Варежка

Варежка

Последний день уходящего года выдался скоротечным. Необычные тёмно-серые тучи низко плыли над домами, почти задевая крыши пятиэтажек с соседней улицы Октябрьская, так еще и дым из длинных одноэтажных многоквартирных бараков улицы Железнодорожной словно напитывал эти тучи и делал их в сто крат тяжелее. Дым разнокалиберными столбами поднимался вверх и подпирал темно-серый небосвод. И посему казалось, что ночь накрыла поселок раньше. В окнах зажглись огни, а из труб вверх взметнулись искры. А то как же: скоро новогодняя ночь, а готовить еще уйму салатов, пылающая жаром печь просто необходима. Люди быстрее разбегались по домам и готовились к встрече новых надежд и веселья. Детишки ловили носами приятные запахи и истекали слюной в ожидании новогодней трапезы. И дома, квартиры превращались в сказочные замки, внутри которых всё преображалось, и люди дожидались боя Курантов, чтобы звоном бокалов открыть невидимые двери в другую волшебную реальность…

Но так было не везде и не со всеми.

Только стемнело и посередине барака из покосившейся желтой двери вышел мужичок в облезлой фуфайке и, пошатываясь, побрел по натоптанным меж сараев тропинкам, иногда падая в снег и ругая недобрым словом коммунальные службы, словно это они виноваты и обязаны каждую народную тропинку протоптать глубже и надежнее.

Не успел мужчина скрыться за дальним красным гаражом, из-за плохо закрытой двери выскочил серый комочек и осторожно покрался вдоль сугроба прочь. Он был столь маленьким и серым, что сливался с любой ямкой и тенью от забора, а когда ночь стремительно низверглась из туч из-за обильного дыма, вообще исчез из мира, растворившись в полумраке окружающих теней от многочисленных предметов. Комочек медленно и крайне осторожно прокрался до калитки на общую улицу и, сжавшись от страха, застыл.

Где-то совсем рядом размеренно скрипел холодный снег, и, казалось, звуки приближались, а потом, вдруг, внезапно стихли. Несмотря на снег и холод, пробирающийся сквозь лапки в тело, комочек застыл и терпеливо ожидал, когда нечто за калиткой пройдет мимо или хотя бы начнет удаляться. Котенок не для того следил двое суток за хозяином и выжидал момента сбежать из неуютного дома, чтобы тут же попасться неизвестно кому.

Текли минуты, а некто за забором не двигался. Или просто ушел, ведь шагов больше не было. Лапки стали подмерзать, и комочек решился. Была не была! Нужно немного…

Он пролез сквозь огромные для него дыры между штакетником и бросился через более широкую тропку, за которой темнел силуэт накренившегося сарая. От него за версту пахло дровами, а значит и спасением. Среди поленьев можно затеряться и исчезнуть навсегда, и хозяин никогда не найдет.

И тут зажглись уличные фонари, пригвоздив серый комочек к натоптанной тропке улицы. Тут же рядом звонко воскликнул чужой голос:

— Так вот ты кто! — слишком близко хрустнул снег, и котенка вознесла вверх рука в теплой перчатке.

— А я думаю, что за серый комок крадется за забором! — мальчик повертел котенка перед глазами, другой рукой без перчатки поправив на носу очки, и прижал его к груди обеими руками, не замедлив почесать по серой в еле заметную черную полоску шерсти.

Комочек тут же растаял и довольно громко заурчал. Чужак чужаком, а от него пахло чем-то приторно сладким, в отличие от хозяйского дома, провонявшего табачным дымом и не менее ядреным запахом перегара от невыносимого пойла, днем и вечером приносимым самим хозяином. От нового же мальчика пахло добротой и едой. Настоящей, а не объедками объедков, что оставляли котенку хозяева. Может, и сама еда найдется у нового знакомого? Котенок вытянул мордочку из теплой руки и заглянул в глаза человеку.

— А я тут варежку ищу, — объяснил мальчик новому другу. — Хожу, смотрю, во дворы заглядываю, на забор посматриваю — вдруг кто нашел да на штакетник повесил. Я тут днем проходил, может, и потерял. Мамка придет через три часа, «пряников» отвесит, — закончил он печально, а потом добавил: — Работает она на тяжелой работе, зарабатывает немного, за варежки точно «пряников» отвесит… Эх… Дима — это мой отчим — тоже поздно придет, а то б я с ним как мужчина с мужчиной поговорил, и он бы варежки новые помог купить. Тогда б мама не расстроилась. Эх… А меня Ваня зовут…

Эх…

Мальчик гладил котенка, а тот урчал и принюхивался к новым запахам и ощущениям, ведь в хозяйском доме вместо нежности зверя ждал лишь холодный подоконник, где из щелей всегда дул холодный сквозняк. И только меховой комочек пригрелся и расслабился, как речь мальчика прервали другие голоса, более резкие.

— Эй! Ты кто такой? Чё припёрся на нашу улицу? — перед Ваней выросли еще три мальчика и грозно напирали, отчего тот всё крепче сжимал серый комочек, пока боль не стала нестерпимой, и котенок не мяукнул.

— А что тут у нас? А! — громко крикнул самый большой мальчик и Ваня, как и котенок, вжал голову в плечи. — А ну, показывай!

— Нет! — тихо, но упрямо сказал ребенок, отступив на шаг, но так и не раскрыв ладони. А другие дети не отставали, напирали.

— Давай-давай! Показывай котенка! У нас петарды есть! Мы ему щасс… звезды покажем! — сказал один, а остальные глупо захихикали.

— Нет! — упрямо ответил Ваня и замотал головой. — Себе звезды покажи!

— Давай, говорю! — рассержено крикнул здоровый и ударил мальчика в лицо. Ваня упал навзничь, прижав серый комок к груди. Остальные ребята окружили и стали закидывать ребенка снегом. А кто-то умудрялся пнуть ногой. Ваня мычал, рычал, отплевывал снег, и пытался съежиться и раствориться в снегу, но маленький комочек в руках не давал ответить кулаками, занимая руки. — Вот упрямый попался! И не пофиг ли на котенка? А?

— Не пофиг, — крикнул изо всех сил Ванька и втянул голову, ожидая новых ударов, но вместо этого сквозь туман в голове услышал пьяный бас:

— Эт, чё тут творится, а? А ну брысь, сученята! Не хватало мне тут у дома еще беспорядков всяких! Эк, уроды!

— Сам урод! Алкашина…

— А ну вали, щенок, пока отцу не пожаловался!

Последние слова возымели действие, и ребята ретировались, а Ванька почувствовал, как его вместе с котёнком поднимает из сугроба неведомая сила. Пару раз тяжелая рука хлопнула по шапке, потом по спине и груди, снег сполз, а руки раскрыли содержимое. И мужик потянулся к маленькому комочку, который только сжался и зафырчал.

— А ты молодец, — одобрительно заговорил мужик, и на мальчика пахнуло чистым самогоном. Очевидно, кличка «алкашина» не зря приклеилась к мужику. А тот уже схватил котенка и тянул к себе. — Спас мне моего котенка! Благодарствую очень! Только обратно я его, пожалуй, возьму. В следующий раз запирать дверь лучше буду, а то ишь, пострел, не успел я выйти за порога, а этот… шмыг! И только видали. Спасибо, пацан! Не забуду...

— Дядь, — пролепетал Ванька, указывая на комочек в огромных руках незнакомца. — Ему больно, не сдавливайте!

— Да что ты понимаешь! — махнул рукой мужик и, открыв калитку, пошел к квартире. — Иди домой, приложи к глазу чего-нибудь холодное, а то синяк выскочит. А котенка оставь на его хозяина. Он лучше знает, как с ним надо заниматься!

А Ванька стоял и шмыгал носом. Он не умел обращаться с котятами. Оно и понятно, ведь у него никогда не было кошек. Но мальчик точно знал одно: с котятами не так надо обращаться! Комочек в руках «алкаша» орал и орал, пока мужчина тащил его в дом. И словно разрывал некие невидимые струны в глубине души мальчика. Он сдержался, чтобы не заплакать от обиды и несправедливости, и пошел в сторону дома на Октябрьской улице.

А меж тем хозяин, едва вошел в дверь, бросил серый комочек к миске. Мужчину не заботило, что котенок сильно шмякнулся о стену. Пока зверёк очухивался, хозяин прошел в сапогах в соседнюю комнату и в полутьме, раздвигаемой слабым светом нескольких свечей, выставил на стол бутылки.

— Ты, кот, давай привыкай! -назидательно заявил мужчина, отчего невидимая доселе женщина вылезла откуда-то из-под одеял на покосившейся у стены кровати и заспанно спросила:

— К чему привыкать? Я еще не проснулась, Серьго.

— Так просыпайся, мать! Я вон подарки принес, новый год через несколько часов, а мы еще не пили.

— Новый год? — встрепенулась женщина. — Ой, а я не в порядке… не в поряде… ну, не накрашена я!

— Галя… — довольно протянул мужик, присев рядом и обняв женщину. — Самогон рано или поздно всё и всех раскрасит. Ты мне и такой нравишься! Ну что за краса! Девица-оса, носик картошкой, дай ущипну немножко…

Женщина засмеялась, а мужчина потянулся за стопками. Оба уже и не помнили о маленьком сером комочке, страдельчески мяукающем у стены, о которую его шмякнул хозяин. Тихий печальный плачь котенка никого в этом доме не трогал, а животное оплакивало улетучившийся вместе с мальчиком вкусный запах пряников и мандаринов, от которого свербело в носу, но он был всё равно приятнее тяжелого духа табачного дыма и разлитого на столе самогона. Котенок, сам того не понимая, оплакивал первый в его жизни почти наступивший Новый год.

Прошло пол часа, из комнаты стали доноситься развязанные веселые голоса, и котенок медленно пополз. Он знал: теперь-то хозяин ему и щелки на побег не оставил. Но существовала и другая возможность выбраться. На кухне было окно, где вместо одного стекла торчала мягкая подушка, о которую серый раньше грелся. Она мягкая и податливая: это он выяснил когтями.

Серый комочек смело запрыгнул на табуретку и задел пустую бутылку, отчего она упала на пол, зазвенев. Котенок затаился, ожидая наказания, но хозяин оказался слишком занят, а поэтому даже не обратил внимания на шум. Тогда серый комочек совсем осмелел и перепрыгнул на окно, где начал неистово драть когтями вставленную вместо стекла подушку.

Через пол часа вновь свободный котенок выскользнул из ненавистного дома.

Теперь он не скрывался, а отчаянно кричал и звал Ваньку. Он вновь хотел попасть в его теплые руки и почувствовать яркий сладкий запах, исходящий от рук мальчишки. Ведь доброту чувствуешь сразу. И котенок бежал и бежал, призывая ребенка во всю силу своих маленьких легких, и едва протиснулся через калитку, как некто большой вновь поднял его вверх. Котенок было замурлыкал, как голос, раздавшийся следом, оборвал вдруг возникшую надежду.

— А вот и ты! Меховой комок! Попался! — это был голос самого большого мальчика, что тоже бил Ваньку… Котенок оскалился, зашипел и несколько раз с силой махнул когтистыми лапами. Но враг был в перчатках, и поэтому когти не причинили ему вреда.

— Ах так! — крикнул забияка, и котенок съежился от страха. — Эй, пацаны! Он пытается меня исцарапать!

— Совсем озверел, шерстяной комок! — раздался рядом голос дружка.

— Да вапще безумная зверина! — крикнул третий подонок.

— У кого была петарда? А? — спросил главный. — Давай, доставай! Не жадничай! Ради такого дела не жалко! Посмотрим, как его разнесет!..

— На! — второй мальчишка протянул что-то первому, и тот начал это привязывать к котенку, который брыкался и вырывался как мог, но его силы оказалось не достаточно, чтобы освободиться.

— Всё! — крякнул здоровый, и кивнул дружку. — Поджигай!

— Я… не… — замялся тот.

— А ты? — кивнул здоровяк второму дружку, но и тот замотал головой. — Сопляки! Учитесь, как надо!

И зажав котенка рукой, главарь стал чиркать спичками.

— Эй! Изверюги! Семёнов, я тебя знаю! И отца твоего! А ну свалили по домам, утырки! — незнакомый голос раздался столь неожиданно, что пацаны выронили и спички и котенка и стремглав бросились по улице, а зверёк метнулся в сугроб, за которым возвышался темный силуэт сарая. Маленький комочек хотел, наконец, затеряться среди поленьев и навсегда исчезнуть из этого страшного недоброжелательного мира.

— Лови его! — кто-то кричал вдогонку. — Не дай ему шмыгнуть в дыру!

А котенок прыгал по сугробу, старался преодолеть вязкий снег, куда лапы погружались, а обратно выниматься не хотели. Прыг-прыг, и темное пятно дыры ближе, прыг-прыг, и вот-вот убежище поглотит его…

Но судьба распорядилась иначе.

Рука в варежке всё же ухватила тщедушное тельце, и котенок неожиданно почувствовал знакомый запах пряников с мандаринами.

Ванька!

Серый комочек перестал брыкаться и что есть мочи замурлыкал. Надо показать, как ёму хорошо! Тогда, может, этот ребенок оставит его с собой…

— Ваньк, а Ваньк, — заговорил рядом тот же незнакомый и спокойный голос. Котенок на всякий случай зашипел. — А ты мне сказал, что варежку потерял и найти не можешь?

— Ну да, варежку, — тихо и смущённо проговорил ребенок, прижимая к себе маленький комочек. – Я хотел, чтобы ты мне помог его спасти…

— А ну, покажи свою варежку! Вытяни руки! Дай посмотреть-то!

Котенок почувствовал, что его возносят руки — одна в варежке, другая без — и увидел незнакомое лицо взрослого перед глазами. Но оно не было страшным. Незнакомец улыбался, он поднял руку и мягко почесал котенку где-то за ухом, отчего серый комок растаял и завибрировал, словно моторчик от детской игрушки. Да и пахло от незнакомца почти как от Ваньки – к запаху пряников и мандаринов только добавился другой – запах лекарств. Но и он был терпимее, нежели табачный или алкогольный.

Этому можно, этот хороший. Этот, как и Ванька, друг.

— Ну пошли домой, Ванятка! — сказал взрослый. — Скоро мама с работы придет.

— А можно… — неуверенно протянул Ванька, но отчим все понял и продолжил за мальчика.

— Можно! Я с мамой поговорю, и она разрешит. А потом, пока мы накрываем на стол, расскажем ей, как твоя варежка помогла маленькому серому котенку обрести дом.

— Ой, — внезапно мальчик вспомнил о варежке. — А как же?..

— Да не расстраивайся! — махнул рукой мужчина. — Будет утро, выправим тебе новые варежки.

— Хорошо, — улыбнулся мальчик, и добавил: — А как звать будем нового члена семьи?

— Я бы придумал, — сказал взрослый, — но, по-моему, назвать должен ты…

— Пусть тогда… пусть тогда будет Варежкой!

— Варежкой? — удивился отчим, но улыбнулся и кивнул. — Пусть!