Юшка

Она просто как-то раз подошла и стала возле перил рядом со мной. Обычная девчонка, ничего особенного.

Мне так-то нечем заняться, пока из мамы делают красоту в салоне. Нет, не подумайте плохого – её там просто стригут. Но это скучно.

Куда интереснее торчать на пешеходном мосту через улицу и смотреть, как из-под ног выплывает поток автомобилей и катит куда-то за горизонт, должно быть, в своё вечное суетливое завтра. Взрослые всегда торопятся. От матери только и слышу: быстрее, быстрее, что ты копаешься. Только не припомню ни одного случая, чтобы у кого-то перед носом схлопнулся мир из-за опоздания в пару минут.

Так вот, Юшка с виду самая обычная. Я не обратил бы на неё внимания, если б она просто встала молча рядом. Но она сунулась через прутья перил и плюнула. Да-да, я видел, как здоровенный плевок растёкся по лобовухе – в этот момент машина как раз притормозила на красный. Ух!

Не сговариваясь, мы отпрянули от перил. Смотрю на эту чокнутую – а она улыбается. Теперь твоя очередь, говорит, или слабо?

Мне оказалось не слабо. Вот так и познакомились. Из Юшкиной мамы тоже делают красоту каждое воскресенье.

И всё-таки Юшка не совсем обычная. Точнее, совсем не. Ну, знаете, так бывает: с виду вроде ничего, а потом как сказанёт или как выкинет что-нибудь. Вот и тогда. Сидим, прислонившись к перилам, солнце мост нагрело – тепло-о! Юшка батон голубям крошит и вдруг словно забыла, что делала. Уставилась себе под ноги. Один голубь, самый нахальный, прямо из пальцев у неё булку выклёвывать начал. А Юшка так и сидит – плитку глазами дырявит.

– Ты чего? – толкаю её.

А она, не поворачивая головы:

– Ты знаешь, однажды мне приснилось, как под моим окном люди строили лодки. Большие такие, красивые. Я смотрю – а они стоят, зовут.

И снова молчит.

– Кто «они»? Те, что лодки строили? – уточняю.

– Да нет же. – Машет рукой раздражённо. – Вот тебя лодки звали когда-нибудь?

– Нет.

– Вот и меня... больше никогда.

Я бы и забыл об этом разговоре, если б той же ночью они не приснились и мне. Лодки, в смысле. И вправду большие – даже если забраться на стул, рукой не достать до верха. И красивые. Всё как Юшка и говорила. Поверх некрашеного дерева бегут какие-то значки, рисунки. А на самом верху – фигурки резные. То ли чудища, то ли просто животные непонятные. Я только кита узнал. А может, это был вовсе не кит – голова у него какая-то гривастая. Разве у китов бывает грива?

Лодки пели и разговаривали со мной. Вот совсем как я с вами. Рассказывали, что поплывут по большой реке прямо в море, а потом далеко-далеко, дальше чем вчера и даже завтра. Мне тоже захотелось в реку. И в море. И они предложили взять меня с собой, но тут зазвенел будильник, и я проснулся.

Рассказал про сон Юшке, а она сдвинула брови, строго так, как мама, когда я спрашиваю, можно ли съесть только сосиску, а капусту отправить в Африку. Ну, вы знаете, в Африке люди всегда голодают. Так вот, Юшка брови сдвинула и сказала, чтоб я не вздумал даже. Ну да, так и сказала: «Даже не вздумай!» И пальцем погрозила. Как будто я украл у неё и сон, и лодки эти. Даже обидно стало. И захотелось, чтобы они ещё раз приснились. Уж тогда бы я точно... И пусть бы Юшка завидовала.

Но лодки мне больше не снились.

Зато через неделю они приплыли. Точнее выплыли. Прямо из-под моста.

Я как обычно ждал маму. Юшка крутилась рядом и гадала, что будет, если привязать к голубю связку гелиевых шаров. А если к мёртвому голубю? Когда она уже начала искать, чем бы подманить голубя, чтобы свернуть ему шею (добычу шаров Юшка повесила на меня), из-под моста показался нос первой лодки. Я даже заорал. Ну, вы б тоже заорали, если б увидели, как девчонка, раскрутив сумочку, со свирепой миной кидает её в стаю голубей. Но Юшка промахнулась, голуби взлетели, а сумочка полетела с моста. Мы к перилам – а там кит. С гривой. А за ним и другие всякие-разные. Юшка даже в ладоши захлопала. От неожиданности, наверное. А я обрадовался – если б она плюнула на кита, я б её стукнул.

Сумочку лодки не задавили. И машины не задавили – она зацепилась за рог фигуры, сверху похожей на безногого коня. Кстати, странное дело, но лодки плыли, и машины ехали – все сами по себе.

– Прыгнем? – Юшка почти залезла на перила, но я её остановил, схватив за платье.

Ещё немного времени потребовалось на объяснения, что затея так себе. Тем более, может, это вовсе и не наши лодки. Не поют ведь. Юшка упиралась, но я видел – сомневается. Думаю, прыгать на какие-то левые лодки ей не очень-то хотелось. А я боялся, что она промахнётся и прыгнет мимо. Я заметил: у девчонок с меткостью как-то не очень.

Но пока мы спорили, лодки исчезли. И сумочка. Впрочем, Юшка из-за неё вообще не переживала. Её больше расстроило, что лодки могут больше никогда не появиться. А они появились. Через неделю. И на этот раз они пели.

Я их не заметил, потому что не смотрел вниз. Я смотрел на Юшку. И на кота. Кот был здоровенный и очень пушистый. Наверное, именно из-за пушистости красился он не очень хорошо. А ещё потому что так и норовил слизать красную помаду, которой Юшка уверенно мазала белый котовский бок.

И тут они запели!

Нет, не Юшка с котом. Лодки. Ну, те, которые выплывали из-под моста. Точнее, мы их ещё не видели, зато отлично расслышали «Олэй-олэй, беги сюда скорей! Спешим мы за волной...» и всё такое. Они красиво пели, честно, это у меня выходит не очень.

Юшка даже кота бросила. Нет, не красить. Хотя и красить тоже. С моста бросила. Так и сказала: «А что, может, он тоже хочет в море?» И лодки исчезли. И кот. И вот тогда мы решили, что в следующий раз...

Ту неделю я почти не спал. И не ел. Нет, не потому что боялся исчезнуть, как сумочка или кот. Я боялся, что лодки больше не приплывут. Может, всё, что им было нужно – это девчоночья сумка и орущий, измазанный красной помадой кошак? Вот если б вы были лодками или, скажем, гривастым китом – чего б вам хотелось?

В общем, я пытался думать, как лодка. Даже выломал доску в заборчике, спёр на кухне ножик и тайком от мамы делал себе весло. Конечно, весло получалось не так чтобы очень. Наверное, потому что ножик оказался тупой. Но, думаю, гривастый кит бы одобрил.

В воскресенье ровно в одиннадцать пятьдесят семь мы были на мосту: я с веслом и Юшка. Самое сложное у меня – было объяснить маме, что «эта жуткая доска» поедет с нами в метро. А у Юшки... Я думаю, ей просто повезло с мамой, раз та помогла дотащить школьный рюкзак, набитый под завязку всякими нужными вещами. Зонтик, кружка с надписью «Никогда не сдавайся!», пара шерстяных носков, настоящий полевой бинокль (тут я просто обзавидовался), набор кукольной игрушечной посуды с плитой и чайником, подушка-котик, маникюрные ножницы, браслетик из конфет (который Юшка тут же надела на руку, не забыв отстегнуть нам по конфетке) и фотография, на которой улыбающаяся пара держит закрученного в одеяло толстощёкого младенца.

– Я. – Важно ткнула пальцем в младенца Юшка.

Мне стало стыдно – ни фотки, ни бинокля. Впрочем, Юшка согласилась обменять бинокль на весло, и мы сели ждать.

Когда часы показали три минуты первого, Юшка вздохнула. В четыре минуты она заставила меня повернуться спиной к перилам «чтобы не спугнуть». Ещё через минуту отругала меня за то, что я постоянно смотрю на часы, и тут же переспросила, сколько времени.

Двенадцать десять – Юшка намотала уже с полсотни кругов по мосту. Лодки не появлялись.

Двенадцать одиннадцать – я понял, что начинаю переживать за дворняжку, которую Юшка с подозрительно добрым лицом пыталась подозвать, пряча за спиной маникюрные ножницы.

Ровно в двенадцать минут первого они запели.

Нет, не ножницы. Лодки.

Заслышав знакомое «Олэй-олэй», Юшка подхватила рюкзак и кинулась к перилам. Я вскочил на ноги, поднял весло, вспомнил, что оно уже не моё, но обе руки у Юшки были заняты, поэтому весло оказалось у меня. Вместе с биноклем, который я надел на шею. В общем, из-за вот этого всего так всё и случилось.

Юшка уже перелезла через перила, а я успел только одну ногу перекинуть. Ну, вы сами попробуйте держать весло и лезть. А тут ещё бинокль зацепился за чугунные завитушки, ну, эти, которые в перилах. Я пока отцеплял, смотрю – Юшки уже нет рядом. И «олэй-олэй» тоже нет. Обернулся – а внизу только машины.

Конечно, полез обратно – а куда деваться? С досады даже разревелся.

А потом была мама. И Юшкина мама тоже была. Я им всё рассказал вот как вам. Но они тоже не поверили. Ещё были сирены, и много машин, и какие-то люди спрашивали, зачем я это сделал. А мне было ужасно стыдно, что как раз не сделал. Не прыгнул. Да соврал я, конечно, про бинокль! Просто в последний момент испугался. И не прыгнул.

А лодки с тех пор так и не появлялись, хотя сколько лет уж прошло. Может, из-за того пятна под мостом. Если стать во-он там, почти посередине и чуть вправо, то когда поток машин редеет, его ещё можно увидеть. Я думаю, оно специально там поселилось. И прихожу сюда каждое воскресенье. И жду. Когда-нибудь пятно исчезнет, и лодки появятся снова. И тогда я не струшу.