Дворецкий

Всю ночь он крутился, сминая простыни, как в детстве. Дважды вставал поправлять постель. Стоял, задумавшись, с белым ситцем в руках, пока босые ноги терпели студёный пол. Мысленная каша не давала ему провалиться в спасительное беспамятство Морфея. Он люто ненавидел Немого, сам не понимал за что и стыдился, и с упоением придумывал способы мести один подлее другого, ловил себя и погружался ещё глубже в самоуничижение. От этого вечно невозмутимый образ Немого становился источником мучений, палачом, и Дворецкий выходил на новый круг: мечты о мести - муки совести – ненависть – месть – совесть – ненависть. Ненависть всё глубже, месть всё изощренней, только совесть отступала и отступала под давлением вымороченных аргументов и надуманных преступлений Немого. С милосердной совестью всегда можно договориться, а человеческие устремления так противоречивы, что даже негодная мыслишка может растянуться до размеров истины.

В пять утра его покрыл холодный пот не от вида кровавых внутренностей, вывалившихся из разорванного живота предателя, а от резкого запаха густой, теплой крови на его собственных руках. Дворецкий проснулся и уставился в тёмный потолок.

«Все это из-за яйца,- решил он.- Губит жажда обладания. И с чего вообще я решил, что яйцо принадлежит мне одному?" Тут в глубине измученной грехом души что-то протестующе кольнуло. "Ну, впрочем, оно никому не было нужно. Надо его спрятать и забыть, пусть не будет птицы. От неё тоже одни неприятности,- память услужливо подкинула анализ фольклора, где недвусмысленно намекали на дьявольскую природу Жар-птиц.- Я спрячу яйцо, и от этого всем будет только лучше. А Марку ничего объяснять не буду". Последняя мысль была трусливая, гаденькая, сладенькая, и он отмахнулся от неприятных ощущений: "Потом решу…"

Неожиданно снизу раздался приглушённый стенами рёв. Дворецкий вскочил и залез на стол посмотреть в окно, но в Зимнем саду было темно и тихо. Немного постояв в нерешительности, он быстро натянул штаны и футболку, засунул босые ноги в кроссовки и поспешил к двери - надо узнать, что происходит. Но на пороге опять кольнуло. Андрей вернулся, заглянул под кровать: в кромешном мраке яйцо успокоительно фонило жёлто-красным, как выключенный светодиод.

В ночной гостиной было неприветливо и холодно из-за открытой двери на балюстраду. Луне не хватало сил, чтобы вызвать к жизни пёстрые пледы, подушки и думочки, они лежали серыми валунами на полу, на оттоманках и диванчиках. Андрей едва успел спрятаться в тень, когда мимо двое пронесли тело, за ними с фонариком хромала Яга. На миг ведьма задержалась:

- Кто тут?

Дворецкий забыл дышать.

- Куда её положить?- раздалось из лаборатории Яги.

- Сейчас покажу…- она погрозила пальцем подушкам и поспешила дальше.

С улицы доносились голоса, но пришлось дождаться, когда вернутся те, кто прятал чьё-то тело. Под ложечкой засосало от страха и любопытства.

Наконец, они, тихо переговариваясь, прошли вниз, а Дворецкий, укрывшись пледом, выбрался на балюстраду и затаился, осматривая площадь и прислушиваясь.

На площади стояла клетка, в ней возились какие-то существа, то ли звери, то ли люди - из-за полумрака было плохо видно. Возились весело, играли, что-то отнимали друг у друга, взрыкивали, повизгивали, кричали, в целом были заняты.

Неподалёку, почти под балюстрадой, стоял освещенный фонариками стол, накрытый колоритной скатертью с кистями. На столе царствовал самовар, и до носа Дворецкого доносился вкусный дымок. Вокруг стола собрались все преподаватели. «Они только за столом собираются вместе?»- подумал Дворецкий. Взрослые расселись на разномастных стульях с кружками в руках, и если бы не ночной холод, всё было бы по-домашнему. Вольга, Серый и Леший были перебинтованы. Видимо, существа в клетке дали им жару.

- Как тебя угораздило так ошибиться?- недоумевал Серый.

- Это же не девушек пугать, да?- воскликнул девичий голос.

«Хозяйка",- понял Дворецкий, ее он не видел из своего убежища.

- Как же вы злопамятны, сударыня,- в голосе Вольги скользнуло неумелое смущение.

- Не ускользай, колдун, рассказывай,- опять Серый. Вместо Вольги ответил Директор своим устало-ленивым голосом:

- Да что вы на него накинулись? Это я немного ошибся.

- Немного?!- воскликнула Яга.- Это входит у тебя в привычку.

- Перестань, ты вообще ничего не поняла…

- Я так сразу и сказала…

- А я не сказал. Кто-то должен был принять решение, вот я и принял. Время не ждёт, вращается даже колесо вечности.

- Кощей, кто он все-таки?- голос Вольги не скрывал любопытства.

- Сначала я думал, что он амарок, судя по его происхождению, всё к тому вело. А оказался адлет.

- Спасибо, Директор, очень познавательно,- в голосе Серого читалась обида невежды.

- Амарок - это такой кровожадный гигантский волк, людоед и падальщик. Эскимосы верят, что он охотится за охотниками. Правда, нигде не упоминается, чтобы он обращался из человека…

- Отлично… На кой тогда ты мне сказал, что это он?- негодовал Вольга

- Ну, немудрено, - философски заметил Леший, - у вас тут кого только нет - поверишь любой небылице.

- А чем кормить вашего адлета?- забеспокоилась Хозяйка. - И где он будет жить?

Повисла мхатовская пауза. Стало так тихо, что даже существа в клетке замолчали. Все уставились на Директора, а Директор уставился в чашку.

Не выдержала Яга:

- Ты, чай, не Ульянов - публику держать, говори, давай.

Директор вздрогнул, словно пробудился:

- Если с рассветом не обратится обратно, то кормить сырым мясом и постоянно следить. Теоретически он безопасен, но как существо палеоазиатской мифологии непредсказуем, капризен и коварен.

- Можно я его себе заберу?- в голосе Лешего читалось сострадание к чудовищу.- Ведь задразнят его, и он всех деток ночью передушит,- ласково аргументировал лесной Хозяин.

- А Сашку не задразнят? Псоглавые никогда назад не обращаются,- Серый горевал.

- Давайте всех расселим! - возмутилась Хозяйка,- У нас ещё Сусамбиль неизвестно кто, Оксана, Ада. Марка с его опасными опытами, Ваню с его дверями и Немого тоже за порог!

- Я с мальчишками уйду, проживём как-нибудь,- грустно, но твердо сообщил Волк.

- Серый, не валяйте дурака, никуда я вас не пущу! Удумали тоже,- и Хозяйка возмущенно фыркнула. Серый засветился ярче самовара:

- Меня?

- Да причём здесь Вы? Всех.

И взрослые почему то рассмеялись.

- И все-таки, что делать?- вернулся к деловому вопросу Вольга. - Оставлять всё как есть невозможно, они опасны.

- А кто тут не опасен?- непривычно тихо спросил Директор.

- Это конечно, однако Богатырь прав,- Яга рассуждала вслух,- все опасны, но только эти могут сожрать в прямом смысле слова. К тому же Саша ваш может на ту сторону Калинова моста перебраться и кого угодно увести, а это, сами понимаете, не совсем то, что нам нужно. У нас больше никто туда уйти не может.

- Так что ж теперь гетто делать? Или в клетке держать?- в отчаянье воскликнула Хозяйка.

Все замолчали.

- Баюна не хватает, он бы что-нибудь придумал,- вздохнул Серый.

- Давайте решать проблемы по мере их поступления,- предложил Директор.

- Только у смертных есть шанс не увидеть последствия своих ошибок,- непонятно ответила Яга.

- Рассвет в без пятнадцати восемь, к тому времени все проснутся, и уже не скроешь…- начал Вольга.

- И так не скроешь. Да и не надо. Почему они должны стесняться своей природы! - возмутился Серый.

Ошарашенный услышанным Дворецкий сидел, как мышка, и пытался понять, хочет ли он жить через стенку с людоедами. Выходило, что не хочет. Пришли на ум слова Баюна Немому тогда, в комнате: «Ты пытаешься в нечеловеческой ситуации поступать как человек. Может это красиво, но бессмысленно.»