Осколки жизни. Сердце Левиафана

Лопасти вентилятора с гулом рассекали воздух под потолком, но в зашторенной комнате от этого не свежело. За прозрачным столом полноватый краснолицый мужчина расстёгивал накрахмаленную рубаху, сдавливающую шею и грудь. Обрубками пальцев правой руки он едва не оторвал пуговицу под горлом, проглотил ругательство, затем косо взглянул на человека в дверном проёме.

— По-моему, я отдал тебе приказ, — произнёс он голосом твёрдым и не терпящим возражений.

— Адмирал, сэр, виноват, но... — прилизанный юноша в мешковатой форме нервно поправил воротник и, храбрясь, подошёл к столу, — кандидат вызывает сомнения... — В его протянутой руке светился планшет. — Другие варианты внушают больше оптимизма...

— Убери это, сынок, — бровь адмирала выгнулась дугой. Сам он подался вперёд, кожаное кресло под ним заскрипело. Он прекрасно понимал, чьи сомнения собирался озвучить навязанный паренёк. — Слушай внимательно! Враги опережают, отстающие готовы вонзить кинжалы нам в спину. И это не пропаганда! — От резкого удара кулака об столешницу глаза юноши округлились. — У кандидата нужные задатки — ставлю на кон моё кресло, первым левиафаном в космосе будет наш корабль.

***

Крылья его носа дёрнулись. Нао прекратил чтение инженерного доклада о толщине внешних стен корабля из углепластика и в недоумении уставился на чашку на краю тумбы. Среди хаотичного порядка из исписанных листов, пластиковой лабораторной мебели и светящейся жужжащей электроники, эта фарфоровая посуда выглядела чужеродно. Тем не менее, от манящего запаха капучино в животе неприятно заурчало.

— С заботой из Италии. — Весёлый голос позади принадлежал светловолосой лаборантке, что прижимала к груди разноцветные папки.

Колёсики разворачиваемого стула зашуршали по полимерному полу.

— Я не... — Прерванная мысль в голове Нао выскальзывала как дёргающаяся рыба из рук.

— Лично — нет, но ваша внешность панды красноречива.

Хлипкая логическая цепочка рассЫпалась, окончательно растерялась. Теперь, вместо мыслей, голова наполнилась щёлканьем аппаратуры и системы воздуховода. Нао с выдохом сдался. Работа действительно застопорилась, а глаза слезились и болели.

— Спасибо, — нехотя произнёс он, рассматривая треснувший циферблат часов на запястье.

«Снова бренное тело подводит, а время безжалостно несётся вперёд, лишая всякой надежды».

— За меркантильность не благодарят. — Девушка опустила на стол стопку папок. Верхняя была раскрыта, и настенный экран удачно светил на текст.

— Водоросли? Опять? — Буквы прыгали, слова расплывались, но прочесть хотя бы выделенное маркером было важно.

Вместо ответа девушка утвердительно хмыкнула.

— Уже обсуждали — неэффективно.

— О! Выводы преждевременны! — От звонкого восклицания веяло подозрительной жизнерадостью.

Очередная безумная идея, рождённая в экспериментальной команде. Разве не для этого он выискивал их по всему свету?

— Прошу, кратко. — Нао позволил себе расслабиться, чему способствовала горячая чашка в ладонях. Мышцы в спине заныли от соприкосновения со спинкой стула.

— Нашей химико-биологической коалиции удалось повысить темп размножения фитопланктона.

— Какой предел? — Напиток приятно согревал, и веки невольно тяжелели. Щелчки аппаратуры всколыхнули воспоминания работы метронома в детской узкой комнате.

— Четыреста человек. — В свете экрана серые глаза девушки блестели, а на щеках играл румянец.

Нао в задумчивости принялся царапать указательным пальцем фарфоровую поверхность сосуда.

«Этого недостаточно. Заявленная численность экипажа на сотню больше».

— Регуляторы?

— Бактерии.

— А точнее?

— Полноценная экосистема. С деревьями, — произнесла девушка с задорной улыбкой.

Нао поперхнулся.

— Надеюсь, никто не забыл, что мы разрабатываем военный корабль, а не научный или колонизаторский? К тому же, он должен работать в космосе, а не висеть сияющим макетом с рекламными слоганами на боках.

— Не скажу, что со всем согласна, но... все данные в папках.

— Превратить груду пластика и металла в живой организм? — Мысль, произнесённая вслух, выглядела ещё комичнее.

— Симбиоз, — её плечи легко подпрыгнули. — Как мы.

Нао отставил недопитую чашку на стол и взял раскрытую папку в руки. "Изменение рециклинга системы жизнеобеспечения потребует отказ от стандартов, проработка чертежей займёт минимум год. Ещё столько же на выравнивание создаваемой биосферы». Он запустил пятерню в жёсткие волосы, почесал карандашом подбородок и сделал несколько записей поверх грубых эскизов. «Допустимо ли переосмысление на актуальном этапе? Согласятся ли на рисковый шаг ответственные за финансирование проекта?»

Входная дверь с шелестом спряталась в стене.

— Постойте! — Кликнул он девушке, взмахнув рукой. Чашка звонко разбилась от удара об пол, и несколько капель забрызгали его брюки и обувь. — Я не... напомните ваше имя.

Девушка встряхнула ухоженным каре, её губы скривились в подобие улыбки, а голос пропитался грустью:

— Не думаю, что в седьмой раз это имеет значение.

***

Листья огромных хлорофитумов мерно качались под направленным потоком воздуха. В последнее время вентилятор стал трещать на предельных оборотах, потому скорость пришлось уменьшить. Адмирал гневно посмотрел на пустующее место кондиционера и, выдохнув, залпом опрокинул гранёный стакан. Сладковатый бурбон обжёг горло.

— Я вот не пойму, — со стороны окон раздался голос чуть громче шёпота, — то ли стол стал меньше, — короткостриженый вытянутый мужчина в сером костюме-тройке передвинул плотную штору на место, возвращая полумрак в комнату, а адмирал при этом перестал щуриться, — то ли ты располнел.

— Психофизика. — Стакан водрузился на полку бара рядом с почти пустой бутылкой золотистого напитка. — Когда нервничаю, нарушается обмен веществ.

— Зачем же себя изводишь? Запишись на массаж, сходи в театр, наполни эти стены приятной музыкой. — Собеседник промокнул платком в тон одежде испарину на лбу, неспешно подошёл к растениям и тонкими пальцами дотронулся до листьев. — Смени работу.

Адмирал сомкнул челюсти до боли в зубах.

— Он вернётся, — с трудом пообещал он и быстро вытер предательски вспотевшие ладони о брюки.

— Когда? — Тихий шелест говорящего пробирал до мурашек.

— Его жена на втором триместре гестации, через пять месяцев родит, тогда...

— Это долго.

— При всём уважении, — спокойствие адмирала улетучилось, комната привычно наполнилась раскатистым басом, — но вмешательство в природный темп создания жизни у нас запрещено законом!

— Разве проект нуждается в этой миловидной лаборантке или её плоде? — Паучьи пальцы вцепились в самый крупный побег хлорофитума и рванули в сторону, обрывая стебель. — Нам важен Нао. Тебе важен Нао.

На скуластом гладком лице не проявлялось эмоций. С безразличным зелёным прищуром штатский смял крепкий побег растения и раскрыл руку ладонью вниз.

— Считаю нелишним напомнить, — продолжил он не меняя интонации, — что на переход к экспериментам с этими водорослями, который обошёлся нам в два года отставаний от изначального плана и в запредельные финансовые затраты, настоял ты.

Адмирала бросило в жар. Он чувствовал, как рдеют щёки и шея, как на спине и боках зачесалась кожа. Неимоверно захотелось выпить.

— Он вернётся, — заверил адмирал, отвечая прямым взглядом.

— Помни, — продолжил собеседник, направляясь к выходу из слабо освещенной комнаты, — если с Нао не выйдет, его место займёт Виггин.

От одного имени адмирал задохнулся.

— Этот паразит никогда не прикоснётся к проекту! Никогда! — Слова вылетали с криком против воли. — Его алчность и порочность не оставит и следа в истории освоения космического пространства!

— Зато он послушный.

Равнодушный мужчина снял с вешалки у входной двери свою неуместную остроконечную шляпу.

— Кстати, — обернулся он, переступив порог, — ты сам ставил на это дело своё кресло. Убедись, чтобы оно не запачкалось.

***

В светлой больничной комнате треск сервоприводов медбота, работа системы очистки воздуха и писк кардиомонитора над койкой действовали успокаивающе. Нао аккуратно убрал с исхудавшего лица спящей жены отросшую прядь светлых волос и с нежностью прикоснулся к бледной коже. Её тонкие искусанные губы тронула слабая улыбка.

— Прости, — тихо произнёс Нао, — не хотел тебя будить.

— Когда... пинают... изнутри... — Голос, подобно лёгкому шуршанию листьев, с придыханием вырывался с паузами. Её горло подпрыгнуло и опустилось. — Шум...

— Могу выключить. — Нао потянулся к монитору.

— Нет... — Её рука, обтянутая прозрачной кожей, взметнулась вверх, но тут же, в бессилие, упала. — Шум... сердца... слушать...

Нао отвёл взгляд. Короткими вечерами после работы они мечтали, как вместе услышат первое сердцебиение ребёнка. Тогда родные стены дома ещё наполнялись искристым смехом и горячими объятиями. Тогда жизнь сулила изумительное будущее.

— Скоро всё закончится, — солгал он. «Прогнозы не утешительные, — сказал лечащий врач. — Она словно выгорает изнутри, тело не принимает лекарства». — Через четыре месяца родишь, и всё вернётся на круги своя.

Её веки, словно тяжёлые створки, с трудом приоткрыли пожелтевшие белки.

— Нао...

— Я здесь. — Прикасаться губами к холодной коже было горько. Слеза скатилась с обросшего подбородка и осталась мокрым пятном на её щеке. — Смотри, принёс первый подарок для малыша. — Он положил на прикроватную полку собранный конструктор модели межпланетного корабля. — Мы собирались чуток переделать такие для использования в постройке нашего левиафана, помнишь? Заодно и опробовать первую модель. Вдвоём, только ты и я. Надеюсь, ему понравится. Думаю, пора подумать о названии...

— Глупый... ох! — Жена прикрыла глаза и глубоко задышала. — Девочка... у нас... будет... девочка...

***

Адмирал ходил по каменной набережной имени своего отца, стараясь не наступить на один камень дважды. Он считал и не мог избавиться от мыслей. Воздух, тяжёлый и спёртый, с частицами едких духов, что скрывали запахи снующих людей, был не лучше духоты в кабинете. Если не хуже.

На фоне приталенных пиджаков, шинелей с высокими воротами и отутюженных брюк, бредущий Нао в истрёпанной несуразной одежде выглядел белой вороной. Его небритое осунувшееся лицо и суженные зрачки за зеркальными блюдцами очков придавали облику долю безумия.

— Мой отец однажды назвал эти воды жадными, — произнёс адмирал, подойдя с Нао к ограждению. — Они никогда не отдают то, что взяли, поговаривал он.

Нао молча, как статуя, смотрел на накатывающие внизу волны.

— И его самого не отдали, как и его корабль. — Адмирал скрестил пальцы и облокотился на ограждение. — Мне тогда было десять. Через год матери при ограблении сломали челюсть и бросили в подворотне. Спустя пару дней в академию, где я жил и учился, пришли люди в форме с холодными глазами и мрачной учтивостью.

Нао продолжал молчать.

— Я возвращался сюда каждый день, стоял здесь до появления звёзд и пытался понять: что мне делать дальше? Ни гвалт чаек, ни рокот лодочных моторов, ни приставленные лица, выражающие озабоченность моим состоянием, не могли дать ответа. Теперь, как видишь, здесь всё тот же шум, тот же постаревший я, только лиц стало меньше, что к лучшему. Признаюсь, меня посещали мысли стать очередной удивительной вещью, что ушла под воду и была забыта. Но, понимание, что жизнь можно прожить с пользой для общества, меня остановило.

Наконец он повернулся к собеседнику, чья серость кожи хорошо виднелась даже сквозь спасающие глаза солнцезащитные очки.

— Ты должен жить, Нао, и должен завершить дело на благо человечества. Уверен, она хотела бы этого.

— Откройте проект, опубликуйте, дайте доступ обществу, — обветренные губы Нао едва шевелились, слабый голос уносило порывами ветра. Правой ладонью он обхватил своё левое предплечье с грубо вживлённым планшетом. — Пусть мир продолжит.

Адмирала передёрнуло от одного взгляда на воспалённые участки кожи. Воспоминания, утапливаемые в алкоголе, были ещё сильны.

«Он сам это сделал? Вопреки закону?»

— Нет. — Он крепко схватил Нао за плечо и встряхнул, заставив того поднять взгляд. Веса в широкоплечем теле почти не чувствовалось. — Думаешь, другие сплошь как ты? Созидатели? Я знаю людей, среди них полно разрушителей, мечтающих похерить всё, до чего дотянутся.

— Найдутся те, кто поймёт, кто закончит.

— И ты готов с лёгкостью отдать детище на растерзание?

— Меня заботит лишь одно дитя, — с этими словами Нао дотронулся до планшета. На дисплее высветились две неровные кардиограммы. — И одна созидательница.

— Слушай внимательно, — адмирал терял терпение, каждая секунда пребывания на улице давалась ему с болью для зрения, — скоро они вернутся и им нужен будет муж и отец в полном здравии! Тебя столкни сейчас в воду, всплывёшь брюхом кверху! — «Если с Нао не выйдет...» — Возвращайся к работе, восстанавливай силы телесные и умственные, а я прослежу, чтобы с твоими девчонками ничего не случилось. Это приказ, чёрт тебя дери!

— Адмирал, — голос Нао дрогнул, — я... солгал ей. Я думал, что принесу ей... себе... облегчение, но теперь каждый день — это страдание. — Его глаза молили. — Обещайте, что поможете им... выжить.

Суровый солёный ветер трепал одежду, вдалеке прогудел входящий в порт гружённый корабль, кричащие чайки кружились над пенистыми волнами моря.

Адмирал моргнул.

— Даю слово.

***

На экране репортёр в аляпистом пиджаке возбуждённо, но принудительно приглушённо, рассказывал о подготовке кораблей на дальней площадке за его спиной. Эти массивные судна несли в себе важные детали и материалы к станции Верса для постройки межнационального левиафана прямо в космосе. Лицо мистер-подбородка сияло от гордости за свою страну, первой получившей одобрение грандиозного и революционного проекта.

Адмирал вытряхнул в стакан капли из графина и поставил опустевшую склянку на стол к другим. Пот уже промочил одежду насквозь, но это его не волновало. Рука замерла, едва стеклянный край коснулся губ.

— Твою ж...

Стакан со стуком вернулся на столешницу и расплескал напиток по прозрачной поверхности. Никогда ещё адмирал не чувствовал себя столь паршиво, что даже алкоголь не лез в горло. Тремор в кистях стал обыденностью, свисающий над поясным ремнём живот заставил сменить гардероб, а дергающийся вентилятор под потолком выглядел насмешкой над происходящим.

— Твою ж...

Последняя встреча с Нао возвращалась ночными кошмарами. Осунувшийся, сгорбившийся, с блестящими волосами человек походил на призрака, а не на того, кто вырвал пальму первенства из цепких и кровавых рук других космо-наций. А ведь когда-то он двигал науку вперёд. Жаль, что безжалостная судьба разрушила его разум.

«Может, это не он сошёл с ума, а я?»

Вцепившись в стакан, адмирал влил в горло бурбон и через силу проглотил.

«Дело сделано, цель достигнута, чего тебе ещё надо? Смысл горевать об уплаченной цене?»

— А почему бы и нет? — В ответ на вопрос репортёра раздался до ненависти знакомый голос с настенного экрана. Рот адмирала скривился в презрении. — Проект нашего левиафана зародился в поистине великих умах нашей страны, первооткрывателями являлись ярчайшие представители различных областей. Государство поддерживало и спонсировало любые безумные идеи инженерных отделов. Что вышло в итоге? Посмотрите мне за спину, и вы увидите начало новой эры! Эры, где безопасность космических перелётов будет обеспечиваться поистине феноменальным кораблём! Скажу прямо, через несколько лет, когда мы запустим двигатель этого великана, всё, о чём писали в книжках или снимали в кино, будет казаться сказкой. Забияка обеспечит спокойствие и процветание человечества в космическом пространстве!

— Забияка? Так у корабля уже есть имя? — Мастерски изобразил удивление мистер-подбородок.

— Ха-х, что ж, — без тени смущения или волнения заметил Виггин, — похоже, я выдал военную тайну! Бегите, спасайтесь! — Даже с экрана смех этого человека звучал заразительно. — На самом деле теперь это не тайна, и наш великодушный адмирал лично дал мне разрешение на озвучивание официального имени нашего левиафана.

Экран покрылся цветными полосами и треснул в том месте, куда воткнулся брошенный стакан. Адмирал вытер рот тыльной стороной ладони и с отвращением посмотрел на перекосившееся лицо своего сына.

— Твою ж...

***

Солнечная аудитория пустела неспешно. Девушки и юноши, безмятежные и гордые, в тёмно-зелёной форме военно-космической академии неторопливой вереницей тянулись к выходу. Сюнь Цзы заканчивал отправку учебных документов в сеть учреждения при помощи своего терминала, когда из толпы отделилась студентка и, закусив губу, приблизилась и положила объёмную папку на преподавательский стол.

— К слову, информационный обмен по сети более удобен и быстр, — заметил Цзы, наблюдая за девушкой поверх очков.

Она встряхнула светлыми короткими волосами.

— Не надёжно, — ответила она голосом высоким, но решительным.

От простого движения повеяло дежавю, всколыхнувшее воспоминания, и Цзы подавил улыбку в надежде остаться непонятым. Запустив пятерню в волосы, он с опозданием спохватился и провёл ладонью по гладкой коже.

— Я проверила трижды, — напускная суровость не сочеталась с внешностью девушки, но она старалась изо всех сил, — система не выдержит и полгода. Из-за перегрузки первой откажет система очистки воздуха, затем обвалится обработка жидкостей, следовательно, и контроль за жизнью в проточных аквариумах...

— Рита, — Цзы дождался, пока помещение покинут самые любопытные и дружелюбные студенты, а оставшиеся находились далеко, чтобы что-то услышать, — твой вклад в уже работающий план постройки Забияки невероятно ценен, но, уверен, инженеры Виггина предусмотрели возможные поломки, и...

— Чушь! — Хлопок утончённой рукой по столу выглядел неуместно, на звук подняли голову даже засидевшиеся на последних рядах. — Виггин не мог разрабатывать первоначальный концепт, я провела расследование...

— Ты хотела сказать исследование?

— Да... нет! Я... — её раскосые глаза забегали, на лице сменилась палитра эмоций. Наконец, она взяла над собой вверх. — Его имя не упоминалось ни в каком срезе новостей за первый десяток лет бахвальства левиафаном, который существовал только на бумаге.

Цзы поджал губы и сделал вид, что заинтересовался её материалом.

— А знаешь, ты права, — произнёс он после недолгого чтения и заметил, как её лицо просияло, — сейчас, — он активировал потухший терминал и принялся пролистывать список контактов, — где-то тут был губернатор... вот, давай, позвоним, сообщим, что стройку можно сворачивать, потраченные финансы и десятки лет нужно списать в утиль по причине того, что лучшие умы страны кое-где накосячили. — Его палец завис над подставным именем. — Ты готова предоставить доводы?

Это было жестоко. Краска сошла с лица девушки, глаза округлились до размера супных блюдец, она смогла лишь открыть и тут же закрыть рот. Сюнь Цзы с жалостью смотрел вслед всхлипывающей и бегущей по ступеням студентке. Самой амбициозной и выдающейся за годы его преподавания. Его зубы заболели от силы сжатия, а на душе было черно и пусто. Он знал, эта очередная обрубленная ниточка правды не остановит её, но риск был слишком велик.

Когда дверь захлопнулась, в опустевшем помещении раздались неожиданные звонкие хлопки. Цзы повернул голову на звук — на последнем крайнем ряду развалился мужчина, слишком взрослый для студента и слишком вычурный для преподавателя.

— Браво! Бра-аво-о! — Несмотря на возраст, незнакомец с завидной лёгкостью выбрался на спуск с ряда, взялся пальцами за лацканы жёлтого костюма и с улыбкой на породистом лице принялся вышагивать каждую ступень. — Филигранно сыграно, мой друг! О, вижу грызёт вас рудиментарная совесть за разбитое женское сердце! Наивности и святости не место в бездонном космосе, кому как ни вам знать об этом, Сюнь Цзы. — Он остановился перед трибуной, не сводя наглых тёмных глаз с собеседника. — Или мне стоит обращаться по вашему старому имени? М? Что скажете, мистер Нао?

Учащённый пульс застучал в ушах, но Цзы заставил себя надеть маску доброжелательности.

— Кафедры театрального искусства не найдёте в этой академии. — Юбилейная шариковая ручка учреждения оказалась неуместна на столе, поэтому Цзы отправил её в органайзер рядом. Хищная улыбка мужчины стала чуть шире. — Боюсь, вы ошиблись дверью, мистер...

Словно вопреки услышанному тот театрально развёл руки в сторону и сделал глубокий поклон.

— Ну же, — его кисти филигранно взлетели, — не растягивайте драматический момент! Пусть зал прочувствует накал страстей от долгожданной встречи двух соперников!

Широкими шагами он пересёк расстояние до стола. Рослая фигура давала ему преимущество, отчего Цзы пришлось смотреть снизу-вверх.

— Можете не называть имён, мистер Нао, — его мягкий, обволакивающий голос даже на полушёпоте звучал уверенно и властно, — правда от этого никуда не денется.

Сюнь Цзы подавил бессмысленное желание взмахнуть рукой. Вместо этого он упёр кулак в столешницу. Его улыбающийся собеседник, не смотря на проклюнувшуюся седину в прядях и проявившихся в нужных местах морщинах на лице, оставался тем же человеком, перенявшим, или как называли его официальные сми, подхватившим эстафету выдающимся главным инженером Забияки. Виггин.

— Да-а, вижу как страх подточил вас, мистер Нао, — продолжил Виггин. — Он течёт в ваших венах и поражает ваш мозг. Посмотрите, до чего вы сумели подняться!

Взгляд Цзы метался между предметами на столешнице, всё чаще возвращаясь к столь редким в использовании ножницам.

— Но! — Виггин примирительно взмахнул ладонями и отступил на несколько шагов, не скрывая победной улыбки. — Не для этого я здесь. С саморазрушением вы справляетесь... куда лучше ожидаемого. Хотя, не скрою, спасительный якорь преподавания вернул вас к жизни. Да и сползшая на нижнюю часть черепа шевелюра удачно дополняет пластическую операцию.

— Что вам нужно? — Без Виггина рядом стало легче дышать, и Цзы сумел выдавить вопрос, чтобы прервать поток слов себялюбивого собеседника.

— Истина, мистер Нао. Меня всегда интересовала истина и как на ней можно заработать. — Виггин с удобством расположился на кресле переднего ряда, закинув ногу на ногу.

— Не все вещи создаются для зарабатывания денег, — ворчливо ответил Цзы, не скрывая презрения. — Некоторым людям присуща забота о будущем.

— Альтруистская забота об эфемерном будущем меня не заботит, предпочитаю жить здесь и сейчас, — с нотками нетерпения парировал Виггин. — Не вижу смысла дискутировать на эту тему и тратить попусту время. — Он хлопнул в ладоши, сплёл пальцы и подался вперёд. — В моей жизни всё приносит мне деньги, мистер Нао. Подчеркиваю, всё.

Цзы позволил себе улыбнуться, понимая, к чему ведёт собеседник.

— Мой ответ — нет.

Виггин неподдельно удивился.

— На какой, извините, вопрос?

— На тот, который вынудил вас спуститься с вашего мира до моего, — Цзы видел, что попал в нужное место. Надменное лицо Виггина скривилось. — Приносит прибыль лишь то, что можно воспроизвести, продублировать, размножить. — Собравшись, он без страха взглянул Виггину в тёмные притягивающие глаза. — Но не ядро Забияки.

Виггин не рассмеялся, не разозлился, не расстроился. Лишь голосом он показал изменения, внутреннюю борьбу, на которой его эгоистичная часть явно проигрывала:

— Я не предлагаю сотрудничество. Вас не упомянут ни в одной статье, ни в одной книге по истории кораблестроения. Вы никогда не вступите на внутреннюю или внешнюю поверхность Забияки. — Голос его резал как скальпель, снимая один слой надежды за другим. — Но сможете стать независимым консультантом под своим нынешнем именем, соответственно. Сможете участвовать в инженерных собраниях, наблюдать за развитием своего детища и вносить согласованные со мной поправки, при необходимости, в последующие версии левиафанов.

Цзы неспешно провёл пальцами по лакированной столешнице.

«Возможность вернуться, создать лучшее для тех, кто придёт после нас. Вывести человечество в неизведанную вселенную защищённым от недружелюбных законов космоса».

— В обмен на... объяснение ядра Забияки?

Виггин не ответил, но его расширившаяся улыбка была многословнее молчания.

— Знаете, мистер Виггин, — голос, при всей напускной сдержанности, всё-таки предательски дрогнул, — не сомневаюсь, что под вашим руководством Забияка выйдет отменным представителем своего класса. — Цзы сжал кулак до боли в суставах и выдал, как на духу: — Но, я не уверен, что смогу объяснить принцип работы ядра Забияки тому, кто не знаком с принципом работы человеческого сердца, или даже не имеет оного. А ведь их работа схожа.

За высокими, до потолка, окнами распускалась весна. На вытянутых ветках берёзы появлялись первые почки, на земле проклёвывались яркие ростки свежей травы, а на голубом небе проплывали редкие островки облаков. Виггин сидел неподвижно, как изваяние, и безысходно глядел в окно. От бодрого человека не осталось и следа. Сюнь Цзы почувствовал слабость в ногах, какой не испытывал и под конец рабочего дня. Беспокойная тишина терзала его разум. Для уверенности он пододвинул ножницы ближе, не выпуская Виггина из виду.

— Я не привык к отказам, — произнёс тот без привычной бравады и неспешно поднялся, — и не привык к столь смелой правде при общении. — Он поправил рукава и одёрнул полы пиджака. — Но, благодаря воспитанию, мне знакомо уважение. — Его крепкие пальцы обхватили лацканы. — Буду честен и с вами, мистер Нао. Всё сказанное мною будет исполнено. Мир оказывается полон удивительных возможностей для тех, кто не желает останавливаться.

Только когда входная дверь аккуратно закрылась, Нао выпустил из пальцев нагревшийся и влажный металл. Рухнув на стул, он потерял минуты, уставившись в одну точку. Когда в аудитории зашумели голоса, он вскочил, опрокинув стул, чем изрядно напугал вошедших студентов.

— Я... извините... занятий сегодня не будет, — Цзы спешно, и не скрывая волнения, отменил оставшиеся пары при помощи планшета.

Даже вечером в родных стенах высотной тихой квартиры его одолевала дрожь. Мысли так и роились вокруг пережитого. Намёк Виггина был кристально понятен.

«Разве не к этому она стремится? Неограниченность в реализации идей — это предлагал и я во времена подбора людей для команды. Своей, единственной. Рите хватит ума решить вопрос сотрудничества с Виггиным самостоятельно.»

В то же время Цзы чувствовал себя обманутым.

«Это я должен был помочь ей взлететь, а не обламывать крылья. Это мои наработки она штудирует сейчас и находит в них недочёты. Иронично, что заботливый отец корабля сварливо мешает светлому уму, а чёрствое сердце протягивает руку помощи.»

Нао повысил мощность системы очистки воздуха и постарался расслабиться на мягком кресле.

«Удивительно, как за два десятилетия изменился подход к вопросу кораблестроения. А она всего лишь студентка! Хоть и безумно умная, упрямая и смелая.»

Он приоткрыл глаза и осмотрел просторную комнату, обставленную минималистичной мебелью и пыльными башнями из коробок с прошлым в углу.

«Этого я желаю ей? Прожить жизнь в осознании утерянных возможностей?»

Наработки Риты оказались наполненными подробными чертежами и детальными вариантами решений обнаруженных проблем. От чтения складывалось впечатление, что девушка только и жила Забиякой и космической программой в целом. Цзы иногда отслеживал успеваемость выдающихся студентов для определения их предрасположенности к своей науке, но у Риты интерес граничил с безумием.

На третьем часу ночи, доедая очередную порцию лапши из бумажной упаковки, Цзы усмехнулся находчивости девушки.

«Дурёха! Зачем переделывать эти межпланетные корабли? Для Забияки уже пару лет как используются схожие по функционалу челноки. Это было бы актуально лет пятнадцать назад. Странно видеть среди современных решений столь архаичную идею.»

Дежавю, словно чьё-то дыхание, прикоснулось к загривку. Сердце отчего-то участило свой темп. Цзы перечитал раздел повторно. Затем снова. И снова. Вернулся к столу с карандашом и принялся делать пометки прямо по тексту. Как сумасшедший вскочил и бросился к коробкам с воспоминаниями. Переворошив половину, он нашёл свои черновики и вернулся за стол. Нужный лист открылся сразу. Карандаш принялся делать выписки с обеих работ на чистой странице.

«Не может быть... не может быть... не может быть...»

Карандаш переломился и на бумагу упала пара красных капель. Сюнь Цзы смотрел на записи сквозь слёзы и не верил увиденному.

«Эту модель придумали только мы... из конструктора я собрал её для тебя...»

***

Неподвижные лопасти потолочного вентилятора блестели чистотой, но в светлой комнате, несмотря на это, было свежо. Адмирал сидел у высокого окна, выходящего на широкую лужайку с журчащим фонтаном, зелёностенным лабиринтом поодаль и уходящими вдаль владениями для конных прогулок. Любование на суетящуюся по двору обслугу и веселящихся сорванцов уже второго и третьего поколения наследников стало привычным умиротворяющим бытом для дряхлого старика. Мешковатые веки по привычке, но не по надобности, щурились от яркого света, а сморщенную пятнистую кожу под не по размеру большой одеждой обдувало спрятанной в стены системой воздухоочистки.

Колокольчик на доводчике двери мягким звоном сообщил о посетителе.

— Деда! — Растягивать гласные могла только Сива, конопатая правнучка с огненной копной на голове. Топая босоножками, она подбежала и остановилась на учтивом расстоянии. — Деда, к тебе гость.

Адмирал видел отражение девочки в стекле. Её глаза горели от возбуждения, явно с языка просились сорваться ещё какие-то слова, но воспитание сказывалось успешно.

«Гость? Незванность несёт секрет, секрет скрывает опасность, опасность вяжется с прошлым. Прошлое и настоящее не совместимо.»

Видимо Сива что-то увидела в окне, потому как на её каплевидном лице отразился страх. Или же он снова бормотал вслух.

Костлявой рукой он подвинул ручку на подлокотнике, резиновые колёса зашуршали по полу, разворачивая инвалидную коляску к ребёнку.

— До пасхи ещё неделя, кролик пришёл слишком рано, — проскрипел адмирал и постарался придать лицу доброе выражение, что, судя по реакции девочки, почти удалось. По крайней мере она справилась со страхом и улыбнулась.

— Это не кролик, деда! Он сказал, что придумывал с тобой корабль. Ну, тот самый, самый большой который!

«Прошлое бессовестно. Настоящее не должно соприкасаться с прошлым. Не должно. Не хочу. Не хочу!»

— Почему? — Нахмурилась Сива.

— Почему? — «Снова бормочешь, старик.» — Не хочу задерживать гостя, скажи родителям, пусть проводят сюда.

Правнучка стремглав выбежала из комнаты.

«Будущее всегда избегает прошлое.»

Адмирал развернул кресло к окну с видом на задний двор своего загородного дома. Просиживая дни и ночи в душной адмиральской комнате, он мечтал об этом чудесном времени жизни. Вот только наступило оно слишком поздно, когда его собственный мир и остаток жизни оказались ограничены очередной комнатой.

Гость вошёл с осторожностью. Адмирал нервно тронул рукоять и кресло с тихим жужжанием повернулось.

— Ты! — Он почувствовал, как правая сторона его лица задёргалась, из горла прозвучал хрип.

— Здравствуй, адмирал.

— Ты! — Он повалил рукоять вперёд, направляя кресло ближе. — Осмелился явиться! После того, что сделал?

Болезненное прошлое провело ладонью по гладковыбритой голове, в знакомом взгляде не было жалости или смирения. В бледно-зелёных глазах за прозрачной оправой горел огонь.

— И не жалею об этом. Тогда, на мостовой, у вас была возможность взять публикацию информации под свой контроль, но вы отказались.

— Ты разрушил всё то, что я создавал! — Адмирал приподнялся на слабых руках и едва не свалился с кресла. Люди во дворе стали оглядываться на шум.

— Я лишь ускорил строительство того, что висит в космосе у нас над головой.

— И допустил к нему врагов! Это был наш проект! Наш!

— И он остался нашим. Или вашим, не важно. Я предупреждал, что не справлюсь с такой ношей в одиночку. Вспомнили?

Адмирал вжался в кресло и отъехал к окну, сдерживая гнев и боль в колотящемся сердце. Его дети, внуки и правнуки с беспокойством смотрели на окна его комнаты. Муж дочери, заядлый регбист, нахмурившись, направился ко входу в здание.

— Заодно вспомните, что вы мне обещали. Надеюсь, что вы не забыли. Потому как я — точно нет.

«Прошлое болезненно. Каждое напоминание как гвоздь в крышку опускающегося гроба.»

Адмирал смотрел на своё отражение в окне. Правая сторона лица всё так же дёргается, когда левая неподвижна. Всё та же старая одежда, мешком висящая на худощавом теле. Всё те же воспоминания роковой ночи, еженощно терзающие слабое сердце. Тогда он и начал пить, чтобы заглушить вырезанные кровью в памяти произнесённые слова.

«...отключить систему жизнеобеспечения...»

Адмирал кивнул.

Нао встал позади кресла. Его тёплые кисти легли на плечи адмирала, такие хрупкие и сломленные под весом ответственности. В отражении они снова оказались рядом, как раньше. Только поменялись ролями.

— Я не смогу простить вас, — говорил Нао без гнева, но уверенно. — Свою часть сделки я завершил, Забияка почти готов и это ваш проект, хотя Виггин и забрал всю славу себе. Вот только за вами должок, адмирал. Ведь своё обещание вы не сдержали.

Колокольчик зазвенел, в проёме показался встревоженный, но решительно настроенный зять.

— Всё в порядке?

— Рано радуешься, мальчик, — проскрипел в ответ адмирал, разворачивая кресло, — не сегодня тебе плясать на моих похоронах!

Зять сжал зубы, недовольно осмотрел Нао, но дверь прикрыл.

Кресло докатилось до противоположной стены от окон. На полке стоял единственный графин с прозрачной жидкостью. Адмирал неловко плеснул в широкий стакан и залпом опрокинул.

— Вода, — проворчал он, заметив взгляд Нао. — Что, уже и попить старику нельзя? Совсем жалости никакой.

На удивление, сердце успокоилось. Словно возможность сделать что-то или даже постараться исправить что-то придало сил и осветило смысл в остатке жизненного пути.

— Ты хочешь попасть на Забияку, — прохрипел адмирал, наливая себе ещё воды. — Ты хочешь вернуться к тому, что сделало тебя тем, кто ты есть. Ты хочешь рассекать космическое пространство на своём изобретении. — Адмирал опустошил стакан. — Ты хочешь вернуться к ней.

Нао промолчал.

— Дурак. Ты понимаешь, что это билет в один конец? На Землю путь тебе будет заказан, едва команда догадается кто ты. А ведь догадаются, поверь. Я видел списки тех, кого туда отбирают. Даже готов ставку сделать, на сколько хватит твоей нынешней личности. Виггин не пустит тебя обратно. Ты для него угроза всего его образа жизни.

Нао молча смотрел в окно, скрестив руки на груди.

— Инженерно-ремонтный отдел, помощник руководителя, не больше, хотя лучше бы салага на драйку сортиров! Но, зная тебя, ты там такого наворотишь, что только больше вопросов возникнет, пусть уж лучше на виду под привычным родом деятельности. Будешь делать дело, но светить лицом будет другой.

Адмирал подъехал к столу, на котором лежал планшет и документы по левиафану.

— Комната управления будет готова через полгода, к тому времени капитан соберёт руководящие головы для первого брифинга. Будь готов.

— Адмирал, — подал голос Нао, обернувшись через плечо. — Мне понадобятся два билета.

***

— Он поглощает свет, — удивлению Риты не было предела.

Транспортировочный шаттл почти незаметно преодолел границу Земного притяжения и теперь заваливался на бок, выравнивая курс. Благодаря ожившим настенным экранам пассажиры могли лицезреть любую область вокруг космического аппарата. Девушка непослушными пальцами из-за толстого герметичного комбинезона выбрала подходящий ракурс и практически вжалась защитным экраном шлема в дисплей.

— Почему он такой тёмный? Я ничего не вижу, кроме краёв остова.

Несмотря на лучистое белое солнце над поверхностью планеты и искусственный свет от юлообразной, с вращающимися отсеками космической верфи, строящийся корабль воспринимался вытянутой чёрной кляксой на звёздном полотне. То тут, то там на поверхности пятна вспыхивали и гасли множество крохотных ярких огней.

— Одной из причин, по которой человечество стремится покинуть Земную колыбель, является ограниченность природных законов, — передача голоса из одного шлема в другой сопровождалась искажением голоса, но Рита точно уловила нотки восхищения в голосе человека, перевернувшего её жизнь вверх тормашками. Она зажмурилась, чтобы не сболтнуть лишнего, хотя сердце её не знало покоя с того дня, как Сюнь Цзы предложил совместную экскурсионную поездку на Забияку. Тот самый, кто равнодушно опровергал любые её попытки достичь хоть чего-то значимого в скучной жизни. — Первым делом люди принялись создавать новые материалы. Без силы притяжения у них получались удивительные сплавы. Ты и сама это знаешь, не так ли?

Рита закусила губу. Ну конечно! Забияка, как вершина человеческого разума, нуждался только в передовых технологиях и самых смелых идеях. Не удивительно, что многое было засекречено. Пока. Но она здесь! Скоро сможет изучить легенду изнутри, главное — смотреть и не упускать ничего из виду. Ох, сколько же нового откроется для неё теперь.

Переключившийся с красного на зелёный светодиод на ремнях безопасности сообщил о разблокировки замков. Девушка незамедлительно воспользовалась моментом и неловко всплыла над креслом.

— Осторожней, скафандр мягкий, но он не полностью гасит удар...

Цзы не успел договорить. Рита не сдержала эмоций и радостно вскричала, болтая руками по пустоте и вращаясь в невесомости. Хорошо, что в шаттле кроме них никого не было.

Стыковка к шлюзу происходила неимоверно тягомотно. Зелёный на ремнях безопасности, ожидание. Зелёный на переборке шаттла, ожидание. Зелёный на внутреннем люке шлюза, ожидание. Каждый переход сопровождался приглушённым шлемом шипением вырывающихся газов и рокотом не везде ещё сокрытых сервоприводов. И стенами. Ни одного экрана, ни одного иллюминатора, лишь пластик, керамика, металл и свисающие кабеля. Быть может внутри Забияки будет иначе?

За последними раскрытыми переборками раскрылась огромное по Земным меркам помещение. Суетливые рабочие, пересекающие пространство, как в воде, копошились со всех сторон, искрились горелки, тянулись и укладывались толстые провода, местами уже прикладывали светлую облицовку. И это только склад! От нахлынувшего понимания истинного размера Забияки у Риты закружилась голова.

— Сэр, мэм, — к ним грациозно подплыл мужчина в тёмном скафандре с нашивкой службы безопасности, — приветствую на Забияке. — Его голос звучал глухо. Рита не сразу, но догадалась, что людям, не связанным в единую сеть, приходилось общаться при помощи усилителей звука и фильтрующих микрофонов на поверхности скафандров. А последние работали для защиты носителя от громких звуков без разбора источников.

— Готово, — продолжил безопасник. Его пальцы закончили отбивать по планшету и приятный голос зазвучал гораздо чище из динамиков шлема. — Теперь я вижу вас, а вы получили доступ к сети корабля. С ограничениями, конечно. — При этих словах он почему-то посмотрел только на девушку и смущённо улыбнулся. — Сэр, — при взляде на Цзы он снова стал серьёзным, — вы официально отказались от сопровождения, капитан принял это, но с условием не уходить с проложенного по плану пути. Забияка огромный корабль и пока не достроен, много пустот и обесточенных переборок.

— Не будем снимать шлемы до пункта назначения, — понимающе ответил Цзы, чем вызвал кивок безопасника.

— Экскурсия без экскурсовода? — Спросила Рита, когда преподаватель уверенно направился к широкой круглой переборке в одной из стен помещения.

— Он будет, но не сейчас, — успокаивающе ответил Цзы. — Следуй за мной.

Разум девушки бунтовал против принятия реальности как таковой. Ей казалось, что она падает на головы находящимся внизу строителям, хоть и понимала, что в невесомости понятия низа-верха нивелируются. А когда некоторые перевернулись для удобства работы головой к стене, а другие мерно вращались неподалёку, к горлу подступил неприятный комок.

— Крепись, в коридоре будет легче, — Цзы словно чувствовал её состояние не оборачиваясь.

Он оказался прав. В широких кишкообразных туннелях головокружение отступило. Перемещаться толчками за счёт скоб в стенах имея два направления оказалось проще, хотя и непривычно для вестибулярного аппарата. Часто движению мешали проводимые строительные работы, но Цзы каждый раз уверенно перестраивался, не сверяясь с планом. Рита заметила это и собралась высказать опасения бесцельным блужданием, когда за очередной перегородкой оказалось помещение с лифтом и парой вооружённых безопасников. Вблизи девушка поняла, что ошиблась. То были не простые члены охраны корабля, а люди из десантного отряда. Хищная улыбка мужчины и подозрительность во взгляде женщины заставило девичье сердце затрепетать. Цзы проявил спокойствие, и каким-то образом разблокировал замок. Двери лифта закрылись и только тогда Рита опомнилась.

— Постойте, это же лифт в рубку. Зачем нам туда?

Цзы переступил с ноги на ногу, магнитная подошва приглушённо звякнула.

— Будет проще, если я объясню всю единожды. Наберись терпения, — он был спокоен. Слишком спокоен на незнакомом корабле, за недостроенными стенами которого вакуум.

Рита скрестила руки на груди, насколько это позволял скафандр.

— Это самая отвратительная экскурсия, — проворчала она, в тайне радуясь и тревожась. От увиденного голова буквально пухла, но частью разума она понимала, что что-то тут не так.

Цзы прислонился к стене лифта и мягко проговорил:

— Скажи, если бы у тебя был выбор: семья или работа, что бы ты выбрала как целью существования?

— Глупый вопрос, — фыркнула девушка. — Семья не принесла мне никакого счастья.

Ей послышался странный звук из микрофона в шлеме, хотя Цзы оставался неподвижным. Она вздохнула.

— Мать умерла при родах, — Рита нахмурилась от собственной неожиданно прорвавшейся искренности. — Отец за все двадцать лет так и не удосужился появиться и, хотя бы, поинтересоваться моими делами, не то, чтобы поздравить с днём рождения.

— Тебе не хотелось бы узнать его... при случае? — Вопрос Цзы прозвучал странно.

— Кем бы он ни был, для меня он чужой, и разговаривать нам не о чем, — ответила Рита без колебаний. — Да и... скажите, можете представить меня собеседником на душевные разговоры?

Цзы промолчал.

— Каждый раз проходя по улице, — продолжила она, сама не понимая почему, — я подмечаю детали, которые можно изменить или исправить. В детстве мне нравилось доделывать песочные или снежные постройки за другими детьми. Улучшать что-то, лишать их изъянов. По-другому у меня не получается. Таков мой быт. Мне важно делать что-то, что может улучшить чью-то жизнь. — Рита усмехнулась. — Быть может это моя месть родителям за то, что не позаботились о моей жизни.

От шлема Цзы бликовал потолочный свет лифта, динамики молчали. Рита чувствовала себя неуместно. Такие разговоры... она никогда и не с кем не делилась историей своей жизни.

Цзы дотронулся до шейного крепления скафандра и отстегнул шлем.

— Вакуум! — Вскрикнула Рита.

Цзы неспешно провёл перчаткой по блестящей голове, показательно вдохнул и его лицо странно просветлело.

— Мы почти на месте.

С этими словами он отстегнул перчатку и высвободил предплечье с вживлённым личным планшетом.

— Это было больно? — Поинтересовалась девушка, отстегнув свой шлем и встряхнув головой. Приятная прохлада прикоснулась к вспотевшей коже.

— Тело человека способно избавиться от памяти физической боли при помощи времени, но с душевной — фокус не проходит, — задумчиво протянул Цзы, работая с терминалом.

Моргнувший свет напомнил о временной хрупкости обретаемого форму левиафана. Рита крепче обхватила свой шлем и поразилась спокойствию человека рядом. На секунду ей показалось, что он улыбнулся, но то могло быть и игрой светотени.

На работающих магнитных подошвах они покинули достигнувший нужного этажа лифт и предстали перед арочной двухстворчатой переборкой.

— Не думаю, что нас тут кто-то ожидает, — с сомнением произнесла Рита, оглядываясь.

Переход от лифта к рубке был завершён и блистал во всём великолепии. Цзы цокнул, хмыкнул под нос, изучая планшет, и снова что-то отбил на экране. Неуместность усиливалась тем, что девушка разглядела камеры, направленные прямо на них. Чуяло девичье сердце — добром дело не кончится!

— Мне кажется, нам лучше уйти, — она сделала пару шагов назад, гонимая растущим чувством тревоги.

— Ха! — Воскликнул Цзы. — Вот так!

Перегородки сложились и разъехались в стороны, Цзы, схватив девушку за кисть, смело шагнул навстречу свету из рубки.

— Какого?!

— Кто впустил без запроса допуска?

— Как это понимать?!

Гвал разразившихся возмущений походил на шум прибоя о скалы и так же оглушал. Под взглядами чужих и явно недовольных людей у Риты возникло желание стать мышью и умчаться как можно дальше от позора.

— Господа и дамы, — Цзы с каким-то безумным спокойствие и с поднятыми руками выступил вперёд.

— Не надо, — промямлила Рита едва слышно, словно это могло поменять что-то в сложившейся ситуации.

Цзы, тем временем, невозмутимо продолжал:

— Капитан Уильям Браун, первый помощник Алекс Коуч, глава десанта Мария Хов Вандер, заведующая медицинским отделом Лисия Штормонова, — он поочерёдно обратился к каждому присутствующему в просторной рубке. Тем самым он достиг тишины и приковал к себе внимание. — Моё имя в вашей сети Дэмин Сюнь Цзы, но это обман. Более известен я под своим истинным именем Нао Куан, создатель Забияки.

— Что?! — Крик вырвался у Риты против воли. Она отказывалась верить в происходящее.

— Это не захват и не угроза, — Цзы... или Нао... обратился к дородной женщине с мышечной массой, превосходящей разумные пределы, что подобралась, словно хищник перед прыжком. — Мария, моё присутствие не угроза кораблю или членам экипажа. Всё с точностью наоборот. Капитан, это, — он указал на свой планшет в предплечье сидящему в центральном кресле мужчине, чьё бордовое лицо, казалось, готово было лопнуть от напряжения, — ключ к ядру Забияки. Пока я здесь и жив, ядро будет послушно откликаться на любые изменения в работе. Без меня корабль станет неуправляемой грудой металла, что развалится в течение полугода. — Он обернулся и указал рукой на Риту. — Эти слова сможет подтвердить моя дочь.

— Чт-что?

Пять пар глаз пригвоздили девушку к месту. Нахлынувшие непрошенные слёзы застилали взор. Она посмотрела на того, кто улыбался, и чьи глаза горели целеустремленностью и счастьем, как никогда раньше.

— Что... — Тихо, словно боясь повредить хрупкую реальность, повторила она, словно этот вопрос был самым главным во вселенной.

***

Через два года Забияка отшвартовался от верфи и отправился бороздить космические просторы в полном составе. Главой инженерного отдела был Нао, его первой помощницей — Рита. И более они не вернулись на родную планету.

Но это уже другая история.