Слоечка

- Мишенька, тебе какую слоечку – с сыром или мясом? Или, может, с творожком?

- Ма-ам, с сыром хочу!

- Хорошо, сыночек, сейчас мама купит.

Слоечка в прозрачном пакетике перекочевала из-под стеклянной витрины в руки ребёнка. Выйдя на зимнюю улицу, мама и сын направились через припорошенный свежим снегом парк домой. Вечерело.

- Ма-ам.

- Ну что?

- Невкусно, ма-ам. Хочу с мясом!

- Но я же спрашивала, Мишенька! Вот ты ещё тоже мне! Что за ребёнок!

Слоечка в прозрачном пакетике вылетела из руки рассерженного мальчика, и, описав в воздухе дугу, упала под ближайшее высокое дерево.

Возмущающаяся мама и сын ушли, хрустя сапогами по белому снегу.

А слоечка лежала, мёрзла.

Её путь начинался с бескрайних от горизонта до горизонта полей под голубым небом и ярким тёплым солнцем. Крохотное зёрнышко в пшеничном набухшем колосе, оно качалось в такт с ветром на хлебной ниве, ожидая зрелости.

А после понеслось чередой: зерноуборочный комбайн, мукомольный завод, коричневый тканевый мешок, перевозки, снова перевозки, и вот – заботливые руки пекаря. А пекарь слоёное тесто всегда делал сам. Лично. В этой пекарне, на углу Зелёного переулка, слоечки всегда были самыми отменными.

Но не судьба. Выкинутая капризным ребёнком, лежала она на морозе, превращаясь в твёрдый сухарь. Отменная слоечка, проделавшая такой долгий путь с благодатной хлебной нивы в ароматный прозрачный пакетик. Труд стольких рук оказался выброшен на ветер.

***

Васька был котом уличным, диковатым. Но всё же он был серым и в меру пушистым Васькой. По крайней мере, ему нравилось отзываться на это странное слово, после чего бабушки из первого подъезда насыпали в его мисочку хрустящие вкусные шарики. Он за счёт бабушек-то и дожил до четырёх лет. Другие уличные коты не могли похвастаться такой долгой жизнью.

Попасть в добрые руки и жить в квартирах сытно и без забот Васька не мог. Опять же, в силу диковатости и уличности. Не уживался он в закрытых помещениях, ронял всё и шумел по ночам. Соседи жаловались. Потому, такой вот никому не нужный, он ждал бабушек и заветное слово «Васька».

А сегодня у четырёхлетнего Васьки был особенно плохой день. Вернее, это был уже четвёртый очень плохой день. Четыре дня назад неизвестный человек пришёл во двор с большой пушистой собакой, и… натравил дурного пса на Ваську.

Едва лапы унёс! Ещё бы миг – и лишился бы и хвоста, и жизни! Но успел впопыхах запрыгнуть на дерево, и так со страху лез, не помня себя, что оказался высоко-высоко, на самой верхушке. А как слезать – забыл. Или вовсе не умел?

Ветка тоненькая, внизу страшно, а он – высоко. Когти вниз не хотят, только вверх.

Звал он день, а ночью – мороз. Лапы чуть не примёрзли подушечками…

Звал он второй день. Снег кружит - Васька сидит.

Под деревом кучились-суетились люди, бабушки звонили, кричали, звали его, причитали. А он боялся упасть. Очень ведь высоко! Когти по-прежнему вниз не хотели. Только вверх. Он и попой вниз, и мордой – ну не получается, страшно!

Ночью опять мороз! От голода уже нету сил. Поел снега с ветки – что попил, чуть-чуть.

Холод пронимал до самых костей. Да и сколько там тех костей, в Ваське-то? На суп не хватит. Еле продержался до утра, дрожал, аж снег ссыпался.

Звал третий день, но тихо. Внизу уже никто не ходил – метель была в этот день. А после и голос пропал. Запорошило Ваську всего, одни глаза зелёные торчат на белом снежном комке. Ночью он так оголодал, что грыз ледяные веточки вокруг себя. Они болтались в его желудке как неприкаянные, царапая и кусая там всё.

А на четвёртый день он просто сидел и ждал. Конца. Сердце всё медленнее билось, голод с морозом сковали движения, сил совсем не осталось.

Снизу уже и не разглядеть было Ваську – снег на ветке, да и всё.

К вечеру он едва различал голоса. Люди ходили по своим делам мимо, а Васька умирал от голода и холода у них над головами.

И вот случился этот момент – лапы его, обессилев, разжались и он кубарем полетел вниз, сбивая с веток снежные набухшие шапки.

Рухнул прямо в сугроб. Спасибо боженьке, не убился. Жаль, не видел никто это вселенское падение Васьки! Коты Куклачёва обзавидовались бы: вертится себе планета в космосе, а Васька на ней в сугроб летит!

А как рухнул набок, так и застыл, потому что двигаться не мог в холоде, без сил. Так бы и лежал, остывая, как вдруг его розовый носик уловил запах вкусненького.

Васька разлепил один зелёный глаз, потом другой – прямо перед носом лежал прозрачный пакетик. А внутри – надкушенная слоечка. Ещё тёпленькая. Васька весь дёрнулся и из последних сил ухватился зубами, впился прямо в печёное слоёное тесто, внутри которого маслянел кусочек мягкого белого сыра с зеленью и солью.

Ничего вкуснее он в жизни не едал!

Слоечка эта ведь была особенной. По кусочкам проскочила в котовий желудок, улеглась там, и спасла ему жизнь.

Не зря колосилась на ниве, ох не зря! Бог видит!

Забурлила жизнь, затеплилась. Васька весь заёрзал, сел, отряхнулся, вылизал пакетик до крошечки. Глядь, а вокруг опять метель занимается.

Побежал он рысцой к первому подъезду с бабушками. А что ещё было делать?

- Васька! Живой! – закричала бабушка. – Ва-а-ля, смотри, Васька наш бежит! Живёхонький!

- Васька! А мы звонили-звонили в МЧС, да никто и не приехал помочь, мол, ты сам упадёшь! Мол, полейте ствол валерьянкой, он сам слезет! Васька! Что ж ты не слез-то, дурень?

Первый подъезд открыл свои тёплые двери, и Васька со слоечкой внутри забежал от метели греться. Он и сам не верил, что жив.

А там ему в подарок открылась ещё одна дверь. Бабушки Вали. Раз приглашают – надо пользоваться.

Он постарается не шуметь ночью. Ну, или хотя бы не сильно.

Да и сил ещё набраться надо!