Пески времени

Нарезанное ломтиками и свернувшееся улиткой небо. Череда чёрно-белых сегментов, упершихся остриями в оранжевую пуговицу-звезду, редкие вкрапления умирающих галактик. И под всем этим – пустыня.

Среди барханов бредёт незнакомец, оставляя на песке следы, которые тут же заметает бродяга-ветер. Путник облачён в свободные одежды, лицо его закрыто от песка и ветра, на глазах повязка. Что потерял слепец в этом жарком мире? Ищет ли он спасения? Жаждет узнать, что ждёт его в этом угасающем мире?

Потускневшее око светила безразлично к путнику. Небу не интересны деяния земных муравьёв. И пусть они сколько угодно потрясают кулаками, кляня пустыню, жару и негостеприимную планету. Сколько их прошло этот путь? Сотни тысяч… Нет! Миллионы говорящих песчинок шли, ползли, летели и катились здесь с начала времён. Менялись лишь слова проклятий и фигуры путников. Суть не менялась.

– Кто ты, путник?

Пустыня пошла рябью, расчёсывая косматые кудри барханов чёрными пальцами смерчей. Грохот слов заставил слепца втянуть голову в плечи, заозираться, в поисках невидимого собеседника.

– Я тот, кто ищет ответ…

– А ты вправе?

– Но я же здесь. Не каждый способен добраться до места, где всё начиналось.

– Начиналось…

Тяжёлый вздох. Смерчи осыпались пылью, горизонт прояснился, лишь слегка искажаясь в жарком мареве.

Бледная звезда полыхнула яркой вспышкой. Свет сгустился, и в вышине соткался в мужской силуэт. Казалось, что в этом сиянии парит статный широкоплечий повелитель стихий и планет, но стоило только звездным лучам потускнеть, как сверкающий кокон развеялся, словно дымка, и на песчаную поверхность ступила босая нога старика.

В первые минуты он не смотрит на гостя, всё его внимание приковано к увядающей Вселенной. Он зачерпывает в ладонь горсть песка, пересыпает его из руки в руку, молчаливо наблюдая, как время течёт сквозь пальцы. Волосы Творца окутаны сединой, взгляд, устремлённый на гостя, мудр и терпелив, но в нём, как и среди здешних песков, сквозит тоска.

– Спрашивай…

– Я хочу увидеть своё предназначение. Свою цель.

– Увидеть? – Создатель слегка усмехается, потом кивает своим мыслям: – Все, кто добирался до меня, хотели именно этого. И никто не уходил обделённым. Да будет так, путник… Я подарю тебе зрение. И покажу будущее. Покажу, каким ты станешь. Творец мира не может отказать в просьбе своему детищу.

Пески пришли в движение, завихрились, создавая светотенями узор на поверхности бархана. Лицо путника на этом странном портрете было таким же молодым, как и сейчас. Творец перевёл взгляд на гостя, потом вновь взглянул на картину. Секунды тянулись за секундами. Ничего не происходило. Внезапно порыв ветра смазал края портрета. Порывы следовали один за другим, уничтожая волевой подбородок, острые скулы, морщины на лбу. Вскоре на песке остался один единственный глаз. Зрелище, казалось, заворожило обоих. Нарисованный неведомой силой зрачок вдруг ожил, повернулся слегка, фокусируясь на наблюдателях. Глаз моргнул. Старик смертельно побледнел, обернулся к пришельцу и спросил, второй раз за недолгий разговор: – Кто ты?

Слепец медленно снял повязку. Единственный глаз горел холодной решимостью и безразличием.

– Я тот, кто ищет ответ. И я его нашёл.

– Но, я ведь породил тебя! Если я создал жизнь, то… то и ты – моё детище! Ты не можешь…

– Нет, создатель. Когда ты принялся за дело, я давно уже был тут, на этой первой планете. Ждал своего часа и нового демиурга. Ты просто решил, что я одно из многих миллиардов твоих созданий. Не волнуйся. Будут прекрасные миры. И новый создатель населит их миллиардами необыкновенных созданий. Знаешь, он будет очень похож на тебя в молодости.

Звёзды гасли одна за другой. Вместе с уходящим светом уходила жизнь из старика. Он упал на колени и, не в силах поднять голову, тихо шептал слова на древних языках, придуманных им же самим. Путник возвышался над ним неумолимым палачом, а над головами скручивалась в спираль сжимающаяся вселенная.