Бабушка знает

Трофейный MG-34 в руках Перепёлкина творил настоящие чудеса - парочка немецких мотоциклов потеряв пассажиров порыкивая замерла в снежном поле, ехавший позади них бронетранспортёр бойцы лейтенанта Гудкова закидали гранатами, подобравшись к нему незаметно благодаря маскхалатам.

Перезарядив «Mauser 98k» (да, все они давно перешли на оружие врага) лейтенант Гудков забросил винтовку за спину и запрыгнув на лыжи отдал приказ своим людям к выступлению.

Двухчасовая гонка закончилась под раскидистым дубом, в который много лет попала молния располовинившая его почти до основания. А старичок ничего, рос себе и не переживал.

Все устали, вымотались, от красноармейцев валил пар, но по-другому было нельзя. Именно такие маневры и спасали их уже два месяца. Ужалили врага и руки в ноги - убрались из района поиска.

- Товарищ лейтенант, я Бегункова и Арбузова в разведку послал. Пусть осмотрятся вокруг что тут и как, - присел рядом на снег старшина Кукушкин, снимая меховые рукавицы. – Боевое охранение выставил.

Взглянув на солдата, Гудков в который уже раз поблагодарил судьбу, что она послала ему этого неказистого, кривоногого мужичка с выцветшими голубыми глазами – ветерана трёх войн и хорошего человека. А ведь он его брать не хотел. Просил кого помоложе: «Да он на марше выдохнется, товарищ майор! Мои то орлы все лыжники! Кандидаты в мастера спорта! Куда ему!».

Выдохнется, конечно, Кукушкин на лыжах не скользил, он на них летал. Вот что значит сибиряк-охотник.

- Спасибо, Кузьма Ильич. Вы как всегда меня выручили.

Скрутив козью ножку, старшина выпустил в воздух облачко дыма и наклонившись к командиру, тихо, чтобы кто-нибудь не услышал, произнёс:

- Устал сынок, вижу. Ты терпи. Два месяца уже по тылам нацистским шныряем. Сколько их перебили не сосчитать. Но ты всё равно терпи. Будет и на нашей улице праздник. Верю в это.

От этих слов и правда стало чуточку легче. Гудков кивнул и набросив на шапку капюшон маскхалата поднялся на ноги, чтобы обойти расположившихся на привал бойцов. В последнее время это здорово помогало. Беседы с личным составом, шутки, похвала, действовали не хуже ста грамм. Всё равно делать это было больше некому. Политрука их - Маслова, убили ещё месяц назад.

Кто ж знал, что двухнедельная миссия затянется на два месяца? Обстановка под столицей так быстро изменилась, что их группа давно уже оказалась сама по себе. Пробиться через немецкие заслоны не было никакой возможности. Пытались и не раз. Отряд уполовинился. Вот и принял Гудков решение вредить гадам пока есть возможность и силы. Собирать документы с убитых офицеров, приказы и складывать в отдельную папочку. Накопилось этой канцелярии уже прилично. Проблема только одна - кому это всё отдать, чтобы их усилия не пропали зря?

- Товарищ командир! Товарищ командир! – бросился к нему ефрейтор Арбузов разбрасывая по сторонам комья снега.

Когда-то щекастый, румяный молодец – КМС по боксу, превратился в худого, жилистого паренька на котором полушубок висел словно мешок. Впрочем, все они хороши.

- Что случилось Слава? – спросил Гудков склонившись над раненным Махровым которому сегодня немецкая пуля, чиркнув по касательной попортила левый бок.

- Там домик в лесу!

- В такой глуши? – поднявшись с колен лейтенант отряхнул штаны от снега. - Серьёзно?

- Ага, я тоже удивился, Олег Михайлович. Но точно домик и печь топят.

Глаза Гудкова расширились от удивления, нахлынули воспоминания о каникулах у бабушки в деревне.

- Печь? Значит тепло. Немцев-то в округе нет?

- Да какие немцы? – дрожащими пальцами Арбузов пытался застегнуть пуговицы под воротником. - Там в округе вообще ни одной живой души нет. И птицы даже не поют.

Застегнув бойцу тулуп до самого горла, лейтенант переглянулся с замершим рядом старшиной.

- А в доме кто? – вставил свои пять копеек Кукушкин прикапывая окурок среди корней дуба.

- Бабка какая-то древняя, и всё. Я там Бегункова на всякий случай оставил. Приглядывает.

Решение Гудков принял быстро. Обведя взглядом не слишком гостеприимную продуваемую всеми ветрами полянку вокруг дуба, он бодрым голосом приказал:

- Снимаемся с места ребята! Двигаемся к домику. Хоть переночуем под крышей и в тепле.

* * *

- Это что черепа? – спросил лейтенант лежащего рядом в снегу Бегункова разглядывая домик в бинокль.

- Ага. Их тут товарищ командир видимо-невидимо и на деревьях, и на столбах вон, - закивал красноармеец, пытаясь прожевать пластик вяленного мяса, кусок которого они забрали у немцев три дня назад.

- Не человеческие хоть? – засмеялся балагур Бородин, падая рядом и протирая снегом слипающиеся от усталости глаза.

- Вроде нет. Но вот чьи вон там, не знаю.

И правда, на ветхой ограде вокруг жилья, сверху, были воткнуты странные узкие черепа с вытянутой пастью и с клыками на конце.

- Крокодилы что ли?

- Откуда тут крокодилы, Бородин? Чай не Африка, - отвесив подзатыльник бойцу рассмеялся Кукушкин подползший как всегда бесшумно.

- А мне это место не нравится, - перекрестился замерший позади них с пулемётом на коленях Перепёлкин. – Плохое место. Батя мой говорил что…

- Отставить религиозную пропаганду! – трясущимися губами произнёс лейтенант.

Отец пулемётчика был священником и эту песню он слышал не в первый раз.

Похолодало так что выдыхаемый изо рта пар тут же коркой оседал на одежде и коже. Ждать больше было нельзя. Подав пример, Гудков подняв оружие двинулся вперёд.

Обыкновенная изба с подклетом припорошенная снегом. Ограда с черепами вокруг давно развалилась и покосилась благодаря чему внутрь двора можно было проникнуть в нескольких местах. Красноармейцы, повинуясь приказу быстро окружили жильё с попыхивающей дымком трубой со всех сторон.

Прижав поплотнее приклад винтовки к плечу Гудков поднялся по скрипучим ступенькам. Протянув руку к дверной ручке, он тут же одёрнул её так как дверь резко раскрылась, окатив его волной блаженного тепла.

- Ну и долго мы вас касатики ждать будем? – прокричала седая, жутко худая бабка с торчащим изо рта жёлтым зубом. – Сначала в снегу как тати лежали-выглядывали, теперь в окна мне железками тычат…

- Чур меня! Чур! Баба Яга! - завопил Перепёлкин отталкивая командира и лязгая примерзшим затвором MG-34.

- Пшёл вон отсюда убогий! – пыльным веником хозяйка ловко ударила пулемётчика по шапке из-за чего она слетела с головы. - Чур его! Не нравится? Иди мёрзни на улицу. Там сейчас метель начнётся.

- Сержант, отставить! – закричал подлетевший к ним старшина, опуская ствол пулемёта к земле.

Замершая в дверном проёме старуха (неужели и правда Баба Яга?) подбоченилась и сдвинула на затылок серый платок завязанный под подбородком увенчанным огромной бородавкой из которой торчал пучок волос.

- Чего встали-то? Проходите! Я вам вон полный котёл бульона сварила. Докатилась бабулька, бульоны варит диетические! То ли раньше было время! Другие деликатесы в ходу! Вкуснятина! Бабушка знает!

- Баба Яга? – понимая, что несёт чушь произнёс коммунист Гудков.

- А если да, так что снаружи останетесь?

Последние слова хозяйка произнесла уже на ходу. Заглянув внутрь жилья, лейтенант сделал несколько робких шагов в избу. Внутри было странно. Правда странно. Домик вроде небольшой, а места много… да тут все поместятся.

В дальнем конце квадратного помещения находилась печка на которой фыркал испускающий знакомые с детства ароматы куриного бульона котёл.

- Старшина, снаружи оставь усиленное боевое охранение. Остальные внутрь.

В избе было тепло, но не слишком чисто. Вокруг валялся всякий допотопный хлам, петушиные головы, и даже новенькая немецкая каска и эсесовский кинжал со сломанным клинком.

- Бабушка, в почему вы сказали: «Ну и долго МЫ вас ждать будем?» Кто ещё в избе? – указательный палец командира трепетал на спусковом крючке винтовки.

Мяяяяу! – одноглазый кот иссиня-чёрного окраса молнией спрыгнувший с печки попытался цапнуть лапой за ногу Кукушкина, но получив чувствительный пинок ботинком отлетел под покосившуюся кривую лавку.

- Я и Баюн, - сжав кулаки от обиды за своего питомца старуха вперилась взглядом в старшину и так гипнотизировала его, наверное, с минуту.

Кузьма Ильич только усмехнулся в ответ на это и подмигнул бабке. Мол нас сибиряков нечистой силой не возьмёшь. Мы и не такое видали и то ходим.

Вздохнув хозяйка почесала поясницу и помешав деревянной ложкой в котле легко словно пушинку спустило аппетитное варево вниз. Даже полотенцем его не обмотала. Голыми руками будто и не кипяток вовсе.

Кивнув Кукушкину на металлический сосуд над которым поднимался пар, она произнесла:

- Ну раз такой смелый, то сам справишься. И нальёшь, и покормишь своих ребят.

- А то! – шмыгнул носом ветеран. - Спасибо хозяйка.

Бойцы застучали ложками заедая кушанье свежим хлебом, каравай которого бабуля профессионально нашинковала сточенным узким ножом на навершии которого был приделан крысиный череп.

- Они товарку мою убили, - невпопад бросила старая ставя и перед Гудковым полную тарелку бульона.

- Кто? Кого?

- Товарку. Штукой этой своей с гусеницами раздавили, только мокрое место-то и осталось. Кикимора их через мост пускать не хотела.

Обжигаясь едой, лейтенант быстро покончил со своей порцией и поставил пустую посуду на стол. Приятная сытость и тепло распространилось по всему телу. Коммунисту Гудкову вдруг стало абсолютно наплевать кто перед ним сидит ведьма из русских сказок или чокнутая старушка-отшельница.

- Кик-кикимора? – уточнил он, встретившись взглядом с Кукушкиным внимательно слушавшим их разговор.

- Да. Глухой что ли? Совсем там ухи в лесу отморозили?

Уж что-что, а тактичностью и вежливостью их хозяйка явно не отличалась.

- Нет. Я всё слышу. Просто мы словно в сказку попали…

- Враг по нашей земле идёт. Топчет её, творит непотребства разные, такие что даже я себе не позволяла, а тебя милок беспокоит не в сказке ли ты?! – бабуля явно собиралась скандалить.

Глаза ведьмы пылали синим огнём, а морщинистые губы превратились в едва заметную линию.

- А Кощей где? В сундуке поди прячете? – пошутил Бородин, выливая на ложку из тарелки последние капли.

Крак! - и тут же сверху по голове его больно треснула прибитая к стене полка.

В углу застонал раненный Махров и взглянув на него хозяйка неожиданно сменила гнев на милость. Поколдовав возле снайпера, который блаженно улыбнувшись заснул, она на цыпочках вернулась за стол к Гудкову.

Какое-то время она молча наблюдала как красноармейцы и лейтенант поглощают вторую порцию бульона, а затем почесав ногтем указательного пальца крючковатый нос негромко произнесла:

- Раньше я бы вас и напоила, и накормила сынки и спать уложила. И в баньке бы попарила… но сегодня, не время. Идти вам надо срочно. А то поймают вас. Ищут уже, ищут вороны. Да и оголодали вы, а самые сильные холода ещё впереди.

Бабуля проверяя не заснул ли гость коснулась худыми пальцами локтя лейтенанта, который пытался понять какой рост у его собеседницы.

«Не меньше двух метров точно, а может и больше», - думал он и волосы у Гудкова вставали дыбом. Она же горбится ещё.

- Срочно? А мы думали поспать под крышей. Два месяца уже…

- Пойдёте за Баяном он вас прямо через бурю лютую и проведёт к вашим, - резко перебила лейтенанта Яга. Другого шанса долго не будет. - Утром и отоспитесь. А пока мой бульончик вас согреет и здоровье сбережёт.

Сил и правда, как будто прибавилось. Гудков почувствовал небывалый прилив энергии. Бойцы его тоже задвигались, заулыбались. Хозяйка на всё это смотрела с каким-то умилением сложив руки на груди.

- Знаешь сынок, а помогать-то оказывается тоже приятно, - загадочно добавила Яга, поднимаясь на ноги и направляясь к выходу.

А непогода на улице разгулялась не на шутку. Снег так и сыпал сверху, закручиваясь в десятки маленьких волчков позёмкой несущихся вперёд.

Баюн подозрительно косясь на старшину прошмыгнул между ног старухи и замер посреди двора ожидая строившихся красноармейцев. Удивительно, но даже Махров выбрался наружу без посторонней помощи.

- Чертей этих не жалейте. Изводите везде где сможете, и чтобы насмерть их насмерть, - наставляла их Яга, потрясая в воздухе костлявым кулаком. - Работы-то после войны сколько будет. Замарали всё, испортили.

- Победить ещё надо, - произнёс Гудков вставая на лыжи и защёлкивая самодельные крепления.

- Победите, никуда не денетесь, - помахала им вслед старуха, выпрямившись на крыльце во весь свой немалый рост. - Не сразу, конечно, но одолеете змея. Через три годика. Бабушка знает.