Кто я?

     Как-то, прекрасным осенним утром, Василий Петрович проснулся и не смог потянуться. Он быстро открыл глаза. Огляделся. И, если бы у него был рот, он бы обязательно открылся. Но у Василия Петровича рта не было. Всё его тело являлось небольшим чёрным пятном, лежащим на половом паркете. При этом все мысли, все чувства, оставались прежними. 

Василий Петрович пришёл в ужас, ужас перешёл в панику. Паника поняла, что больше ей переходить не во что, и постепенно рассеялась, уступив место здравому рассудку. Но не успел он извлечь первые мысли, как пятно на полу, являющееся телом Василия Петровича, растянулось и начало выполнять непонятные движения. И тут пришло страшное осознание того, что он является тенью странного субъекта, который поднялся с дивана и двинулся на кухню опохмеляться.

   Валерий Прошкин на всё смотрел глазами новорожденного человека, хотя по паспорту и на вид ему было далеко за сорок. Голова у него гудела от вчерашнего панковского сабантуя и требовала продолжения. Важный и весёлый квест принятия в панки должен был состояться этим утром. Валерий, переступая через тела поверженных зелёным змеем товарищей, лежащих прямо на полу, добрался до кухни. Василий Петрович в этот момент болтался где-то сзади и глазам своим не верил, во что за один день превратилась его образцовая квартира.

— Господи! — шептал он про себя. — Чем я заслужил твою немилость?! Кого я обидел? 

И тут всплыл образ грязной цыганки. 

— И будешь ты тенью своей тени! — шипела она, когда он отталкивал её от своего начальника. И что-то ещё в догонку кричала. Вот, что она кричала? 

Василий Петрович почесал затылок и одновременно с Валериной рукой, опрокинул в себя стакан водки.

— Давай, Валерон, мы в тебя верим! Ты сможешь! — давал последние наставления самый авторитетный панк по прозвищу "Гвоздь", шепелявя из-за несколько выбитых зубов.

— Помни! Панк — это свобода от общественного мнения. Это отрицание и агрессия ради высшей идеи, равенства и братства! 

Валера смотрел на Гвоздя, как на мессию, вглядываясь в мутные и косоватые глаза. 

— Как можно прожить жизнь и не стать панком! —Гвоздь икнул. Прополоскал глотку пивом и толкнул Валеру к мусорке.

— Всё, пора! Панки хой! 

— Хой! — взвыла пьяная братва и рассосалась по ближайшим кустам для дальнейшего наблюдения. 

А Валерон, как и требовала традиция, абсолютно голый, потрусил к ближайшему мусорному баку. Перекинул свою костлявую ногу и полностью опустился на дно контейнера. 

Задача была проста, в это прохладное, раннее утро нужно было напугать своим воплем и голым видом первую подошедшую с мусором бабульку. А то, что это будет бабулька, по словам Гвоздя, Валерон знал на сто процентов.

А в это время уже проснулся Александр Васильченко, заслуженный мастер спорта по боксу в тяжелом весе. 

— Ну, что вы, мама, оставьте это ведро, я вынесу, — он накинул лёгкую куртку и с мусорным ведром вышел из квартиры. 

   Василию Петровичу было плохо. Не от того, что он сидел на дне мусорного бака, по колено в отходах. Не от того что они тряслись от холода всем телом и у Валерия "зуб на зуб не попадал". А от того, что у Василия Петровича внутри что-то сломалось. Мысли судорожно проносились, будоража его правильный и образцовый внутренний мир.

— Такого не может быть. Моя собственная тень стала тенью идеи панк философии. Просто бездумным роботом. И каждый человек в этом мире является тенью какой-то идеи, а может и нескольких. Кто же тогда я? Кем являемся все мы? 

Вновь вспомнилась цыганка, кричащая в догонку:

— Собою станешь только тогда, когда понимать начнешь, кто ты есть! — Василий Петрович про себя мрачно улыбнулся. 

И тут на голову Валерону посыпался мусор. 

— А-а-а!!! — закричал он и выпрямился в полный рост.

На него флегматично смотрел двухметровый мастер спорта. 

— Бедолага, — покачал он головой. 

Валера изменился в лице. Весь боевой настрой улетучился, и пришли сомнения. 

Васильченко ещё раз всмотрелся в глаза трясущегося "геркулеса", махнул рукой и пошел обратно к подъезду. Из кустов послышались пьяные возгласы дружбанов, и грозный повелитель мусорки полез обратно на свободу. И вот, когда он был уже почти снаружи, опорная нога поскользнулась, падение, удар головой...

   Василий Петрович открыл глаза. Свернувшись в позу эмбриона, он лежал возле мусорного бака и трясся от холода. Срывался первый снег. А вокруг ходили тени, создающие тени...