Пан Межирический, холопский сын Глава 54
54.
На следующий день Василёк направился в загадочный Эль-Эскориал. Уже издалека он увидел громаду только что завершённого королевского дворца, который возвышался над окружающей долиной. Он не походил на замок, как Василёк раньше себе представлял: оборонительных стен не было, видно врагов тут уже не боялись. Только огромный дом, квадратом, внутренние дворы, фонтаны, лужайки.
Василёк спешился и отдал поводья подскочившему слуге в красной и желтой ливрее испанских королей - кровь и золото на которых строилась огромная империя. С непривычки передёргивая плечами в неудобном новом наряде, он начал подниматься по широченной мраморной лестнице. Дон Фарнезе уже ждал его на верхней площадке.
- Ну, дон Межири, тебя и не узнать, - весело изумился он. - За испанского гранда сойдешь!
- Спасибо, только я в такую жару в простой рубахе предпочитаю, а то и без.
- Да уж знаю. Следуй за мной, наш король тебя ждет.
Дон Фарнезе повел Василька по бесконечным переходам в личные покои Филиппа, который принял чужеземного гостя в своем кабинете. Овальная зала была роскошно убрана, но в ней было темно и неуютно, будто хозяин там почти не бывал и не сделал её своей. Василёк вспомнил беспорядок комнаты с книгами в Межиричах, свет льющийся в окна, выход в тенистый сад, и на минуту затосковал по дому.
Но навстречу из-за роскошного красного дереварезного стола уже поднимался бледный человек небольшого роста с выпяченной, как у всех Габсбургов, нижней губой и бесцветными глазами. Странная мысль пришла Васильку на ум: «Такая жара, а они все очень бледные, эти испанцы» - его собственное лицо ещё больше загорело и обветрилось за это путешествие. Он снял берет и поклонился королю низко, по польскому обычаю, затем выпрямился и стоял молча, держа берет в руке. Начинать разговор с королем самому было нельзя.
Король внимательно рассматривал дона Межири, и его глаза с интересом остановились на его голом подбородке:
- Я думал, что у московитов длинные бороды, - вдруг сказал он.
Васильку вопрос показался странным, и даже неприятным, но спрашивал король, и он ответил как мог вежливо:
- Я родился в Московии, но живу в Польше, и бреюсь по польской моде. Да и мне так больше по вкусу, не так жарко.
- Как тебе нравится Испания?
- Она очень разнообразна. Я видел множество чудес из заморских стран каких у нас нет.
- Дон Фарнезе говорит мне, что ты знаешь древнегреческий и даже древнееврейский? Все дворяне в Польше так хорошо образованы?»
Василёк покачал головой:
- Король Баторий открывает новые университеты и поощряет учение. Но я сам в университете не обучался.
- Ты любишь книги? - неожиданно спросил король.
- Да, очень.
- Я тебе покажу мою библиотеку!
Филипп провел Василька и дона Фарнезе по узкому коридору обитому резными деревянными панелями, и они вошли в огромную комнату с высоченными потолками в два человеческих роста. По стенам стояли ряды полок с книгами и свитками. Василёк по-настоящему восхитился: он ещё никогда не видел столько книг в одном месте и так и сказал королю. Тому явно понравилось произведенное на гостя впечатление. Владыка испанской империи гордился своей библиотекой и предпочитал проводить время с книгами, а не с людьми.
- Ты знаешь, дон Межири, мне недавно преподнесли очень редкий старинный манускрипт: Септуагинта, на древнегреческом и древнееврейском. Ты хочешь посмотреть?»
- Конечно, спасибо, ваше величество.
Король с воодушевлением подвел Василька к особому столу, где на специальной подставке, искусно расписанной сценами из Ветхого Завета, стояла древняя книга. Василёк подошел к столу и внимательно присмотрелся. Манускрипт был и вправду изумительно иллюминирован, картинки сверкали яркими цветами, особенно привлекал взгляд изумрудно-зелёный. Стройный и элегантный греческий шрифт украшал правую часть каждой страницы, а витиеватая вязь древне-еврейского - левую, но что-то было в письме не так, не правильно. Василёк сначала не мог понять - что. Король потянулся к подставке и хотел открыть книгу, но Василёк вдруг воскликнул:
- Не трогайте!
Король обернулся и с удивлением уставился на дерзкого гостя.
- Это не древнееврейский. Это идиш.
Король продолжал смотреть на Василька, не понимая о чём тот говорит.
- Идиш - язык евреев, что сейчас в Польше да Германии живут. Письмо одно, а слова на немецкий похожи. Не могли такую древнюю книгу на нём написать. Вашему величеству зачем-то дали подложную книгу. А если соврали про книгу, может и еще что не так.
Король наконец-то понял его.
- Ты думаешь, меня хотят отравить?
- Если ядом намазали, то дотронетесь и не заметите.
Король, по натуре и так очень подозрительный, приказал позвать придворного лекаря, который по своей должности разбирался и в ядах. Пожилой итальянец натянул кожаные перчатки, осторожно завернул книгу в шёлковую материю, и унес под мышкой. Король, Василёк и дон Фарнезе стояли молча и ждали его возвращения. Лекарь вернулся довольно быстро и кивнул головой в ответ на их вопрошающие взгляды:
- Весь переплёт у этой книги зелёной краской вымазан. А зелень та от мышьяка. Это очень сильный яд. Незаметный. Если бы ваше величество начал читать и дотронулся до страниц, то… - Лекарь запнулся. - Противоядия нет, и вы бы умерли в страшных мучениях.
Филипп очень побледнел, и на лбу у него выступили капельки пота:
- Похоже, ты спас мне жизнь, дон Межири.
Он повернулся к дону Фарнезе и что-то тихо ему сказал. Тот вышел и вернулся с начальником королевской гвардии, которому король спокойно и немногословно отдал приказ об арестах и пытках. Потом Филипп обратился к Васильку:
- Я бы хотел отплатить тебе. Чего хочешь в награду проси!
Василёк начал было говорить, что ничего ему не надо, но запнулся:
- Вы можете приказать освободить девушку, Хосефу, её в воровстве обвинили? На главной площади в Мадриде кнутом бить будут.
- Ты уверен, что это все, чего ты хочешь?
- Да, я уверен.
Король подошёл к столу, написал короткую записку коменданту тюрьмы в Мадриде и запечатал своим перстнем.
- Разрешите мне, ваше величество, сейчас же скакать в Мадрид, а то как бы поздно не было.
Король движением руки отпустил его. Василёк чуть не бежал по длинным коридорам, спустился по главной лестнице,перескакивая через две ступеньки.
По дороге в Мадрид, он всё пришпоривал коня, боясь опоздать. Когда Василёк спешился у дверей тюрьмы, то сразу увидел знакомого стражника:
- Где невеста моя, у меня помилование от короля! - и он помахал бумагой.
- Нету её здесь уже, - равнодушно покачал головой тот. - На площадь повезли.
Василёк, больше не задерживаясь, помчался на главную площадь. Приговорённые к наказанию сидели в большой клетке. Толпа над ними потешалась, в них бросали гнилые овощи да и что потяжелее. Хосефа уже стояла на эшафоте. Когда она увидела пробиравшегося сквозь людское море Василька, то начала биться в верёвках и сопротивляться. Стражники тщетно пытались утихомирить непокорную девушку.
Не обращая внимания на весёлое улюлюканье толпы, Василёк взбежал по деревянным ступенькам на помост. Народ затих в изумлении от такого неожиданного вмешательства. Палач, высоченный квадратный мужик с лицом полностью закрытым чёрной кожаной маской, на удивление прытко метнулся к нарушителю спокойствия и преградил ему дорогу. Но Василёк подал палачу бумагу с печатью короля. Пока тот с недоумением вертел её в руках, Василёк, не дожидаясь, вытащил кинжал и разрезал веревки на руках Хосефы. Потом обнял девушку, крепко прижал к себе и поцеловал в губы. Толпа одобрительно зашумела, а палач угрюмо кивнул, недовольный потерей жертвы. Василёк и Хосефа сошли с эшафота обнявшись, под весёлые поощряющие крики зрителей.
Во дворце Фарнезе, Хосефа попросила умыться и переодеться. Карлито нашел где-то в шкафу платье дочери дона Фарнезе. Когда девушка, уже в новом наряде, вышла в комнату, где ждали мужчины, то Василёк, Карлито, Васька, и Петька все рты раскрыли. Петька, не выдержав, воскликнул в восхищении:
- Ну, прямо королева!
Хосефа засмущалась под жадными взглядами мужиков, подошла к Васильку и обняла его за пояс.
- Ты возьмешь меня с собой в твою землю? - вдруг спросила она, и Василёк сразу не нашелся, что ей на это ответить.
Он повел девушку в свою спальню и прикрыл дверь. Хосефа оустилась на кровать, а он присел рядом и утешительно положил руку ей не плечо.
- Хосефа, я не могу взять тебя с собой. Я... я женат.
На минуту ему показалось, что девушка заплачет, но она подавила слёзы.
- Ты не очень верен своей жене, - вымолвила она наконец.
- И все-таки я люблю её больше жизни.
- Если я не поеду с тобой, зачем ты меня освободил?
- Это была моя вина, а не твоя. Ты ввязалась в эту историю из-за меня.
- Я ещё тебя не отблагодарила.
Хосефа крепко прижалась к нему, и Васильку хотелось поцеловать её, но он сдержался и нежно пропустил сквозь пальцы медные кудряшки её волос, легко проследил изящный изгиб шеи.
- Кто-то другой сделает тебя счастливой, а я не могу.
- Я не хочу другого, я хочу тебя, - прошептала она и предостеригающе приложила палец ко рту . - Не разговоривай.
Жаркие мягкие губы уткнулись ему в шею, в расстёгнутый ворот рубахи, медленно заскользили вниз по груди. Руки уже умело возбуждали в нём желание, и Василёк, позабыв свои сомнения, откинулся на спину и отдался её ласкам.
Страстность Хосефы ошеломила его. Он вспомнил слова капитана-немца: «Если не мертвый, захочешь», и подумал: «Я точно не мертвый, но скорее полуживой». Только под утро они устало задремали. На рассвете кто-то поскребся в дверь.
- Это ты, Васька? - сонно позвал Василёк.
Дон Фарнезе приехал, туча-тучей, видеть тебя хочет, - ответил из-за двери встревоженный Васька.
