого закона»!

Председатель рассказал гвоздям о том, что существует внешний мир, жители которого, увы, смертны (в отличие от гвоздей с их бессмертными душами). Эти существа отправляются в последнее путешествие в деревянных ящиках, оплакиваемые сонмом родственников и пользуются услугами гвоздей, скрепляющих верхнюю и нижнюю половинки ящиков – «Последних кораблей». То есть гвозди на самом деле выполняют сакрально-ритуальную роль проводников душ усопших, символизируя их духовные скрепы и связи с миром живых. Если человек вел жизнь праведную – гвозди входят в деревянную плоть их «Последних кораблей» легко и непринуждённо. А если грешил – то со стонами и стенаниями, символизируя его тяжкие проступки.

– Что вот таки прямо и скрепляем? – взбудоражилось шляпкоголовое сообщество, изрядно довольное своим высоким статусом и обретённой целью существования.

– Скрепляем! – важно ответствовал Председатель. – Без нас этому миру настанет конец. Мертвые люди не смогут умирать и будут бродить среди живых. Давайте же, наконец, приступим к голосованию!

– А как же ржавые? – упорствовал здоровенный гвоздь.

Жрец и Активист, каждый со своей стороны принялись увещевать возмутителя спокойствия:

– Проблема ржавчины не так актуальна, а еще не известно доподлинно, передаётся ли она через волеизъявление. А вот то, что при голосовании нужно обеспечивать порядок… верно ли, товарищ Председатель, что нам нужен Защитник?

– Верно! – махнул шляпкой лидер гвоздевой нации.

– А ну, ироды, стройся в колонны, да волеизъявляйся! Живо! – громогласным тоном приказал лысый Защитник, довольный новым статусом и властными полномочиями.

После того, как гвозди приступили к голосованию, Защитник все же переспросил у правящей троицы:

– Но хоть забейте меня, я не понимаю, как мы можем скреплять эти ящики?

Председатель хитро прищурился и дал разъяснение:

– Ну естественно нет, что мы, двужильные! (тут все покосились на красавчика-гвоздя с двумя остриями, лежащего в углу коробки). Необходимо внешнее воздействие, сила, внедряющая нашу стальную плоть в деревянные чресла их «Последних кораблей». И этот инструмент, наполовину деревянный, как и «Последние корабли», наполовину металлический, как наши тела, отражает нашу функцию проводников душ. Потому что мы созданы из металла, а потому обладаем хорошей проводимостью.

– Вот наша цель, символ нашего бытия! – поддакивал Жрец. – Проводимость!

– И основа нашего материального благополучия и миропорядка! – Вторил ему Активист. – Краеугольный камень экономики и политической системы!

– Но… все-равно не понимаю. – Наморщил свой покатый лоб Защитник.

Председатель улыбнулся:

– Представь, что кто-то сейчас не проголосует, застопорит все движение, а тебя извлекут из коробки вместо него и забьют? Что ты сделаешь?

– Да я ему! Раз-два! – Защитник показал свои пудовые кулаки. – Размажу в пыль, но направлю по верному пути.

– И ОНИ, – Председатель нравоучительно посмотрел на приближенных, показал наверх и торжественно произнес, – тоже наставляют на верный путь, но только с первого удара!

– Тагды все понятно! – довольный Защитник представил себе инструмент, способный самого большого и толстого гвоздя загнать в доску с одного удара. – Вот силища-то! И вправду божественная.

Жрец быстро подправил в соответствии со словами Председателя принципы своего вероучения: чудесное орудие богов, состоящее из дерева и металла, было объявлено объектом поклонения, как и явление «похищающей щепоти».

Активист со своей стороны уверял гвозди о важном пролетарском значении инструмента и о том, что нужно перестать боятся извлечения из коробки для осуществления своего гражданского долга. Председатель организовывал процесс – гвозди строились попарно у выхода из коробки. Защитник подгонял отстающих для ускорения волеизъявления.

«Щепоть» споро выхватывала голосующих. Порядок был восстановлен.

* * *

Отставной машинист паровоза, а теперь кладбищенский сторож Кузьма Тор-Заратустрович – мужчина маленького росточка, зеленый со вчерашнего пятничного похмелья, с ушами, вытянутыми как у эльфа и наполовину свёрнутыми в трубочки, весь день работал не покладая рук.

Ветреный холодный день-суббота. Посетители кладбища надсадно кашляли и простуженно шмыгали носами. Но сила веры шляпгоголовых творила поистине чудеса.

Замерзшие руки сторожа дрожали, но все гвозди споро умещались на свои места. Молоток забивал их с первого раза. Удачливый Кузьма получал нехилые чаевые от скорбящих родственников.

– Профессионал! Маэстро! Бог молотка! – удивлялись люди в перерывах между причитаниями по усопшим.

–Таков Путь! – каждый раз торжественно произносил Кузьма, когда могильщики опускали очередной гроб в разверзшуюся пасть земных недр, и философски повторял. – Таков путь!

Рабочий день близился к концу.

Последние похороны на сегодня – и рыдающие члены похоронной процессии отправились на тризну по усопшему.

Сторож засунул свое оружие труда рукояткой за пояс, спрятал полученные денежные знаки в карман и степенно проследовал за посетителями до выхода за ограду у подсобки из шифера. И только тут заметил, что у ограды погоста отсутствовало несколько жердин.

– Непорядок! Непутево! – расстроился Кузьма и высказал все, что думал о хулиганах из соседней сельской школы с их подружками, приходящими по ночам на кладбище, о том, как и сколько он бы их вертел по этой жизни.

Впрочем, как помнил Кузьма, совсем рядом, в подсобке у шиферной стенки лежало несколько подходящих дощечек.

Сторож зашел внутрь, нагнулся, чтобы подобрать деревяшки, а молоток-то и выпал из-за пояса, больно ударив по ноге. Кузьма высоко подпрыгнул до низкого потолка и разбил головой единственную люминесцентную лампочку.

– Ах ты ж… твою ж через коромысло… я крутил! – Кузьма Тор-Заратустрович продолжил некоторое время разглагольствовать в темноте о протыкающей твердь мирозданья оси, вокруг которой должно было вертеться все сущее. Потом запустил руку в коробку, нашарил последние оставшиеся гвозди и поднял дощечку.

Трехпалая кисть с кривыми загнутыми когтями призывно раскрылась…

Рабочий инструмент О-Орха задрожал, более легкая рукоятка приподнялась – и вот в один миг вселенский молоток вспорхнул и уютно устроился в кисти, когда-то израненной в железнодорожной аварии. Но занятый своими мыслями о починке забора и припрятанной заначке – почти полной бутылке водки, Козьма Тор-Заратустрович не придал этому факту значения.

О-Орх встрепенулся в своем деревянном вместилище. Проснулся оттого что чья-то лапа подняла его с земли и приложила к щели между двумя перекладинами в ряду похожих, но все-таки других, отличных от оживителя жердин.

– Плохо нонче погосту без ограды! – произнес сторож, прилаживая гвоздь к доске, и размахнулся молотком.

– Что же вы делаете, изверги! – завопил было О-Орх на наречии, которому больше двух миллионов лет, пытаясь покинуть свое временное деревянное тело, да обрести свой инструмент, но не успел.

Молоток О-орха нанес свой сокрушительный удар в перекрестье деревянных планок.

– Раз! Два! Три! Четыре! – сторож забил Защитника, Жреца, Активиста и даже самого Председателя в деревянное тело – и оживитель О-Орх стал неотделимой частью кладбищенской ограды, приняв тем самым ритуальную смерть от рук двух своих творений при посредстве личного рабочего инструмента.

– Таков путь! – повторил сторож, засовывая молоток О-Орха за пояс ватника, и вернулся к подсобке, где его ждала вожделенная бутылка водки.

В коробке оставался только свернутый в колечко гвоздь с двумя остриями и без шляпки. Кузьма Тор-Заратустрович сделал пометку в журнале учета складских запасов.

– Тфьу ты, дефективный! – сторож выбросил последнего обитателя коробки на пол и нетолерантно пнул ногой, отправляя в дальний угол.

На следующий день кладбищенское начальство в лице Опанаса Пейдоднашвили привезло новые коробки с гвоздями и новую полную бутылку водки. Стараниями Кузьмы бизнес процветал. Предполагалось его существенное расширение: электронное приложение журнала «Похоронный мониторинг» (сокращенно – «Похмор») рекомендовало резервировать места именно на данном кладбище, гарантировавшим качественное убытие в мир иной.

Новые толпы страждущих граждан заранее оформляли ипотеку на место на кладбище. Ибо, как указывал «Похмор», только здесь наличествовала льгота и государственная поддержка. А потому Кузьма заслуживал особого поощрения в сорокоградусном эквиваленте.

Кузьма Тор-Заратустрович отдыхал все последующее воскресение, прикладываясь к наградной бутыли. Так Вселенная постепенно обретала нового оживителя, способного вертеть все сущее, пробивать эфирные барьеры и странствовать между мирами.