Билет

Удар… Ещё удар… В воздухе натянутой проволокой звенит напряжение. Солнце скрылось за тучами, будто не желая видеть этой бессмысленной схватки, будто выказывая своё крайнее неодобрение происходящему. Но что им до солнца, этим воинам, вечно не знающим, куда деть избыток кипучей энергии. Ржавая металлическая стенка старого гаража теперь носила на себе вмятину от спины. Петли противно скрипнули, словно подначивали ударить сильнее и больнее.

Володе казалось, что они дерутся целую вечность. Он уже начал выдыхаться, но останавливаться нельзя, ведь это значит проиграть, сдаться, признать соперника сильнее и лучше себя. Вдруг какой-то громкий хлопок разорвал пространство и время, и, сумев пробиться к дерущимся, прервал этот бой. Противник замер, и Володя, решив воспользоваться случаем, вскочил на ноги.

- Что это было? – решил изобразить он крайнюю озабоченность и придать произошедшему какой-то тревожной значимости, чтобы и драку прекратить, и возможных насмешек избежать.

- Не знаю, - сплюнул кровавой слюной на песок его соперник и поднял к небу глаза.

Продолжать драку как-то не хотелось, да и какой в этом смысл? Что они выяснят? Что Володя прав? Или наоборот? Стоит ли это выбитых зубов, переломов, крови? Когда Владимир был Вовкой, он оскорбился бы от одного этого вопроса. Жизнь учила его, что побеждает сильнейший и этот титул можно получить только в драке. Сначала он бился честно, по-рыцарски, но сил хватало далеко не всегда. Соперники попадались всё коварнее, всё хитрее и изворотливее, и Володя, не будь дураком, смекнул, что пора оставить в прошлом честность и благородство, ведь здесь оно, как говорится, не канает.

Годы шли, он всё ближе подходил к той черте, у которой стоит уже не Вовка, а Владимир Степанович. Вспыльчивость и горячность начали отходить на второй план и всё чаще сдавать позиции. Стало стремительно уменьшаться количество друзей, и хоть годов-то всего-ничего – каких-то юных и свежих двадцать два – но силы как будто уже были не те.

Парня, с которым Володя отчаянно сражался минуту назад, он не знал. Ни имени, ни кто он и откуда – ничего. Пара резких, едких фраз, несколько не менее дерзких ответов – и повод для драки нарисовался сам собой. Но с чего же конкретно всё началось?.. Кажется, не поделили лавочку, или улицу…

- Тебя зовут-то как?

- Никита. – отрезал парень, старательно осматривая грязные рукава своей белой рубашки.

- А меня Володя.

- Да и чёрт с тобой.

Странно, но на этот выпад Володя совсем не рассердился. Даже наоборот, стало как-то забавно, глуповато и смешно.

- Что смешного? – поднял на соперника тёмные глаза Никита.

- Да нет… Так, ничего. Просто глупо как-то…

- Глупо? А где ты раньше был? Твоя привычка, сначала делать, потом думать?

- Ну, ты тоже не сильно-то против был кулаками помахать. Да и за твой острый язык тебя никто не тянет.

- Я привык отстаивать себя. Иногда не только словами, но и дракой. Для парня, служащего в театре, это важно… - с печальной усмешкой добавил Никита и снова поднял глаза к небу.

- В театре? И кто ты там?

- Артист балета.

- Балерун? Это те, что в колготках по сцене…

- Да. Что, новый повод продолжить эту битву?

Володя снова рассмеялся и протянул руку, тщательно вытертую перед этим о штаны.

Никита с тревогой и крайней настороженностью изучал лицо врага. Может быть, это хитрый план, очередная издёвка, последний, решающий удар? Но что-то подсказывало ему, что никакого злого умысла в этом жесте нет.

Рукопожатие состоялось. Крепкое, смелое, долгое, будто бы дружеское. «Странно всё это… И Владимир этот странный…» - подумал Никита.

- А я вот никогда не был в театре. А балет только по телеку видел, там что-то с лебедями связанное. Не помню название…

- «Лебединое озеро».

- Во, оно! Я тогда ещё совсем пацаном был. Мне очень уж музыка понравилась.А потом отец телек пропил и больше я такой музыки не слышал. Радио у нас не было. А жаль, там вроде такое крутят иногда.

- Ну а сейчас чего? Ты же вроде как взрослый. Сходил бы в театр разок-другой, раз понравилось. Там же не только балет: и опера, и спектакли, и концерты классической музыки. Или что, с деньгами напряг? Билеты непросто достать, это точно.

- Да нет, не сказать, чтобы напряг. Просто… Не по фасону мне такое, понимаешь? Мало ли, что там в детстве понравилось, сейчас поздно уже. Видал я этих культурных, они с самого рождения, аккуратненькие, умненькие, отцы у них не пьют, матери их не бросают. У меня на роже написано: бандит. Меня и в театр-то не пустят, - громко рассмеялся Володя, закуривая сигарету.

- Кто тебе про бандита сказал?

- Мамка. Когда от нас уходила. Они с отцом ругались сильно, а когда я их пытался успокоить, она мне: «Морда бандитская, весь в отца!».

Никита не знал, что сказать. Конечно, он подозревал, что существуют семьи неблагополучные, но ему никак не верилось, что бывает так плохо. Он рос в полной, большой и дружной семье, мать – скрипачка в оркестре, отец – дирижёр. Бабушка с дедом – актёры. Хоть никто из членов семьи особенно знаменитым не стал, но жили хорошо, всего было вдоволь: и денег, и любви, и заботы. Красивое, утончённое лицо юноши омрачилось, и тень раздумий опустилась на глаза. Что он может ответить? «Как жаль?». А нужны ли эти глупые сожаления Володе?

- Я тебе нос не сломал? А то как на сцене-то?

- Да нормально. Я… Хочешь, билеты достану? Я могу.

- А пацаны что скажут?

- Да плевать на них. Если нравится, надо сходить.

- Сытый голодного не разумеет. – с какой-то едва уловимой ноткой горечи ухмыльнулся Володя.

- Чудак, мы ведь с тобой в одной лодке. Или ты думаешь, пацаны сильно жалуют танцора в колготках?

Теперь уже Володя поднял глаза к небу.

- Да нет, в разных. В твоей лодке небось мама с папой. А я в своей один.

- Значит, прыгай в мою.

- Места не хватит.

- Ну, как знаешь. Только я тебе всё равно свой адрес напишу. И телефон. Надумаешь, приходи за билетами. Ну, или так, пообщаться.

Владимир взял протянутый ему маленький блокнотный листочек с набросанным красивым почерком адресом и телефоном, повертел его в руках, и, аккуратно сложив, убрал в нагрудный карман куртки. Конечно же, он не придёт. И не позвонит. А всё-таки может быть…

- Звони главное не ночью, у отца и так со сном проблемы.

- У меня телефона дома нет. Я по автомату только могу. – как-то невпопад пробубнил Володя.

- Ну, две копейки-то всегда найдёшь. – подмигнул Никита. – Ладно, ты решай сам, как дальше, а я пойду, мне пора. Но про билеты всё же подумай, от такого не отказываются. Бывай.

Похлопав своего нового знакомого по плечу, он поднял с земли свою сумку и твёрдым шагом пошёл прочь, не оставляя тщетных попыток оттереть от грязи белые рукава. Вот он всё отдаляется, отдаляется, а Володя стоит и молча смотрит ему вслед. Даже не сказал на прощание ничего…

- Никита! Я приду! И не из-за билетов!