Ба

- Борщ борщом, - немного ворчливо, немного кокетливо говорила Ба, - а готовить я его всё равно не умею.

Она погружала половник в подкопченную временем кастрюлю, зачерпывала обжигающее содержимое и нежно наполняла разномастные тарелки.

Может кто-то в этом доме и хотел одинаковую посуду, но пока здесь царила Ба, у каждого была своя, особенная, тарелка и чашка.

Костик сидел за столом, от нетерпения стучал пятками по дивану, втягивал воздух. Совсем не обращал внимания на укоризненный взгляд мамы. Он был в гостях у Ба. Тут можно было схитрить, схулиганить, спрятаться за тёплую руку. Тут даже самый строгий мамин взгляд ломался о кокон бабушкиных объятий; неизменно теплел, светлел и заканчивался взмахом руки.

- Ай, делайте как хотите, - нарочито сердито говорила мама, но улыбка уже выглядывала из её карих глаз.

Глаза Ба были такие же тягучие карие. Иногда она приближала лицо к зеркалу, разглядывала, рассматривала, потом прищуривалась, отодвигалась и бросала, фыркнув: “Никогда не была красавицей, что ж теперь-то переживать”, или “Хорошо, что дети в отцовскую породу пошли”. Или что-то другое, подобное. Что-то однозначно определяющее, что Ба красивой или хорошенькой себя никогда не считала, но смириться с этим так до конца и не смогла.

Костик не понимал, почему Ба так говорит. Дома мама показывала сыну фотографии молодых бабушки и дедушки. Нежно поглаживала уголки фотоальбома и всегда говорила:

- Смотри, какие красивые. Бабушка тут как киноактриса. А дедушка, как был хулиганистым красавчиком, так и остался.

И смеялась.

Костик смеялся вместе с мамой и пытался понять: почему обязательно нужно быть красивым. И что такое вообще "красивый"?

В мире Костика было много прекрасных вещей: круглое лоснящееся колесо машины, будоражащее крыло бабочки, Ба, остающаяся в памяти неизменным тёплым облаком.

И однажды Костик понял, что Ба просто не знает. Наверное, кто-то когда-то сказал ей, что она некрасивая и та поверила. Сам Костик долго знал, что оранжевый баскетбольный мяч на вкус не отличить от апельсина. Так ему сказал старший брат. Он же уточнил, что кусать мяч нельзя, иначе случится страшный страх.

Костик держался сколько мог. Но одним разочаровательным утром он сначала лизнул, а потом попытался укусить-таки мяч. Так обман и раскрылся. После Костик еще долго с недоверием относился ко всему, что рассказывал его старший брат. И с необъяснимой тоской встречал взглядом пористые бока цитрусов, складывающихся в кокетливую пирамиду на обеденном столе.

Но вот пришел день, когда Костик не мог больше этого всего терпеть.

- Ба, - сказал он, серьезно зачерпывая суп и не менее серьезно отправляя ложку в рот. - Ба! Ты очень красивая!

Ба рассмеялась, махнула коричневой в родинках рукой, поцеловала внука в макушку. Костик удивлённо понял, что Ба ему не поверила.

Следующую попытку он предпринял, когда доел и отнёс тарелку в раковину. Уткнулся Ба в живот, быстро поблагодарил за суп и также быстро, громко, уверенно добавил:

- Ба! Ты очень красивая!

Та опять рассмеялась, потрепала внука по голове и с улыбкой ответила:

- Да какая ж я красивая? Вон сколько у меня морщин. Вон какая старая уже.

Костик растерялся. Ба верила в рассказ про кота-парашютиста, придуманный на прошлой неделе. Верила, что это не он взял конфету и во многое другое. Ба всегда верила Костику. Всегда. А тут она упорно отрицает очевидное.

Вечером за Костиком пришла мама. И Костик в третий раз сказал Ба, что она очень очень очень красивая! Но Ба опять рассмеялась и вновь начала отнекиваться.

Костик рассердился. Топнул ногой и даже прикрикнул сурово:

- Нет! Ты очень красивая!

И тут же расплакался от досады.

Ба всплеснула руками. Попыталась обнять Костика, но он вывернулся.

Так обиженный и пошел домой. С горечью поужинал, расстроено разложил машинки по местам и отправился спать, не став слушать сказку.

Уже лежа в кровати он настороженно спросил у мамы:

- А ты знаешь, что ты очень красивая

- Конечно, знаю, - улыбнулась мама и тогда Костик наконец немного успокоился.

А в другой квартире перед зеркалом стояла Ба, разглядывала себя то с одной стороны, то с другой. Хмыкала, цыкала, разглаживала юбку, взбивала волосы.

- И правда ничего так. Да. Ничего, - в итоге сказала она.

И легла спать с легкой застенчивой улыбкой, обещая, что завтра не будет спорить с Костиком. Как бы ей этого ни хотелось.