Дым

Все еще сонная, я бреду в назначенное место. Под ногами шелестит опавшая листва, во рту вкус дешевого кофе. Он немного кислит и отдает бензином, но это не имеет значения: очередная глупая привычка, без которой моя жизнь кажется менее упорядоченной, чем должна. Я сворачиваю на тропинку, вытоптанную мной и Алом. О ней никто не знает кроме нас - деревенские не заходят так далеко. С тех пор, как построили автомагистраль, они не считают нужным ездить старым маршрутом. Мне это даже на руку. Теперь мы можем прятаться тут, это наше место.

Я стараюсь не обращать внимания на мороз. Он небольшой, но для него еще рано. Всего середина октября, а значит, зима пришла на месяц раньше обычного.

Перебегаю овраг, и уже на месте. Ала пока нет. Остается только надеяться на то, что у него все прошло гладко, иначе мне придется дальше идти одной.

Ожидание становится утомительным уже минуте на третьей. Ненавижу ждать и опаздывать. Я уверена, что Ал просто проспал. Его еще ни разу не ловили с сигаретами, поэтому задержало его что-то незначительное.

Еще через пару минут вижу среди деревьев красный шарф друга. Он всегда ходит бесшумно, будто летает. Мне даже завидно, потому что я распугиваю всех птиц, стоит только войти в лес. Дело в том, что я шаркаю. Наверно, это из-за того, что я ношу ботинки или кеды, а моя походка похожа на мужскую.

– Привет! – Он подходит и целует меня в щеку. Я провожу рукой по его волосам.

– Ты без шапки. Заболеешь.

– Ты тоже. Будем болеть вместе.

– У меня волос больше, я болеть не буду, - распускаю хвост и втягиваю шею. – Ты принес?

– Конечно! – Ал лезет в карман и достает оттуда две примятые сигареты. На перчатках остается немного табака, когда беру одну из них.

– Пополам, а одну оставим на вечер? – спрашивает он.

Киваю, подкуривая. Ал наблюдает за мной в ожидании своей очереди.

– У нас юбилей в эту субботу, – нерешительно произносит он. – Уже год прошел.

Год... А ведь он прав. Именно в прошлом октябре мы впервые пришли сюда. Это место нашел Ал, когда узнал, что я тоже стала в тайне покуривать. Тот октябрь был теплым, магистраль только закладывали, и здесь не было сегодняшней тишины. Раньше машины носились взад-вперед мимо леса, а мне приходилось уходить намного глубже.

Мы шли со школы с остальными деревенскими ребятами. Мне было четырнадцать, а Алу пятнадцать. Только тогда я называла его Сашей, а он все время звал меня Белкой. И все еще не знаю почему.

Я сказала всем, что мне нужно зайти в лес. Соврала, что маме нужны дикие яблоки для свиньи.

Все мне поверили, кроме Саши. Тихо ходил Ал еще тогда. Он тайком пошел за мной и увидел, что никакие яблоки я не собираю. Сигарету тут же бросила под ноги, но было уже поздно - он все видел. Тогда с гордым видом я подняла дымящийся окурок и затянулась. Ал подошел вплотную, подкурил свою и посмотрел мне в глаза.

Словно верный пес он всегда был рядом с того дня. Не знаю почему, даже не спрашивайте, но у каждого из нас появился друг, которого не было до этого. Нарушение правил сплотило нас. Мы стали делить не только табак, но и проблемы, переживания, тайны.

В школе над нами поначалу посмеивались, но через неделю забыли.

– Как отметим, Белка? – Ал прервал поток моих воспоминаний.

– Мы можем устроить пикник. Наберем еды и отправимся на поляну, где ты меня застукал. А еще, может, расскажешь мне о Белке.

– Это слишком скучная история, тебе не понравится.

Я передала оставшуюся половину сигареты Саше.

– Кури. Знаешь, мне точно будет интересно, даю тебе гарантию. – Поднимаю руку раскрытой ладонью к нему.

Он только улыбается и выпускает дым в сторону. Дразню его, также выпуская пар.

– Нам пора, – берем рюкзаки и идем в школу. Весь оставшийся путь Ал жалуется на погоду и простуду, которая ему грозит. Заставляет меня набросить капюшон, хотя сам кашляет, как туберкулезник.

Уроки сегодня длинные, как никогда. Все мысли заняты лишь нашим пикником, а учителям плевать. Чем отстраненней выглядишь на занятии, тем большее количество раз они тебя спросят. Сосредоточиться я так и не смогла, поэтому мой дневник украшает надпись о невнимании на уроке английского языка. Можно подумать, что он мне действительно пригодится... Моя семья не из богатых, и возможность уехать из этого гнилого места не появится никогда. Иногда думаю, что мне вообще незачем учиться, но мама настаивает, чтобы я занималась. Мне в школе, в общем, нравится, но я не чувствую себя здесь свободной. Что-то мешает общаться с другими людьми, заставляет закрываться от них. Только в одиночестве и с Алом комфортно.

Прозвенел звонок на перерыв, а учитель даже не думал закругляться. Он продолжает рассказывать о столице Британии, не обращая внимания на трель. Стоит замолкнуть звонку, как с улицы влетает новый, необычный для школы звук - звук сирены. Одноклассники сорвались со своих мест и прилипли к окнам второго этажа, пытаясь рассмотреть происходящее. Меня это не интересует. Плевать. Я не типичный зевака на улице и не люблю глазеть по сторонам.

"Что с ним?", "Его увозят..." – слышится шепот, и все разворачиваются ко мне.

Я жду, что мне скажут хоть что-то, но все молчат. Поднимаюсь на носочки и вижу лишь копну черных кучерявых волос, да конец красного шарфа на носилках в машине Скорой помощи. Мне начинает не хватать воздуха, грудь сжимается, а к горлу подступает комок. Забыв куртку, бегу на улицу, чтобы узнать, что случилось с моим Алом. Когда выхожу на крыльцо, то успеваю застать зад спасательной машины, скрывающийся за поворотом. В школьном дворе уже собралось приличное количество народа. Все галдят, перешептываются, кто-то смеется. Я обвожу толпу глазами, сейчас мне нужны только факты. Андрей, одноклассник Ала и его хороший друг, смотрит на дорогу, по которой всего пять минут назад увезли Сашу. С трудом протиснувшись к нему, спрашиваю:

– Что с ним?

– Сознание потерял. У нас физ-ра была, он со стенки свалился.

Где-то внутри меня кольнуло, отчего пальцы перестали слушаться.

– А Скорую зачем?

– Алексеевич перестраховывается. У него и так проблемы на работе, не хочет вылететь.

– Чертов ублюдок! – говорю я, но мое возмущение тонет в шуме школьного звонка.

Собираюсь уходить, но Андрей меня останавливает.

- Он же поправится? Я имею в виду это несерьезно, правда?

Я читаю в его глазах страх, который испытываю сама. Страх за жизнь друга.

- Конечно, поправится. Простыл, наверное. Ему все говорили, чтоб без шапки не ходил. Не послушал, вот и получил болячку на свою голову.

– Ты когда к нему пойдешь, привет передавай.

– Хорошо, я передам.

Естественно, с уроков меня не отпустили. Пришлось ждать четыре часа, чтобы навестить Ала. В палате он лежал не один, соседняя кровать была заставлена продуктами, а на койке у окна спал мужчина лет сорока.

Саша дремал под капельницей. Подхожу к его кровати и жду, пока он откроет глаза. Больничная атмосфера меня не радует. То здесь, то там видишь детей и взрослых, которые больны. Возможно, кто-то из них обречен. Я думаю, что знать, что скоро умрешь, не очень страшно, ведь мы все равно все погибнем.

Перевожу взгляд на Ала. Он уже открыл глаза и внимательно изучает мое лицо.

– Привет, - странно, но больше не могу сказать ни слова.

– Привет, – говорит он. Я опускаюсь на скрипучую кушетку и дотрагиваюсь до его руки. Раньше мы никогда так не делали, а сегодня мне хочется его трогать, чувствовать его тепло. Больницы делают людей ближе, они учат сочувствию и любви. А еще надежде.

– Что говорят? – мне приходится произнести этот вопрос, хоть я и боюсь услышать ответ.

– Вроде все нормально. Острый бронхит и что-то там еще. Ты же знаешь, Белка, я в этом ничего не понимаю.

Я выдыхаю. С моих плеч словно суммоист слез.

– В общем, сегодня меня вернут домой. Правда, у меня больничный до понедельника, но, если хочешь, буду забирать тебя со школы.

У него в глазах играет озорная улыбка, вид здоровый и бодрый. Успокаиваюсь окончательно. Мы болтаем оставшиеся полдня, но домой мне приходится идти одной. Врачи оставили Ала до утра, чтобы что-то проверить. Он обещает встретить меня после уроков.

Чертово время никогда не тянулось так медленно. Я хочу увидеть его. Мы никогда не разлучались больше, чем на ночь. Мне необходимо услышать его голос. Мы снова пойдем в лес, на свое место, выкурим по сигарете и проговорим до самой ночи.

Лечу. В буквальном смысле лечу к Алу навстречу, забыв обо всем на свете. Одноклассники что-то спрашивают у меня, но я уже далеко. Волосы бьют по лицу, а рюкзак неуклюже висит на плече. Как же неудобно бегать с ношей за спиной!

Правый бок начинает колоть, а я не проделала и половины пути, дышать трудно. Каждый вздох похож на глоток кипятка. Через тридцать секунд останавливаюсь, чтобы перевести дух. Слишком большая нагрузка для моего организма: меня рвет прямо посередине дороги.

Дальше иду пешком. Это минут на десять дольше, чем бежать, но выбирать не приходится. Раньше я могла пробежать две улицы и прекрасно себя чувствовать. Наверно, мама права, с возрастом человек слабеет.

В любом случае, я не расстроилась. Меня ждет Ал, а это намного круче, чем вечная молодость.

Еще пара шагов и перед глазами возникает пустой поворот. Дорога уходит вправо, там наш поселок. Кое-где виден дым из печной трубы. Прямо и налево - наша тайная тропа в лес. Его видно отсюда. Саши нет. На меня накатывает волна одиночества. А еще страха. Он не мог оставить меня тут одну, он бы пришел... А если что-то случилось?

А может, он в лесу? Решил дождаться меня там, а я развела здесь слезы на ровном месте? Успокаиваюсь. Представляю лицо Ала, когда расскажу ему о своей глупости. Ему будет весело. Он всегда надо мной смеется, по-доброму так. Не знаю, как у него это получается.

Выхожу на поляну, но и там никого. Мне вдруг становится неловко от самой себя. Начинаю злиться и сбивать башмаками листву. Как он мог меня бросить?!!! Я так ждала его, надеялась на его слова, а он меня подвел!!! Слезы сами собой начинают катиться по щекам, а мне все равно.

Злость доходит до предела, срываюсь с места, несусь на всех парах к дому Ала. Чтобы ни было, мне нужно знать, почему Саша забыл обо мне.

Дорогу я практически не замечаю. Мысли пролетают с бешеной скоростью, опережая мои шаги.

Возле ворот столпились машины. Мужчины у двери, все перешептываются и косятся на меня. Уже в который раз за день становится неуютно. Неизвестные люди рассматривают меня под разными углами, но вернуться не могу. Я пришла к Алу и увижу его, чего бы мне это не стоило.

В прихожей встречаю Сашину маму: у нее красные глаза, в руках платок. Отчим сидит у нее в ногах, держит руки в своих ладонях и что-то шепчет, глядя ей в глаза. Я не хочу нарушать их уединения, но Наташа поднимает глаза. Наташа, мама Ала, сама просила ее так называть. Ей, всего на шестнадцать лет старшей, чем я, не нравится слово "вы".

– Мы тебя ждали, – она прикрывает рот рукой, но, сделав усилие, продолжает, – Саша умер.

У нее начинается истерика после этих слов, а я не могу ничего сказать. Прирастаю к полу и не верю. Не верю!

Денис, отчим Ала, впихивает мне в руки коробку из-под обуви и возвращается к жене. Я слышу лишь "оставил тебе", но не понимаю, кто из них это произнес. Все словно в тумане, нереально.

– Не верю!!! - говорю это вслух, может, даже, кричу. Что думают остальные, меня мало волнует.

Снова бегу. Не знаю, куда и зачем. Я убегаю от Наташиных слов, от ее слез и отсутствия Саши. «Не верю», - в который раз повторяю как мантру. Нет. Он не мог. Но они не врут - я знаю. Если бы он был жив, то встретил бы меня. Не оставил бы одну, не бросил...

Передо мной деревья, видимо лес, а может, и соседняя просека. Не разобрать из-за слез. То и дело останавливаюсь, чтобы отдохнуть или ударить дерево. Пару раз падаю на землю и лежу так, забывшись.

Коробка всегда при мне. Она попадается на глаза каждый раз, стоит мне прийти в сознание, но я не решаюсь ее открыть.

Темнеет.

Домой попадаю ближе к полуночи. Грязная одежда, листья и комья глины в волосах. Плакать больше не хочется. Внутри пустота. Как-то так случилось, что в моем сердце теперь холоднее, чем на улице. Естественно, мама знает, что произошло. Она лишь заглядывает в мою комнату и говорит о том, что похороны завтра. "Я приготовила тебе платье". Это все. Снова остаюсь одна.

Мои тело и мозг утомлены настолько, что отключаются, стоит мне упасть на кровать.

Похороны. Словно в тумане, процессия движется к кладбищу. Иду недалеко от Наташи. Платье я все-таки одела, а еще куртку. Но кроме меня, видимо, один Ал знает, что я прячу под ней. Это шарф. Его красный шарф. Я стащила его из кладовой. И не верну никогда.

Кружится голова, и немного тошнит. Хочется, чтобы все скорее закончилось, но впереди самое страшное - прощание. Подхожу к гробу и, не моргая, смотрю на Сашу. Спокойный и ранимый. Я вижу его таким не в первый раз, но он не живой. В нем больше нет жизни, нет света. Это не мой Ал, не с ним я должна прощаться.

Прикасаюсь губами к холодному лбу и ухожу.

Больше не плачу. Просто выполняю механические действия и готовлюсь к пикнику. Он завтра, и Ал там будет.

Набираю целую сумку еды, беру обувную коробку и иду в лес. Только там позволяю себе открыть ее. Внутри только письмо и одна сигарета.

Разворачиваю лист и читаю:

"Белка, представляешь, я умираю. Врачи сделали какой-то анализ и обнаружили рак. Говорят, что шансов у меня нет. Поэтому я ухожу сам. Я не собираюсь ждать, пока доктора сделают из меня игрушку для своих игр со шприцами. Хочу, чтобы все запомнили меня живым, чтобы никто не испытывал жалости ко мне, даже ты…

Знаешь, когда я увидел тебя в первый раз, ты раздавала всем орехи, которые нашла в лесу. А еще, осенью твои волосы становятся рыжее. Не знаю, что следует говорить в таких ситуациях. Я хотел бы поцеловать тебя хоть раз. И обнять. А еще, чтобы мы любили друг друга. Я очень хотел быть рядом.

Твой Ал.

Я оставил тебе сигарету. Всего одну. Пожалуйста, не кури без меня больше.

Прощай".

Слезы льются по щекам. Подкуриваю в последний раз и шепчу дыму: "Прощай, Ал... Прощай".