Лежалые идеи и что с ними делать

Гена стоял перед дверью начальника МБУ ДСУ №1 и явственно ощущал иррациональность происходящего. Во-первых, он ощущал себя не Геной, не Генкой и даже не просто Геннадием, а Геннадием Алексеевичем. Ради производственной практики пришлось принарядиться в костюм. Во-вторых, практиковаться он должен был изначально не здесь, а в строительной компании «Высотник», но руководитель практики лишь фыркнула и всучила направление в дорожно-строительное управление. В-третьих, кадровичка, едва глянув на документы, отправила к начальнику. «Это совсем рядом», говорила она. «С другой стороны здания», говорила она. Дверь начальства не выглядела как дверь начальства. Тяжёлая и массивная, больше похожая на вход в подсобку или в бомбоубежище, хотя, Гена не мог знать наверняка, как выглядит вход в это самое бомбоубежище. Листочки, листовки и объявления различной давности и наполненности придавали двери вид неопрятный, нахохленный и далёкий от солидности, подобающей начальству. «Если не найдёшь – приходи, так оформлю», говорила кадровичка. Соблазн был велик.

В десятый раз убеждая себя в том, что это не шутка, Гена всё же решился позвонить в старый звонок – чёрный кругляш на пожелтевшей от времени квадратной опоре, оплавленный зажигалкой и несколько раз случайно окрашенный вместе с дверью – в рыжий, зелёный, ядовито-голубой. Старый звонок тренькнул коротко, громко и противно, словно звук электрического тока усилили гудком спецтранспорта. Выждав какое-то время, Гена развернулся и побрёл обратно к кадровичке. Не та дверь, скорее всего, но искать желания не было. Протяжный скрип за спиной заставил обернуться. Из той самой, «начальниковской» двери по-воробьиному выпрыгнул мужичок, воробьиной же наружности: нахохлившийся, крутящий во все стороны головой и словно прислушивающийся к сонному весеннему городу. Несколько секунд Гена пытался убедить себя в том, что уже бог с ним, с начальством, кадровичка не настаивала, но если есть возможность сделать что-то правильно – лучше сделать это правильно.

– Здравствуйте. Здесь начальник ДСУ находится? – на ходу спросил Гена птахоподобного субъекта.

Тот вздрогнул и, заозиравшись, подхватил валявшуюся под крыльцом метлу, поднял её над головой словно знамя и коротко кивнул. От мужичка явственно несло крепким дешёвым алкоголем

Коридор вёл в просторное помещение, занятое двумя столами, двумя же стульями и тремя шкафами-купе.

Кабинет занимали две женщины – та что постарше, слегка за тридцать, была похожа на балерину в завязке – тонкая, аристократичная, но с едва заметной сутулостью – видимо, от длительной работы в офисе. Рыже-каштановые волосы собраны в пучок на затылке. Вторая, лет двадцати, восточной наружности, чуть полноватая, с длинными блестящими волосами, невесомой паутиной спускавшимися по бархатному изумрудно-зелёному платью.

– Здравствуйте. Меня сюда отправили.

Бывшая балерина смерила Гену пронзительным взглядом и плавно вскинула гибкую тонкую руку.

– Ну, давай, подпишу. Наконец-то в нашем полку прибыло, да, Жан?

Жанна неопределённо пожала плечами, изучая содержимое серой папки и отстукивая пальцами хитрый ритм. Балерина-начальница бегло изучила текст направления на практику и вывела изящную подпись.

– В школе как учился? Литература, музыка?

– Кружки, самодеятельность? – подхватила Жанна.

На лице Гены помимо его воли отразилась гамма эмоций, на что начальница лишь улыбнулась.

– Свои стройфаковские оценки оставь при себе, понятное дело, что если до преддипломной практики допустили, то не совсем дурак. А вот остальное... Мы кого попало не берём, у нас это... – бывшая балерина подняла тонкий палец вверх и ввинтила его в воздух. – Высококультурный отдел! У Жанны красный диплом музыкальной школы по классу флейты, я балетом занималась, Лера, декретница наша – та стихи пишет. А ты?

– Я рисую. Немного