Ворон
Пеплом перьев чёрной птицы,
Той, что вороном зовётся
Скрой во мраке эти лица,
Что забыть не удаётся.
Дай испить, проклятый ворон,
Кубок чистого забвенья.
До краёв пусть будет полон
Мой напиток сожаленья.
На обугленной бумаге
Кровью я пишу посланье.
Нет ни капли здесь отваги.
Терплю боль за злодеянье.
Я отдам записку, птица,
Чтоб унёс её ты к свету.
Ты сумеешь возродиться,
Передав мне все ответы.
Не солги же только, ворон,
А исполни порученье,
Ведь иначе будет полон
Грусти вечности мученья.
Ну же, ввысь лети скорее
Из обителей грехова.
Прочь от смерти, ну, быстрее,
Буду ждать тебя у крова.
Птица ночи воспарила,
В мгле бездушной растворяясь,
Громко крыльями забила,
Всё из бездны удаляясь.
И тот ворон не вернулся,
Бросил он меня тогда.
И в поту я вдруг очнулся,
Будто бы проспал года.
Ты предвестник моей смерти,
Всё кричал я в полудрёме,
Нет в тебе ни капли чести,
Ты не знаешь о законе.
Прочь из мыслей, птица злая,
Не нужна ты боле мне.
Если где тебя признаю,
Будешь ты пылать в огне.
«Пеплом перьев чёрной птицы,
Той, что вороном зовётся
Скрой во мраке эти лица,
Что забыть не удаётся.» — непонятно, к кому обращается автор.
«Дай испить, проклятый ворон,
Кубок чистого забвенья.
До краёв пусть будет полон
Мой напиток сожаленья.» — в кубок налито забвенье, и вдруг — напиток сожаленья.
«Кровью я пишу посланье» — непонятно, зачем писать кровью. Неужели нет чернил?
«Кровью я пишу посланье
Нет ни капли здесь отваги» — для того, чтобы написать письмо, не нужна отвага.
«Я отдам записку, птица,
Чтоб унёс её ты к свету» — герой называет ворона проклятым, но почему-то поручает ему доставить записку.
«Ведь иначе будет полон
Грусти вечности мученья.» — неясно, кто будет полон, да и чем полон. Грустью, вечностью, мученьем? Или вечность с мученьем относятся к грусти?
«Не солги же только, ворон» — да ворону пока и не требуется врать. Записку пока даже не взял, поэтому рановато врать, что донес.