Или опять...

…

- О, вот и Кира Александровна. Доброе утро. Маяк наш опять отличился, окно разбил! – приветствовал Киру ещё в дверях школьный завхоз. – Явился раньше всех, ни уборщица, ни охранник ещё не пришли. Приглядеть за ним было некому. Давай мячом об стену бить. Бабах в стекло, только осколки посыпались. Хорошо, не порезался.

Кира утвердительно мотнула головой - конечно, хорошо, что не порезался, да, и стекло жаль - и отправилась на поиски Виктора. Тот, как обычно, сидел на кафельном подоконнике при входе в мужской туалет.

- Это не я, - вместо приветствия мрачно объявил он Кире. – Мяч от стены отлетел.

Другого ответа Кира не ждала. Витя Манякин был классическим хулиганом одиннадцати лет от роду. Веснушчатое личико, торчащие в стороны уши, малый рост и озорной нрав вызывали у окружавших его взрослых желание немедленно сделать из него человека. Витёк человеком быть не желал и сопротивлялся. Недавняя психолого-медико-педагогическая комиссия сочла это симптомом и вписала в Витькину карточку «склонность к бродяжничеству» и несколько таинственных буквосочетаний. Теперь к его воспитателям добавился тьютор. Витькина бабушка, под опекой которой мальчик временно находился, только разводила руками, заявляя, что она с Маяком не справляется. Звоните, мол, отцу, пусть приезжает, думает, что с этим озорником делать. Сергей, отец Виктора, клятвенно заверял Киру по телефону, что вот буквально на днях они с Танюхой выезжают, но слова оставались только словами. Дело осложнялось тем, что Татьяна, мать Виктора, за последние полтора года успела выйти замуж за подданного иностранного государства и родить от него ребёнка. Теперь бывший второй муж ребёнка ей отдавать не хотел, а без второго ребёнка она уехать, конечно, не могла. Какое отношение к этой запутанной ситуации имел бывший первый муж, Кира понимала смутно, но, видимо, какое-то имел. Бабушка пыталась воспитывать Виктора трудом и личным примером. Они тяпали и удобряли приснопамятной селитрой грядки на даче. Психологи, педагоги и психиатры вели задушевные беседы, пытались преодолеть психологический блок и выяснить, где почти год бродяжничал маленький веснушчатый мальчик. Чаще всего Витёк молчал, иногда огрызался, изредка потчевал вопрошавших байками о параллельном мире. Кире, на правах классного руководителя сопровождающей его на этих беседах, было стыдно смотреть на взрослых людей. Те не верили ни одному слову ребёнка, но изо всех сил демонстрировали, как они его понимают, и всё что-то писали, писали в личном деле. Каково было Витьку, знал только сам Витёк. За полгода он из хмурого мальчишки превратился в унылого подростка. Но кое-что оставалось в нём неизменным. В его присутствии от стен отлетали куски штукатурки, тарелки трескались, в книгах сами собой возникали рогатые страшные морды.

Кира взяла Манякина за руку и повела в класс. Там уже ждала тьютор, полная оптимизма и любви к детям. Кира её оптимизма не разделяла. Она была опытным учителем и от четвероклассников всегда ждала подвоха, стараясь линий раз не поворачиваться к ним спиной. Передав подопечного лучащейся улыбкой тьютору, Кира впустила в класс остальных детей.

…

Первые три урока прошли спокойно. А на четвёртом Манякин с ног до головы облил тьютора водой. Вышло это вовсе не нарочно: крышка от «непроливайки» отлетела, Виктор пытался поймать её, а в руке была кисточка с краской... Кроме тьютора пострадали парта, стул и рубашка. Кисточка сломалась от удара от стену. «Маняяякин», - привычно взвыла соседка по парте. Витёк опустил глаза и пробурчал своё обычное «это не я». Тьютор ушла сушиться. Провожать заляпанного краской Витьку домой предоставили Кире. Впрочем, это не составляло большого труда - с Витькиной бабушкой они жили в одном дворе. А теперь – даже в соседних квартирах.

Четыре месяца назад Кира с попугаем переехали к заболевшей Кириной маме. Попугая в тот же день выпустил забежавший в гости Маяк (это не я, Кеша сам крючок на клетке клювом снимает, наверное, форточка была открыта). Спустя месяц Кира осталась в старой «хрущёвке» одна. Мамины вещи, знакомые с детства, наводили на неё тоску. Кира даже радовалась, что надо проводить домой Виктора. Спешить ей было некуда.

…

- Витя, ты один дома?

- У меня ключи.

- А бабушка когда придёт?

- Это не я.

- Что ещё? Что ты опять натворил?

- Не я костёр жёг.

- Что? Какой костёр? Ну конечно, не ты, ты был в школе.

- Не сегодня. Вчера. Бабушка меня вчера в город отправила, а сама осталась на даче убирать.

- То есть дома никого? А в школу ты как пришёл?

- У меня будильник есть.

Стало быть, мальчишка вторые сутки предоставлен сам себе. Интересно... Кира набрала номер Витиной бабушки. Та долго не брала трубку, но после восьмого гудка Кира услышала её усталое «здравствуйте».

- Здравствуйте, Ирина Ивановна. Это Кира Александровна, учительница Виктора. Я Витю привела домой, а в квартире никого.

- Ох, Кира Александровна, я и сегодня не поеду домой-то, наверное. Витя вам не рассказывал, что он вчера учудил? Это я виновата, холодно на даче, он замёрз, наверное, решил камин затопить. Что было, что было... Вся комната в дыму, на стенах сажа. Камин-то у нас картонный, Танечка для фотозоны делала, Витюша ещё маленький был. Они в тот год у рождественской ёлки семейную фотосессию на даче заказывали…

- С внуком вашим мне что делать? – довольно невежливо оборвала женщину Кира. Слушать про рукодельницу Танечку не хотелось. – К себе забрать или на автобус посадить, пусть к вам на дачу едет?

- Сажайте на автобус, Кир Санна, к чему с чужим ребёнком колготиться. Одной-то дома чисто и покойно, а тут такая докука… Мало он на работе крови у вас попил.

Докука шмыгнул носом. Он прекрасно слышал их разговор. Кира мотнула головой, пойдём, мол. Они молча дошли до остановки. Кира посадила Витька в автобус и махнула на прощанье рукой. Он, конечно, не ответил. Гномы-Матерщинники такие грубияны.

…

Назавтра наступили выходные. Кира тупила в телефоне, готовила раздаточный материал к урокам и о Манякине до понедельника не вспоминала. А в понедельник в вестибюле школы вместо завхоза с привычным отчётом о проделках Маяка её ожидал усталый уже с утра дядька, в котором она по записи в коричневой картонной книжечке опознала старшего лейтенанта юстиции. Нет, не появлялся… Не представляю... Не звонила… Не звонил...

В воскресенье Витёк помогал бабушке выкапывать в огороде морковь и повздорил с соседской собакой. Возможно, собака начала конфликт первой, но вряд ли она кидала в Манякина комьями земли, поэтому виноват оказался Маяк. В сердцах Ирина Ивановна наговорила мальчику много лишнего, и он убежал в дом. Но, когда бабушка вернулась, в доме Витьки не оказалось. Не было его ни в соседнем дворе, ни на площадке, ни в огороде, ни на улице, ни на автобусной остановке. Словно бы он исполнил бабушкино пожелание и сквозь землю провалился.

Следователь побродил по школе, опросил взрослых, провёл профилактическую беседу с одноклассниками Манякина и ушёл с кучей бумаг в руках. На прощанье посоветовал Кире поискать во дворе на всякий случай. Там, где она нашла Витьку после его прошлого побега из дома.

…

Понятное дело, про Гнома-Матерщинника, явившегося по душу её первенца на ковре-самолёте, Кира никому полгода назад так и не рассказала. Отмыла Витька и вернула его папе и бабушке, объяснив, что встретила у свалки одинокого мальчика, показавшегося знакомым. Серёга был страшно рад, тискал её руку, пригласил как-нибудь сходить в кино. Потом они звонили Витькиной матери и долго растолковывали ей, что сын жив и здоров. Танька рыдала, не верила и требовала, чтобы Витя показал по видеосвязи ожог на руке, полученный в пять лет, когда они с папочкой пекли для мамы тортик ко дню рождения. Потом опять рыдала, вцепляясь маникюром в пышную причёску. Потом показывала Вите братика. Потом Серёга уехал её спасать, а у Киры появились собственные проблемы. Ей стало не до загадок и разборок в чужой семье. Витька попервоначалу забегал всякий раз, приезжая в город, рассказывал про бабушку, про жизнь на даче, про то, как его на бокс записали, играл с Кирой в «виселицу» и «пять в ряд». В сентябре он пошёл в школу и попал в Кирин класс. Видеться они стали чаще, а разговаривать – реже. Теперь Кира чувствовала себя виноватой в том, что Маяк-младший снова исчез.

Кира набрала Серёгин номер. Сбросила. Набрала Ирину Ивановну. Сбросила. Неизвестно, доложилась ли бабушка родителям о пропаже внука. Может, ждёт, пока само рассосётся.

И говорить ей с пожилой женщиной не о чем – было бы у Ирины Ивановны желание пообщаться, позвонила бы ещё в воскресенье, не посмотрела на поздний час. Знает, что отвлечь ей Киру не от чего и не от кого, не упускает никогда возможности уколоть. Значит, не особенно обеспокоена пропажей внука, мол, побегает и вернётся. Или разговаривать с Кирой не хочет. Или думает, что Кира мальчика у себя прячет. Или вообще радуется тому, что у неё стало меньше колготы в доме. Кире с детства это слово, колгота, казалось скомканным, будто ношенные детские колготки. Натягиваешь их на ноги, они закручиваются, сбиваются, задерживают тебя на деревянном стульчике. Все уже полдничать сели, а ты всё колготишься, погружённая в собственные мысли. Пока все думы передумаешь, жизнь мимо пройдёт. Незаметно для себя Кира оказалась вовсе не у своего дома, а у соседнего, где жила Ленка, подруга детства. Зайти, что ли, в гости. Ленка наверняка дома, она недавно писала, что близнецов в сад никак устроить не может А в такую холодную погоду вряд ли они гулять отправились. Где же Витёк ночевал в такую сыроту?..

…

Кира пила из большой чашки пахучий травяной чай и, улыбаясь, смотрела на возящихся на ковре Мишку и Гришку. Де жа вю. Хорошо, наверное, Ленке так вот жить, ежечасно наблюдая рядом родных маленьких человечков. Ленка всегда детей любила, всех окрестных ребятишек вокруг себя собирала и затевала с ними игры. Местные старушки на лавочках терпеть их компанию не могли. Ленку – за шумные игры с малышами («Пора своих заводить, а она всё с чужими скачет!»), Киру – за отстранённость («Ваша дочь опять со мной не поздоровалась!»), Серёгу – за озорство («Опять по гаражам скачешь, озорник, пригляда за тобой нет!»), Эльдара… За что, кстати, не любили Эльдара?

- Лен, ты не помнишь, за что Сова с Требухой на Эльдара бочку катили?

Ленка застыла с чайником в руке, пытаясь восстановить ход мыслей Киры. Они, вроде, про попугаев говорили, Кира ей предлагала клетку забрать, при чём тут совы?

- Эльдара? В бочку?

Кира с детства удивлялась, что она с другими людьми будто в параллельных измерениях живёт. Скажешь им что-нибудь, а они смотрят на тебя непонимающе, будто ты ни китайском говоришь. Странные люди.

- Сова. Тётка толстая, старая, в зелёных очках. Требуха… Марь Пална, которая в детстве учила нас требуху на рынке выбирать, вываривать и макароны по-флотски готовить. Вспомнила, что ли?

- А, вот ты о ком. Марь Палну помню. Носки на продажу вязала и нас вязать учила. А почему ты считаешь, что она Эльдара не любила? Озоровали мы, она и ругалась. Помню, Эльдар как-то раз Марь Палнин таз для белья стащил, свекровь моя будущая даже не знала. Марь Пална поорала, конечно, и милицию обещала вызвать, но потом ничего не было.

- А зачем Эльдару таз был нужен?

- Танюшка велела принести.

Вот уж в чём Кира с Леной были единодушны – о Тане они старались не говорить. У Ленки даже всегдашняя улыбка поблёкла.

- Это – когда мы Мыльную Королеву вызывали?

- Ну да. Помнишь, как карбид вонял?

- Карбид? А Мыльная Королева пришла?

- Кир, ты что, совсем ничего не помнишь, что ли? Какая Мыльная Королева? Это Серёга, как всегда, баловался, в таз кусок карбида кинул и ржал. Я визжала, как ненормальная. А Эльдар, дурачок, за Танюшкой в то лето ходил. Ей купили трусы «недельки», пацаны всю дорогу юбку ей задирали и проверяли, какой сегодня день недели. Они её ещё «наш календарь» называли. И таз ей не нужен был, она власть свою над Эльдаром показывала.

- Не помню... Вообще такого не помню! Помню, как мы Гнома-Матерщинника вызывать собирались, а меня мать не пустила.

- Так и я не ходила. Таня с Эльдаром его вдвоём вызывали. За гаражами, в заброшке. Сидели, матом записки писали и ржали, как ненормальные. Мне Эль потом рассказывал, когда мы с ним встречаться начали. Ой, не хочу про это вспоминать. Дураки мы были в детстве. У Танюшки с Серёгой всё нормально? Они ж, ты писала, помирились?

Кира рассказала подруге о том, что у Танюшки с Серёгой не совсем всё нормально и опять убежал из дома старший мальчик. Они посетовали на подростковый тяжёлый возраст, выразили надежду на то, что Виктор скоро найдётся, пообещали обмениваться информацией и разошлись по своим делам. У Киры, правда, дел не было, а вот близнецам пора было спать.

…

Прокручивая в голове разговор с подругой, Кира медленно шла по двору. Моросил мелкий октябрьский дождь. Во дворе было пусто и серо. Ни детей, ни взрослых. Ни гномов, ни королев. Никого.

…

Пусто было и в недавно маминой, теперь Кириной, квартире. Ни грязной посуды в раковине, ни разбросанных деталей «Лего». Красота и чистота. Только свёрнутый старый ковёр-самолёт в углу прихожей нарушал идеальный порядок. Кира так и не придумала, что с ним делать. Не отдавать же Витькиной бабушке. Хорошенький телефонный разговор получился бы: «Ирина Ивановна, здравствуйте, заберите, пожалуйста, Витин ковёр-самолёт, а то он у меня уже полгода пылится». Кира присела на пол и развернула коврик. В левом верхнем углу зияла небольшая круглая дыра. Витёк любил здесь играть, расстелет коврик и суёт руку в дыру. Есть рука – нет руки. Весёлая игра. Кира сунула руку в дыру. Ни покалывания в пальцах, ни ощущёния тепла или холода, вообще никаких ощущений. Просто исчезает рука до запястья, и всё тут. Интересно, что будет, если влезть туда целиком. Жаль, дыра маловата.

Дырявый коврик - всё, что осталось у Киры на память об апрельской ночи, когда мир её перевернулся. Сколько себя помнила, она колебалась, взвешивала решения, обдумывала, действовать или погодить. Всегда «годила», плыла по течению. Появился Витёк, её словно встряхнуло: мир сиял красками, она чувствовала себя нужной - не просто нужной, необходимой, решала и действовала… А потом в одночасье всё кончилось. Мы справимся, спасибо, Кира Александровна.

Кира долго сидела на полу, вглядываясь в черноту дыры на ковре. Наконец эта чернота стала не отличимой от темноты вокруг, и она зажгла светильник в форме гнома с фонариком на стене прихожей. Подошла к окну, по привычке задёрнула тяжёлые шторы. Плотно, плотно, чтоб ни щёлочки. Как у мамы. Не то явится Пиковая Дама... А вообще - пусть приходит. Кира решительно раздёрнула шторы, села на подоконнике и стала ждать.

…

Наверное, Кира спит. Иначе чем объяснить, что на подоконнике с той стороны сидит темноглазая женщина и рисует пальцем на стекле? Глаза у женщины огромные, и чернота в них – родная сестра той, что столько раз смотрела на неё из дыры в левом верхнем углу коврика-самолёта… Лицо без кровинки, бледное. И губы бледные, обветренные. Облизнулась… Подышала на стекло – и снова рисует на нём ступеньку за ступенькой… Может, это отражение? Может, это сама Кира рисует на фоне тёмной октябрьской ночи крутую лестницу и открытую в черноту дверь? Октябрьская ночь черна, но распахнутая дверь ведёт в «не ту» черноту.

…

Вокруг было чернота. Куда ни шагнёшь – чёрный кисель. Под ногами, над головой, в воздухе. Кира дышала этим киселём, двигалась в нём, не чувствуя под ногами ни тверди, ни мягкости. Поведёшь рукой – ни тепла, ни холода. Ни одного твёрдого предмета вокруг, ни одного звука, кроме монотонного голоса, идущего отовсюду. Двигаешься – нудный голос умолкает. Остановишься – снова льётся в уши чёрным киселём.

- Пиковая Дама одевается в чёрное длинное платье или ритуальное белое платье до пят. Последнее Пиковая Дама надевает, если собирается вершить месть сопернице посредством удушения. Во всех прочих случаях П.Д. носит чёрный наряд, который делает её похожей на тень. П.Д. не имеет права убивать призывающих или причинять им серьёзный вред. Допускается нанесение ожогов, царапин, лёгких телесных повреждений вызывающим, нарушающим правила проведения ритуала, как то: смех, посторонние вопросы, провокация словом или действием, недоверие к магическим способностям Пиковой Дамы. Пиковая Дама обязана явиться к вызывающим независимо от способа проведения ритуала, времени и места проведения ритуала. Допускается проведение ритуала с помощью узлов на чёрной нитке, пары зеркал, произнесения заклинания на перекрёстке, сжигания карты «дама пик», а также привязывания к белой нитке бумажки с желанием. Не рекомендуется…

Почему-то Кире казалось, что, стоит ей войти в манящую чернотой дверь, она увидит целую толпу Гномов-Матерщинников, Мыльных Королев, зелёных человечков, которые бодро спешат по своим делам, строят планы, притаскивают украденных новобранцев. А тут никого, только чёрный кисель вокруг. Где, вообще, все? Монотонный голос на вопросы не отвечает. Ори, не ори. Звук вязнет в киселе. Хоть головой об стены бейся. Вот только и стен нет. Приходится слушать лекцию.

- Традиционно Пиковая Дама вызывается на кладбище. Возможен вызов П.Д. в кладовой, в уборной, в сарае, а также под кроватью. Ритуал считается завершённым, если: а) хотя бы один из вызывающих верит в существование Пиковой Дамы; б) хотя бы один из вызывающих произнёс вслух или мысленно ритуальную фразу соглашения «Когда придёт срок, я отдам тебе то, чего в доме своём не знаю» во время, до или после ритуала; в) хотя бы один из вызывающих осуществил право на исполнение его желания. Согласие на проведение ритуала даётся в устной форме. Присутствие во время ритуала всех выразивших согласие на проведение ритуала желательно, но не обязательно. В случае добровольного отказа одной из сторон от проведения ритуала соглашение считается разорванным, Пиковая Дама возвращается на исходные позиции в ожидании следующего вызова. Пиковая Дама обязуется действовать согласно должностной инструкции.

В руке Киры из ниоткуда появился тетрадный лист. На нём печатными буквами были написаны несколько строк. Пробежав их глазами, Кира прочитала:

«Должностная инструкция

Пиковая Дама обязана:

1. Являться на вызов.

2. Не убивать вызывающих.

3. Отвечать на вопросы вызывающих.

4. Исполнять первое озвученное желание любого из вызывающих.

Пиковая Дама имеет право:

1. Покидать вызов в случае несоблюдения вызывающими правил ритуала, а также исходя из личных мотивов.

2. Однократно нанести сопернице в любовных делах не совместимые с жизнью травмы посредством удушения.

3. Отказаться от данного соглашения в связи с личными убеждениями или взглядами, связанными с религией.»

Ни подписи кровью, ни сургучной печати. Листик в клеточку, буквы корявые. Как-то всё это несерьёзно.

Лист стал глянцевым, плотным, скрутился у краёв. У букв выросли витиеватые хвостики. Красная сургучная печать закачалась на верёвочке, привязанной к свитку. Кира почувствовала боль в указательном пальце. На нём выступила капелька крови. Так вот как это работает. Представляешь себе что-то – и появляется всё, что захотел.

Кира представила мягкое уютное кресло, точно такое, какое стоит в маминой кухне. Только чтобы пружины были не продавленные и на подголовнике потёртости пропали. Забралась в кресло с ногами, укрылась пледом крупной вязки. Не таким колючим, бежевым. Всё равно неудобно сидеть под пледом, ну его совсем. Воображённый кухонный стол, вынырнувший из чёрного киселя, лип к локтю. Кира перевообразила стеклянную столешницу в деревянную, бросила свиток на стол, погрузилась в размышления. Представила рядом себя, будто отражённую в зеркале. Ничего не произошло. Хотела представить Серёгу, сердито мотнула головой. Много чести, всяких Серёг воображать. Витьку и маму воображать не стала. Было больно. Измыслила чашку кофе, отпила глоток и раздражённо швырнула чашку за спинку кресла. «Это неправильные пчёлы, и они делают неправильный мёд», припомнилось ей. Кто-то ущипнул её клювом за ухо. Попугай. Сейчас наверняка скажет «Дай Кеше кашки». Попугай отчего-то молчал. Вообще волнистые попугайчики далеко не всегда разговаривают. Кирин, к примеру, не умел. Но воображаемый мог бы и научиться. Может, это не Кира его придумала? Дерзкий птиц нацелился на ухо снова. Кира увернулась и пальцем постучала попугая по голове. Тот обрадовался и ухватился за палец. Странная история, попугай не раздражал, в отличие от кофе, жёсткого кресла и липкого стола под локтем. Кира встала и с попугаем на руке пошла вперёд, демонстративно оставив контракт на столе. Почему-то она была уверена, что тот появится у неё в свободной руке, но нет. Рука осталась пустой, а под ногами возникла лестница, ведущая вниз. Ступенька за ступенькой, Кира спустилась на собственный подоконник и растерянно ухватилась за трубу батареи, чтоб не упасть.

…

Кажется, в дверь кто-то скрёбся. Кира вообразила включённую люстру, сердито мотнула головой, осторожно спустилась с подоконника и с попугаем в руке направилась на свет гномьего маячка в прихожую.

…

На лестничной площадке было темным-темно. Было слышно, как кто-то ковыряет пальцем отставшую краску на двери. Кира открыла английский замок и мотнула головой. На этот раз от облегчения. Глицина, что ли, попить, у неё, похоже, нервный тик начинается.

- Тебя, друг мой, милиция обыскалась. Заходи и не порти дверь, пожалуйста.

Попугай слетел на Витькино плечо и ущипнул его за ухо. Витёк, сердито сопя, погладил его по крылышкам, сел на коврик-самолёт и стал развязывать мокрый шнурок. Кира присела рядом и стала распутывать шнурок на второй кроссовке.

- Бабушка собирается меня в детский дом отдать, - тихонько проворчал Витя, справляясь с узлами на шнурке. – Она со мной не справляется, потому что я докука и охламон.

Кира погладила его по голове.

- Бабушка за тебя переживает. Она тебя любит. Скоро папа с мамой приедут, братика привезут. Будете жить отдельно, а к бабушке в гости ходить.

Было видно, что Витёк не особенно верит её словам. Он сидел на коврике-самолёте и гладил крылышки попугая, заглядывающего в чёрную дыру в левом верхнем углу. Есть голова – нет головы. Очень весёлая игра.

- Всё как-нибудь наладится. Или – опять есть выход.

И Кира мотнула головой в сторону окна. На стекле ещё виден был рисунок - крутая лестница, ведущая к распахнутой двери там, наверху.