Облачный зефир

Щелчок карабина возвестил о том, что Йон теперь надёжно связан с ремонтной палубой Города и падение ему не грозит. Надёжно? Ещё бы! За ненадёжные изобретения несчастных отправляют в утилизатор, после чего они приносят пользу обществу в виде удобрений где-нибудь в парке аристократов. А счастливчики вроде Йона получают повышение по службе со всеми прилагающимися привилегиями. Последних, правда, он не ощутил, зато на куртке теперь сверкала медная бляха со знаком старшего ремонтника. Шутки ли – усовершенствовать пристяжной карабин так, что он не только надёжно стопорится на канате в любой момент, но и не мешает свободно передвигаться по нему вверх-вниз. Старые модели на такое не были способны, отчего процент сорвавшихся вниз был несоизмеримо больше отравившихся самогоном кабаков нижних ярусов Города. Даже стопорные узлы на концах каната не всегда выручали бедолаг.
– Мея! Давай живее! До захода не больше получаса осталось! – Йон, потихоньку соскальзывая по канату, смотрел на технический люк соседнего сектора, из которого должна была выбраться наружу его напарница. И, чего уж там скрывать, его девушка.
Наконец-то в отверстии обшивки днища показалось движение и из люка вывалилась бухта прочного каната, разматываясь по пути вниз. Сверкнув канатными захватами на сапожках, Мея защёлкнула карабин и начала спускаться, догоняя Йона. Тот же отпустил канат и с задорным смехом заскользил вниз. Когда до стопорного узла оставались считанные метры, Йон до звонкого щелчка провернул карабин и его тут же хорошенько тряхнуло от резкой остановки. Морщась от внезапной боли, он слегка ослабил ремни на поясе и между ног, и сам себе прошептал:
– Надо что-то придумать насчёт более плавного торможения. А то ещё пара таких рывков и о наследниках можно будет позабыть.
Рядом раздался тихий шелест металла по канату и вот уже Мея раскачивается рядом, откидывая на спину копну рыжих кучерявых прядей:
– Соскучился? Чего такой невесёлый?
— Да так, технические моменты, которые желательно решить в ближайшее время.
— Решай, решай, – рассмеялась девушка, – ты же у нас ого-го! Голова!
— Перестань ты уже. Думаешь, я сам в старшие просился?
— Да-да! Я знаю, – глаза Меи в хитром прищуре светились задором, – ты сам напросился в старшие ремонтники, чтобы командовать мной!
– Если это поможет, то я попрошу должность бригадира, – засмеялся в ответ Йон и, раскачавшись, ухватился за канат Меи.
Притянув девушку к себе, он обнял её:
– Смотри, сейчас начнётся.
Под ногами, да и вообще вокруг, насколько хватало взгляда, простирались облака. Пушистые, белые, но уже начинающие наливаться розовыми оттенками, плавно переходящими в красные тона. Облака манили своей мягкостью и обманчивой теплотой, пробуждая желание прикоснуться к ним. Но Йон знал, что ничего, кроме влаги и холода от них не дождёшься. Солнце тем временем совсем скрылось под облаками, заигравшими переливами красного и оранжевого, сплетением их оттенков в лучах, прорывающих бескрайнюю облачность снизу.
– Красиво, да? – Йон крепче прижал Мею к себе. – На зефир похоже.
– Зефир? – девушка отвела взгляд от краснеющей пушистой пустыни, – тебе-то откуда о нём знать?
– Так на прошлой неделе мы с бригадиром устраняли течь в паропроводе на ярусе торговцев. Там и видел. За стеклом, на витрине одного магазина целая гора зефира. Точь-в-точь, как эти облака. А позавчера, если помнишь, был на ярусе садовников – у них несколько тепличных котлов из строя вышли. И … Подожди-ка.
Йон снял с пояса один из запасных карабинов и соединил им оба каната, освобождая руки. Теперь они с Меей висели в одной связке под необъятной громадиной города, плывущего над закатными облаками. Из внутреннего кармана куртки Йон достал пергаментный кулёк и протянул его девушке.
– Держи, только не рассыпь.
– Это мне? Что это?
– Сушеные вишни. Сладкие.
– Йон! Опять украл? Вот поймают тебя когда-нибудь и отправят на месяц работ в канализации.
– Глупости, – засмеялся Йон, – если сразу не поймали, то и переживать не стоит. Да и всего-то один кулёк. Кушай.
Ещё некоторое время они наблюдали за угасающими лучами, за облаками, вбирающими в себя темноту наступающей ночи. Мея доедала вишни, складывая косточки в карман жилета:
– Теперь ты просто обязан украсть мешок земли, чтобы я посадила эти косточки. И у нас будет свой вишнёвый сад.
– А как же исправительные работы в канализации? – лукаво улыбнулся Йон.
– С твоей ловкостью тебе это не грозит, – рассмеялась девушка, разглаживая и складывая пергамент. Листок отправился в карман к косточкам, а Мея взглянула наверх, – Пора?
– Да, сейчас совсем стемнеет и город начнёт опускаться ниже облаков в более теплые потоки. Возвращаемся, а то не хочется потом до дома идти в мокрой одежде.
Но не успел Йон отстегнуть карабин, соединяющий два каната, как откуда-то снизу, сквозь облака донёсся еле слышный свист, переходящий в едва уловимое шипение. Такой звук мог издавать только … Йон мгновенно отстегнул карабин от каната Меи и, уже отталкивая её от себя, прошептал:
– Быстро наверх и внутрь.
– Но, что …
– Дикие.
Девушка же, вцепившись в пояс Йона, испуганно заозиралась вокруг.
– А как же ты?
– Передатчик на месте. Сообщу сторожевикам и попробую отвлечь диких до прилёта наших. А ты быстро наверх. Это приказ!
Мея согласно кивнула и, отпустив пояс, полезла вверх по раскачивающемуся канату. Проследив взглядом за ней, Йон начал пристально оглядывать потемневшие облака. Так и есть. Два, четыре, семь. Десять паромахов синхронно вынырнули из причудливого облака метрах в пятидесяти от города. Баллоны, укреплённые сетью канатов, гондолы с пока ещё бездвижными винтами.
– Берегут пар-то, на одном водороде идут, – прошептал Йон, – но близко, как же близко!
За первой десяткой паромахов из облаков выныривали всё новые и новые машины. Сотня, не меньше. Рука сама выхватила из крепления на куртке передатчик и нажала кнопку вызова. Но ни через пять положенных секунд, ни через тридцать ничего, кроме шипения пустого эфира в ответ не было слышно. Бригадир не отвечал.
– Ладно, – шептал парень, бросая взгляды то на парящие паромахи диких, то на Мею, преодолевшую почти половину пути, – дальше канализации не сошлют, если что.
Сняв с передатчика заднюю крышку, он начал переустанавливать контакты. Медь проводов слабо искрила и трещала, но через пару секунд всё было готово. Изначально передатчики ремонтников, как и передатчики иных служб города, были настроены лишь на свою специализированную волну. Это только у сторожевиков и высших сословий были многодиапазонные устройства. Но Йон, немного поработав над своим передатчиком, мог ловить любую волну городского эфира. Иногда, в редкие часы безделья, было очень интересно слушать чужие разговоры. Естественно, что узнай кто об этом, Йона ждало бы наказание. Как минимум – лишение половины довольствия на пару месяцев. Но сейчас особый случай. Бригадир не отвечал, а паровые котлы диких, перестав стравливать излишки пара, постепенно раскручивали винты паромахов. Минута, а то и меньше, и враг ринется в атаку на город.
Кнопка вызова нажата и в канал сторожевиков полетели громкие чёткие слова:
– Внимание! Общая тревога! Говорит старший ремонтник восемнадцатого сектора Йон. Наблюдаю около сотни паромахов диких. Готовятся идти в атаку. Повторяю …
– Вас понял, старший ремонтник Йон, – зашипел передатчик в ответ, – Объявляю общую тревогу. В ваш сектор будут направлена шестая эскадра сторожевиков.
– Спасибо, – не успел Йон убрать палец с кнопки, как прибор зашипел и заморгал лампочкой вызова. – Да?
– Йон? Вы же понимаете, что я должен доложить о несанкционированном доступе в закрытый канал?
– Да, конечно.
– Но ты молодец, спасибо. А теперь быстрее убирайся оттуда и не путайся под винтами наших парней!
Спрятав передатчик в карман, Йон обернулся на шум винтов. Паромахи диких были уже так близко, что можно рассмотреть сидящих в гондолах под баллонами. Как и ожидалось, их лица были скрыты за воздушными масками. В отличие от жителей города, воздух на высоте не предназначался для дыхания живущих в диких землях низа.
Один паромах оторвался от остальных и, быстро набирая высоту, начал приближаться к техническому люку Меи. Той же до него остались считанные метры. Увидев врага, девушка быстрее заработала руками и ногами, взбираясь по канату. Йон, желая отвлечь паромах диких от девушки, вытащил из набедренной кобуры штатный револьвер. Взвести курок, прицелиться и выстрелить – доли секунды при должном умении. Пуля с разрывной начинкой угодила в борт гондолы, распустившись огненным цветком, искры от которого брызнули по сторонам. Но паромах упорно шёл на сближение с девушкой. Ствол револьвера чуть выше и снова выстрел. Пуля, пробив оболочку баллона, разорвалась уже внутри, воспламеняя водород, превращая паромах в огненный шар. За рокотом взрыва даже не были слышны крики диких, заживо горящих в этом пекле. Ударной волной Мею откинуло на несколько метров в сторону, но карабин надёжно держал её на канате. Не успел Йон порадоваться меткому выстрелу и тому, что девушке уже ничего не грозит, как тут же неистово закричал:
– Мея!
Одновременно с этим криком бешено вращающийся винт от взорвавшегося паромаха с хрустом перерубил канат буквально в метре над головой Меи. Девушка на долю мгновения замерла в воздухе, держась обеими руками за внезапно ослабший канат. И молча, с удивлением в глазах, рухнула вниз. Онемев, Йон замер, не в силах пошевелиться, и только смотрел на падение любимой. Ведь это неправда! Это же Мея! Его Мея! Облака … Облака! Они же как зефир! Плотные и упругие! Да! Сейчас они спружинят и подкинут Мею обратно! А та, как часто делала, укрепившись на канате, будет звонко смеяться и махать руками, изображая птицу. Но и канат, и Мея, так не проронившая ни слова, ни крика, бесшумно исчезли в тёмных облаках под ногами. И тут на Йона нахлынуло. Будто разом прорвало все плотины и дамбы в прудах города. Он хотел кричать имя любимой, но из горла вырывался хрип вперемешку с неистовым рычанием. Он хотел видеть этих диких сволочей, но потоки слёз лишили его зрения. И, тем не менее, четыре выстрела, и четыре оставшиеся пули превратили четыре же паромаха в очередные огненные шары. Йон в ярости, буквально ослепнув от неё, нажимал и нажимал на спусковой крючок. Боёк безрезультатно звонко щёлкал по уже пробитым капсюлям гильз в барабане револьвера. И парень уже не видел, как в лучах сторожевых прожекторов на врага спикировала эскадра сторожевиков. Не видел, как завязался быстротечный бой. Не видел он и то, как несколько паромахов диких ушли в сторону от общего сражения, и скользнули под днище города. Йон не видел и не чувствовал, как его втянули в люк на канате, как отобрали револьвер, который всё так же щёлкал в трясущейся от ярости руке.
***

Это было странно и совсем не в обычаях города, но два дня после атаки диких и гибели Меи никто не занимался Йоном. Казалось, будто все забыли о его существовании. Единственное, что произошло – у него сразу же изъяли передатчик и револьвер. И всё. Даже не арестовали, не закрыли под замок. Два этих дня Йон провёл в своей комнатушке жилого сектора яруса ремонтников, позволив себе лишь пару кружек горячего чая. Еда совсем не лезла в горло. Зато в голове кто-то открыл невидимый шлюз и целый поток мыслей устремился на Йона. Бессвязные, лишённые конкретных образов, будто светлые и тёмные полосы предгрозовых туч. Они вихрями крутились перед глазами, невидяще устремивших взгляд в тёмный потолок комнаты. И лишь изредка этот водоворот прерывал всплывающий образ Меи. Йон тихо стонал, сжимал кулаки до боли в костяшках и закрывал глаза. Но и в темноте, на обратной стороне век он видел улыбающееся лицо девушки.
Неизвестно, сколько бы это всё продолжалось, но третьим утром из полузабытья его выдернули тяжёлые шаги по металлическому настилу коридора. Звук шагов стих возле его двери, которая без стука раскрылась. Йон не удивился, увидев на пороге бригадира. А вот то, что он был один, без городской стражи…
– Собирайся, – безучастный голос начальства окончательно разогнал терзавшие душу образы, – нас ждёт глава яруса. Живее. И молча.
Всю дорогу до сектора руководства оба не проронили ни слова. Две тысячи шестьсот семьдесят пять шагов от комнатушки Йона до огромного отсека, в котором обитал глава яруса ремонтников. Шаги были посчитаны ещё в тот раз, когда глава повысил его до старшего смены. Теперь же… Теперь же осталось уповать на благодать Изначального, чтобы наказание ограничилось хотя бы теми же канализациями, а не утилизатором. А то, что наказание неминуемо, сомневаться не приходилось.
Массивные медные цилиндры пришли в движение, выпуская излишки пара, поднимая заслонку входа. Не успел Йон перешагнуть порог, как на его плечо опустилась ладонь бригадира:
– Дальше ты идёшь один. Удачи тебе, парень.
Йон обернулся и с удивлением заметил, как в глазах бригадира промелькнуло что-то вроде грусти или сочувствия. Но мгновение и бригадир, коротко кивнув, развернулся и пошёл дальше по коридору, впечатывая каждый шаг в мелкую решётку пола. Створка пришла в движение и пока она не успела окончательно опуститься, Йон перешагнул порог. Сжав кулаки, он глубоко вздохнул, поражаясь внезапно ясной голове. Как-будто обрезали невидимую нить и с глаз спала пелена последних дней. Пришло понимание и примирение с тем, что Мею уже не вернуть. А ещё Йон понял, что ему уже совсем безразлично, чем закончится визит к главе яруса.
Ещё семьдесят шагов мимо отсеков заместителей разных уровней, кладовых, систем контроля паропроводов и прочих технических помещений. И уже всего три шага до двери главы. Медные листы даже в приглушённом свете фонарей заставляли щуриться. Стражник городской гвардии не меньше минуты изучал Йона сквозь затемнённые окуляры маски. При этом его ладони недвусмысленно лежали на рукоятях револьверов, что выглядывали из креплений на поясе. Наконец стражник сделал шаг в сторону и Йон шагнул в провал открывшейся двери.
Кабинет главы яруса ремонтников был на удивление аскетичен. Ещё в первое посещение Йон поразился не только скромным размерам, но и отсутствию даже намёка на роскошь, присущую любому, кто обладал даже незначительной властью в городе. Две стены занимали полки с технической литературой, рулонами схем паропроводов, электрических и газовых жил города, и различной документацией. У третьей стены стоял обычный стол и два кресла, в одном из которых приветливо улыбался Глен, глава яруса.
– Проходи, Йон, присаживайся, – глава указал на свободное кресло, – долго я тебя не задержу. Во-первых, от лица городского совета выношу тебе благодарность.
– За что? – скорее просипел вмиг пересохшими от волнения губами, чем спросил Йон, мысленно приготовившийся к любому наказанию, но никак не к благодарности совета.
– За своевременное предупреждение об атаке диких, за мужество, которое ты проявил, вступив с ними в схватку. Само собой, что твоя храбрость не отменяет наказания за несанкционированный выход в городской эфир на общей волне. Но к счастью, тебе удалось его…
Но Йон уже не слушал главу. Значит, канализация всё-таки. Месяц? Два? Уже неважно. Всё равно ещё полгода окружающие будут зажимать нос от жуткой вони, въевшейся в плоть парня. И отдельная комнатушка, подальше от всех. И урезанное довольствие. Ну, хоть живой, хвала Изначальному. Но слова Глена всё же вырвали Йона из потока невесёлых мыслей.
– … приказ о переводе в сторожевики уже подписан и ждёт твоего согласия со вчерашнего дня.
– Простите? – Йон мотнул головой, пытаясь осмыслить услышанное, – Что вы сказали?
– Ты меня вообще слушаешь? – улыбнулся глава. – Вчера на совете глава сторожевиков прямо-таки в ультимативной форме заявил, что такого ценного ни то, что в утилизатор отправлять нельзя, хоть некоторые на этом и настаивали, но даже к ассенизаторам близко подпускать. Дескать, он заберёт тебя к себе на службу, а твоё мужество, храбрость и умение обращаться с оружием послужат хорошим примером для других сторожевиков, чуть ли не половина из которых заплыла жиром и не помещается в гондолах паромахов. Да-да, так и сказал! Представляешь?
– Значит, – Йон лихорадочно обдумывал плюсы и минусы этой новости, – у меня нет выбора?
– Ну, мой мальчик, выбор есть всегда.
– Канализация?
– Далась вам эта канализация! Детей, наверное, с самых пелёнок запугиваете так, что им утилизатор предпочтительнее. А в канализациях, между прочим, тоже люди работают. Я в твои годы неоднократно там бывал.
Глава замолчал, улыбнулся, вспоминая что-то одному ему ведомое. Но тут же хлопнул ладонью по столу.
– Нет, Йон. Никакой канализации. Даже для сторожевиков ты слишком ценен. Ты сам знаешь, как коротка порой бывает их жизнь. Сегодня утром пришло вот это, – Глен потянулся к вороху бумаг на столе и достал письмо с уже вскрытой печатью в виде золотой шестерёнки с двумя перекрещенными цилиндрами парового котла.
Развернув бумагу, он пробежался взглядом по содержимому, удостоверяясь в том, что это было именно то самое письмо.
– С сегодняшнего дня ты поступаешь в полное распоряжение главного механика города.
Йон буквально онемел, не в силах пошевелиться. Главный механик! Да он скорее поверит в то, что сам Изначальный со своей свитой спустится на этот ярус и объявит ему благодарность! Но главный механик… Это же настоящая легенда. Недостижимая должность. По слухам, только один человек из нескольких тысяч ремонтников, пройдя долгий путь, сможет стать тем, от кого зависит… Да всё зависит! И полёт города, и вся жизнь в нём. Даже сам Изначальный в какой-то мере зависит от главного механика. И шанс попасть на службу к нему выпадает настолько редко, что Йон и не помнит таких случаев.
– Вижу, – глава пристально вглядывался в глаза Йона, просто сияющие огнём неудержимой радости, – что ты согласен. Значит, не буду тебя задерживать. Стражник проводит тебя.
Глен поднялся из кресла и протянул ладонь:
– Поздравляю с назначением, помощник главного механика. Не скрою, что мне жаль с тобой расставаться, но думаю, что на этой должности ты принесёшь городу не меньшую пользу.
– Сэр, – отвечая на рукопожатие, спросил Йон, – а какой он?
– Главный механик? – улыбнулся глава, – знаешь, за все свои пятьдесят лет я ни разу его и не видел. Удачи, Йон.
И уже направляясь к выходу, Йон вдруг остановился и тихо спросил:
– Сэр, в самом начале вы сказали “во-первых”. А что во-вторых?
– Что? Ах, это… – улыбка исчезла с лица Глена и он как-то устало присел на край стола, – а во-вторых, я соболезную тебе. Я знаю, что с Меей вы были более чем близки. И поверь, я бы с удовольствием подписал разрешение на ваше обручение. Мне искренне жаль, что так вышло. Но жизнь продолжается. Не унывай и не вини себя. Всё в руках Изначального.
– Да, сэр, – вернувшаяся тоска кольнула в груди, – спасибо вам.
Впиваясь ногтями в кожу ладоней, Йон повернулся и зашагал к открывшемуся проёму двери.
***
Стражник у двери снова пристально осмотрел Йона, кивнул и ладонью поманил за собой. Долгие переходы по подъярусам, бесконечная решётка пола под ногами, несколько лифтов, которые опускали их всё ниже и ниже. По подсчётам Йона они уже давно покинули ярус ремонтников и спустились на такие уровни города, о которых он даже и не знал. Тусклое освещение коридоров, целые километры паропроводов, шипящих латунными манометрами, связки кабелей и практически полное отсутствие людей. Ещё один лифт довольно долго опускал их ещё ниже. Казалось, что ещё чуть-чуть и они просто пробьют обмеднённое днище города и устремятся вниз. Но наконец-то лифт дёрнулся, заскрипел натянувшимися тросами и раскрыл створки. Йон вслед за стражником вышел на небольшую площадку, окружённую стенами. Одну из них венчала громадная створка шлюза – однажды приходилось уже сталкиваться с таким устройством, когда срочно вызвали на ремонт паропривода. Возле шлюза стоял такой же охранник. Только помимо револьверов на поясе, в его руках блестел латунью накладок серьёзный дробовик, чёрным провалом ствола направленный на вышедших из лифта. Стражник, приведший Йона, поднял ладонь в приветствии и впервые за всё время заговорил:
– По приказу главного механика бывший старший ремонтник Йон доставлен.
Выдав это, стражник развернулся и скрылся в лифте, который с шипением закрыл за ним створки.
– Значит, новый помощник главного механика? – охранник опустил дробовик и он повис на грудных ремнях. – Уже второй за две недели. Мрёте вы там у него, что-ли?
– Второй? – Йон подумал, что он ослышался. – Как второй? Вы ничего не путаете?
– Что вижу, то и говорю, парень, – бурчал охранник, снимая блокировку с механизма открытия шлюза, – только на моей смене за пару месяцев с полдесятка вот таких помощников из разных секторов и ярусов сюда прибыло. Что и к чему – меня это не касается. Как и то, что будет с тобой там, внутри. Единственное, что должен сказать тебе, так это то, что ещё до закрытия створки шлюза тебе стоит надеть дыхательную маску и не снимать. Маска будет висеть справа, сам увидишь.
Совсем не понимая, что происходит, Йон смотрел на тяжёлую створку шлюза, которая медленно ползла вверх. Из-под неё вырывались облака красного пара, окутывая ноги. В открывшемся шлюзовом отсеке мигала красная лампа, окрашивая всё вокруг в тот самый красный цвет. Йон шагнул вперёд и, повернувшись, сразу увидел дыхательную маску, но брать её пока не спешил.
– Удачи, новый помощник главного механика.
Последнее, что увидел обернувшийся Йон, была рука охранника, опускающая вниз рычаг закрытия шлюза. Но сейчас створка практически моментально рухнула вниз, ударяя своей массой в пол. Едва устояв на ногах от толчка, Йон протянул руку к маске, но тут мигавшая красная лампа погасла и послышался пронзительный свист. Стараясь не паниковать, Йон пытался наощупь найти маску. Почему-то становилось трудно дышать. Горло просто обжигало воздухом, а перед глазами начали вспыхивать искорки. Всё же нащупав маску, Йон попытался её надеть, но очередной вдох принёс такое сильное головокружение, что он упал на колени, выпуская маску из рук. Задыхаясь, теряя сознание, он уже не видел и не слышал, как пришла в движение вторая створка шлюза, освещая помещение ярким светом…
Глаза открывать не хотелось, хоть Йон и пришёл в себя минут пять назад. Горло болело, но не жгло как тогда, в шлюзе. Дышалось на удивление легко. Да и сам воздух был каким-то необычным, непривычным на вкус. Насыщенным, даже немного сладким. Монотонный еле слышный гул совсем не скрывал остальные звуки – потрескивание электричества, шипение, скрежет. И ни одного голоса, ни одного слова. Решившись, Йон решил чуть приоткрыть глаза. Веки ощутимо задрожали, но всё же чуть раскрылись. Достаточно для того, чтобы можно было осмотреться, не привлекая к себе внимания. А посмотреть было на что. Насколько хватало взгляда прищуренных глаз, вокруг были высокие стеллажи, на которых находились совершенно неизвестные приборы и машины. Сотни колб и реторт, трубок и прочих химических штук, книги, рулоны пергамента. С высокого потолка на цепях и канатах свисали неведомые конструкции. По углам что-то искрило и трещало. Вдалеке, в клубах пара раз за разом с треском набухала ветвистая молния. Слегка повернув голову, чтобы оглядеться, Йон наткнулся взглядом на человека, сидящего на стуле недалеко от него. Отличный комбинезон с множеством карманов, сапоги на толстой подошве, слегка блестевшей металлом, ремонтный пояс с ячейками полными инструментов, многие из которых Йон видел впервые. Самому человеку было лет сорок, не больше. Совершенно безволосый, даже бровей и ресниц не было. Но это не отталкивало, а вместе с добрым взглядом ярко-голубых глаз и тёплой улыбкой наоборот, притягивало, снимало напряжение и недоверие. Но всё же, когда незнакомец улыбнулся ещё шире и вдруг подмигнул ему, Йон рефлекторно дёрнулся в сторону. Но не смог и пошевелиться. Уже полностью открыв глаза, он увидел, что привязан к столу широкими ремнями так, что ни рукой, ни ногой не пошевелить.
– Тише, тише! – незнакомец в успокаивающем жесте протянул ладонь. – Успокойся, всё хорошо. Я не причиню тебе вреда. Как твоё горло, кстати? Нормально дышишь?
– Вроде да, – Йон вдохнул полной грудью и сглотнул внезапно набежавшую слюну. – Только как-то…
– Непривычно, да? Ничего, через пару дней всё будет в норме. Пришлось немного подремонтировать не только твоё горло, но и лёгкие, и организм в целом. Хочешь знать, что и почему? Кислород. Всё дело в кислороде. В этом воздухе, которым мы сейчас с тобой дышим, его намного больше, чем в городе наверху. Да и сам воздух очищен от вредных примесей. По составу он практически идентичен тому воздуху, который внизу, на земле.
– Но он же ядовит! – Йон в очередной раз безуспешно дёрнулся, пытаясь подняться. – Им же только дикие могут дышать, отчего и становятся дикими или мутантами всякими.
– Мутантами! – громко расхохотался мужчина. – Ох, парень, сколько же тебе всего предстоит узнать. Да такого, чему ты долго не сможешь поверить, пока сам не увидишь. И вообще, разреши представиться. Дакс, главный механик.
Оказывается, Йона ещё можно было удивить даже после всей череды сегодняшних событий. Неужели это и есть главный механик? Тот самый, легендарный и таинственный. Как-то иначе Йон представлял его себе. Как? Неизвестно. Но явно не так, как выглядел этот мужчина. И от него не скрылось то недоверие, с которым парень сейчас рассматривал его.
– Не веришь, да? Ну, а так, – назвавший себя главным механиком, вынул из нагрудного кармашка небольшой предмет и протянул его Йону, – веришь?
Вот теперь стало понятно, что он не лгал. Печать главного механика, знакомая практически каждому ремонтнику, могла находиться только в руках самого главного механика. Прикоснись к ней кто-либо ещё или, не приведи Изначальный, попробуй кто её подделать, бедолаг ждал только один итог – переработка в утилизаторе на благо города.
– Теперь вижу, что веришь. И давай-ка, вставай, а то у нас впереди очень много работы. В первую очередь – над тобой.
И Дакс, сделав пару шагов, отщёлкнул ремни, державшие Йона…
***
В течение следующих двух недель Дакс накачивал Йона такими знаниями и умениями, которыми он и за пару своих жизней не смог бы обладать. Природный ум и стремление разобраться во всём, тяга к изобретательству и совершенствованию не только помогали Йону, но и вызывали одобрение главного механика. Уже сейчас парень мог из того, что обычно уходит в утилизатор, собрать портативную батарею, энергии которой хватало на работу нескольких фонарей. Мог собрать на основе парового двигателя, который сам же и собрал, самодвижущую тележку, на которой он тут же проехал ради испытания, чуть не разнеся мастерскую механика в хлам. Но тот был только рад успехам своего ученика и помощника.
И вот, пытаясь собрать паропреобразователь по схеме Дакса, Йон так увлёкся, что не услышал, как в лабораторию вошёл главный механик.
– Да оторвись ты от этой штуки! Йон! Ты меня слышишь?
– Что? О, извините! Заработался. Вы что-то сказали?
– Обедать пошли, говорю.
– Сейчас, только приберу немного. Кстати, тут в схеме были две ошибки, из-за которых преобразователь выдавал только тепловую энергию. Исключив вот эти два элемента, я получил поток излучения. Правда, – Йон покрутил в руках почти насквозь прожжённую толстую стальную пластину, – поток пока не постоянен. Но я решу это. Обязательно решу.
Дакс, специально внёсший ошибочные изменения в схему, удовлетворённо кивнул и махнул рукой Йону, зовя того за собой в обеденную комнату.
Приём пищи, будь то завтрак, обед или ужин, в первые дни для Йона были чем-то небывалым, нереальным. Неизбалованный разнообразием в еде, парень просто отъедался мясом и рыбой в разных видах, уплетал за обе щёки свежие фрукты, задорно хрустел овощами под снисходительную улыбку главного механика. К сегодняшнему изобильному обеду, доставленному в контейнере паропровода, добавился сладкий десерт. Цукаты, пряники и … Зефир. Точь-в-точь, как тот, что он видел когда-то. Бело-розовый, воздушный. Сам не понимая, что делает, Йон, пока главный механик отвернулся за приборами, схватил несколько зефирок и спрятал в карман комбинезона. Чтобы потом поделиться с Меей… И тут же рухнул на стул от внезапной боли, отчаяния и щемящей тоски. За всё это время он так смирился с потерей девушки, что казалось забыл о её смерти. Ему казалось, что вот-вот пройдёт немного времени и он выйдет отсюда, встретится с Меей, расскажет обо всём, что видел, чему научился. А оно вон как. Не расскажет. Да и выйдет ли?
– Что с тобой? – Дакс увидел, что с парнем творится что-то неладное.
– Всё нормально, сэр. Просто…
И тут уже Йон не смог сдерживаться. Слезы полились из глаз и он беззвучно уткнулся в ладони, только слегка подёргивая плечами. Дакс не стал успокаивать его, давая тому время и возможность выплеснуть всё то, что накопилось, забылось и вдруг прорвалось. Наконец Йон выпрямился, утёр слезы и, не поднимая взгляда, произнёс:
– Извините, сэр Дакс, такого больше не повторится.
– Это всё из-за той девушки, Меи? Да, не удивляйся, я знаю о произошедшем. Так же, как и о ваших отношениях. Не буду тебя утешать или жалеть. Ты сам должен справиться со всем этим. Так будет правильнее, чем забываться в чужих утешениях и обманчивом участии.
– Да, сэр. Спасибо вам.
– Приступай к обеду. А я пока расскажу тебе то, что сможет кардинально изменить твою жизнь. Ну, если не сойдёшь с ума от такого откровения, – Дакс хохотнул, – тогда тебе прямая дорога в утилизатор. Есть у меня в одной лаборатории небольшой, для тебя как раз хватит.
Глядя на побледневшего и застывшего Йона, главный механик ещё громче рассмеялся:
– Да шучу я, шучу! Нет у меня утилизатора. Придётся тебя наверх отправлять.
И уже глядя на отвисшую челюсть парня, и вилку, выпавшую из его руки, Дакс махнул рукой и уже серьёзно спросил:
– Что тебе известно об Изначальном? С самого начала.
Ещё не пришедший в себя от странного юмора главного механика, Йон выпрямился на стуле и без запинки начал говорить:
– Давным-давно, на заре времён, когда предки диких и предки жителей города жили на земле, между ними вспыхнула война. Вся земля была объята сражениями. Целые города стирались с поверхности, горы рассыпались песком, реки и моря поднимались паром от страшного оружия. Земля и воздух стали настолько отравленными, что ни о какой жизни не могло быть и речи. И вот небольшой горстке людей, которую со всех сторон осаждали дикие, явился Изначальный. С помощью своих знаний и умений, он оторвал самый чистый, нетронутый отравой войны кусок земли и вознёс его вверх. Туда, где чистый воздух и нет угрозы. Постепенно на летящем в небесах острове возник город, которым начал править Изначальный. Своим непостижимым умом он разделил город на ярусы, чтобы каждому представителю города было где жить, где работать на всеобщее благо. И с тех пор Изначальный живёт сотни лет, правя нами своей мудростью из дворца высшего яруса.
– Ну, чего и следовало ожидать, вполне стандартно, – непонятно хмыкнул Дакс. – А кто же я, по-твоему?
– Вы? Ну, вы – это же вы. Главный механик. От которого зависит полёт города, зависит снабжение всех ярусов энергией. Тот, который изобретает новые механизмы и вещи. Тот, на чью должность может претендовать только один из многих тысяч.
– Ну, насчёт изобретения новых механизмов ты полностью прав, – улыбнулся Дакс. – А вот насчёт всего остального… Нет никакого Изначального. И не было.
Йон даже глаза закрыл от таких слов. Казалось, что даже за то, что он просто услышал такую ересь, сюда сейчас вломятся стражники городской гвардии и уведут Йона к ближайшему утилизатору. А может Дакс так шутит? Открыв глаза, Йон посмотрел на главного механика, который в свою очередь очень пристально, без тени улыбки, смотрел на парня. И тот на одном выдохе тихо прошептал:
– Но этого же не может быть…
В следующие пару часов Йон слушал длинную речь главного механика, отказываясь верить услышанному. Но что-то далеко внутри говорило ему, что какими бы невероятными и неправдоподобными не казались слова Дакса, ему стоит верить. И Йон узнал, принял, поверил в то, что действительно очень давно на земле разразилась война, равной которой жившее тогда человечество не знало. Было использовано такое оружие, которое и в самом деле испаряло моря, дробило горы, выжигало землю. Людей становилось всё меньше и меньше, чистые земли отравлялись с ужасающей скоростью. И нигде нельзя было скрыться. И тогда один молодой учёный нашёл способ в прямом смысле перенестись в небо. Изобретённый им двигатель позволил подняться над землёй последнему оплоту человечества со всей инфраструктурой. Будто целый город со всеми коммуникациями просто вырезали из поверхности земли. И управляемый этим учёным город начал своё путешествие над заражёнными землями, которые стали прибежищем тех, кто остался на поверхности. Шло время и в городе возникла строгая иерархия. Йону было сложно поверить в то, что Изначальный – это всего лишь должность, на которую каждые несколько лет выбирают человека из претендентов высшего яруса аристократов. Цивилизация города постепенно откатилась до примитивных технологий. Пар и электричество, газ стали основой жизни. Значительное облегчение жизни приносили изобретения главного механика. Тот же страшный утилизатор – всего лишь прибор, способный преобразовать любое вещество, любую вещь в газ, искусственную почву или энергию.
Но самое страшное, по словам Дакса, было в том, что город постепенно вымирает. Ещё два-три поколения и настанет эра страшных мутаций, падения рождаемости, снижения интеллекта. Городу нужна свежая кровь, новые жители, чтобы избежать подобного. И главный механик нашёл способ, как выйти из столь неутешительного положения.
– Но для начала, – сделав паузу, продолжил Дакс, – я тебе кое-что покажу. На, держи. Как думаешь, что это такое?
В ладонь Йона лёг небольшой камень. Большей частью гладкий, будто оплавленный, а часть была в ямочках-дырочках.
– Что это?
– Во время той самой разрушительной войны применялось такое оружие, что плавило камни. Ты видел гранаты сторожевиков? Видел, как они взрываются? А теперь представь такую же гранату, но размером с наш летающий город. И представь масштабы взрыва такой гранаты. Не укладывается в голове, да? И, тем не менее, то оружие было способно на гораздо большую мощь. Так вот, эти спёкшиеся камни вобрали в себя столько энергии тех взрывов, что даже этот маленький, что у тебя в руках, способен стереть в пыль весь наш город.
Йон аккуратно, стараясь сдерживать дрожь в руке, опустил камень на край стола и, почти не дыша, уставился на него широко раскрытыми глазами.
– Не бойся. Он сейчас безопасен. Можешь даже молотком по нему стучать. Чтобы вызволить из него всю потрясающую мощь, нужно специальное излучение. Прибор, тот преобразователь, над которым ты сегодня работал, к слову, способен на это. И именно такая энергия движет нашим городом. Ты не задавался вопросом, каким образом мы удерживаемся в воздухе и летим над землёй? Ведь ни баллонов с гелием или водородом нет, нет паровых котлов с винтами. Ничего нет. Но это на первый взгляд ничего нет. На самом же деле…
Дакс встал и подошёл к стеллажам, с одной полки которых снял небольшую коробку. Что-то достал из неё и поставил среди посуды на свободное место.
– Знакома вещичка? Такая была в детстве?
Йон смотрел на обычную юлу из тонкой латуни. Конечно же, он знал, что это такое. Быстро двигаешь стальной витой стержень вверх-вниз и юла начинает крутиться, стоя на тонюсенькой ножке. Что главный механик и продемонстрировал, заведя её. И вот уже юла со слабым гудением быстро вращается среди посуды.
– А теперь самое главное, – Дакс достал из той же коробки небольшой прибор, нажал несколько рычажков, отчего он слегка затрещал.
Из небольшого раструба, направленного на вращающуюся юлу, показалось облачко пара в переплетении совсем тонких молний. И тут же юла медленно взмыла над столом, не прекращая вращения. Йон ахнул и только смотрел, как юла парила в воздухе, двигаясь то вправо, то влево , следуя за движением прибора в руках Дакса. Через несколько секунд он щёлкнул небольшим рычажком и юла обрушилась вниз, со звоном катаясь латунью по дребезжащим тарелкам.
– Для тебя пока хватит. Излучение имеет и отрицательные стороны.
С этими словами главный механик провёл ладонью по безволосой голове и усмехнулся. Спрятав прибор и юлу обратно в коробку, он поставил её на место.
– В тело юлы встроены вот такие камушки. И при излучении происходит то, что ты сейчас наблюдал. По такому принципу и устроен двигатель нашего города. Под нами, почти у самого дна вращаются гигантские шестерёнки с такими камнями. И под действием излучения из них высвобождается та энергия, которая и удерживает город. А меняя её интенсивность, можно легко управлять – вправо, влево, вверх, вниз.
– Но сэр, откуда вам всё это известно? Мне кажется, что и жизни не хватит для того, чтобы узнать всё это, разобраться, научиться.
– Ты так и не понял? – с грустью вздохнул Дакс. – Так и не понял, кто был тот учёный?
– Вы? Но этого же не может быть! Сколько же вам лет?!
– Больше, чем ты даже можешь представить себе.
– Но как такое возможно?
– Излучение, Йон, это всё излучение. Я слишком долго находился под его воздействием, работая на благо той горстки людей, которые когда-то спаслись. Сначала оно тебя убивает, а потом каким-то образом же и излечивает, преображает, заставляя забыть о смерти. Вот только волосы почему-то так и не отрасли, что бы я не делал, как бы ни пытался. Но я уже привык.
– Это всё просто невероятно, но я почему-то верю вам. Но какова моя роль во всём этом? Что я должен буду делать? Неужели тому, кто обладает такими знаниями, кто сам превыше Изначального… Неужели вам нужен помощник?
– Даже не представляешь, как нужен. И открою тебе ещё пару секретов. Ты не первый и, надеюсь, не последний. Старина Глен уже много лет исправно поставляет мне ремонтников, которые имеют совершенно иной склад ума. Более изобретательных, более пытливых. И не только Глен, который сейчас на посту главы ремонтников. Многие главы совета отправляют самых лучших людей ко мне.
– Но зачем?
– Ты помнишь, что я говорил о будущем города? Он обречён. Высшие ярусы не хотят понимать или принимать это. Ну и ладно. Мною и некоторыми главами было решено основать новый город. Там, внизу. На поверхности.
– Но как же дикие? Да и отравлено там же всё!
– Дикие? Ну, начнём с того, что они вовсе не дикие и живут они зачастую получше большинства населения города. А за все эти столетия земля уже очистилась от последствий той ужасной войны. Когда-то мы начали сотрудничать с теми, кто живёт внизу. Я отправляю вниз лучших ремонтников, врачей, садовников и прочих жителей города. Они делятся знаниями и используют бесконечное количество ресурсов поверхности для того, чтобы заново возродить жизнь, заново построить цивилизацию. И тебе предстоит стать далеко не последним посланцем города. Кстати, уже совсем скоро.
Дакс бросил взгляд на настенные часы в обеденной комнате и снова прошёл к стеллажам. Достав большую кожаную сумку, он протянул её Йону:
– Сейчас начнётся атака наших друзей и тебе предстоит покинуть город. Здесь нужные схемы и наработки.
– Атака? Но как же…
– Ты никогда не замечал, что те, кого вы называете дикими, только атакуют город, но почти никогда ничего не разрушают, не сжигают ярусы, не захватывают что-либо? Даже те смерти, особенно среди сторожевиков, происходят в большинстве случаев по причине ротозейства самих погибших. Да, извини… Я помню о Мее. От случайностей никто не застрахован. Дикие своими налётами просто отвлекают сторожевиков, пока несколько паромахов не подныривают под один технический люк, к которому снаружи даже ремонтники не могут подобраться. Да и не знают они о его существовании. И пока наверху идёт что-то вроде сражения, правда, одностороннего, мы обмениваемся информацией, схемами механизмов, этими вот камнями и прочим. И вот, что ещё…
Что там было ещё, Йон так и не услышал, потому что всё вокруг заглушил вой сирены. Атака диких. Рефлекторно дёрнувшись, чтобы бежать, Йон пересилил себя и просто стоял, в то время, как Дакс закреплял ремни сумки на его груди. Проверив крепление, главный механик ободряюще хлопнул парня по плечу и поманил за собой к выходу. Пробежав по коридору между лабораториями за Даксом, Йон влетел с ним в небольшой лифт, который мгновенно рухнул вниз. Казалось, что желудок сейчас выскочит через рот. Йон сцепил зубы и крепко держался за поручни, пока пружины внизу не заскрипели, принимая удар остановившегося лифта.
– Сто метров одним махом! – улыбнулся Дакс. – А ты крепкий парень, Йон. Пока ещё никому не удавалось оставить пол лифта после себя чистым.
Недалеко от лифта виднелась медная обшивка днища города. И Дакс уже открывал находившийся в ней люк. Поток холодного воздуха ворвался внутрь и главный механик призывно замахал рукой:
– Живее! У нас меньше минуты!
Снова хлопнув подскочившего парня по плечу, Дакс обнял его и как-то по-отечески произнёс:
– Удачи, Йон. У нас всё получится. Я знаю, что мы ещё свидимся с тобой.
С этими словами он отстранил его от себя и резко вытолкнул в проём люка.
***
То ли уже отвыкнув от разрежённого воздуха, то ли просто онемев от негодования и ярости, Йон только хрипел, камнем падая сквозь холодные, мокрые облака. Даже если они сейчас летят над морем, то всё равно, с такой-то высоты.… Но почему? Зачем всё это было? Просто избавится от него? Или он что-то упустил?
Но падение вдруг прекратилось весьма странным и очень болезненным образом. Тело Йона просто вдавило во что упругое, пружинящее. Подкинуло обратно и снова вниз всем телом. На сеть? Да, Йон сейчас лежал на качающейся вверх-вниз огромной сети из толстых канатов. Края сети скрывались в густых облаках. Всё ещё не веря в такое спасение, Йон почувствовал, что сеть начинает быстро опускаться вниз. Наконец из облаков вынырнули два паромаха, разгоняя винтами влажную пушистость. Между их бортами и была закреплена сеть, в которой сейчас лежал Йон. И по которой от борта одного паромаха, быстро и ловко перебирая конечностями, к нему спешил дикий. Парень сильнее прижался спиной к сети, сживая в ладонях канаты. И уже примеривался, куда ударить ногой дикого, если тот попробует напасть. Но тот, остановившись буквально в паре метров от Йона, сорвал с себя дыхательную маску, вместе с которой с плеч упал и капюшон. И порывы ветра подхватили непослушные рыжие кудри, развевая их, закручивая.
– Мея!!!
Казалось, что крик Йона услышат даже в городе, который величественно плыл далеко в стороне и выше. Объятия, слёзы сквозь крепко зажмуренные глаза и бешенный стук сердец, которые готовы просто выскочить, разорвав плотную ткань курток.
– Как тебе посадочка? – Мея рассмеялась таким любимым, родным и едва не забытым смехом. – То ещё удовольствие, правда? По себе знаю. Знаешь, ведь дикие совсем не …
– Знаю, Мея, знаю. Мне столько нужно тебе рассказать. А вместе нам предстоит столько ещё сделать. Ой! Подожди!
Йон, покачиваясь на сетке, засунул ладонь в карман. Протянув потом её к Мее, он разжал пальцы. И оба улыбаясь, смотрели на бело-розовые комочки зефира, как на последнее, что связывало их с прошлой жизнью.