"Чёрная "Волга"

I. Полуночная погоня

Москва, наши дни…

Трое молодых людей на детской площадке негромко посмеялись и умолкли. Последний час они распивали двушку пива и травили друг другу байки. Приятели с радостью потусили бы подольше, однако кончились истории о вписках и гоп-стопах, кончилось пойло в бутылке без этикетки, кончились и запасы курева. Пришла пора расходиться.

На часах было немногим за полночь, когда Лёха вышел из двора на хорошо освещённую улицу и побрёл к метро. Город молчал: ни прохожих вокруг, ни автомобилей. Только где-то неподалёку надрывалась колымага.

Шагал парень быстро, чуть покачиваясь из-за выпитого. Он сосредоточенно смотрел себе под ноги, ни о чём особенно не думая, и не сразу заметил, как заморгали фонари и редкие вывески. Лампочки тихо жужжали под напряжением, а их свет асинхронно скакал из крайности в крайность: то почти затухал, то разгорался так, что жёг сетчатку.

Температура вокруг тем временем даже не опустилась, а сорвалась с отвесной скалы. Лёха вдруг поймал себя на мысли, что залип на рыхлые облачка пара, которые выдыхал. Он опомнился, лишь когда застучали друг о друга челюсти, быстро надел висевшую на поясе толстовку и застегнул её по самое горло.

Бешеное мерцание фонарей не прекращалось. Напротив, свет стал моргать чаще. «Перебои, что ли, на подстанции?» – подумал Лёха, оглядывая улицу, похожую на большую гирлянду.

Поблизости шумел мощный движок. По мере того, как учащались припадки освещения, нарастал и его рокот. Судя по звуку, автомобиль был совсем близко и вот-вот пронесётся мимо, но ни с одной, ни с другой стороны улицы он так и не показался. Более того, было непонятно, откуда именно доносится шум.

Лёха суетливо оглядывался, беспокойство нещадно боксировало по сердцу. Он накинул капюшон и хотел было свалить от греха подальше, как вдруг погасшие разом лампы утопили улицу во тьме. Лёха замер на месте, ещё даже не осознав до конца, что именно произошло. А рокот невидимой машины доносился всё ближе, всё громче и, казалось, отовсюду разом.

По позвоночнику, как пожарный по шесту, спустился липкий холодок. Проступила испарина, во рту пересохло, обветренные губы слиплись, а язык приклеился к нёбу. Лёха не шевелился, пытаясь слиться с густой темнотой.

Невидимая машина сбавила обороты и, казалось, катилась по инерции или вовсе остановилась. Движок теперь рокотал намного тише, но всё ещё очень близко. В воздухе остро запахло бензином.

Ночь была удивительно тёмной, луна укуталась в плед из облаков. Глаза Лёхи привыкли к темноте, и теперь он мог различить контуры зданий, близстоящих фонарных столбов, в лампах которых тускло светились накалённые нити. Однако очертаний рокочущего автомобиля он так и не заметил.

«Может, она где-то во дворе? – судорожно размышлял Лёха. – Да, во дворе. Просто акустика тут такая… Всякое бывает! Или телек кто громко включил. Очень громко. Или слуховые галлюцинации. Да! Точно! Глюки!»

Он нервно сглотнул, рывком затянул шнурки на капюшоне и, повернувшись, сделал несколько шагов. А за его спиной коротко сверкнул один из фонарей. Лёха остановился, почувствовав, как похолодело нутро. Ещё одна вспышка, за ней ещё две, и снова темнота. Невидимая машина, будто большой дикий кот, мурчала совсем рядом.

Лёха повернулся. Ничего не изменилось. Перед ним была всё та же пустая тёмная улица. Фонарь снова моргнул и на доли секунды осветил глянцево-чёрный бок автомобиля под ним.

Очертания машины плавно проступали во тьме. Лёха несколько раз моргнул, с силой зажмурил и потёр глаза холодными потными пальцами. Но наваждение не исчезло. Даже стало чётче.

Он видел старомодную, с выступающими вперёд круглыми фарами, с широким оскалом решётки радиатора, с крохотным рогом на капоте колымагу, словно только сошедшую с постера бекмамбетовского блокбастера.

Лёха не отрывал от автомобиля взгляд, пока его не ослепили вспыхнувшие фары. Он зажмурился, прикрыл ладонью глаза, попятился и, оступившись, рухнул на спину. А когда поднялся на ноги, зло крикнул в сторону машины:

– Совсем больной?! Хрена ли ты делаешь?!

Ответа не было. Никто не вышел, чтобы выдать дерзкому парнишке порцию тумаков. Вместо этого автомобиль стал угрожающе рычать и несколько раз подался вперёд, словно раззадоренный охотничий пёс на поводке.

Лёха медленно развернулся к нему спиной и торопливо зашагал прочь. С каждым его шагом громче взрёвывал мотор, резче делались рывки корпуса. Вжимая голову в плечи, парень вдруг поймал себя на том, что стоит на месте, боясь пошевелиться.

Машина за его спиной ревела и скрипела тормозными колодками. Лёха не видел, как дрожат его с силой сжатые кулаки, потому что глаза сами собой закрылись. Из-за испарины он не чувствовал, что слёзы бегут по щекам. Лишь короткие всхлипы заставили Лёху опомниться. Он открыл глаза и увидел на тротуаре две длинные тени: свою, жалкую и дрожащую, и… чужую с тянущейся к нему рукой. Только тогда он побежал.

Тут же и машина с визгом сорвалась с места. Она обогнала парня по дороге, на ходу развернулась и, заехав на тротуар, преградила ему путь. Лёха вскрикнул, упал на капот автомобиля, и руки его обожгло холодом. Он взглянул на лобовое стекло. В тёмном салоне невозможно было разглядеть силуэт водителя, только два красных уголька вместо глаз.

Лёха побежал прочь от колымаги, сворачивая во дворы, петляя проулками между параллельными улицами. Он бежал к ближайшей станции метро, не оборачиваясь, потому что слышал за спиной, совсем рядом, рокот мотора.

Голова у Лёхи шла кругом, ватные ноги то и дело цеплялись друг за друга. Он жадно вдыхал холодной воздух, обжигая гортань, но его катастрофически не хватало. Уже еле держась на ногах, он выскочил из переулка, перебежал широкую, в четыре полосы, улицу и скользнул в подземный переход, откуда попал на станцию метро.

Плавный спуск на эскалаторе прошёл почти в забытьи. Никаких мыслей не было: мозг ушёл в «безопасный режим», боясь не выдержать перегрузки. Пару раз по наитию молодой человек оборачивался, готовый увидеть за спиной маньяка, но никто его не преследовал. Расшатавшиеся нервы медленно восстанавливали равновесие.

Правый карман джинсов протяжно зажужжал. Лёха вынул смартфон и открыл сообщения.

«Мама: Ты где?»

Лёха шмыгнул носом и застучал по экрану большими пальцами.

«Вы: Скоро буду».

Ближе к подножию эскалатора прошла одышка. Боль в боку тоже почти сошла на нет, а вот ноги так и оставались ватными. Без опаски Лёха ступал на гранитный пол, предвкушая стремительный полёт по туннелям подземки. Неважно куда, главное – подальше отсюда.

Однако планы на безмятежную поездку отчалили вместе с голубым составом от правой платформы. Станция была пуста, немногочисленных пассажиров только что унесло в чёрный зев туннеля. А в противоположном конце платформы в свете потолочных ламп блистал чёрным глянцем раритетный ГАЗ-21.

Ярко вспыхнули фары, голодно взревел двигатель. Освещение на станции стало неуклюже пародировать дискотечную светомузыку, а эскалаторы вдруг замерли. Машина понеслась вперёд. Эхо под сводами многократно усиливало рокот движка, делая его похожим на гул электропоезда.

«Волга» мчалась по станции с невероятной скоростью. Лёха бросился было обратно к эскалатору, но оступился и рухнул на пол. Не вставая, он обернулся и оцепенел.

Машина была всего в паре метров от него. Он зажмурился в ожидании удара, которого так и не произошло. Когда Лёха открыл глаза, утробно урчащая машина стояла прямо перед ним, будто никуда и не ехала.

Несколько долгих мгновений не происходило ничего. Автомобиль стоял без движения, дыша холодом на человека, судорожно глотавшего воздух. Происходящее не укладывалось в голове.

«Это какой-то бред, – судорожно размышлял Лёха, – этого не может быть. Ничего этого не может быть. Это всё глюки! Из-за палёного пива и дешёвых сигарет! На самом деле я сейчас лежу в отключке в луже своей же блевотины… Да, точно, мне это снится! Просто кошмар!»

Тем временем дверь машины медленно распахнулась, старчески скрипнув. Из салона вытянуло на мерцающий свет фигуру высокого худощавого человека в чёрном плаще. Он закрыл дверь длинной тощей рукой. Казалось, под рукавом не было ничего, кроме костей, обтянутых тонкой кожей.

Второй рукой он изящно водрузил на голову фетровую шляпу, поля которой сокрыли его лицо слишком густой тенью. Будто и не было у него лица, а лишь клубящаяся тьма на его месте.

Водитель склонился над лежащим на полу Лёхой, схватил его за грудки и мягким рывком поднял на ноги. Парня била крупная дрожь, в груди похолодело, к горлу подступил ком, слёзы застилали глаза.

С трудом Лёха заставил себя развернуться к нему спиной и побежать к замершим эскалаторам. Свет погас, и в темноте он почувствовал, как ледяная рука сжимает плечо. Парня швырнуло куда-то в сторону, и он влетел спиной в какое-то препятствие. Послышались глухой звон металла и треск стекла.

Лампы снова загорелись. Водитель схватил Лёху за горло и, прижимая к стенке будки дежурного по эскалаторам, одной рукой приподнял над полом. Теперь их лица находились на одном уровне, но Лёха не мог различить ничего, кроме горящих красных угольков на месте глаз.

Преследователь склонил на бок голову. Он словно рассматривал попавшегося в руки диковинного зверька. Неестественно длинные, будто лапки паука-сенокосца, его пальцы обхватили всю шею. Водитель сдавил её до хруста в позвонках, не давая ни вздохнуть, ни закричать. А второй рукой пырнул Лёху в левый бок кухонным ножом.

Дыхание у парня перехватило. Преследователь нарочито медленно вспарывал брюхо от одного бока к другому чуть выше пояса и смотрел горящими углями в глаза жертвы. Из раны струилась тёплая кровь и вываливались внутренности.

Глухой барабан пульса сбавлял темп. Перед глазами густела пелена. От нехватки кислорода, от потери крови, от болевого шока. Теряя сознание, Лёха видел, как ярче разгорелись два уголька на месте глаз убийцы. Их свет немного рассеял густую тень, обнажая худое вытянутое лицо. Впалые щёки, тёмные круги вокруг угольков и злобный оскал. И чем больше Лёха терял крови, чем длиннее становился разрез, тем шире тянулась улыбка кошмарного во всех смыслах… человека?

II. Бодрое утречко

Следующим утром…

Небольшая гостиная уютной двушки была охвачена творческим беспорядком. Линолеумный пол укрывал ковёр исписанных, исчёрканных и разрисованных тетрадных листов.

На журнальном столике почти в центре комнаты и вовсе властвовал кошмар перфекциониста: блокноты и тетради всех мастей, сильно похудевшие после потуг минувшей ночи; блюдца с объедками и крошками, несколько полупустых кружек. А в центре этого хаоса – старенький по современным мерками ноутбук, грозивший нерадивому хозяину «экраном смерти».

Вплотную к столику стоял небольшой мягкий, как зефир, диванчик песочного цвета. На нём бессовестно дрых виновник бардака, Дима Филатов, некогда отбивший гостиную в личное пользование. Лежал он в совершенно невообразимой позе, укутавшись в клетчатое одеяло с головой.

А пока замученный творческой жилкой Дима сопел в подушку, его друг и сосед по квартире тихонько подобрался к окну и с шумом открыл жалюзи. Солнечный свет тут же выпал прямо на «совёнка», отчего тот ещё плотнее замотался в одеяло, став больше похожим на скрюченную предсмертной судорогой гусеницу.

– Архипов, – сонно бубнила «гусеница», – совсем сдурел?

Сергей встал между диваном и окном так, чтобы отброшенная им тень спасла полуночника от дневного света.

– Подъём! – твёрдо велел он другу, деловито протирая свои очки-хамелеоны салфеткой.

Из-под одеяла осторожно высунулась часть головы с чуть прищуренным то ли из-за света, то ли от недосыпа правым глазом. «Всевидящее око» глянуло на нарушителя сонного царства: высокий поджарый блондин стоял подле дивана и смиренно ждал, пока его друг соизволит подняться.

Сам он уже был готов к выходу. Выглаженная белая рубашка с длинным рукавом, чуть приталенная, заправленная в синие брюки. Гладко выбритое лицо лучилось бодростью, а чёлка золотых волос была аккуратно уложена на бок.

– Серго, друг мой, – голова вновь скрылась под одеялом, – иди в задницу.

– Димон, ты дурак? – без тени негатива спросил Архипов. – И так уже опаздываем. Хочешь и дальше по шабашкам метаться?

– Сам дурак, – отозвалась «гусеница». – Ты иди, я тебя догоню. – И чуть погодя добавила: – Но это не точно.

Сергей глубоко вздохнул, поджал губы и недобро прищурился. У него появилось стойкое желание сдёрнуть с друга одеяло и вылить на его кудрявую голову застоявшийся чай из кружки на столике. Однако он решил не тревожить поселившуюся в ней живность.

– Что ж, – протянул Архипов, – тогда я доем пиццу, ок? – и ушёл на кухню.

– Что-о-о?! Стоять! Не тронь амброзию, смертный! Она же гавайская, у тебя на ананасы аллергия, очкарик!

Дима вскочил было, но запутался в одеяле, и, свалившись между диваном и столиком на пол, ударился об него головой. Сергей услышал грохот, вернулся в комнату и тут же разразился хохотом. Борясь с приступом смеха, он достал из кармана смартфон, чтобы снять на видео, как сосед резво дёргается, стараясь выбраться из одеяльного плена.

– Что ты ржёшь, гадина? – кряхтел Филатов. – Помогай давай! А ну, убери камеру! Убери, говорю! Ну, погоди, сейчас…

– Кстати, – всё ещё смеясь, сказал Сергей, – у меня аллергия на абрикосы, а не ананасы.

– Да хоть на арбузы! Когда выберусь, ты у меня их вёдрами есть будешь!

Каким-то чудом Диме удалось высвободить левую руку, о чём он возвестил злодейским хохотом. Архипов от неожиданности чуть не выронил телефон. Он выбежал в прихожую, быстро надел слипоны и накинул на плечо сумку. Филатов же, орудуя свободной рукой и скованными ногами, пополз вслед за другом.

– Стоять, ботан! – крикнул он вслед убегающему соседу.

Но входная дверь уже захлопнулась. Дима перестал ползти, устало перевернулся на спину и выдохнул:

– Говнюк.

***

За оцепление прошёл немолодой коренастый мужчина в гражданском: бурая безрукавка, серая футболка, бежевые штаны с карманами на бёдрах и песчаного цвета кроссовки. Из-под капюшона безрукавки выглядывало широкое лицо, заросшее щетиной.

– Ну, рассказывай, – прохрипел он.

Рядом с ним шагал патрульный в тёмно-синей форме. Уверенная походка, подкатанные до локтей рукава, надвинутый на глаза козырёк кепки. Он был молодой, высокий, но сутулый и худой.

– Сам всё знаешь, – раздражённо бросил он, – выпотрошенный труп, пахнет бензином, следов нет, свидетель несёт околесицу. Всё как ты любишь.

Они остановились и смотрели друг на друга. Мужчина в безрукавке прищурился, а патрульный глядел из-под козырька как будто бы светившимися глазами. Мужчина отвёл взгляд и посмотрел на карету скорой помощи у подземного перехода.

– Там?

– Ага.

Мужчина шагнул к бело-красному фургону, но полицейский взял его под локоть и недовольно спросил:

– Ну, и который уже?

Мужчина бросил взгляд на свой локоть, медленно перевёл его на патрульного. Тот, опомнившись, разжал ладонь. Мужчина в безрукавке ничего не ответил и пошёл к скорой.

Вокруг оцепления густела толпа. Зеваки шумели и, вооружившись смартфонами, снимали место происшествия на видео, фотографировали оцепление, делали селфи. Журналисты расчехляли свой арсенал, а какой-то репортёр уже собачился с патрульным.

Кузов кареты был открыт. Внутри фельдшер колдовал над молодой женщиной в светло-серой форменной рубашке. Рядом на кушетке лежали чёрный жилет и красная пилотка.

– Я бы хотел поговорить со свидетелем, – прохрипел мужчина, показывая ксиву, – не возражаете?

Фельдшер кивнул и вышел покурить, а женщина опустила голову. Иссиня-чёрные волосы, связанные в хвост, казались очень яркими из-за бледности округлого лица.

– Меня уже допросили, – протянула она, опуская большие глаза, будто от стыда.

– Да, я знаю, – сказал мужчина, улыбнувшись, – но я хотел бы услышать из первых уст. Вы ведь дежурная по эскалатору? Что вы видели?

Она помолчала, шмыгнула носом и начала:

– Я в будке сидела. Всё как обычно. Ближе к закрытию последний человек зашёл. Я не обратила внимания, кто. Прошёл и прошёл. А потом… электроника засбоила. Ну, я испугалась. Первый раз такое. Тут ещё холодно вдруг стало, даже стёкла запотели. Бензином запахло. Я выйти хотела, а тут к окну прижало что-то… парня того. Слышу, кряхтит, хрипит… я испугалась, пошевелиться боюсь… не понимаю ничего… вижу только силуэт какой-то непонятный… парень на пол рухнул, а силуэт… остался. Человек это был. Высокий, в плаще, наверное… и шляпе, и… глаза… глаза у него… красным горели…

Дежурная по эскалатору закончила и выжидающе смотрела на мужчину в безрукавке.

– Это всё? – аккуратно спросил мужчина.

Женщина глубоко вздохнула, вытерла выступившие слёзы.

– Он стоял и смотрел, как будто на меня. А потом свет заморгал, и, когда включился, никого уже не было. А я так и стояла… и… мне кажется… я не уверена, но…

– Что такое?

– Кажется, я слышала машину. Знаете, как в фильмах, старую и мощную… но не видела. Да и откуда ей на станции взяться?

Она с робкой надеждой смотрела на мужчину в безрукавке. Словно хотела, чтобы тот её убедил: «Да, ей неоткуда взяться». Он молча положил свою широкую ладонь ей на плечо, улыбнулся и сказал:

– Всё может быть. Это ж Россия.

Женщина сквозь слёзы улыбнулась, коротко посмеялась. Через пару мгновений мужчина в безрукавке исчез, и она не могла припомнить ни его черт, ни то, о чём они разговаривали. Всё это просто вылетело у неё из головы.

***

Спустя пятнадцать минут торопливого шага Дима и Сергей оказались у подземного перехода, который вёл к станции метро. Однако вместо обыденной посадки в электропоезд их ждало окружённое народом полицейское оцепление.

Несколько полицейских машин, пара карет скорой помощи, по периметру дежурили патрульные. Толпа же медленно редела. Опаздывающие прохожие, получив свои порции контента для соцсетей и микроблогов, неторопливо покидали место происшествия.

– Ну, что там? – спросил Сергей, протиснувшись, наконец, к другу.

Дима пожал плечами.

– Без понятия. Все галдят, и каждый о своём. А там не видно ничего.

От скорой к оцеплению отошёл коренастый мужчина в гражданском. Он обмолвился парой слов с сутулым патрульным и лениво зашаркал в сторону ребят.

Шёл он свободно, не озираясь на полицейских, репортёров и зевак. Видимо, тоже служивый. Но сама походка его сквозила неимоверной усталостью и хандрой.

– Прошу прощения, – обратился к нему Дима, скромно и дружелюбно улыбнувшись, – а что происходит?

Короткий порыв ветра сорвал с его головы капюшон. Округлая голова была коротко острижена, слегка желтоватую кожу изрезали морщины, под глазами набухли мешки. Мужчина в безрукавке уставился на ребят, собираясь ответить, однако против воли зевнул, задрав голову. Дима успел заметить три длинных отметины на толстой и короткой шее, похожие на след от когтей.

– Что? – отрешённо спросил мужчина. – А… Да ничего страшного. Ложный вызов, шутники опять «бомбу заложили» в метро.

Сергей нахмурил брови, Дима приоткрыл рот.

– Станцию оцепили на всякий случай, вряд ли скоро откроют, – прохрипел служивый, погладив ёжик чёрных с проседью волос широкой ладонью. Второй рукой, на запястье которой болтались чётки с окаменелой ракушкой, он указал за их спины: – Дуйте на остановку, пока не опоздали. Вон, автобус подъехал как раз.

Дима хотел было спросить что-то ещё, но Сергей потянул его к маршрутке, причалившей к остановке. Почти не останавливаясь, они влетели в распахнутые дверцы, и машина тут же тронулась. А мужчина в безрукавке ещё какое-то время стоял, провожая их взглядом.

Свободных мест не оказалось, и ребята остались в проходе. Архипов стал сёрфить новостные ленты по теме происшествия в метро, а Филатов просто стоял и слушал музыку, притопывая ногой, как вдруг замер. Он задумался, ловко извлёк из заднего кармана джинсов блокнот и начал записывать пришедшие на ум строчки, идеи, заметки. Дима так этим увлёкся, что забормотал вслух.

Одержимый вдохновением, он изводил небольшие страницы, как вдруг снова замер, уставившись немигающим взглядом на свои записи. Разогнавшийся творческий порыв влетел на полной скорости в бетонную стену. Филатов удручённо выдохнул и нехотя убрал блокнот в карман.

– Глянь, – сказал Серёга, вынимая из ушей наушники, – тут про метро.

– И что там? – без особо интереса спросил Димон.

– Если вкратце, на станции нашли выпотрошенный труп. Цитирую: «От него буквально остались кожа да кости».

– О как. А остальное?

– Не нашли. Свидетель утверждает, что жертву убил высокий человек в плаще и шляпе… эм… с горящими глазами и приехавший на машине.

– Машина на подземной станции? Это что за свидетель такой?

– Не указано. Наверняка сами придумали. Тут и ещё статьи есть, про другие убийства, тоже машина упоминается, чёрная «Волга». Походу, очередной маньяк завёлся.

Остаток пути оба молчали, слушали музыку. Сергей при этом читал найденные материалы, а Дима, заскучав, копошился в рюкзаке в поисках завалявшейся там шоколадки. Спустя четыре трека они десантировались на остановке и спустились в метро, и с тремя пересадками добрались до нужного района.

– Ёлки, опаздываем! – процедил сквозь зубы Архипов, бросив взгляд на наручные часы. Они поднялись на поверхность, перебежали проезжую часть и вошли в офисное здание из стекла и металла.

В холле они немного растерялись. Здание новое, современное. Сергей, открыв рот, смотрел по сторонам, пока Филатов тащил его за локоть к ресепшену. Четыре молодых девушки за длинной стойкой консультировали посетителей.

Узнав, куда им идти, ребята вошли в просторный лифт с зеркальными стенами. Архипов по пути поправлял рубашку и узкий чёрный галстук, приглаживал волосы, протирал очки. Дима поглядел на друга, а затем на своё отражение: встрёпанные чёрные кудри, заспанное лицо, покрасневшие глаза, белая чуть мятая рубашка с закатанными рукавами и навыпуск, потёртые голубые джинсы, чёрные высокие кеды. Он поджал губы и нахмурился.

– Как я выгляжу?

Сергей надел очки и окинул друга взглядом.

– Учитывая, что это твоя самая официальная одежда, вполне неплохо. Во всяком случае, могло быть хуже.

– Ну, спасибо. Подбодрил, блин.

Лифт плавно остановился, створки распахнулись, и ребята вышли в холл, к ещё одному ресепшену. Не такому богатому, как на первом этаже – здесь была всего одна секретарша. И ещё человек десять таких же соискателей, как они сами. В наглаженных рубашках и брюках, с папочками, в которые уложены бесполезные рекомендации и характеристики из университетов, грамоты, портфолио.

– Ох, ёж… – протянул Дима. – А ты говорил, опаздываем.

– Кто ж знал, что в городе столько выпускников безработных, – негромко ответил Серго.

– Это вообще-то Москва, брат, не забыл? Тут количество безработных выпускников прямо пропорционально общему количеству приезжих.

– Ещё и растёт по экспоненте.

– Чего сказал? – Филатов нахмурился.

– Очередь, говорю, надо занять, – вздохнул Серго.

III. Бог из машины

Тем же вечером…

Приглушённая музыка, тихий звон бокалов, разговоры по душам вполголоса – за эту какофонию многочисленные завсегдатаи и любили уютный бар. Именно она являлась неотъемлемой частью приятельской атмосферы, царившей в заведении.

Рады здесь были всем: от творческих бездельников, любящих россказни о своих замыслах и планах, до старых товарищей, решивших пропустить по стаканчику и вспомнить былые времена. А двое друзей, которым в очередной раз не повезло с трудоустройством, вовсе были здесь постоянными клиентами.

После очередного неудачного собеседования отчаявшиеся друзья по уже устоявшейся традиции решили излить душу общительному бармену и разбавить хандру лёгким алкоголем.

Заведение располагалось в просторном подвале одной многоэтажки, чьи помещения давно уже были сданы в аренду всяческим магазинам и офисам. С названием, к слову, хозяин бара долго не мучился и окрестил его «Подвал».

– Ну, так и что на этот раз? – с участием спросил бармен.

Он был молод, немногим старше Димы и Сергея. Высокий, чуть худощавый, всегда в мешковатых футболках с необычными принтами и осовремененных шароварах. А ещё он любил мантии и балахоны, потому и сейчас на нём было нечто подобное, только без рукавов.

По рукам у него, от самых ладоней, тянулись витиеватые татуировки, по слухам покрывавшие чуть ли не всё тело. Разве что длинная шея и выбритые виски и затылок оставались чисты. Каштановые волосы были собраны в небольшой пучок на макушке, а на смуглом вытянутом лице ясно выделялись яркие фиолетового оттенка глаза.

– Ой, Геныч, – понуро отвечал Филатов, – как всегда, предвзятое отношение. Захожу в кабинет, сажусь. Неплохой такой, кстати, кабинет. Просторный, с панорамными окнами, стол большой, на нём макбук новенький. А вот рекрутёр мне сразу не понравился.

– Почему это?

– Ну, если одним словом описать, – Дима призадумался, – то это слово будет «пустышка». Весь из себя такой приятный на вид, причёсанный, костюм с иголочки, а взгляд пустой. Смотрит на тебя, а ты в нём ничего не видишь, вообще никак тебя не трогает.

– И что он, завалил?

– Да не то чтобы… В общем, присел я. Стул, кстати, такой удобный был. Рюкзак рядом на пол поставил, достал записник[1] свой, положил на краешек стола. Потом портфолио из рюкзака вытянул, отдал ему. А этот чудила всё на записник смотрит. И знаешь, только взгляд оторвёт от него, полистает папочку мою и снова залипнет.

– Он ему так понравился? – спросил Гена.

– Да шут его знает, – пробурчал Филатов. – Стал потом вопросы задавать. Где учился, на кого, почему именно там и именно на того, какие книги предпочитаю, играю ли в видеоигры, смотрю ли сериалы. Я честно на всё ответил: читаю фантастику и комиксы, геймингом не увлекаюсь, сериалы люблю. Он там себе что-то отметил, пробурчал под нос, ну и дальше стал портфолио листать. И всё на записник зыркает.

Дима хлебнул поостывший глинтвейн, черканул что-то на салфетке, затем продолжил:

– В общем, пробежал он глазами характеристику из института, диплом рассмотрел со всех ракурсов. А я заметку писал, коротенько, детали всякие подмечал. Вдохновение слегка накрыло. Посмотрел он на меня недобро и говорит: «Не делайте так больше». И снова на записник смотрит. Потом заглянул в трудовую, и тут у него глаза на лоб полезли. У меня ж там каких записей только нет: и из кофейни, и из книжного магазина, и из велопроката, и из театра. В общем, жуть.

– Погоди, – удивился бармен, – ты в театре играл?

– Ой, да какой там! – прыснул Филатов. – Я на последнем курсе загорелся драматургом стать. Ну, и устроился в театр уборщиком. Там и наблюдал, как это всё происходит. Забавно было.

Дима замечтался. Гена заменил ему выдохшийся глинтвейн на свежий, а затем вернул его к теме разговора:

– Так, а дальше что?

Парень слегка поник и рассказывал теперь без излишнего энтузиазма:

– Да что-что… – он умолк, собираясь с мыслями, поболтал трубочкой в бокале и продолжил: – Рекрутёр спросил, почему так часто работу менял, почему не по профилю работал, всё такое. Я ему и говорю, что было интересно посмотреть, как и что где происходит. Юристы-то меня нанимать не хотели, потому что я выпускник и опыта работы у меня нет.

– А как же практика?

– Там той практики. Будто не знаешь, как это делается. Возиться со студентами никому не охота. Печати да подписи поставят и ручкой машут. В общем, Пустышка из той же оперы оказался. Говорит, мол, я им не подхожу, потому как опыта работы у меня нет, да и не заинтересован я в карьере юриста. Ступайте, говорит, лучше на творческую дорожку. И улыбался ещё, ехидно так, будто я ему когда-то в жизни насолил, а он наконец-то отомстил.

– Замкнутый круг, – грустно и задумчиво ухмыльнулся бармен. – Без опыта работу не получишь, а без работы опыта не наберёшься.

– Идиотизм же, согласись, – сказал Дима.

Каждый день, находясь по ту сторону барной стойки, Гена внимательно выслушивал каждого гостя заведения. Те в свою очередь делились своими бедами и радостями, нередко получая дельный совет о том, как всё исправить или случайно не испортить.

Кроме того, гости, что пришли рассказать о своих невзгодах, по окончании беседы получали от Гены подарок – коктейль-импровизацию. Рецепт каждого напитка он придумывал прямо на ходу и никогда не повторял использованный ранее.

Гостей такая забота подбадривала и придавала уверенности. Допив коктейль, они покидали бар со спокойной душой, отыскав решение своих проблем или источник беспокойств. А на следующий день приходили делиться хорошими новостями.

Во многом успех заведения – его заслуга, бармена. Вряд ли ничем не примечательный с виду барчик удержался на плаву, если бы после выпуска с психфака Гена ушёл работать по специальности.

– Ну что, – сказал Архипов, вернувшись из уборной, – давай закругляться?

Весь вечер Дима сидел опечаленный очередной неудачей в поисках работы. Конечно, он, как и всегда, острил, улыбался, болтал о том о сём, но всё больше он сегодня молча писал что-то в блокнот и рисовал на салфетках.

А вот его друг со стороны казался не таким уж и грустным. Сергей сегодня не особо отличался от вчерашнего или позавчерашнего. Не слишком многословный, в меру весёлый. В общем, как обычно, сдержанный.

– А у тебя что? – обратился к нему бармен. – Как собеседование?

– Ну, такое, – ответил Архипов.

– А подробнее? – с интересом спросил Гена.

Сергей присел на соседний с Димой стул.

– Зашёл, отдал документы. Тот пролистал, бегло почитал. Диплом, трудовую изучил. Спросил, почему так много мест работы сменил. Я ему ответил, мол, везде свои минусы были. Почему, говорит, по профилю не пошёл? А я ему и говорю, программистов много развелось, а вакансий больше не становится. Вот и перебиваюсь, чем попало. В общем, не взяли. Сослались на отсутствие опыта. Улыбнулся натянуто, поблагодарил за отклик и пообещал не перезванивать. Неприятный тип, хотя сначала показался дружелюбным.

– Я же говорил, – тихо подметил Дима, – пустышка.

К барной стойке подошла симпатичная официантка, передала Гене заказ. Он извинился перед ребятами и стал мешать коктейли. Сами же ребята не могли отвести глаз от невысокой блондинки с пышными формами.

Филатов повернулся к другу, а тот всё провожал порхающую между столами девушку взглядом.

– Приём, – сказал Дима, – «Земля» вызывает Серго. Как слышно, приём?

Тот глянул на друга. Затем снова на девушку. Снова на друга. Выглядел Сергей слегка растерянным.

– Что, дружище, кровь от головы отлила? – хитро прищурив взгляд, спросил Дима.

Сергей молча достал зажим для денег, пересчитал купюры.

– Да не, – сказал он, покраснев, – просто задумался.

Официантка снова вернулась к стойке, изящно забрала поднос с несколькими коктейлями и упорхнула обратно в зал. И вновь забрала с собой всё внимание Архипова.

– М-да, братцы, – произнёс бармен приятным баритоном, – в странное мы время живём: всем нужны хорошие специалисты, чтобы зарабатывать здесь и сейчас, но никто не хочет связываться с новичками, чтобы сработать на перспективу.

Сергей, миг помедлив, нерешительно протянул Гене несколько купюр.

– Не стоит, – улыбнулся он, – за счёт заведения.

– Уверен? – Архипов слегка смутился.

– Абсолютно, – твёрдо ответил бармен, улыбаясь.

– Ты лучший, бро! – воскликнул Дима и потянулся через стойку обнять Гену, отчего тот прыснул со смеху.

Сергей же обошёлся скромным крепким рукопожатием, после чего забрал свой прикорнувший смартфон, заряжавшийся за стойкой. Филатов тем временем аккуратно собрал изрисованные бумажные салфетки, уложил их в записную книжку и сунул черновики в рюкзак.

– Не отчаивайтесь, ребят, – бросил на прощание Гена, – если вы не можете найти работу, значит, она сама вас найдёт. Бывайте, братцы!

Они кивнули бармену и направились к выходу. Он ещё глядел в спины двум закадычным друзьям, как бы провожая их грустной ухмылкой. Что ни говори, а с этими двумя балбесами Гена любил болтать больше всего. Может, потому что с ними, в отличие от многих, действительно было о чём.

Когда парочка скрылась за дверьми, бармен медленно перевёл вмиг потяжелевший взгляд на угловой столик справа, погружённый в полумрак. Там сидел немолодой мужчина в безрукавке. Как всегда, в гордом и скорбном одиночестве.

Он смотрел на горящий фитиль Зиппо, и пламя бликовало в его больших, чуть навыкате, глазах, бросало неровные тени на округлое лицо. Со стороны это выглядело достаточно зловеще. У бармена даже мурашки пробежали.

Мужчина завороженно смотрел на огонь, будто что-то хотел в нём рассмотреть. Это длилось около минуты, а затем, в последний раз погасив огонёк, он выжидающе уставился на бармена. Геныч в ответ лишь неодобрительно покачал головой, возвращаясь к своим обязанностям. Спустя пару мгновений только пустая стекляшка из-под крем-соды напоминала о присутствии в баре старика.

Их квартира находилась в нескольких кварталах, и друзья решили идти пешком. Был поздний вечер, улицы опустели. По дорогам изредка проносились машины, а во многих окнах близстоящих домов уже погасили свет.

Лишь двое брели по тротуару, то растворяясь в ночи, то выныривая из неё на очередной островок желтоватого света уличных фонарей. Оба молчали, блуждая в собственных мыслях. Прохладный ветер мягко толкал их в спины, трепал волосы. Вокруг было относительно тихо и необычно холодно.

По спине, рукам и голове Архипова разбежались мурашки. Через какое-то время он обратил внимание на выдыхаемые им облачка пара. Парень ссутулился, обнял себя руками и потёр ладонями плечи, жалея, что не прихватил с собой пиджак.

– Вот же срань! – ворчал на смартфон Дима.

Покоцанный гаджет с треснувшим экраном глючил, не реагируя на команды. Следом с ума стали сходить уличные фонари, мерцая подобно новогодним гирляндам.

– Что за ерунда? – непонимающе спросил Филатов. – У меня горячка, что ли?

– Если так, – тихо отвечал Сергей, – не у тебя одного.

Светопреставление[2] закончилось так же внезапно, как и началось. Освещение разом погасло, непроглядный мрак в один миг схлопнулся вокруг двух зевак, и те, оцепенев, обратились в слух.

Так они и стояли, замерев, пока пара ярких лучей автомобильных фар не спугнула тьму. Стоявшая поодаль «Волга» недобро рычала, будто грозилась броситься на двух прохожих.

Парни толком не поняли, чего больше испугались: погасшего света или из ниоткуда взявшегося автомобиля, выхватившего их из темноты желтоватым светом. Они медленно развернулись к нему лицом. Сергей оторопело повернулся к другу и, глядя на него сквозь запотевшие очки, сказал:

– Заткнись и беги.

– Чего? – опешил тот.

Двигатель машины взревел, раздался визг шлифующих асфальт колёс.

– Валим! – одёрнул друга Архипов. – Валим!!!

Напуганные, они бежали не хуже, чем Рик и Дэрил от толпы живых мертвецов[3]. Парни миновали пару улиц и, почти выдохшись, вбежали в проулок, слишком узкий для «Волги». Ребята остановились у поворота на соседнюю улочку, чтобы перевести дух, а преследовавшая их машина, скрипнув тормозами, – прямо перед въездом.

Они ждали, что будет дальше. Адреналин бурлил в крови, сердца рвались из груди. Дверь машины со скрипом открылась, и из неё, как чёрт из табакерки, выскочил тёмный высокий силуэт. Длинный плащ, широкополая шляпа, лица не видно. Он стоял метрах в десяти.

– Так, чувак, – негромко сказал Дима, принимая бойцовскую стойку и разминая шею, – мы готовились к этому всю жизнь. Сама судьба вела нас к этому моменту. Сейчас мы дадим бой силам тьмы. Это апофигей пути, что мы избрали!

Человек в чёрном уверенными шагами стал приближаться к парочке.

– Сдурел?! – одёрнул его Сергей. – Это тебе не сериал, чтоб со злодеями в рукопашной сходиться! Ноги в руки и уматываем!

Архипов подобрал с земли то ли камень, то ли жестяную банку и с силой швырнул в водителя, а сам бросился наутёк, чуть ли не силком таща за собой друга. Они, не глядя по сторонам, пересекли проезжую часть и шмыгнули во двор хрущёвки, только там переядя на шаг.

– М-да уж, – выдохнул Филатов, когда они выбрались на хорошо освещённую улицу, – бодрый вечерок выдался.

– И не говори, – устало протянул Сергей.

Ноги гудели, одежда липла к телу из-за обильного пота, в правом боку покалывало, а носоглотку жгло прохладой. Еле передвигаясь, они дошли до автобусной остановки и развалились на лавочке.

Оба молчали, на разговоры не было ни сил, ни желания. Дима откинул голову назад и глубоко и медленно дышал, успокаиваясь. Архипов же протирал окуляры платком и близоруким взглядом смотрел на уходящую вперёд улицу.

Картинка была расплывчатой. Огни фонарей представали его глазам большими светящимися кругами, а всё остальное – пятнами без чётких очертаний, перетекающими друг в друга. Контуры фонарных столбов, особенно дальних, терялись вовсе. Создавалось впечатление, будто круги света висели в воздухе сами по себе.

Протерев очки, он не стал их надевать. Ему нравилось иногда смотреть своими глазами, а не через диоптрии линз, и ощущать, что никто больше не видит мир, как видит он. Вот и сейчас Сергей просто сидел и наслаждался окружающей его абстракцией.

Круги света вдалеке стали лихорадочно менять оттенок на более тёмный и меняться в размере, а из-за горизонта выплыла пара кружков поменьше. Они висели в воздухе ниже остальных и находились очень близко друг к другу. Сергей быстро надел очки, возвращая миру чёткость.

Не отводя взгляд, он похлопал друга по плечу.

– Ну, чего ты? – лениво спросил Дима.

Архипов указал пальцем на уходящую вперёд улицу.

– Ох, ёж… – выдохнул Филатов.

Чёрная «Волга» медленно катилась к ним, утробно рыча. По мере её приближения уличные лампы заходились в припадке, а затем гасли и больше не загорались. Машина словно прицепом тянула за собой темноту.

Автомобильные фары выхватывали остановку, как софиты театральную сцену. Яркий свет слепил парней, и они прикрывали лица ладонями, пока их не накрыла длинная чёрная тень.

Колымага продолжала неторопливо приближаться, только теперь перед ней важно вышагивал человек в чёрном. Шёл он, чуть опустив голову, держа руки в карманах запахнутого плаща.

Машина была ещё достаточно далеко. Ребята подорвались и, обогнув остановку, собирались бежать прочь, однако путь им преградил зловещий преследователь.

Дима даже вскрикнул от неожиданности. Он пятился и бормотал:

– Какого лешего? Их двое?!

Сергей лишь молча глотал воздух не в силах что-либо сказать. Он отступал назад, а человек в чёрном наступал на него. Тот был выше ростом и потому смотрел сверху вниз. Одежда на нём поношенная и пыльная, со рваными краями. Водитель, чудно́ склонив голову на бок, глядел на Архипова.

Парень пятился, не отрывая взгляд, пока не приник спиной к пластиковой перегородке остановки. Отступать больше было некуда. Человек в чёрном подошёл очень близко. От него веяло лютым холодом, а лицо никак не получалось рассмотреть.

Сначала Сергей принял это за тень, отброшенную полями шляпы. Затем – за подобие балаклавы. Но сейчас, при ближайшем рассмотрении, голова водителя казалась окутанной густым чёрным дымом. Только на месте глаз сквозь пелену пробивался тусклый свет двух красных угольков.

Тем временем «Волга» уже подкатила к остановке, остановилась в метре от неё и терпеливо рокотала. Все источники света вокруг, кроме её фар, потухли.

Человек в чёрном замер, всматриваясь в лицо Архипова. Парня била дрожь, его кожа истекала холодным потом. С силой зажмурив глаза, он ждал худшего, не теряя надежду на лучшее. Преследователь же вскоре отступил и, будто не найдя за что зацепиться в овале с острыми скулами, переключился на второго.

Нарочито медленными шагами он подходил к стоявшему в стороне Диме. Филатов, не решаясь повернуться спиной, короткими шажками отступал назад, пока не упёрся в фонарный столб.

Водитель подошёл так же близко, как до того к Сергею, и вновь замер. Дима тоже дрожал, тоже боялся, но старался держать себя в руках. В ушах ритуальными барабанами стучал пульс, по телу выступила испарина, а сердце тянуло вниз. Силясь унять дрожь, он сжал кулаки и челюсти и с вызовом смотрел в глаза преследователя.

А тот смотрел на него. И, видимо, нашёл, что искал. В круглом лице с высоким лбом, широким приплюснутым носом, с раскосыми карими глазами – что-то он в нём увидел. Даже угольки на месте глаз будто бы разгорелись ярче. Человек в чёрном вытащил руки из карманов, одной сдавил парню шею, а вторую завёл для удара.

Архипов с трудом раскрыл веки, боясь увидеть перед собой жуткого водителя. Когда тот отошёл, Сергей без сил съехал по стенке на землю. В голове было пусто: он не понимал, что происходит и где находится. Просто сидел и смотрел на свою тень, опрокинутую фарами на стену здания.

Уши заложило, звуки с трудом доносились, но вата в них медленно таяла. За спиной всё чётче рычала машина, а справа дрожащий голос Димы истошно хрипел:

– Экзарцизамус тэ… омнис… иммундус… спиритус…[4]

Сергей повернулся и увидел нависшую над Филатовым фигуру в плаще. Преследователь занёс свою длинную руку, чадящую чёрным дымом. Когда смог рассеялся, в его кулаке оказался большой кухонный нож.

Не мешкая, Архипов поднялся и кинулся на спину водителю, крепко обхватив его руками. Человек в чёрном тут же отпустил жертву и отшатнулся.

– Беги! – крикнул Сергей осипшим от страха голосом.

Тело преследователя было жутко холодным, будто он только что вышел из морозильника, и притом не совсем плотным, словно слишком мягкий пластилин.

Филатов друга не послушал. Упав на тротуар, он стал глотать воздух и сухо кашлять. В висках давило, глаза слезились, живот скрутило. И всё же он, толком не придя в себя, встал на ноги и с размаху ударил преследователя. А попал Архипову в живот.

Парень надломился и упал, приложившись головой. Дима ошалело переводил взгляд со своего кулака на Сергея и обратно, соображая, что произошло. В воздухе витала чёрная дымка. Человек в чёрном испарился.

– Твою ж налево… – проскулил Архипов.

Дима помог ему подняться, усадил на лавку, огляделся. Вокруг никого больше не было. Только «Волга» рядом зарычала бодрее. Филатов присмотрелся. Стёкла машины были черны, будто салон заполонила тьма, а на месте водителя с трудом угадывался силуэт с горящими красными глазками.

– Ну всё, – пробубнил парень, – приехали.

Машина быстро сдала назад. Ребята подорвались, чтобы броситься наутёк. Однако обоих ухватил за шиворот человек в чёрном, вдруг оказавшийся позади них. «Волга» остановилась, проскользив по асфальту, и тут же понеслась вперёд. Колымага на полном ходу готовилась снести остановку.

– Твою ма-а-ать!.. – орал Дима.

Она голодно ревела, и на этот рёв быстро и плавно наслоился бодрый рык трёхдверной «Нивы», вылетевшей из-за угла слева. Вишнёвый внедорожник со сводящим зубы визгом тормозов протаранил «Волгу» у самой остановки. Та, подпрыгнув от удара, перевернулась в воздухе и развеялась на ветру, так и не приземлившись.

Человек в чёрном вдруг отпустил своих жертв и чуть согнулся, схватившись за правый бок. Пассажирская дверь «Нивы» распахнулась, из салона выглянул обрез двустволки. Громыхнул выстрел, и человек в чёрном исчез вслед за своей машиной.

За рулём старого скрипучего внедорожника сидел мужик в бурой болоньевой безрукавке. Он держал обрез вытянутой рукой, на запястье которой болтались чётки с окаменелой ракушкой.

– Вы?.. – хором протянули парни.

– Порядок? – обеспокоено спросил старикан.

Филатов хотел съязвить, что это уже второй преследователь за вечер, а, может, и сообщник, но вновь явилась «Волга». Теперь она стояла напротив «Нивы», бампер к бамперу, и слепила фарами её водителя.

– В окне! – крикнул Дима.

Мужик, жмурясь от яркого света, повернул голову и за малым успел прильнуть к спинке своего кресла, увернувшись от колющего удара в шею. Человек в чёрном ловко вернул руку и тут же ударил снова. Водитель «Нивы» завалился на бок, упав на пассажирское сиденье, и направил ствол обреза в окно.

Хлопнул выстрел, и высокая фигура в плаще снова исчезла. Чёрная колымага при этом затряслась, двигатель несколько раз кашлянул, а огни фар потускнели, сменив тон с ярко-белого на грязно-жёлтый.

– Всё, брат, – обречённо сказал Дима другу, – пора в дурку!

– Хорош лясы точить! – сердито рявкнул мужик, надламывая обрез. – Живо в тачку!

Он откинул спинку кресла, и Сергей не очень ловко забрался назад. Дима наотмашь ударил по ней, вернув сиденье в привычное положение, а затем сам прыгнул в салон, с силой захлопнув дверцу.

– Воу! Полегче! – возмутился водитель.

– Эм… пардон, – ответил Дима, боясь, что спаситель пальнёт из обреза и в него. – Ёлки, опять он! Гони! Гони!!! – завизжал Филатов, увидев человека в чёрном.

«Нива» сорвалась с места, оставив после себя облако выхлопных газов и поднятые в воздух клубы пыли, до того скопившиеся на обочине. Машина быстро разогналась, а водитель не обращал внимания ни на дорожные знаки, ни на сигналы светофоров. Сергей разлёгся на заднем сиденье, потирая ушибленную голову. Дима же глядел в окно пустым взглядом, переваривая произошедшее.

Людям с детства вбивают в голову простое правило: не садись в машину к незнакомцу. Никогда. Ни при каких условиях. Но, когда твоей жизни угрожает какой-то суперзлодей-телепорт и стоит выбор между маньячим лимузином и дружелюбно тарахтящей «Нивой», некогда привередничать.

Тут уж либо отдаёшься душегубу, либо выбираешь меньшее из зол. Хотя кто ещё знает, какое из них меньшее. Да, мужик спас их, но… слишком уж вовремя он появился. Ещё и мелькал то тут, то там. Подозрительно.

– Куда мы едем? – вдруг всполошился Дима. – Кто вы такой? Что вообще происходит?

Мужик выглядел спокойным. Он плавными движениями крутил руль, так же плавно то снижал скорость перед поворотами, то вновь набирал её, двигаясь по прямой. Лишь его взгляд никак не находил себе места: бегал между зеркалами заднего вида и мутноватым лобовым стеклом.

– Алло, командир! – повысил голос Филатов. – Я с тобой говорю!

Мужик хотел ответить, но в правый бок машины с силой что-то ударилось. «Ниву» повело в сторону, водила громко и нечётко выругался и, повернув руль, успел выправить машину до того, как она влетела в фонарный столб.

После этого он быстро переключил передачу и схватил правой рукой старенький обрез, пристроенный между двумя передними креслами. Мужик глянул в окно, а затем обратил свой грозный и одновременно жуткий взор больших бледно-зелёных глаз на Диму.

Парень отстранился от него, насколько позволял простор салона. Так на него не смотрели даже московские бомбилы, когда получали меньше ожидаемого.

– Заткнись, – беззлобно прохрипел водитель, – все вопросы потом.

Мужик сунул обрез в открытое окно своей двери, громыхнул выстрел, отчасти заглушённый грохотом машины.

– Перезаряди! – сказал он, бросив оружие Диме на ноги и указав пухлым пальцем на бардачок. – Живей!

Пока Филатов трясущимися руками перезаряжал обрез двустволки, Сергей с ужасом наблюдал, как их нагоняет чёрная «Волга», что была явно мощнее и быстрее старушки «Нивы».

Как только увенчанный серебряным оленем капот оказывался в опасной близости, внедорожник тут же уходил в ближайший поворот, невзирая на то, разрешён был проезд или нет. Машина преследователя же, как правило, не вписывалась и пролетала мимо, однако уже через некоторое время с яростным рыком вылетала из какого-нибудь двора или закутка.

Несколько раз они ехали, поравнявшись капотами, пока спаситель не стрелял через окно из своего чудо-обреза, и преследующая машина не исчезала. От происходящего голова шла кругом. Архипов совершенно не понимал, что из увиденного было реально, а что – плодом его разыгравшегося воображения.

– Ох, ёж, – тихо бормотал он, пытаясь вжаться в своё сиденье, слиться с ним, раствориться в нём. – Больше ни капли алкоголя. Никогда. Совсем.

IV. Собеседование

Где-то на улицах Москвы…

Они стояли на импровизированном старте. Два демона скорости, чьи внутренности вынули, разобрали на запчасти и заменили донорскими. Они давно уже готовы рвануть вдоль освещённой набережной. Всё, что их держит, – люди на водительских креслах.

Их окружала толпа, самая разношёрстная: студенты, офисный планктон, рыночные торгаши, туристы… Кого тут только не было. Все общались, выпивали, спорили, делали ставки. И ликовали в предвкушении.

Между тюнингованными авто, завлекательно виляя округлыми бёдрами, медленно прошла молодая девушка. Невысокая, в кожаной куртке поверх голого тела, коротких джинсовых шортах, красных кедах. Дополняла образ бунтарская стрижка.

– Готов? – спросила она озорным тонким голоском, дерзко улыбаясь и изящно указывая рукой на первого гонщика.

В ответ – похожий на низкое жужжание звук двигателя спорткара, будто под капотом у него заперт рой диких пчёл.

– Готов? – спросила девочка у второго участника, указав на него второй ручкой.

Масл-кар^[1] ответил ей медвежьим рёвом мощного движка.

– На старт! – ухмыляясь, быстро и чётко сказала девушка.

Стритрейсеры^[2] еле сдерживали рвавшихся в бой зверей, заключённых в металлические оболочки своих автомобилей.

– Внимание! – тянула девушка, медленно поднимая свои руки вверх, а вместе с ними и напряжение вокруг.

Короткая косуха приподнялась вслед за не слишком длинными рукавами, оголяя плоский живот с проколотым пупком и набитой под ним надписью на латыни. Девушка нещадно терзала всех выдерживаемой паузой, получая от этого удовольствие.

Рёв заморенных бездействием движков оглушал и, в некотором смысле, пугал. Цепи, державшие их на своих местах, вот-вот порвутся, и ничто на свете больше их не остановит, пока жажда скорости и драйва не будет утолена.

– Погнали! – крикнула девушка, словно рок-звезда на сцене. Водители уже не видели, как девчонка повернулась в полоборота и отправила им вслед воздушный поцелуй.

Демоны скорости гнали вперёд. Их спустили с поводка, и больше для них не было ничего вокруг, кроме этой дороги и летящего рядом то ли товарища, то ли соперника. Впереди замаячил перекрёсток. Двигатели работали на пределе, а их азартный рык заполнял собой всё вокруг и эхом разносился по улицам.

Не успели гонщики и моргнуть, как достигли первого поворота. Они понизили скорость и с заносом вошли в него, скользя по асфальту. Затем стали быстро подбирать потерянные километры-в-час, чтобы не дать друг другу оторваться.

Их удивлению не было предела, когда в яростное, но безобидное состязание бесцеремонно ворвался третий участник. Удивлял он не столько внезапностью появления, сколько нелепостью – старушка «Нива» мчала между «Шевроле Камаро» дерзкой расцветки и тёмно-серым «Мерседесом АМГ».

Вишнёвый внедорожник не просто умудрялся не отставать, он медленно вырывался вперёд. В уличных гонщиках вскипала похлёбка из недоумения, обиды и раздражения. Они попытались оставить «Ниву» позади, а когда не вышло, стали сигналить, мигать фарами и крыть многоэтажными матерными конструкциями.

– Мать твою волшебницу, – тихо и хрипло выругался мужик, – этих балбесов ещё не хватало!

Только что юркий внедорожник пытался скрыться от «Волги», а теперь стал невольным участником уличной гонки. Справа от него был чёрно-жёлтый «Камаро», а с другого бока – кажется, серый «Мерседес». Недовольные третьим соперником, гонщики сигналили, пытаясь прогнать старушку «Ниву» с трека.

– Что за ерунда? – не понял Сергей.

Он с любопытством наблюдал за тем, как отечественный «джип» медленно и верно отрывался от тюнингованных иномарок, невольно задаваясь вопросом: «Что у этой развалюхи под капотом?!»

Правда, эта мысль быстро забылась, когда позади машин, в самом начале улицы, потухло освещение. Перекрёсток оказался погружён в темноту, которую затем вспороли яркие фары. Человек в чёрном всё ещё шёл по следу.

«Волга» пулей летела по улице, и по ходу её движения лампы уличных фонарей неистово мерцали, гасли и загорались вновь.

– @#$& чиновник! – нещадно матерился мужик. – @#$& линчеватели! @#$& машина!

«Нива» оторвалась от гонщиков на полкорпуса, а глянцево-чёрная колымага почти сравнялась со спорткарами. Водитель забрал у Димы в который раз перезаряженный обрез и распахнул свою дверь. Схватившись свободной рукой за подголовник кресла, он выглянул из салона, пытаясь прицелиться.

– Веди ровнее! – рявкнул он.

– Ты совсем обурел, старый хрыч? – орал в ответ Филатов.

Фонари вокруг заходились припадками. Большинство не выдерживало и перегорало, другие кое-как приходили в себя, когда процессия достаточно удалялась.

Мужик старался дышать ровно, напрягал зрение. Как только «Волга» подобралась совсем близко, он нажал на спусковые крючки, стреляя разом из двух стволов. В тот момент свет снова погас и вспышка выстрела ослепила водителя, а когда фонари зажглись, преследователя уже развеяло на ветру.

Мужик вернулся в салон, хлопнув дверью, и принялся тереть глаза.

– Командир! – сказал Дима почти в самое ухо, указывая рукой вперёд.

– Я же сказал, потом вопросы. Всё потом! – раздражённо говорил водитель, всеми силами стараясь разогнать цветастые пятна перед глазами.

– Ох, ёж… Смотрите! – сказал Сергей, глядя вперёд и хлопая деда по плечу.

– Да что?! – рявкнул мужик, взглянув вперёд. Перед глазами плыли мутные фиолетовые пятна, но сквозь них он всё же рассмотрел, как над очередным перекрёстком заморгали фонари и на него неторопливо въехал чёрный лимузин. – Ох, ёж.

Мужик рывком переключил передачу, схватился за руль и вдавил в пол педаль. Так бы поступил каждый, верно? Ничего необычного? Только вот он не тормозил, а жал на газ.

– Ты что творишь? – заорал Филатов. – Из ума выжил или педаль перепутал, склеротик?

– Тормозите!!! – подключился к панике Сергей.

– Отступать некуда! – отвечал им дед, как-то даже слишком весело. – Позади, мать её, Москва!!!

– Мы все умрё-о-ом!!! – визжал Дима, ухватив обеими руками потолочный поручень над дверью, а сам весь скукожился и вжался в кресло, насколько только смог.

Мужик приник спиной к креслу, чуть отвернул голову и прижмурился, не отрывая напряжённых рук от руля. Сергей поступил так же, вдобавок закрыв лицо предплечьями. «Нива» натужно рычала и летела вперёд, как старый, но ещё надёжный сторожевой пёс. До «Волги» оставалось каких-то пять метров. Четыре метра. Три. Два. Один.

Оба невольных пассажира приготовились к столкновению, которого так и не произошло. Они открыли глаза, чуть болевшие от того, с какой силой их жмурили. Впереди была пустая дорога, фонари исправно работали. Дима повернулся и глянул на друга, одним лишь взглядом спрашивая: «Какого лешего?»

Тот посмотрел в заднее стекло и увидел вместо жуткого партийного лимузина два спорткара, сворачивавших в сторону. Архипов повернулся к другу и растерянно пожал плечами. Тогда они оба взглянули на довольно улыбающегося водителя, напевающего нехитрый мотивчик.

Почувствовав на себе взгляд, он взглянул на одного пассажира, затем на другого, и как ни в чём не бывало сказал:

– Чего бздите? Всё под контролем.

Сбросив «Волгу» с хвоста, «Нива» ещё поблуждала в ночи по городским улицам. Мужик на всякий случай путал след и запутал его настолько, что даже Дима и Сергей удивились, когда оказались в собственном дворе.

– Вылезайте, – устало скомандовал водитель, припарковавшись.

Спасённые покорно выбрались из внедорожника. Мужик вытащил из багажника старую дорожную сумку, чьё содержимое металлически звякнуло, запер развалюху.

– Чего стоим? – глянул он на ребят. – Ещё в догонялки хотите поиграть? Или всё-таки передохнём?

Сказав это, он побрёл к подъезду, где жили парни.

– Не понял, – напрягся Архипов, – мы что, соседи?

– Да нет, – пожав плечами, ответил Дима. – Я его раньше не видел. А я всех в лицо знаю.

– Ага, – недовольно пробурчал Сергей, – потому они тебя и терпеть не могут.

– Да я просто познакомиться хотел, – оправдывался Филатов. – Кто ж знал, что они такие необщительные.

– Алло! – крикнул мужик, стоя у двери в подъезд. – Вы тут ночевать собрались? Лично я по говнюку на «волжанке» не соскучился.

Он стоял у двери, крепко сжимая обрез и глядя по сторонам. «Был бы соседом, – подумал Архипов, – давно б сам вошёл – значит, чужой. Хотя, может, ключ забыл?»

На свой страх и риск Дима впустил его в подъезд. Причём мужик зашёл последним, пропустив вперёд обоих спасённых. Оберегал их тыл? Или свой?

Изнутри подъезд можно былобы сравнить с галереей современного искусства: такие же непонятные каракули попались на глаза Диме, когда тот ухаживал за одной молодой художницей. В остальном же всё было хорошо: ни мусора, ни пыли, штукатурка не осыпалась.

Поднявшись на нужный этаж, ребята переглянулись. Они не особо горели желанием впускать в свою квартиру вооружённого незнакомца, пусть он и спас их от маньяка. Ощущение, что всё это какая-то подстава, никак не хотело покидать их.

Сам спаситель тем временем стоял на лестничной площадке, держа в левой руке карманный фонарик. Правая рука с заряженным обрезом опустилась вдоль тела, взгляд старика устремился в пол.

Он смотрел на пятно света, выброшенное светодиодами фонаря. Свет был ровный, не слишком яркий. Зачем он зажёг его, друзьям было непонятно: площадка и так хорошо освещалась. Ребята посмотрели на пятно света на полу: может, мужик что-то найти пытался, уронил? Они так увлеклись, что не заметили, как спаситель резко поднял на них свой уставший взгляд.

– Всю ночь тут куковать будем? – прохрипел он, пристыдив парней. Как-то невежливо получается: он их полночи от душегуба спасает, а они его на порог пустить боятся. – Или хоть чаем угостите?

Ребята оставили вооружённого гостя в не слишком просторной прихожей. Мужик уселся на крохотный табурет и стал разуваться. Сами парни разошлись по своим комнатам. Переодеваясь, они готовились в случае чего дать отпор. Ну, или хотя бы не сразу сдаться.

Сергей, прежде чем облачиться в домашние джинсы и клетчатую рубашку, поставил номер полиции на быстрый набор и на этом успокоился. Он закинул пропитанные потом рубашку и брюки в стиралку, затем стал разбирать сумку.

Дима же, прикидывая возможные варианты событий, сначала посидел на диване. Затем постоял у окна. Только после этого он стянул с себя рубашку и небрежно накинул её на спинку стула. Снова сел на диван. Посидел, подумал. Завалился на бок. Лениво снял джинсы, оставил их на полу. Провёл так несколько минут. Нахмурившись, надевал светло-серые трико и чёрную футболку.

Ни один из обдуманных вариантов не заканчивался в пользу ребят. Воображение Филатова выдало сценарии хоррора, мистического триллера, криминальной драмы, супергеройского боевика. И каждый заканчивался тяжкими увечьями и разгромом квартиры.

– Уф, попытка не пытка, – сам себе сказал Дима, пытаясь припомнить, где именно на кухне лежал мясной топорик.

Они вернулись к незваному гостю, который должен был дожидаться их на кухне. Ожидали ребята самого худшего, но мужик сумел их удивить. Во-первых, он уже похозяйничал: закипал электрический чайник, на столе стояли три кружки, в каждой по пакетику чёрного «Гринфилда», а в небольшую миску гость высыпал печеньки в шоколадной глазури. Видимо, это был его гостинец.

Во-вторых, мужик зачем-то щедро посыпа́л подоконник каким-то порошком из большой металлической банки, в каких раньше хранили соль и сахар. И если накрытый стол вызывал одобрение, то россыпь неизвестной дряни – сплошное возмущение.

– Эй, вы что делаете? – не слишком резко произнёс Архипов.

– А я тебе говорил, – недовольно бурчал Дима, – к лешему эту уборку посреди месяца. Так и знал, что зря.

– Так, спокойно, братцы! – примирительно сказал гость, не отрываясь от своего странного ритуала. – Сейчас заварится чаёк, и я отвечу на все ваши вопросы. Но пока что дайте мне закончить.

Мужик вышел из комнаты. Сперва он задержался у входной двери, рассыпал свой порошок прямо на пороге. Затем побывал в комнате Сергея и гостиной – с той же целью.

Архипов подошёл к окну на кухне, поправил чуть съехавшие с переносицы очки и с прищуром поглядел на белый порошок, перемешанный с крупной металлической стружкой. Сначала он просто понюхал дорожку, затем взял небольшую щепоть и попробовал кончиком языка – обычная каменная соль.

– Какого чёрта? – причмокнув, тихо сказал Сергей.

– Слушай, – заговорщически обратился к другу Филатов, стоя в проёме, – он, походу, псих. Или фанат «Сверхов». Или и то, и другое. Все проёмы дорожками посыпал.

– Помнится, ты тоже так делал, – напомнил Архипов.

– Это было давно! – тут же заявил Дима в оправдание. – И я думал, в подъезде завёлся полтергейст. Кто ж знал, что это ничем не примечательный домушник.

– Ладно, не пыли. Держим ухо востро. Если что, вдвоём его уложим. Наверное.

Филатов сел за небольшой квадратный кухонный стол и сунул печенку целиком в рот, довольно её пережёвывая. Сергей разлил по заготовленным кружкам кипяток, тут же окрашенный чайными пакетиками в тёмный, чуть красноватый оттенок. Затем тоже присел за стол.

Скоро вернулся гость. Но перед тем как занять место за столом, он закупорил заметно опустевшую банку и убрал её в свою дорожную сумку, что лежала под столом.

– Итак, думаю, вопросов у вас немало. – Мужик взял одну из кружек и отхлебнул из неё дымящий напиток. Чуть поморщившись, достал из картонной коробочки пару кубиков сахара и погрузил их в чашку. – Задавайте, только быстро. У нас полно работы.

– У «нас»? – Архипов красноречиво поднял бровь.

– Какой такой работы? – поинтересовался Дима. – Вы вообще кто?

– Я Михалыч, – приветливо улыбнулся гость. – Кто вы, я знаю.

– О как, – то ли удивился, то ли возмутился Филатов.

– Откуда же? – спросил Сергей.

– Мысли умею читать, – буднично, точно время сообщил, заявил Михалыч.

Архипов сдвинул брови, пытаясь понять, шутит гость или всерьёз говорит, а Дима открыл рот, вообще не зная, как реагировать. Даже фирменные остроты не посыпались в ответ – крайняя степень удивления, граничащая с шоком. Что до старика, то он, глядя на ребят, лишь коротко прыснул и отхлебнул ещё чая.

– Извините, не удержался, – сказал он. – Не парьтесь, я просто следил за вами.

– Ага, – кивнул Филатов. – Всего-то. И совсем не подозрительно.

– Так, слушайте, пацаны, – торопливо начал гость, мельком глянув на часы, – времени у нас не так уж много, поэтому буду краток, а вы не перебивайте. Всё, что вы вокруг себя видите каждый день, всего лишь ширма для того, что происходит на самом деле. Бок о бок с людьми живут самые разные… твари и гады. По большей части они себя ведут тихо-мирно, но, если кому-то не сидится на месте, к нему в гости прихожу я и недвусмысленно объясняю правила поведения.

– Эм… типа супергерой, что ли? – неуверенно спросил Дима. – Народный мститель? Бандюков гоняете?

– Да нет же, – Михалыч во всех красках изобразил жест, прозванный в народе «рука-лицо». – Я про настоящих нелюдей. Оборотни, домовые, мантикоры и прочая братия. Нечисть, в общем! Все они существуют и живут среди нас. А я и такие, как я, можно сказать, контролируем их популяцию. При условии, что они вредят обывателям.

– Оу, весело живёте, – протянул Дима и обратился к другу: – А ты говоришь, я на сериалах повёрнутый.

– Погоди, – цыкнул Сергей на друга. – Какие «такие»?

– Охотники, – отвечал мужик, – богатыри, Святая Инквизиция, Тайная Канцелярия, шестой отдел, Белая Стрела… – он замолк всего на пару секунд, а затем уныло произнёс: – Ненаши[3]. По-разному нас называли, но как ни назови, суть от этого мало менялась. Мы пытаемся уберечь людей от того, чего они не видят и видеть не хотят. И уж точно, чего ещё не в состоянии понять и принять.

– Почему не наши? – не понял Филатов. – И чьи они?

Михалыч усмехнулся.

– У нашего мира есть своя изнанка. Вот идёшь по улице, видишь вокруг себя людей и даже не подозреваешь, что на самом деле едва ли не треть из них нелюди. Большинство из них живут с нами, дружат, даже семьи заводят и никак не вредят. Но есть среди них такие твари, по сравнению с которыми Чикатило просто беспризорник. Мы зовём их нечистью. Мы их убиваем. И за это они зовут нас ненашами.

– Хороша сказочка, – сказал Дима, попивая чаёк.

Михалыч тяжело вздохнул.

– Сегодня вечером прямо на ваших глазах из ниоткуда появлялась чёртова «Волга», а затем проваливалась в никуда. Её водитель растворялся в воздухе, когда я в него из обреза стрелял. Я уж не говорю о том, что у него с лицом невесть что творится. После такого ты ещё сомневаться будешь?

– Ладно, допустим, – включился Сергей. – Что это было?

– Всего лишь призрак, – как-то даже слишком буднично ответил гость. – Мстительный, злой, агрессивный, но всего лишь призрак.

– И за что он нам мстит?

– За свою смерть, насколько я знаю. – заявил Михалыч. – Только мстит он не вам, а только ему, – свой указательный палец, похожий на взбухшую сосиску, старик направил на Диму, набившего рот печеньем. – Тебя-то он даже не тронул, а его чуть не зарезал.

– А фто я ему фделал? – Филатов чуть не подавился.

– Это очень хороший вопрос, – мрачно сказал мужик.

– Ну ладно, – сказал Сергей. – Есть нечисть, она убивает людей. Есть ненаши, они убивают нечисть. К чему это всё? Причём тут мы?

– Знаете, ненаши долго служили людям. Защищали их, периодически меняя своё лицо, но никогда не отступая. Вот только времена меняются. Нас слишком мало. Не хватает рук.

– Почему тогда людям обо всём не рассказать? – тут же напал Архипов. – Пусть сами себя защищают.

– Когда в последний раз новости смотрел? В мире такая чепуха происходит. Украина, санкции, Сирия, ИГИЛ, всеобщая паранойя. Представь, что ко всему этому ещё и нелюди выйдут из тени. Начнётся «охота на ведьм». Они будут козлами отпущения, потому что их до сих пор боятся. А то, чего человек боится, обречено на исчезновение.

– А ненаши чем занимаются? – заметил Дима. – Ты же сам сказал, что вы убиваете нечисть.

– Не путайте возмездие с геноцидом, – строго ответил Михалыч. Он поднялся, подошёл к окну и взглянул в ночь. – Мы делаем свою работу не от удовольствия. Ненаши людей спасают от смерти. А иногда – от того, что хуже. Мы убиваем не потому, что так нам захотелось. Просто иного выбора порой не остаётся.

Не похож он был на сумасшедшего. По человеку видно, когда он одержим навязчивыми идеями, будь то заговор рептилоидов или тайное правление жидомасонов. Такого человека выдаёт нездоровый блеск в глазах.

Глаза Михалыча не блестели совсем, даже казались матовыми. В них читались усталость… и скорбь. Может, по той жизни, когда он сам не знал всех таинств. Может, по погибшим родным, друзьям. А может, по простым людям, которых он однажды не смог уберечь.

– Но так или иначе, – осторожно говорил Сергей, – вы убиваете. Не важно, из каких убеждений. Это самосуд.

– Ну, да, – прохрипел Михалыч, повернувшись к ребятам. – А что нам остаётся? В Конституции не прописаны права и обязанности альтернативных человеку форм жизни.

– Можно ведь их судить, – неуверенно сказал Дима. – Как людей. По закону.

– Человеческом закону? Хорошо, представим, что ликантропа или упыря осудили и отправили в колонию. Во-первых, нет таких тюрем, что их удержат. А во-вторых, вы пустите лису в курятник. Хотя до этого даже не дойдёт. Если уж люди от срока откупаются, то нелюди и подавно.

Дима задумался. Он проникся озабоченностью старика. Новая «охота на ведьм» может вырасти в полномасштабную мировую войну. При таком раскладе убийство одного монстра ради сохранения мирной жизни тысяч людей и нелюдей видится вполне приемлемым условием.

Сергей же озаботился другой стороной вопроса, более глобальной. Гонка вооружений давно переместилась из секретных цехов и полигонов в подпольные лаборатории. Сегодня больший интерес представляют не навороченные автоматы, а генные модификации.

Если о нелюдях узнают, вместо солдат в экзоскелетах на поле боя выйдут генномодифицированные оборотни, теракты будут совершать упыри с поясами шахида[4], мозги электорату будут промывать не СМИ, а ведьмы. Что толку от ядерного оружия, когда твой враг бессмертный вампир? Какой прок от противоракетной обороны, если тебя атакует чародей?

– Так в чём подвох? Если это такая большая тайна, почему нам рассказываете? – с необычной серьёзностью в голосе задал вопрос Архипов. – Не боитесь, что мы посеем панику в обществе?

– Не боюсь. – Михалыч вернулся за стол и улыбнулся. – Даже если расскажете, кто поверит двум безработным разгильдяям? Да и стал бы я просто так откровенничать с первыми встречными. Как я уже сказал, нам не хватает рук…

– Погодь! – перебил его Дима. – Ты нас в свою секту вербуешь?

Старик опустил голову и тяжело выдохнул:

– Мы не секта. Мы такие же люди, как и все, только чуть более осведомлённые и внимательные к деталям. Ненаши, можно сказать, народная дружина на страже людского покоя.

– Почему мы? – Сергей был всё так же серьёзен и даже обеспокоен.

– Ох, я ждал этого вопроса, – невесело сказал Михалыч. – Ну, мы ведь об охоте на чудовищ говорим. Это дело опасное. В жизни охотника нет места ни семье, ни друзьям. Уж поверьте, проверено на себе. И не один раз.

Став охотником на нечисть, человек должен полностью отдаться своей работе. Его ничто не должно отвлекать. Любая оплошность может стоить жизни товарищам или невинным людям, которые зачастую даже не знают, от чего приняли смерть.

У охотника не должно быть никаких привязанностей, его ничто не должно держать на этом свете, потому как при необходимости он должен отдать свою жизнь, без всякого промедления. Святая обязанность охотника – умирать, чтобы другие жили.

– Поэтому именно вы, – продолжал мужик. – У вас нет никаких привязанностей. Ни семьи…

Говорил он нарочито медленно и твёрдо, безо всякого сочувствия. Ребята лишились родных, попали в детдом. В разное время, при разных обстоятельствах. Они ждали, когда их наконец заберут, но родственники так и не объявились. А чужие люди родными так никогда и не стали.

– …ни друзей…

С друзьями тоже не складывалось. В детдоме хорошие дети не задерживались. С хулиганами-задирами дружбы не построишь, как и с замкнутыми в себе плаксами. Разные люди приходили в их жизни, но вскоре оставляли их. Со временем парни свыклись, что только они друг у друга и есть.

– …а мир вокруг слишком неинтересный.

Михалыч был отчасти прав, хотя подобрал не совсем то слово.

Сергею современная жизнь виделась рутинной, монотонной, слишком упорядоченной. Нет больше белых пятен на картах. Всё давно открыто, найдено, написано. Ему грезились неизведанные планеты, параллельные вселенные, путешествия во времени. Ему не хватало чего-то неизведанного.

Дима же изнывал от бесполезности всего, чем он занимался. Только к концу четвёртого курса парень осознал, что не хочет работать только ради того, чтобы зарабатывать. Ему захотелось найти себя в таком деле, которое приносит пользу людям, помогает им. Ему не хватало чего-то важного.

– Поэтому вы, – наконец закончил Михалыч. – Вас ничего здесь не держит. Вам нечего терять. Вы хотите делать нечто большее, чем отсиживать в офисе восемь часов пять дней в неделю, а по выходным нажираться в хлам.

– Откуда вы всё это знаете? – просипел Дима.

– Не буду же я набирать в ученики кого попало, – просто ответил мужик. – Я за вами долго наблюдаю и уверен, что мне нужна именно ваша сладкая парочка.

– Почему сейчас? – спросил Архипов.

– Если честно, я не собирался говорить сейчас, – признался Михалыч. – Всё ждал чего-то… но нелёгкая свела вас с этим призраком, пришлось вмешаться. Ну и слово за слово… В общем, вот.

– Вау, – только и произнёс Филатов, поднося ко рту печеньку.

Кем только парни не трудились. Кассиры, консультанты, официанты, курьеры, почтальоны, экскурсоводы. Но всё это было не то. Они надеялись, что впереди их ждёт нечто удивительное. Похоже, дождались.

Димон уже воображал, как спасает мир от сверхъестественного конца света, как ведёт дневник, изучая нечисть. На старости лет можно будет издать мемуары как очередной фэнтези-роман. Он был всего в одном шаге, чтобы завещать себя со всеми потрохами старику.

Серго чувствовал и понимал, что это та самая работа, где он сможет приносить практическую пользу. Он будет спасать людей, истреблять чудовищ, защищать мир. Но парень не привык отдаваться слепому энтузиазму. Он спросил:

– Что если мы не согласны?

У Димы отвисла челюсть, и надкусанная печенька упала на стол. Филатов взглянул на друга, а тот неотрывно глядел на старика.

– Можно тебя на минутку, дружище? – сказал Филатов.

Ребята вышли в гостиную, закрыли за собой дверь.

– Ты ополоумел? – возмутился Дима. – Этот чудак, по сути, предлагает нам сесть в «Импалу» и искать Джона Винчестера! Чувак, он наша тётя Мари, которая приглашает нас в фамильный трейлер Гриммов!

– Скорее уж, Бобби Сингер… – подумав, уточнил Сергей. – И вообще, заканчивай ты со своими сериальными аллегориями.

Дима взял друга за плечи.

– Серый, это наш шанс!

– Шанс на что? Ты уверен, что этот мужик не псих? Может, его сейчас санитары по всему городу ищут. А он, между прочим, вооружён!

– Согласен, его рассказ слегка попахивает теориями заговора аля «РЕН-ТВ», но и ты не отрицай, что говорит он более чем убедительно. Да и потом, не забывай про маньяка-телепорта и чудо-обрез.

– А ты не забывай, что мы пьяные из бара вышли, – парировал Архипов. – Всё это может быть какой-то глюк или спецэффекты!

– Серый, ты дурак? – прыснул Дима. – Кому оно надо?

Архипов не нашёлся, что ответить. Они оба замолчали. Первый раунд словесной перепалки закончен, и бойцы разошлись по своим углам, чтобы перевести дух, а заодно подготовить новые аргументы. Прошла минута, две. Бойцы готовы, перерыв окончен, звучит гонг. Бокс!

Сергей спокойно спросил:

– Ты готов всё поставить на кон? Готов всё бросить, поверить этому деду и слушать его бредни?

– Ох, чувак, да что «всё»? Что у нас вообще есть? Который раз нас на собеседовании отшивают? А сколько раз ещё отошьют? Родственников нет, друзей растеряли, отношения что у тебя, что у меня, долго не живут. Что нам терять?

– Например, жизнь. Это ведь немало.

Сергей сел на скрипучий диван, вытянул ноги, скрестил руки на груди и откинул голову на спинку. Филатов уселся рядом и тоже поднял взгляд на потолок.

– Скажи честно, – не слишком громко произнёс он, – чего ты боишься: что всё это правда или наоборот?

– Я не знаю, – признался Сергей. – Правда не знаю, что страшнее: окончательно убедиться, что в реальном мире нет места ни чудищам, ни героям, или узнать, что всё это существует. В первом случае мы так и состаримся в рутине, а во втором – можем даже не успеть состариться.

Они помолчали, затем Дима сказал:

– Я понимаю. Но призрак меня в покое не оставит. Не хочу пускать всё на самотёк и ждать, пока меня спасут. Я ж не мультяшная принцеска. Так что я помогу Михалычу разобраться с «Волгой». А там уж видно будет, что да как.

Снова помолчали.

– Что ж, – вдумчиво протянул Архипов, – звучит как план.

– Ну так что? – спросил Филатов, вернувшись на кухню. – Что если мы откажемся?

– Вы согласитесь, – уверенно заявил мужик, глядя прямо в глаза Диме. – Рано или поздно, так или иначе. Спокойная жизнь вам теперь не светит.

– Угрожаете? – спросил Архипов.

– Предупреждаю, – тут же ответил Михалыч. – Начнут появляться вопросы, на которые придётся искать ответы, потому что они не дадут спокойно спать. Вы уже не сможете смотреть и не видеть. Не сможете слушать и не слышать. Всё, что раньше вы не замечали, свалится на вас, собьёт с ног, и вы всё равно войдёте в этот мир…

Ребята завороженно слушали, а проникновенные слова старика втекали им в уши, обволакивали разум, заставляя явственно представлять самые невероятные картины, на которые только было способно их воображение.

– …Вопрос только в том, как именно вы окунётесь во всё это – невольными жертвами или на своих условиях? Вы хотите помогать людям, и я предоставляю вам шанс делать это. Делать так, как никто другой не может.

Повисшая пауза медленно растягивалась в долгие напряжённые минуты. Ребята переглянулись. Они всё для себя уже решили, ещё в гостиной, когда выходили шушукаться, а сейчас отметали последние сомнения.

– Мы согласны, – ответил Сергей, голос его немного дрогнул. – По крайней мере, пока не избавимся от призрака.

– С чего начнём? – деловито спросил Дима.

На лице Михалыча появилась ликующая ухмылка, он залпом опрокинул в себя остатки чая и хрипло сказал:

– Расскажу по дороге.

V. Допрос

Крупные города с богатой историей волей-неволей становятся пристанищем множества тайн и недомолвок. Со временем они обрастают слухами и вырастают в городские легенды, которые будоражат воображение горожан и туристов.

В одной из таких легенд говорилось о чёрных «Волгах», чьи владельцы похищали советских граждан. Водитель спрашивал у человека, который час, или просил показать дорогу, а затем увозил. Кому и зачем это нужно?

Теорий много, самых разных. Реалисты считали, что на партийных лимузинах ездили агенты КГБ, забирали они лишь «врагов родины», чтобы допросить, завербовать или расстрелять. Приверженцы мистики сажали за руль вампиров и сатанистов. По одной из версий на «Волге» вовсе ездил Сатана, собирая грешников и заключая сделки.

А ещё одной байкой пугали пионеров. Якобы «Волги» похищали непослушных детей и увозили их в секретные лаборатории. Там из хулиганов вынимали органы и выкачивали кровь, а затем продавали это всё капиталистам. Те, в свою очередь, готовили из изъятых материалов омолаживающие эликсиры.

– Интересно, что эти самые «Волги», как правило, резервировались государством как ведомственные машины, – заканчивал свой рассказ Михалыч. – Их никогда не отдавали в частные руки, что сужало круг похитителей.

– Мда-а, – протянул Дима, сидя на заднем сидении старенькой «Нивы», – кровожадные же чиновники были в Совке.

– Как это связано с призраком? – спросил Сергей, занявший переднее пассажирское место.

– За последний месяц в разных частях города были жестоко убиты пять человек, – стал объяснять дед, не отрывая взгляд от дороги. – Не говоря о единичных случаях за МКАДом. Всех выпотрошили. Так или иначе, что-то указывало на появление «Волги»: то рокот мотора услышат, то саму машину увидят, или электроника с ума сходила. Большинству жертв под шестьдесят лет.

– Кроме того парня в метро, – напряг память Архипов, – ему около двадцати было вроде.

– Это верно, – одобрительно кивнул ненаш. – А сегодня наш Потрошитель напал на Митяя, – он указал большим пальцем себе за спину.

– И что это значит? – не понял Дима.

– В конце семидесятых был случай, когда владельца чёрной «Волги» жители одного из домов на окраине города обвинили в похищении детей.

То ли в работорговле его заподозрили, то ли в той же продаже органов. Милиция тогда ничего сделать не смогла. Видимо, хорошими связями похититель оброс. Потому люди устроили самосуд: избили чинушу до полусмерти да зарезали. Тело затем исчезло, машина – тоже. А дело так и осталось нераскрытым.

– Потрошитель убивает виновников своей смерти, – уточнил Дима. – То есть мстит им. Причём тут я, если я тогда даже не родился?

– Призраки, одержимые местью на протяжении долгого времени, начинают вредить не только самим виновникам, – объяснял Михалыч, – но и их родственникам, причём необязательно близким. Видимо, в той заварушке участвовал кто-то, связанный с тобой кровным родством.

– Однако здравствуйте, – удивлённо пробубнил Филатов.

– Как избавиться от призрака? – спросил Сергей, обеспокоенно глянув на задумавшегося друга.

– Нужно найти то, что держит призрак среди живых помимо жажды мести, – ответил ненаш, притормаживая на перекрёстке. – Обычно это либо останки, либо очень дорогая ему личная вещь.

– И где он похоронен? – будто сквозь сон спросил Дима.

– В том-то и проблема, – помрачнел Михалыч, – дело, конечно, возбудили, но не нашли ни улик, ни подозреваемых, ни самого тела. Либо наши линчеватели очень хорошо следы замели, что вряд ли. Либо служивым попросту плевать было на высокопоставленного урода.

– И как мы будем искать труп почти тридцатилетней давности? – поинтересовался Архипов. – Кто-нибудь жив ещё из этой компашки неуловимых мстителей?

«Нива» вкатилась в просторный двор, окружённый девятиэтажками, при взгляде на которые невольно возникали ассоциации с немощными стариками. Михалыч припарковал машину, дёрнул рычаг ручного тормоза и заглушил двигатель.

– Всего один человек, – мрачно ответил он.

Захватив из багажника свою дорожную сумку, содержимое которой так и оставалось для ребят тайной, ненаш повёл их к одному из подъездов. Шли они скорым шагом, озираясь по сторонам, со стороны походя на шайку грабителей.

Металлическая дверь была распахнута настежь и придавлена небольшим куском кирпича, чтобы не закрывалась. Видимо, домофон не работал. Внутри стены подъезда были испещрены цензурными и не очень изречениями, всевозможными рисунками, символами и граффити.

Лифт не работал, пришлось подниматься по лестнице. Кое-где на ступеньках лежали куски осыпавшейся штукатурки. Мусоропровод был забит, и рядом с люками на лестничных площадках валялись мусорные пакеты. Источаемая ими вонь взывала к обильной рвоте.

На четвёртом этаже, прямо под дверьми одной из квартир, лежал вдребезги пьяный мужик, а на шестом укладывался на боковую интеллигентный бомж, вежливо справившийся, не найдётся ли у кого-нибудь из троицы немного мелочи.

Михалыч шёл впереди. Ступал он тихо, почти бесшумно, подсвечивая себе путь карманным фонариком. В этот раз у ребят не возникло вопросов, зачем он ему нужен. Во-первых, они уже знали, что рядом с призраками глючит электронику. Во-вторых, больше половины этажей не были освещены.

Поднявшись на восьмой этаж, ненаш несколько раз нажал на кнопку дверного звонка одной из квартир и стал дожидаться, когда металлическая дверь, на вид выглядящая гораздо прочнее, чем стены, откроется. Двое новоиспечённых охотников заметно нервничали, находясь в гнетущей обстановке замусоренного здания.

С последнего девятого этажа доносился приглушённый шум: чья-то ругань, громкая музыка, а на площадке кто-то шаркал по полу и заходился кашлем. Наверное, заядлый курильщик. С нижних же этажей слышались редкие дверные хлопки, то же шарканье ног о пол, тихие разговоры. А ещё кто-то медленно поднимался по лестнице, стараясь не шуметь.

Помимо прочего, Филатов испытывал странное чувство беззащитности, будто оказался без бронежилета меж двух перекрёстных огней. В любой момент за его спиной мог появиться призрак. Конечно, присутствие Михалыча и Серго несколько успокаивало, но что если они не успеют среагировать? Да и из-за тусклого света лампы, доживающей последние часы, они могут попросту не увидеть опасности.

«Главное, – подумал Дима, – заметить, когда начнёт мигать свет».

Он глянул на лампу, и та, словно подмигнув, погасла. Напряжённая тишина, невольное оцепенение, мысленное воззвание ко всем святым и покровителям. Сердца у каждого на площадке забились быстрее, в разнобой выбивая неслышный ритм. У опытного ненаша от охотничьего азарта, а у двух его рекрутов – от резко возросшего страха за свои тушки.

Свет фонарика оставался ровным, не прерывался. Призрака рядом не было. А людей? Пока Михалыч осматривал площадку и пролёты, ребята обратились в слух, выискивая признаки чужого присутствия, как вдруг раздался оглушительный щелчок дверного замка.

– Вы кто? – раздался сухой хрип из-за приоткрывшейся на длину цепочки двери.

Ненаш направил луч света в сторону говорившего, выхватив из мрака его лицо – морщинистое, заспанное, слегка припухшее.

– Чё надо?! – хозяин квартиры недовольно прищурился от яркого света фонарика. – Убери эту хрень!

– Виктор Самойлов? – не слишком уверенно спросил Михалыч. Похоже, он его по-другому представлял.

Человек в дверях чуть напрягся и смерил незваных гостей подозрительным взглядом.

– Допустим, – полусонно прохрипел он. – Кто спрашивает?

– Социальная служба, – быстро и уверенно ответил ненаш, показав ксиву. – Помогаем пенсионерам. Можно войти?

Самойлов несколько раз медленно моргнул, не меняясь в лице, а затем вдруг захлопнул дверь. Рекруты обменялись недоумёнными взглядами. Димон собирался уже выдать очередную остроту, но Михалыч жестом – крепко сжатым кулаком прямо перед носом шутника – велел молча ждать. Из-за двери послышались глухие щелчки замков, которых, судя по всему, было не меньше пяти.

Дверь снова отворилась, из квартиры вырвался лёгкий порыв затхлого воздуха, а по носу ударил стариковский запах вперемешку с прочно укоренившемся перегаром. Невысокий сутулый старикашка в майке-алкоголичке и стереотипных трико с оттянутыми коленями стоял в проёме и небрежным жестом приглашал внутрь.

В квартире был беспорядок. Создавалось впечатление, что тут кто-то что-то слишком усердно искал. Для полноты картины не хватало развороченных стен и раскиданной мебели. Прямо коридор упирался в закрытую дверь, справа находилась кухонька.

Дима заглянул туда. В раковине было полно грязной посуды, а на столе брошенными лежали пластиковые контейнеры. Такие используют обычно для хранения круп. Кроме того, парень заметил пресс-станок для патронов, какие видел в паре сериалов.

Самойлов тем временем прошёл в комнату слева – гостиную. Квадратная комнатка со светлыми обоями, ничем не примечательный потолок и скромная люстра на три лампочки. По левую руку – лакированная стенка, приютившая разобранный телевизор, полку для книг, бар, вещевой шкаф. По правую – потрёпанный диван, на котором ещё три-четыре минуты назад дремал хозяин квартиры.

У дивана стоял дубовый столик, к которому с торцов приставлено по креслу. На самом столике, помимо записной книжки и фотоальбома, расположилась дружная компания: гранёный стакан, бутылка третьесортной сивухи и литровая банка огурчиков.

– Ждёте кого-то? – съязвил Дима, увидев набор алкоголика на столе, а между ним и диваном двустволку и монтировку.

– Старого приятеля. – ответил на остроту выпивоха, осушив залпом стакан. Затем он сел на диван и, водрузив на колени ружьё, взглянул на своих гостей.

– Виктор Андреевич, нам нужно знать, куда вы спрятали тело и машину, – твёрдо и без лишних прелюдий заявил Михалыч. Он окинул взглядом комнату и подметил щедрые россыпи соли на подоконнике и перед порожком.

– А? – чуть не поперхнувшись, вымолвил хозяин квартиры.

Ненаш вздохнул и быстро и чётко напомнил ему:

– Около тридцати лет назад вы занимали одну из квартир в доме на окраине Москвы. Нам известно, что жильцы этого дома жестоко убили госслужащего, подозреваемого ими в похищении детей. Теперь его дух убивает всех причастных, а также тех, кто состоит с ними в родстве.

– Эм… Чё, простите? Призрак?! – горько усмехнулся Самойлов. – М-да, до такого даже я не напиваюсь.

Михалыч, казалось, растерялся. Он прошёлся по комнате, мягко ступая по истоптанному ковру. Посмотрел на фотографии и книги на полках, глянул на ящик с инструментами в углу, из которого торчала монтировка. Остановился у окна.

Дима и Сергей молча ждали, что будет дальше. Самойлов налил себе очередной стакан и теперь вливал в себя спиртное. А ненаш смотрел в окно. Парни думали, что он выглядывает «Волгу», но ненаш просто задумался, глядя на своё отражение.

– Ой, у вас тут что-то рассыпано, – вдруг сказал он, как бы невзначай, – давайте приберу.

С этими словами Михалыч приготовился стряхнуть соль с подоконника. Хозяин квартиры подавился, выплюнул надкусанный огурец и закашлялся. Он просипел:

– Стой!

Старик поднялся с места, потянулся левой рукой в сторону ненаша. Глаза у Виктора Андреевича на лоб полезли от испуга и возмущения.

– Что и требовалось доказать, – самодовольно произнёс Михалыч.

Самойлов глядел на самозваных соцработников.

«Упитанный, коренастый, седина, щетина, мешки под глазами, – размышлял хозяин квартиры, – Прищур хитрый. Одет как-то не по возрасту. Футболка, безрукавка, штаны, как у рабочего. То ли ботинки, то ли кроссовки, не пойму. Разгрузка вон на поясе. Больше на мента похож. А эти двое кто? Стажёры? Дёрганые, молчат всё. Ещё и сумку какую-то припёрли».

– Вы кто такие? – устало спросил хозяин квартиры, глядя исподлобья.

– Охотники за привидениями, – ответил Михалыч.

Виктор Андреевич, сидя на диване, будто на троне, подозрительно смотрел на гостей. Ненаш тем временем вытащил из сумки небольшое устройство, с виду похожее на советский дозиметр, какие используют на уроках ОБЖ. Он поставил устройство на дубовый столик, а сам сел в кресло и начал настраивать устройство.

Сергей тут же оказался рядом и стал наблюдать. Михалыч откинул крышку чехла, переключил пару тумблеров, медленно повернул регулятор. Стрелка на подсвеченной шкале метнулась к правому краю, затем вернулась в зелёную зону. Над шкалой загорелись две из шести красных лампочки.

Дима следил, чтобы старый пьяница вдруг не порешил всех из своего ружья, которое так и не выпустил из рук. Тот, в свою очередь, не моргая смотрел на парня. Филатову от пристального внимания было не по себе. Он даже задумался, кто здесь за кем следит.

– Мы не знали, что так получится, – отведя взгляд от парня, сказал Самойлов. Он явно нервничал, говорил растерянно, будто пойманный строгими родителями школьник с сигаретой. – Не хотели ничего такого… просто нашло что-то… дикое.

Он приезжал несколько раз в месяц, на партийном ГАЗ-21. Чёрный глянцевый кузов, белая кайма на колёсных дисках, задние окна занавешены красным. Обычно чиновникам полагается водитель, но этот человек всегда был за рулём сам и никого к нему не подпускал.

Когда же он покидал салон, то постоянно играл пальцами с брелоком на ключах. Делал он это настолько показушно, что раздражал даже хвастунов, живших по соседству. И каждый приезд заканчивался одинаково – он увозил с собой одного-двух ребят. Родителям говорил, что они поступают в элитную школу-пансион, что их ждёт светлое будущее. Больше их никто никогда не видел и ничего о них не слышал.

Одному парнишке как-то удалось вернуться. День был солнечный, весь дом выбрался на улицу. Взрослые во дворе прибирали, дети на площадке играли. Хороший был день. Во двор влетели «Жигули» с шашечкой на крыше, такси. Да так, что тормоза засвистели. Остановилась перед подъездом, водитель выкинул парень да сразу укатил.

То Васька был, весёлый мальчуган с рыжими кудряшками. Непоседа и болтун, всё время шкодил, будто шило в одном месте. Таким он уехал. А вернулся бледной тенью: худой, как из концлагеря, кожа чуть ли не прозрачная, острижен наголо, белки глаз пожелтели. Из одежды на нём какая-то пижама больничная была только. Сама белая, а на животе красная. Швы разошлись.

– Мальчишка всегда громкий был, – продолжал старик, – говорил с задором. А тут – сбивчиво и тихо сипел, морщился от боли. Он умирал на руках родителей и рассказывал, куда его увёз этот гад…

Поначалу ему казалось, что это и правда школа. Был распорядок дня, учёба, спортивные занятия. Каждый день кого-то забирали. Все говорили, на экзамен, после которого можно уехать домой. Никто не возвращался, и дети думали, что они действительно уехали.

На самом же деле и домой никто не вернулся. Тех детей уводили в операционные в подвалах школы. Там детей усыпляли и забирали органы. Их потрошили, а затем продавали по частям на чёрном рынке.

– Видели бы вы тех родителей, чьи дети сгинули, – просипел Самойлов, глядя на Михалыча. – Их будто самих выпотрошили.

– Что было дальше? – Сергей постарался задать вопрос как можно более ровным голосом, но тот предательски дрожал. Перед глазами стояла жуткая картина: операционные, маленькие дети и хладнокровные врачи.

Виктор Андреевич залпом осушил ещё один стакан, закусил огурцом и шумно через нос вздохнул, отрезвляя мысли. Михалыч странно взглянул на бутыль. Как наркоман, переживший ломку и увидевший перед собой заветный шприц.

– Скорая поздно приехала, – продолжил Виктор Андреевич, – мальчик умер. Родители его в милицию пошли. Хотели по закону решить, как полагается. Следователь не особо поверил, но заявление принял…

На следующий день чиновник приехал снова. Как ни в чём не бывало. Собрал всех жильцов у подъезда, толкал какую-то речь. Потом достал из кармана плаща то самое заявление и демонстративно разорвал. Он нам тогда сказал, что все мы стадо овец, которое должно лишь кормить своего пастуха.

– До сих пор помню его самодовольную рожу, – сплёвывал слова Самойлов, – и усмешки издевательские.

И они напали на него. Все вместе. Первым был отец Васьки, затем его сосед, и его сосед, и сосед соседа. Били, толкали, пинали. Тот в машине хотел спрятаться, даже сел в неё, уехать хотел, но его выволокли. Избили до полусмерти, а потом в багажнике заперли, за город увезли.

– Дальше я только по разговорам знаю, – говорил Виктор Андреевич. – Слыхал, его хотели так в багажнике и оставить, а машину в реку затолкать. Но передумали. Васькин отец с друзьями отвёз его на дачу. Они охоту любили и на даче разделывали туши. Голодом его там морили, пытали. Целую неделю издевались. Когда чиновник, наконец, рассказал, где детей искать, они его… разделали. Как свинью.

Все четверо молчали. Старик снова пил, на этот раз не закусывая. Филатов был в замешательстве. Сцена пытки стояла перед глазами. Воображение рисовало окровавленного и измученного негодяя; а вокруг него людей хороших, но отчаявшихся, и оттого озлобленных.

– Детей нашли? – спросил Сергей.

Самойлов помотал головой.

– Место они нашли, – вдруг ответил Михалыч, – но там никого не было. Ни детей, ни персонала, ни оборудования никакого. Только брошенное здание.

Их со стариком взгляды встретились. Последний был удивлён. А ненаш так и оставался беспристрастным. Его лицо не выражало никаких эмоций. Если даже он и испытал какие-то чувства, то очень хорошо их скрыл маской циника. Возможно, даже слишком хорошо.

– Что стало с телом? – спросил Михалыч.

– Зарыли прямо на даче. Там же и «Волга» стояла. Ездить на ней было опасно, решили выждать, а потом продать на запчасти. Не получилось только. Этого чиновника в розыск объявили, к нам пару раз приходили, расспрашивали. Ребята боялись, что их вычислят. Так она и в гараже и стояла, пока Советы не развалились.

– Хорошо, что не разобрали, – пробормотал ненаш и задумался.

Ему многое о призраках было неясно до сих пор. Но он точно был уверен, что помимо останков призраков могут удержать среди живых дорогие им при жизни предметы. Это своего рода якорь, которым они цепляются за этот мир. И если верить забулдыге, то якорем для чиновника была его машина. Это значит, что каждый винтик разобранной «Волги» мог бы удерживать его дух.

А вот почему призрак не объявлялся почти тридцать лет, он решительно не понимал. Всё началось, когда кто-то из убийц вспомнил про развалюху в гараже и решил приватизировать её спустя столько лет. Не пропадать же добру. Видимо, сам того не зная, он вместе с двигателем запустил всю эту цепочку смертей, начавшуюся с автоаварии.

Новоявленный владелец чёрной «Волги» решил обкатать раритетный автомобиль. Только не проехал он и десяти километров, как в салоне появился давний знакомый. Человек погиб прямо за рулём.

Охочий до скорости, он разогнался до предела и влетел на полной скорости в бетонный столб. Уже позже судмедэксперты отметили в отчётах, что брюшная полость была вспорота не в результате аварии.

Машина также получила не совместимые с жизнью повреждения. Вернее, «тело» машины, которое по неизвестным причинам никак не удавалось потушить. Пламя просто не исчезало, чем бы его ни гасили. А вот «душа» автомобиля была цела и невредима.

При жизни чиновник, видимо, был настолько привязан к «Волге», что не мог с ней расстаться и после смерти. Непостижимым образом в момент аварии призрак создал проекцию машины, ставшую частью его самого. И пока смятый стальной остов горел вместе с первой жертвой мстительного духа, призрак чёрной «Волги» уже мчался по пути своего возмездия.

– Значит, останки, – наконец, сказал ненаш. – Где труп закопали? Нужен адрес.

Самойлов был в ступоре. Он забыл не то что улицу, но даже населённый пункт. Старик потупил взгляд, оторопело листал фотоальбом. Сначала медленно и вперёд, а затем остервенело и назад. Найдя нужную страницу, он вытащил фотографию, перевернул её и отдал Михалычу.

– Труп зарыт в конце двора, под деревом.

На обороте фото были написаны дата, имена и фамилии, полный адрес дачи. Ненаш сунул фото в задний карман брюк.

– Следи, чтоб периметр был цел, – обратился он к Диме. – «Будильник» я настроил, – он кивнул на устройство на столе, с которым возился во время разговора со свидетелем. – Если что, он подаст сигнал. Это своего рода детектор приведений. На всякий пожарный насыпь круг из соли и не высовывайтесь из него. Впитал?

Дима кивнул, а потом опомнился:

– Стой, я что, с вами не еду?

– Призрак и тебе мстит, – беспокоясь, напомнил Архипов.

– Ты будешь стеречь Самойлова, – добавил Михалыч, выложив из своей сумки на стол обрез двустволки и укомплектованный патронташ. – Может, хоть его убережём. – Уже в дверях он добавил: – И не вздумай с ним бухать.

– Клёво. – поник Филатов. – Сиделкой я ещё не работал.

VI. Ну, понеслась

Где-то под Москвой…

Немногим больше часа они добирались до злосчастного посёлка. Всю дорогу молчали, и Сергей чувствовал себя неуютно. Михалыч спокойно рулил «Нивой», негромко подпевая музыке, качавшейся на радиоволнах.

Архипов в какой-то момент решил переключить французский шансон на нечто более энергичное, но ненаш шлёпнул его по протянутой ладони. При этом он не произнёс ни слова и даже не взглянул на пассажира. Лишь прибавил громкости и продолжил вести машину.

Ещё двадцать минут ушло на поиски указанного Самойловым адреса. По большей части улицы дачного посёлка были усеяны домами такими же, как их владельцы: ветхими, усталыми, тоскливо наблюдавшими за бегущим мимо временем. И всё же встречались среди них новостройки.

Участок находился на отшибе. Дальше дорога уходила в лесополосу, где Михалыч и оставил машину. Двигатель он заглушил, но дверь запирать не стал. Всё также молча охотник открыл багажник и зажёг палаточный фонарь, висевший на крючке. Всё также молча Сергей стоял рядом.

Ненаш раскрыл свою дорожную сумку защитного цвета, большую и потёртую. Он склонил на бок голову, почесал длинные рубцы на шее, похожие на следы от когтей. Затем вынул два компактных помповых дробовика, положил их рядом. Следом вытащил два снаряженных патронташа и упаковку патронов двенадцатого калибра.

– Делай как я, – спокойной произнёс Михалыч, взяв в руки оружие.

Большим и указательным пальцами он вынимал из упаковки по одному красному цилиндрику и вставлял их в трубку под стволом. Архипов несмело вытащил руки из карманов и стал делать то же. Магазин вмещал всего четыре патрона. Закончив, ненаш надел патронташ через плечо, а Сергей нацепил свой на пояс.

– Ну, понеслась, – выдохнул Михалыч и, взяв сумку, побрёл ко двору.

Участок, много лет заброшенный, выглядел в лучших традициях фильмов ужасов: покосившийся забор, обветшалый деревянный дом с тёмными провалами окон и облезлой краской на стенах, заросший сорняками двор, усохшие деревья.

Ненаш шёл осторожно, но свободно. На одном плече висела сумка, на другом – дробовик, который дед придерживал ладонью, чтоб не болтался. Сергей старался не отставать, постоянно озирался. Его не покидало ощущение, что из бурьяна или окон за ними кто-нибудь наблюдает.

Он всё ждал, что какая-нибудь злобная тварь выпрыгнет из закутка, чтобы поужинать чужаками, забредшими на забытый всеми участок. Парень крепко сжимал обе рукояти дробовика предательски дрожащими руками, отчего ствол ходил ходуном.

– Мне любопытно, – заговорил Сергей, не в силах больше терпеть тишину, – это пройдёт?

– М? – охотник даже не обернулся. – Ты о чём?

– Мандраж, – робко сказал Архипов. – Только по началу трясёт?

– Ну, – Михалыч задумался, – хотел бы я сказать, что быстро привыкнешь… но нет. Даже не надейся. Каждый раз как первый.

Когда полицейские ловят преступника, им известно, с кем придётся бороться. Не важно, медвежатник, серийный маньяк или террорист. Они охотятся на человека. Аморального, жестокого, с размытыми границами дозволенного, но всё-таки человека. Ненаши зачастую до последнего момента сами не знают, с кем или чем сталкиваются. В тени человечества таится столько разных напастей, что подготовиться ко всему просто невозможно.

– Оу, – поник Сергей, – понятно.

Михалыч остановился и глянул на рекрута. Тот был совсем ещё «зелёный». Впервые держал в руках оружие, шугался каждого шороха. Парень ещё не был тронут тьмой, не смотрел в глаза чудовищ. Для него всё это было в диковину. Дед виновато опустил глаза, постыдился.

«И я таким был, – подумал он, – очень давно. Все мы такими были».

Он шагнул навстречу рекруту. Опустил ручищу ему на плечо и, глядя в глаза, мягко сказал:

– Знаешь, забудь все пафосные речи о том, что страх нужно победить. Ты просто никогда не сможешь этого сделать. Никто не сможет. Потому что человек должен бояться. Не будь в нас страха, мы бы дохли как мухи, прыгая с крыши ради интереса или суя пальцы в розетку.

Наставительная речь Сергея приободрила. Глядя на ненаша, парень понял, что тот тоже боится. Его выдавала испарина на лбу и висках, еле заметная дрожь и широко раскрытые глаза.

– Не борись со страхом, – вкрадчиво продолжал Михалыч, – и не поддавайся ему. Доверяй своему страху, потому что мы никогда ничего не боимся просто так. Коль уж чего испугался, возьми себя в руки и разберись, в чём дело, пока тебя никто не сожрал.

Ненаш улыбнулся и подмигнул. Архипов кивнул, и они двинулись дальше, вглубь участка. На полное обследование дачи на предмет чьего-либо присутствия времени не было. Михалыч сразу взял курс на большое сухое дерево на окраине двора. Под ним и были зарыты останки.

Вокруг умершей яблони не росли даже сорняки. Земля под деревцем была усеяна сломанными веточками, а прямо под стволом гнила сдохшая кошка. Михалыч огляделся. Заметил в шагах десяти слева покосившийся сарай. Каркас из грубо обтёсанных брёвен, стены из гладкого шифера, а крыша из волнистого. На прогнившей двери болтался ржавый засов.

Ненаш шмыгнул носом, скинул сумку на землю, перехватил дробовик. Быстро и уверенно он направился к постройке. Подойдя ко входу, он весело сказал: «ThisisSparta!» – и со всей силы саданул по хлипкой дверце ногой, снеся её напрочь. Михалыч довольно гоготнул и осторожно вошёл внутрь, светя под ноги фонариком.

У стен была сложена старая мебель, покрышки, металлолом, дрова, ржавый садовый инвентарь и прочие «нужные» в хозяйстве вещи. В общем, типичное мужское хламохранилище, куда не ступала нога женщины.

Ненаш растворился в тёмном проёме сарайчика, а Сергей оставался у дерева и рассматривал запустелый двор. Его всё что-то беспокоило, будто точка на незримом радаре, и парень упрямо пытался отыскать взглядом, что именно.

Воображение рисовало горящие угольки глаз в тёмном окошке чердака, с трудом различимые силуэты в окнах, в шелесте ветра о листву слышался зловещий шёпот. Серго с ужасом ждал появления человека в чёрном, из-за чего нервничал ещё больше. Он боялся, что тот снова появится за спиной и на этот раз не оставит парня без внимания.

И вдруг бурьян зашелестел слишком напористо. Притом лишь со стороны дома. Первой мыслью было, что это порыв ветра. Но он был не такой сильный и дул с другой стороны. Сергей крепче сжал ружьё, направил ствол в ту сторону. Задышал чаще, почти не моргал. Он уже хотел пальнуть по траве на всякий случай, когда из сарайчика донеслись грохот и ругань.

Сердце потянуло к пяткам, по спине и рукам многоножкой прошёл холодок, волосы на голове встали дыбом. Шутка ли, беда пришла, откуда не ждали. Архипов обернулся на звук, не отводя дула от бурьяна. Он испугался, но быстро взял себя в руки и ринулся на выручку. Парень уже представлял фигуру в плаще и шляпе, занёсшую руку с ножом для удара над упавшем на спину ненашем.

Архипов буквально влетел в сарайчик, наступил в металлическое ведро и за малым не рухнул на разномастный хлам. Михалыч с силой шлёпнул погасший фонарик, отчего тот пару раз сонно моргнул и вновь проснулся.

– Ты чего, Серый? – спросил ненаш, направив конус света на рекрута.

– Я… это… думал, беда, – тяжело дыша, отвечал парень. – На выручку бежал. Что за грохот?

Михалыч посветил вокруг. Виновато посмотрел на устроенный им беспорядок, отыскал на полу штыковую лопату. Он поддел черенок мыском ботинка, подкинул орудие труда вверх и ловко перехватил в воздухе свободной рукой.

– Да вот, – сказал он, простецки улыбаясь, – лопату никак не мог вытащить. Застряла.

***

Тем временем в квартире Самойлова…

Дима сидел в продавленном кресле, думая, чем бы себя занять. Самойлов, прикончив бутыль самогона, теперь лежал на диване в обнимку с ружьём. Свет ровно горел во всей квартире, «будильник», оставленный Михалычем, угрюмо молчал. Лишь стрелка на шкале еле-еле подёргивалась.

За почти прошедший час они не говорили друг с другом. Очень скоро после отъезда ненаша Виктор Андреевич вроде бы задремал, а Филатов, выполнив указания, развлекался, как мог.

Для начала он, нацепив патронташ, красовался перед зеркалом на дверце шкафа, затем сделал селфи с выданной амуницией. Когда надоело, парень сел в кресло и стал заряжать и разряжать обрез, стараясь сделать это как можно быстрее. Надо сказать, ему нравился звук, с каким надламывался обрез. Расхаживая по комнате, Дима сёрфил ленты новостей через смартфон, сделал несколько твитов о том, как ему было «весело». Последний был таким: «Дело было вечером, делать было нечего…»

Филатовым овладела скука в ожидании звонка, который спасёт его из сонного царства. Да уж, не так ему представлялись будни охотников на монстров. В конце концов, отыскав на кухне остатки азер-чая, он заварил себе самую большую из помытых кружек. Затем уселся обратно в кресло и достал записник, стилизованный под военный билет.

Хлебая не самый дрянной фабричный чай, он пролистал первые страницы. Заметки о погоде, очередях, курьёзах на улицах, наброски стихотворений. Почему-то больше, чем на четверостишие запала у него не хватало. Последние страницы были посвящены собеседованию. На следующей чистой странице Филатов кратко пересказал события вечера: посиделки в баре, погоню, встречу с охотником на нечисть. Кратко и без подробностей описал странноватое чаепитие:

«… И тут Серго выдаёт: А что если мы не согласимся? Я чуть в обморок не упал, ей-богу. Нам предлагают супергероями стать и мир спасать от чудовищ, а он ломается. Хотя его тоже понять можно. Он скорее Флинн Карсен[1], чем Ник Бёркхарт[2]».

Человека в чёрном Дима даже зарисовал. Вернее, схематично намалевал. Описывая свои впечатления о нём, он незаметно для себя увлёкся:

«Вообще, из всего этого может выйти не плохой рассказец. Или даже роман! Надо только сюжет поменять слегка. Например, призрак не убивает жертв, а похищает, укладывая их в багажник своей колымаги. Потому что его самого не зарезали после пытки, а спрятали в багажник и утопили машину (заменить на ГАЗ-24?) в реке. Да, вот так. И, напав на Димона и Серго Дениса и Семёна (братьев Калашниковых?!), он похитил Дэна. Засунул его в багажник и увёз на дачу, где были и другие похищенные. А Сёма с дядей Мишей (Друг отца? Приёмный отец? Начальник?) едут искать его. А сам Дэн болтает с призраком и узнаёт, что его родители до сих пор живы и…».

Полупьяную тишину нарушил тихий булькающий храп Самойлова, сбивший парня с мысли. Творческий транс прервался, и Дима поник. Он подумал, что его родители действительно могли быть причастны к гибели человека в чёрном. Потому ведь тот и охотится за ним?..

«Странное чувство, – подумал Филатов, – гордость вперемешку со стыдом и отвращением. Если всё так, он отпрыск убийц. С другой стороны, убитый человек был злодеем. Можно ли тогда считать преступление оправданным? И как бы я сам поступил?..»

Храп старика нарастал. Поначалу это было даже забавно, однако быстро надоело и стало отвлекать внимание. Затем – вовсе бесить.

Диме вдруг захотелось задушить старика подушкой и свалить всё на проделки призрака. Дабы предотвратить убийство в состоянии аффекта, парень достал из кармана наушники, подключил их к смартфону и заткнул уши. Оставалось только нажать заветный треугольник на экране, чтобы отстраниться от мира и не слышать набирающий темп храп, походящий на рык дикого зверя… или автомобильного двигателя.

Филатов тут же выдернул из ушей «бананы» и прислушался. Почти в унисон с храпом Самойлова, казалось, прямо из-за стен доносился рокот движка. Диму шершавым липким языком лизнул холодный ужас. Перед глазами предстали угольки глаз, пробивающиеся из-под густой дымки, как автомобильные фары сквозь пелену тумана.

Парень тряхнул головой, чтобы сбросить наваждение. Тишину снова нарушал только старческий храп. Филатов осел в кресле, несколько успокоившись. Но коротко мигнули лампочки, и пальцы сами собой сжали подлокотники кресла, а в горле разом пересохло.

Свет в гостиной потускнел, моргнул всего три раза в течение последней минуты. На четвёртый раз в кухонном проёме появилась фигура в чёрных плаще и шляпе. Комнатная температура резко сменилась жутким могильным холодом. Окна в квартире запотели.

Призрак не смотрел на человека. Он держал в руках кухонный нож, медленно вращал его, разглядывал. Будто проверял, хорошо ли наточил. Дима крепко сжал рукоять и цевьё обреза, пытаясь убедить себя, что готов сразиться с призраком. А Самойлов продолжал громко храпеть.

Человек в чёрном медленно повернул голову к дивану. Филатов переводил взгляд со старика на призрака и обратно, затем пнул по свисающей ноге Самойлова. Виктор Андреевич коротко всхрапнул и, открыв глаза, увидел на пороге комнаты старого знакомого.

– Твою ж налево! – испугался Виктор Андреевич и, вскочив с лежбища, схватился за двустволку.

Обе потенциальные жертвы держали на мушке неупокоенного похитителя детей, а человек в чёрном без труда вошёл в комнату. Глядя на полосу соли вокруг кресел и дивана, он шёл вдоль неё, будто искал брешь в границе.

– Почему этот ваш дозиметр не сработал? – тихо спросил старикан, не сводя глаз с убийцы. – Он же должен был предупредить.

– Понятия не имею, – ответил Дима. – Мне интересно, как он вообще в квартиру попал, у тебя ж тут соль везде рассыпана.

– Видимо, не везде, – пожал плечами Самойлов.

Призрак, следуя дорожке соли, которую был не в силах переступить, остановился у окна. Он перевёл взгляд с барьера на людей, а затем – на окно. Не успели жертвы моргнуть, как фигура исчезла. Не прошло минуты, как послышались щелчки дверных замков и скрип петель входной двери.

– Ох, не к добру… – испуганно шепнул Виктор Андреевич.

– Какого полтергейста он творит? – пробурчал Филатов.

Человек в чёрном снова появился у окна. Он поднял длинную тощую руку и прислонил к стеклу ладонь, широко расставив пальцы. Будто паук, она находилась в центре расползающейся паутины трещин, подгоняемой противным тонким скрипом. Парень и старик недоумённо переглянулись, а тонкие нити рывками ползли в разные стороны, пока не заполнили всё оконное стекло. Затем оно просто-напросто лопнуло.

Призрак опустил руку и повернулся к людям. Взгляд скользнул по ним и опустился вниз, на барьер. Стремительный порыв ветра ворвался в квартиру и пронёсся по ней сквозняком, развеивая соль. Миг спустя человек в чёрном снова пропал из виду. Люди обеспокоенно вертели головами, боясь удара со спины.

Детектор приведений тем временем стал тихо потрескивать, стрелка на шкале дёрнулась. Умолк снова. Ещё один короткий треск, и снова молчание. Все шесть лампочек вдруг загорелись, и устройство взбесилось: стрелка рванулась к краю красной зоны шкалы, а треск зачастил и стал невыносимым.

– Спина к спине! – оголтело выкрикнул старик.

***

– Нашёл! – крикнул Сергей из выкопанной им ямы.

Михалыч всё это время сидел у края и светил фонарём в раскапываемую могилу. Он глянул вниз и увидел перевязанный в нескольких местах большой некогда белый мешок. Лопатой парень случайно порвал его, и через дыры были видны сгнившие останки в чёрных лохмотьях. Там же был и большой кухонный нож, которым, видимо, убили чиновника и которым убивал его призрак.

Ненаш помог Архипову вылезти из ямы, повесил дробовик на плечо и стал шарить в дорожной сумке. Из неё он достал несколько упаковок жидкости для розжига и жестяную банку с солью. Одной рукой Михалыч щедро посыпал кости солью, а другой выдавливал из тюбиков горючую смесь. При этом он даже пританцовывал, насвистывая витиеватый мотивчик.

Уставший от интенсивного рытья земли Сергей тем временем собирал сухие ветки и брезгливо бросал их в могилу. Прохладный воздух обжигал гортань и морозил вспотевшее тело, а руки будто нафаршировали ватой. А ещё он украдкой наблюдал за ненашем.

На ум ему невольно пришло сравнение с трудолюбивым дачником: если заменить розжиг на поливальник, а труп в яме на цветочную клумбу, сурового охотника на нечисть не отличить от добродушного садовника.

– Ну, вот и всё, – с облегчением выдохнул Михалыч, кинув опустевшие упаковки в яму. Он вынул из кармана спичечный коробок и, собираясь поджечь его целиком, благоговейно произнёс: – Последний штрих.

В то же время со стороны дома послышался настойчивый шелест сминаемой травы и натужное старческое кряхтение. Кто-то не очень большой, но очень резвый спешил присоединиться к погребальному костру.

Архипов, держа дробовик наизготовку, запоздало повернулся, и косматая тень пронеслась мимо него. Небольшое существо с диким воинственным воплем-хрипом врезалось в грудь ненаша, сшибив его с ног и не дав закончить дело.

***

Надрывавшийся детектор приведений только нагнетал обстановку в гостиной. От его треска раскалывалась голова и закладывало уши. Человек в чёрном появлялся всего на несколько секунд и тут же телепортировался в другое место, дезориентируя своих жертв. В четыре ствола людям кое-как удавалось отгонять призрака. Даже непонятно, кому из них было тяжелее: пьяному старику или неопытному в стрельбе парню.

– Слева! – крикнул Самойлов.

Дима резко повернулся и нажал на спусковой крючок. Заряд каменной соли сделал своё дело, выиграв людям ещё немного времени.

– Я пустой, – обречённо сказал Филатов, обнаружив, что патронташ пуст.

Виктор Андреевич устало поставил ружьё прикладом на пол и опёрся на него обеими руками.

– Беги, пацан.

Взгляд Димы бегал по комнате в поисках оружия.

– Чего ты там бормочешь?

– Ты молодой ещё, – хрипел старик, – жить да жить, а я… своё отжил. Не вам расплачиваться за наши грехи.

– А толку? – отвечал Филатов. – Эта гадина и за мной гоняется.

Самойлов удивился и уставился на парня.

– Ты-то ему на кой сдался? Ты ж тогда ещё пешком под стол ходил. Если вообще ходил.

– Я косвенный виновник, – пояснил Дима, беря монтировку из ящика с инструментами. – Кто-то из моих родственников имел отношение к вашей разборке, и он чует во мне их кровь. Или что-то типа того.

Виктор Андреевич пару раз сухо кашлянул и сказал:

– О как. А я всё думаю, чего мне твоё лицо знакомо.

Филатов напрягся, обернулся и уставился на старика.

– В каком смысле?

Объяснить тот не успел. Призрак материализовался прямо за спиной Самойлова. Быстро обхватил рукой за шею, ударил ножом в левый бок старика и вспорол ему брюхо поперёк. Виктор Андреевич вскрикнул, схватился за рану и осел на пол. Человек в чёрном бросил его истекать кровью и за секунду оказался рядом с Димой.

Филатов еле успел увернуться от ножа и наотмашь ударил призрака монтировкой. Как только он развеялся, Дима бросился к лежащему в луже крови Самойлову. Парень стянул с кресла покрывало и, скомкав его, прижал рану.

– На отца… похож, – сипел старик, – один в один. Я его… мальчишкой… помню.

Удивлению Димы не было предела. Он молча слушал Виктора Андреевича, глядя, как искажается короткими судорогами его морщинистое лицо.

– Он жил… в соседнем... – отрывисто говорил старик то на вдохе, то на выдохе. – В… в альбо… альбоме… фото…

Это были его последние слова. Он порывался говорить и дальше, слова вертелись у него на языке, и он хотел донести их парню, но не успел. Желтоватые глаза старика с сеткой капилляров закатились, лёгкие наполнились в последний раз, и Виктор Андреевич Самойлов испустил дух. Его тело обмякло на руках Филатов.

***

– Что за чёрт?! – выпалил Сергей, наставляя дробовик на странное существо, напавшее на Михалыча.

Перед ним был малорослый человечек, с ног до головы покрытый косматой чёрной с проседью шерстью, одетый в мешковатые обноски. Полурослик стоял в угрожающей позе, скалился и рычал, размахивая каменным ножом.

– Почти угадал, – бодро ответил ненаш, поднимаясь на ноги, – это дворовой. Дух, оберегающий двор и хозяйство. Они обычно славные, но этого что-то или кто-то разозлил.

Со временем останки чиновника с дремавшим в них призраком стали концентрировать вокруг себя негативную энергию. Хозяева дачи стали это чувствовать, физически и эмоционально. Потому, видно, и забросили участок. А дворовой покинуть его не мог. Жил здесь все эти годы, обозлился.

– Проваливайте отсюда, пока я вам глотки не вскрыл! – злобно протарахтел полурослик.

– Ты не в том положении, чтобы командовать, – робко сказал Архипов и пригрозил дробовиком. – Тем более угрожать.

– Я тебя зажарю и сожру с потрохами, сопляк! – прорычал дворовой, облизнув губы и обнажив в жуткой улыбке гнилые зубы.

– Сожги останки, – велел Михалыч, отдавая рекруту спички, – а я постерегу коротышку.

– Ты кого коротышкой обозвал, старый хрыч?!

Пока между ненашем и дворовым духом разгоралась пока ещё словесная перепалка, Сергей поджёг спичечный коробок и бросил его в могилу. Останки тут же охватило пламя, обдав человека жаром. Наблюдая за яркими всполохами, парень вынул из кармана смартфона и набрал номер друга.

***

Призрак не торопился появляться снова. Будто давал время переварить случившееся. Дима не чувствовал жалости или скорби. Он ведь даже не знал Самойлова. Он также ни о чём не думал, даже об услышанном. Парень просто смотрел на старика. Лицо у того было расслабленное, будто Виктор Андреевич вдруг прилёг отдохнуть.

Человек в чёрном явился спустя минут десять. Филатов не всполошился, спокойно глянул на высокую фигуру в плаще и шляпе. Он взял с пола монтировку и поднялся во весь рост. Теперь они стояли напротив, смотрели друг другу в глаза.

Дима старался не моргать, чувствовал лёгкую дрожь в руках и коленях. Призрак, наверное, не чувствовал ничего. Кроме желания убить того, в чьих жилах течёт кровь его убийцы. Парень крепче сжал монтировку и хотел было сделать шаг навстречу, но человек в чёрном вдруг исчез.

По затылку пробежал холодок, и Филатов, обернувшись, нанёс удар. Промахнулся, и призрак отбросил его в стену над диваном. Парень в полёте выронил монтировку, крепко приложился о неё спиной и головой и упал на диван, выбив из него клуб пыли. Он видел, как человек в чёрном подходил сквозь деревянный столик.

Дима поднялся с дивана и, словив удар в грудину, осел обратно. Измотанный, он еле успел блокировать удар призрака. Одной рукой человек в чёрном держался за спинку дивана, вторую, что с ножом, толкал в парня. Филатов обеими руками держал тощее ледяное предплечье призрака, пытаясь отодвинуть нож от себя.

Дима ногой бил убийцу по торсу, по голове. Поначалу она казалась мягкой и податливой, но постепенно становилась твёрже. И всё же человек в чёрном не реагировал и наседал с той же силой. Тогда парень уткнулся ногами в его торс и что было сил оттолкнул фигуру в плаще.

Призрак отшатнулся на пару шагов. Глядя на Филатова, склонил голову на бок, словно чего-то не понимал. Дима медленно поднялся, дышал глубоко через рот, встал в стойку. Человек в чёрном перехватил нож поудобнее, сделал шаг, замахнулся и… выронил клинок.

Он стал ошалело рассматривать самого себя, словно в приступе самолюбования. Тем временем его одежда тлела прямо на глазах. Призрак словно горел невидимым огнём. Его тело обугливалось и разваливалось. Отвалились длинные пальцы, опали поля шляпы, сквозняком развеяло плащ.

Человек в чёрном, точно всё осознав, взглянул на Диму. Лицо призрака – бледное и худое – больше не было окутано тьмой, но глаза ещё долго горели красными углями. Человек в чёрном шагнул навстречу своей жертве, но нога предательским надломилась.

Он упал на спину и раскололся надвое в районе талии. Ноги уже рассыпались в чёрный пепел, а верхняя часть тела была всё ещё «жива». Призрак упёрся руками в пол и попытался приподняться, но они сломались. Дима поднял с пола монтировку и подошёл к лежащему на полу беспомощному духу.

Парень не без удовольствия наблюдал за предсмертной агонией. Человек в чёрном беззвучно кричал то ли от ярости, то ли от обиды. А может, от фантомной боли. Его рот был открыт неестественно широко. Щёки, губы, веки, уши, крылья носа – всё истлело. Угольки-глаза смотрели на Филатова с первобытной злостью, пока не обвалилась внутрь сначала грудная клетка, а затем и лицо.

Дима устало осел на пол рядом с кучей пепла, прислонился спиной к креслу. Парень взял в руку горсть чёрного праха, тот был настоящим. Хотя и осязался, будто через толстые перчатки, оставлял сажу. Он поднял сжатый кулак и медленно выпустил из него пепел, тут же подхваченный сквозняком.

Маленькими шажочками приходило осознание случившегося. Филатов уронил взгляд на окровавленные руки и одежду. С трудом перекинул его на бездыханное тело Самойлова, похожее теперь на брошенную тряпичную куклу. Он откинул голову на подлокотник кресла и вперил безучастный взгляд в потолок.

– Говоришь, на отца похож?

В воздухе пахло порохом и бензином, в комнате стало более-менее тепло. Однако Диму адски знобило, будто в лихорадке. За окном начинало светать. Сквозняк сметал чёрных прах «сгоревшего» человека в чёрном. Детектор приведений, прозванный «будильником», сбавлял обороты, прекращая свой надрывный треск.

Усталость вдруг навалилась на парня всем весом. Мысли ворочались лениво, конечности отказались слушаться, а веки как-то сами собой опустились. Парень уже засыпал, когда по щекам скользили скорбные слёзы.

VII. После боя

Где-то под Москвой, тем же утром…

Тихий французский шансон заполнил собой салон «Нивы». Ненаш, не спавший почти двое суток, лениво рулил внедорожником и пил обжигающий американо без сахара.

Михалыч смачно зевнул.

– Не спать, – бормотал он себе, – не спать.

В последние месяцы ненаш спал непростительно мало. Дела шли одно за другим, и постоянные разъезды его порядком утомили. Конечно, потасовки с нечистью бодрили, но в короткие перерывы между ними усталость наваливалась всем своим весом.

Особенно нервировали поездки туда-сюда. За минувшую ночь ненаш успел попетлять по столичным улицам, сгонять за город и обратно. Теперь он снова едет к злосчастной даче. А затем снова поедет в город. Временами он всерьёз задумывался о покупке чар телепортации на чёрном рынке.

В этот раз Михалыч доехал куда быстрее. Дорогу он запомнил, и ему не пришлось кататься по посёлку, приглядываясь к адресникам. Правда, один раз, по невнимательности, он свернул не туда. И крепко обматерил по этому поводу недосып.

Машину ненаш оставил там же, где и в первый раз – у лесополосы поодаль от дома. Заглушил мотор, залпом допил кофе, с силой потёр глаза и проморгался. Он взял с пассажирского сиденья пакет с фастфудом, забрал из багажника сумку и побрёл к крайнему по левой стороне дому.

При свете дня тот выглядел не так жутко. Просто давно брошенный хозяевами дом, заросший участок, очерченный покосившимся забором. В общем, одна из множества маленьких зон отчуждения, разбросанных по провинции.

Первым делом Михалыч побывал на краю двора, где под сухим деревом была раскопана могила. Ненаш оставил поклажу на земле, спрыгнул в яму, поворошил пепел подобранной веткой. Останки чиновника сгорели дотла, и он с чистой совестью взял горсть праха и развеял его по ветру со словами:

– Покойся с миром…

После он быстро зарыл яму. Проделать всё это ненаш был обязан ещё пару часов назад, но отвлёк форс-мажор. Пока горели кости, а Михалыч пытался утихомирить бешеного дворового, что грозился их сожрать, Сергей вызванивал друга. Заперев несговорчивого полурослика в погребе, ненаш вернулся к встревоженному рекруту.

– Что такое?

– Трубку не берёт.

Ничего не обсуждая, они сорвались в город, оставив пламя полыхать. Всю дорогу молчали, Михалыч гнал, а парень продолжал звонить, но друг так и не ответил. Когда они вернулись к дому Самойлова, уже светало.

Входная дверь была нараспашку, в самой квартире царил жуткий погром, а барьеры из соли сметены сквозняком. Виктор Андреевич лежал в луже крови на полу в гостиной. Дима сидел рядом с ним без сознания, привалившись к креслу. В окровавленной одежде.

– Даже удивительно, что без пожара обошлось, – хмыкнул Михалыч, окинув взглядом бурьян вокруг.

Следующий пункт в повестке дня: разобраться с дворовым. Дверь в погреб была цела, значит, полурослик всё ещё сидел там. Если там нет никакой лазейки в дом. Ненаш взял сумку и пакет, вооружился телескопической дубинкой и стал аккуратно спускаться.

– Я пришёл с миром, – говорил он, – Есть тут кто? Я еды принёс.

В дальнем углу послышалась возня. Михалыч посветил на собранные из досок стеллажи вдоль низкой стены и увидел на верхней полке дворового. Маленького, злобного, одетого в лохмотья и с каменным ножом в руке. В полный рост полурослик не помещался и сидел на корточках, скрючившись.

Ненаш сглотнул ком, вставший в горле.

– Твоя прелес-сть?.. – сказал он, протягивая пакет с едой.

Дворовой дух, по сути, тот же домовой, только оберегает он не отдельно взятый дом, а целый двор. В остальном же два нелюдя ничем не отличаются. Небрежное отношение может их озлобить, и чтобы вернуть расположение, нужно поднести духу гостинец. В данном случае, хэппи-мил.

Карлик принял подношение. Он положил нож на дощатые полки, принюхался к пакету и резко выхватил его из руки человека. Забившись в угол, дворовой разорвал картонную коробку и стал жадно поглощать его содержимое.

Михалыч тем временем поднялся в дом, чтобы «очистить» его. Он развесил по дому кустарные обереги, рассовал ведьмины мешочки по укромным уголкам, на оконных и дверных рамах вырезал руны. После этого любительски освятил жилище святой водой и молитвами.

– Не батюшка, конечно, – выдохнул он, закончив, – но для начала неплохо.

Вернувшись в машину, Михалыч подрасслабился. Он перебрал в голове, весь ли бардак прибран. Останки сожжены, дух упокоен, могила зарыта. Это есть. Далее: дворовой задобрен, обереги установлены. Тоже есть.

Самое главное, что ненаш успел подчистить улики в квартире Самойлова. Этим он занялся сразу, как отвёз ребят домой. Михалыч даже не удивился, что полиция там до сих пор не побывала. Не потому что она плохо работает, а потому что люди в таких домах либо не обращают на подобное внимание, либо боятся вмешиваться. В итоге Михалыч замёл следы и сам вызвал патруль, представившись соседом.

Единственной нерешённой пока проблемой было тело старика. По хорошему, его необходимо было сжечь. На всякий случай, чтоб ещё и его дух кого-нибудь не пришил. Но это позже. В запасе было ещё как минимум девять дней.

Сейчас ненаш собирался навестить своих рекрутов. Поддержать их, обсудить произошедшее. Особенно с Димой. Не мешало бы узнать полную картину бойни в квартире. А после – наконец, выспаться.

Михалыч сам себе кивнул, завёл «Ниву» и собрался сдать назад, но коротко звякнул телефон. Абонент «Мент-03» прислал сообщение с адресом ночного клуба и подписью: «Не уверен, но походу по твоей части».

Ненаш обречённо вздохнул и, вбив адрес в навигатор, поехал прочь от злосчастной дачи. Рухнули его надежды на долгожданный сон.

***

Тем временем в квартире Димона и Серго…

Сумерки растворились незаметно. Сергей провёл остаток ночи, сидя на балконе, выходившем во двор. Время от времени до слуха долетали взвизги автомобильных сигналок и голоса спешащих, и не слишком, на работу. Внимания на них он не обращал.

По пути домой парень всерьёз рассчитывал завалиться спать, как только доберётся до кровати. События минувшей ночи вымотали его. Погоня, «собеседование» у Михалыча, погребальный костёр на жуткой даче. И, помимо прочего, нездоровый налёт мистики.

Однако улёгшись на кровать, уснуть Сергей так и не смог. Мысли в голове ворочались так же беспокойно, как он сам на постели. В конце концов он заварил себе чашку кофе, расположился на крохотном застеклённом балконе и погрузился в ленты новостей. Сперва Архипов бесцельно листал подборки статей, а потом углубился в тему городских легенд. Так и сидел, пока внезапно не сработал будильник.

С минуту парень пялился на экран. Вчера в то же время он воодушевлённо собирался на собеседование. Прошедший день обещал быть многообещающим. Что ж, в каком-то смысле таким он и оказался.

Сергей опомнился и лениво провёл большим пальцем по дисплею. Лиричная мелодия смолкла, интерфейс будильника сменился белой страницей с текстом:

«…Легенда вновь появилась в конце XX века, но место ”Волги” заняли чёрные BMW или Mercedes, иногда описываемые как автомобили с рогами вместо боковых зеркал. В новой версии легенды водитель якобы спрашивает у прохожих точное время и убивает их, когда те подходят к машине, чтобы ответить…».

Парень убрал смартфон в карман и пробубнил:

– С добрым утром.

Он взял пустую кружку и вошёл в свою комнату, оставив открытой дверь на балкон. Неторопливо расправил смятую постель, застелил кровать. Затем убрал с небольшого письменного стола институтские конспекты, сложил их в ящик и наглухо задвинул его. Архипов забрал ещё одну кружку и блюдце и вышел в коридор.

По пути на кухню он заглянул в гостиную. Окна были зашторены, из-за чего в комнате царил полумрак. Привычный глазу неприкасаемый беспорядок, куча грязной посуды вокруг ноутбука, вырванные листы на полу. Диван, как всегда неразложенный, был пуст.

Тёплая вода шумела, походя на проливной дождь. Будто из маленькой тучки, она под большим напором выпадала из душевой лейки. Часть капель стучала по чугунной ванне, как по крышам домов, а часть почти беззвучно стекала по коже.

Дима сидел под струями, прислонившись к прохладному кафелю, которым были выложены стены комнаты. Со стороны двери его прикрывала непрозрачная занавеска, раскрашенная в разные оттенки синего.

Он сидел, закрыв глаза, и слушал шум воды, смывающей с него пыль и пот, сажу и кровь. Вместе с ними утекали прочь навязчивые мысли и тревоги, налипшие подобно комьям грязи.

В носу у Филатова ещё стоял запах нашатыря, которым ненаш привёл его в чувства. Парень отключился, когда окончательно «сгорел» призрак. Михалыч и Сергей вернулись под утро. Открыв глаза, Дима увидел перепуганное лицо друга, погром в квартире и… труп старика.

Дальше он помнил плохо. Архипов помог впавшему в беспамятство другу подняться, вывел его из квартиры и усадил на заднее сиденье «Нивы». Ненаш догнал их через пару минут и отвёз домой. Ехал он быстро. Два-три раза Филатов приходил в себя по пути и каждый раз думал, что их опять преследует «Волга».

В последний раз он очнулся перед подъездом. Михалыч быстро куда-то укатил, а Сергей привёл друга домой и отправил в душ. Окровавленную одежду Филатов брезгливо швырнул в барабан стиралки, сам же залез в ванну и так там и сидел в подобии транса.

В дверь постучали.

– Чувак, – друг замялся, – ты там живой?

Дима ответил не сразу. Голова загудела от постороннего голоса. Он повернул голову к двери, хотел ответить, но в горле будто ком засел, а язык еле ворочался.

– Выхожу, – сухо просипел он.

Выходить не хотелось. Тело от теплоты размякло. Хотелось и дальше сидеть под струями, ни о чём не думая, не переживая, ничем не заботясь. Филатов задрал голову, капли мягко били по лицо, застилали глаза. Парень нехотя поднял руку, нащупал кран и крутанул его.

Почти сразу его обдало ледяной водой. Дыхание перехватило, кожу обожгло. Дима подтянул колени, обхватил их руками, опустил на них голову и терпел.

***

Филатов вышел из душа в чистой одежде, которую друг заботливо оставил на стиральной машине. Сергей возился на кухне, разливал свежезаваренный чай по кружкам.

Увидев друга, он спокойно сказал:

– С лёгким паром, – и легонько улыбнулся.

Дима молча кивнул и сел за стол. Сергей присел рядом, передал ему кружку. Филатова обхватил её обеими руками, наклонил голову и бережно подул на горячий напиток. Пар из кружки грел озябшее лицо.

Архипов ёрзал на стуле, с десяток раз помешал ложечкой чай. Он переживал за друга и подолгу залипал в одну точку на стене, пытаясь сформулировать вопрос. При этом он боялся возможной неловкости. Наконец, осмелился:

– Ты как?

Дима ответил не сразу. Он долго и тщательно жевал крошечную печеньку, запивал её маленькими глотками чая. В общем, тянул время. Ему не хотелось ничего сейчас обсуждать, хотя беспокойство друга его подкупало.

– В порядке, – ответил Филатов, пожав плечами, и тут же перевёл тему: – А где Михалыч?

Сергей хмуро глядел на друга. На мгновение он снова увидел его окровавленного, лежащего без сознания рядом с мертвецом. И его вновь охватил ужас. Парень хотел знать, что именно там случилось, но понимал, что сейчас не время.

– Поехал прибирать бардак. Он так сказал.

Дальше молча пили чай. Не было между ними неловкости или напряжённости. Просто оба устали, узнали слишком много всего, и нужно было переварить. Они всё обсудят, но позже. Сейчас им нужно передохнуть.

Продолжение следует...

28.08.2014 – 15.05.2017
ст. Красноярская

[2] Главный герой сериала «Гримм» – потомок братьев Гримм, который расследует сверхъестественные преступления.

[2] Стритрейсеры (англ. Streetracers) – уличные гонщики.

[3] Ненаш – м. костр. нечистый, недруг, лукавый, бес; зд. борец с нечистью, охотник на нелюдей, человек.

[4] Пояс шахида (пояс смертника) – самодельное взрывное устройство, которое террорист-смертник надевает на тело под одежду для совершения убийства (как правило, массового) путём самоподрыва.

[2] Светопреставление – 1) христ. конец мира, гибель всего сущего; 2) перен. полная неразбериха, суматоха, беспорядок.

[3] Персонажи сериала «Ходячие Мертвецы», основанного на одноимённой серии комиксов.

[4] Текст обряда экзорцизма, транслитерация с латыни. Часто используется персонажами сериала «Сверхъестественное» для изгнания демонов из тела человека.