Дорога зовёт в дорогу

Двор у нас козырный. Всем дворам двор, даже король дворов. О как!

Вишни, акации, чайная роза. Опять же фонтан с гипсовыми, простите за выражение, херувимчиками.

Дети в песочнице Валевломскую башню строят, мамки со скамеек орут на них басами.

Но центром панорамы, конечно, беседка выступает. Место, так сказать, эпических битв и мировых соглашений. Здесь домино и картишки, споры за политику и за баб.

Центром панорамы - я и Сёма. Сёма - это корешок мой старый. Ну, положим, мы оба старые, но ещё есть шорох в шороховницах. И вообще, как говорит Симон: "Главное в этой жизни, старина Айзик, на месте не стоять. Двигаться хоть куда, а там дорожка куда-нибудь да и выведет". Вот и двигаемся, даже в свои семьдесят. Пятки сверкают, зубы вставные золотые щёлкают, шмотки от кутюр нигде не давят не прижимают. Акулы капитализма да и только.

А ведь это поговорочка дружка моего нас однажды до обеспеченной внепенсионной старости довела. Тридцать лет прошло с тех событий, но всё словно вчера происходило. Стояли мы аккурат возле зазнайкинского банка. Зазнайкой за глаза нашего олигарха городского значения звали. Дядька сурьёзный, с бандюганами знающийся, мораль третьей дорогой обходящий. Половина бизнесов в городе его, другую половину его люди пощипывают. Правда нам до Зазнайки в тот момент дел не было. Я и Сёма за жизнь базарили. Мол какая она у нас тёмная и беспросветная. Точнее это я, свежеуволенный, жаловался, а корешок сочувствующе угугукал.

В этот самый момент на нас чемодан свалился. Тяжёлый такой. Хорошо на верёвке подвешен был, а то убил бы к матерям. Сверху кто-то как гаркнет:

- Не трожь, сука, голову оторву.

Мы физии к небу устремили а там... сам хозяин банка собственной персоной. В руке верёвка. Другой конец к ручке чемоданной прикручен. Морда у Зазнайки красная, как краковская колбаса просроченная. Тут бы нам пятки от греха смазать, но Сёма, в полном соответствии с собственным девизом, двинулся в неизвестность. То бишь чемодан схватил. Потом клялся-божился, что рефлекторно.

Зазнайка заматерился так, что всех чертей в округе наизнанку вывернуло, задёргал верёвку. Ага, шаз! Симон своего не упустит, да и чужого тоже.

Дальше вообще цирк начался. Наверху кто-то командирским голосом:

- Гражданин Зазневич, поднимите руки и отойдите от окна. У нас приказ стрелять без предупреждения.

Бандюган верёвку выпустил, взглядом нас ожёг, кулаком погрозил, зашипел.

- Отыщу, твари. Шкуру спущу.

Мы дёру. За углом, у задней стенки с мужиком каким-то чуть не столкнулись. Тот окна разглядывал, махнул лапищей на извинения. Мол проваливайте, не до вас.

Дома у меня чемодан распаковали и поняли чего Зазнайка испереживался так. Почти миллион баксов не хухры-мухры. Это сейчас миллион не деньги... почти. В девяностые огогоньнская сумма. Мужик, который должен был чемодан принять, видимо окна перепутал. Себе на горе, нам в удовольствие.

На следующий день след наш простыл. Дорожка в дорогу позвала, уж простите за тавтологию. Квартирки наши жалкие в сумме на пять тысяч баксов не тянули, были мы тогда неженатые и бездетные. Два великовозрастных холостяка, бросившие вызов криминальной структуре местечкового масштаба. Так что бросить в бега наши дражайшие тушки - то что доктор прописал.

Бежали из Зауралья ажно до Чёрного моря. Слухи доходили, что обокраденного олигофрена, в смысле олигарха, посадили. Потом, что за какие-то грешки свои же порешили на зоне. Но нас этот факт мало успокаивал. Пришлось первым делом большие денежки за паспорта выложить. Нарисовали такие - ни одна прокуратура не придерётся.

Так бы и жили, не тужили. Но в одно утро судьба спиной повернулась. Хотя, как сказать. Могли бы и не прознать, что по нашу душу заявились. Ан нет. Сёма в фойе гостиницы мужика того встретил. У корешка моего глаз-алмаз. Рванул на второй этаж, ворвался в номер.

- Айзик, атас! Зазнайковская шестёрка решила гарнитуром убиенной тёщи завладеть!

Сёма, когда надо, выражается витиевато и литературно. Интеллигент!

Я понял с полуслова. Принялись денежки в рюкзачок кидать. Я их каждый вечер пересчитывал, прикидывал во что вложиться. В дверь вежливо так постучали. Сёма последнюю пачку в карман пиджака заныкал и толкнул меня к окну. Мы спецом невысокие этажи брали. Спрыгнули в тот момент, когда охотник за сокровищами дверь вышиб. За угол забежали аккурат за секунду до пули. Только осколками бетона осыпало.

Как мы бежали! Пристань недалеко, а там моторка. Взяли в аренду на неделю. Темень вокруг. Почти полночь.

Повезло нам в этот день на приключения. На пристани оказалось многолюдно, как в парке культуры и отдыха. Двое амбалов фраерка какого-то шмонали. Один, как в голливудском вестерне, на прицеле жертву держал. Древний обрез мне с перепугу Томпсоном показался. Другой стаскивал с бедолаги куртку кожаную.

Немая сцена. Охреневшие амбалы, я с Сёмой и притопавший мужик с ТТ. Ситуация...

- Так вооот вы где!

Я при этом возгласе чуть из штанов не выскочил. Не сразу сообразил, что это Сёма сказал.

То ли сперепуга, то ли от хладнокровия, но импровизировал он знатно. Аж загляделся.

- Мы вас у гостиницы ждём, а вы здесь дурью маетесь!

У амбалов челюсти отвисли от такой наглости. Охотник, похоже, был уверен, что не уйдём. Смотрел с любопытством и пока, слава Всевышнему, не стрелял.

- Вот!

Сёма эпатажно вытащил из кармана пачку.

- Здесь двадцать тысяч долларов, как договаривались.

Один из гопников, который жертву шмонал, аж икнул от удивления.

- Что за киллеры пошли? Приходится даже клиента на вас выводить! Вот его надо грохнуть. Вы же видели фотографию.

Указующий пест моего корешка направился на нашего преследователя.

Выстрел из обреза прозвучал за секунду до того, как бедолага взял нового врага на прицел. Наш вражина кулём свалился на пирс.

- Молодцы! Не зря мне вас рекомендовали!

Сёма играл, как стотысяч Марлонов Брандо. Гопники, я уверен, приняли нас, одетых не абы как, за чёрти каких крутых ребят. Небось посмеивались над придуманными моим дружком киллерами, что остались с носом.

Деньги и пересчитывать не стали. Один даже глазки потупил и ножкой шаркнул, когда Сёма его отчитывал за гоп-стоп.

Отчалили мы довольные и счастливые. Дорога звала в дорогу!

***

Я ухмыльнулся, обернулся к Сёме, который внимательно рассматривал свои карты.

- До чего же ты был прав, дружище, насчёт движения!

- Вот имена! - поднял над головой указующий пест Симон. - Вот имена, Айзик!