Шшшш...

Лёгкий толчок заставил перекатиться песчинки, которыми был щедро усыпан слегка втопленный в тротуарную брусчатку люк. Вокруг шумел огромный город: взлетели с фонаря вспугнутые проезжающим джипом голуби, из приоткрытого окна зазвучала странноватая мелодия, охранник возле посольства проводил скучающим взглядом эффектную блондинку в короткой юбке. Никому не было дела до старой, исписанной штампованными цифрами пластины, о которую долгие годы истирали подошвы горожане. Второй толчок был сильнее. Скрипнули давно не смазанные петли, между ободом и люком появилась быстро увеличивающаяся щель.

– Шшшш...
Перепад давления? Или чей-то тихий выдох? Звук перемешался со смогом, впитал, словно губка, треск проезжающего где-то далеко мотоцикла, распался на куски под лучами вышедшего из-за облаков солнца. Тишина не всегда есть отсутствие звуков. Иногда она бывает поглощением, игнором, безразличием.
Тот, кто так настойчиво выбирался из тёмного чрева канализационного коллектора, вбил в щель лапу, поскрёб когтями тротуарную плитку, оставив на ней пяток параллельных борозд.
– Шшшш...
Раздражённо, словно разошедшийся примус.
Парень в моднявых наушниках, проходивший в этот момент мимо колодца, чуть не наступил на пальцы.
Прошёл мимо, не обратив внимания.
Щель открылась сантиметров на десять. Лапища, такая похожая на те, что любят изображать в фильмах ужасов, вытолкнула на свет чумазого котёнка.
– Дурашшшка. Большшше не падай...
Котёнок вяло мявкнул. Звук утонул в глубине звона от закрывшегося люка.
– Мама, мама! Смотри какой!
Настя, кроха восьми лет от роду, присела на корточки, погладила сразу замурчавшее измазюканное чудо.
Женщина отвлеклась от мыслей, глянула на рыжего котёнка, который доверчиво тёрся о детскую ладошку.
– Можно я его заберу?