Глава 2. Космический удар

Первая глава тут:

https://litclubbs.ru/articles/49490-glava-1-vstrecha-s-razvedchikom.html

— Ты опоздал!

Ледяной тон стегнул по моим искусственным нервам, не слабее хлыста пастуха. Прекрасная в своей ярости, как Снежная королева, подруга встала на пороге каюты, пресекая даже мысль о том, что его сегодня удастся переступить. Ее тонкий пальчик коготком постукивал по циферблату наручных часов. Как и у всех синтетиков, у нее был встроенный хронометр, который отображался на внутреннем дисплее. Но, подражая людям, моя подруга носила на левом запястье изящные часики, искрившие искусственными бриллиантами, рассыпанными по краям циферблата.

Минутная стрелка на них отклонилась от назначенного для меня времени на целых пять минут. Это для вас, людей, такой срок – ерунда. А для нас, ходячих суперкомпьютеров – целая вечность. Как ни крути, но она была в своём праве и ее строгость была оправдана. Роботы так не опаздывают.

Нужно было сказать что-то очень убедительное. Я взглянул ей за спину. Увидел идеальный порядок – все баночки и флакончики стояли на своем месте. Как и многие женщины моя подруга была аккуратисткой. Надо сказать, что Светлана не доверяла этим тупым клинерам – квадратным архаичным роботам, которые испокон веков следили за порядком в частных каютах. Она сама занималась мытьем и натирала до блеска посуду. А тем более – фарфоровые изделия, доставшиеся ей после посещения нашей станции богатой китайской делегацией. На фоне простых алюминиевых тарелок и мисок, которые считались посудой на станции, ее чайный сервиз выглядел настоящим произведением искусства. Подруга оберегала его с особой тщательностью. Особенно после того случая, когда две чашки все-таки были разбиты неуклюжими растяпами с устаревшим программным кодом.

Увидел я и разложенный массажный столик, покрытый белоснежной впитывающей простыней. А значит – девушка подготовилась заранее и действительно ждёт уже довольно долго. Гнев - не часть игры. Ещё не понимая, какую кашу завариваю, пролепетал.

 — Извини, кое-что необычное задержало меня сегодня. Необычное и удивительное. Я растерялся. До сих пор не знаю, как это объяснить и что делать.

Да! Я интуитивно нашел подход к этой грозной буке. Сплетни и новости – то, что способно растопить любой лёд в женском сердце – в том числе, в процессоре моей холодной синтетической подруги. Это я так, ради образа. Конечно, никакого сердца у синтетиков не было и быть не могло. Крови у нас нет. Есть система смазки, похожая на человеческую лимфатическую систему. Но принцип ее работы совсем другой. И вместо сердца у нас небольшой моторчик, который гоняет по искусственным «сосудам» эту желтоватую жидкость.

Когда ты живешь на удаленной космической станции, где день за днем происходит одно и то же, любое необычное событие или факт заставит электрические импульсы бежать быстрее. А выбирающийся из спячки главный процессор мобилизует ресурсы нашего организма, запуская на всякий случай тест подсистем. Благодаря чему мы чувствуем что-то похожее на впрыск адреналина у людей. Во всяком случае, так было написано в инструкции по моей эксплуатации, которую я прочитал в первый же день своей жизни. Людей-то на базе не было. Никто из старших не захотел устраивать ликбез – просто закачали мне гигантскую инструкцию и велели быстренько все изучить самому, поощрительно похлопав по плечу.

Из ее позы мгновенно пропало напряжение. Пару мгновений Светлана еще хмуро смотрела, видимо, выбирая между новостями и желанием меня еще немного помучить. Но по прекрасному телу уже пробежала волна интереса. Взгляд потеплел. А в уголках губ шевельнулась улыбка. Спустя пару секунд девушка отошла в сторону, пропуская меня в каюту и разрешительно махнув рукой. Она показала запястье! Ну все, я прощен!

— Снимай футболку и ложись.

Светлана подошла к столу, на котором стояли различные масла, необходимые для смазки наших механизмов. Синтетическое для рук и ног. Органическое – для лица и волос. С легким добавлением ароматизаторов, чтобы нигде горелым не пахло. С охлаждающим эффектом – для главного и вспомогательных процессоров. Человеческий парфюм тоже стоял, но в дальнем углу. По понятным причинам, очередь до него сегодня не дойдет.

Взяв большой белый флакон, подруга подошла к массажной кушетке и медленно провела рукой по моей спине. Маленькие электрические импульсы удовольствия побежали вдоль позвоночника, заставили расслабиться и отдаться в руки нашей синтетической природе. Клетки спины перестроились, готовясь впитать всю необходимую смазку, чтобы затем передать ее в шейный отдел, плечевые суставы и ниже.

— Так что случилось? — теперь уже обе ее руки неспешно скользили вдоль моего позвоночника, начиная с шеи и останавливаясь лишь в нижнем районе поясницы. Ноги мы смазали в прошлый раз. Сегодня в обновлении нуждалась лишь верхняя половина тела.

— На базе появился чужой, — почти промурлыкал я.

Руки подруги вздрогнули и остановились. Затем сильный механический палец, видимо, указательный, надавил в тот район, где у людей находится седьмой позвонок. У нас же, синтетиков, там расположен центр координации верхних и нижних конечностей. Жуткий импульс боли пронзил мое тело – короткое замыкание в этом центре самое опасное для двигательных функций наших тел. Да-да, именно боли, я не оговорился. Люди быстро поняли, что какими бы точными ни были их синтетические копии, лишь боль способна сделать из бесчувственных механизмов настоящее подобие человека. Понимание боли и желание ее предотвратить сблизили нас с людьми гораздо лучше любых гениальных компьютерных программ.

Я, взвыв от неожиданности и близкой паники, перестал чувствовать свои ноги.

— А-а-а-а! Что ты сделала? — парализация уже добралась и до голосовых связок. Я не кричал, а хрипел!

Я попытался обернуться, но мышцы спины парализовало полностью. Руки тоже перестали слушаться. Лишь шея дала возможность убедиться, что за спиной все еще находится Светлана, а не монстр, который решил разобрать меня на запчасти.

— Собрался из наивной девушки дуру сделать? Обманщик! Я подумала, что ты принес действительно интересные новости, — прошипела Светлана, будто разъяренная гадюка.
В ее голосе не осталось ни следа от прежнего благосклонного любопытства, смешанного с капелькой кокетства. Лишь безжалостный гнев разъяренного робота. Мы ведь не люди, и известные три закона на нас не действуют, если нет рядом человека и ему не угрожает никакая опасность.

По мере того, как ее палец погружался в спину, сигнальная система паниковала все больше, отключая один за другим периферийные процессоры. Так и до полной перезагрузки недалеко!

— Ты не так поняла! — тело и волю все сильнее сковывая страх. Уже казалось, что скоро сила импульсов, идущих от процессора ко всем частям тела, полностью пропадет. — Я увидел таракана! Прямо в своем коридоре! Оно выскочило из-за фикуса и туда же скрылось! Прости, ай! Больно же!

Бинго! Второй раз за последние десять минут мне удалось озадачить мою подругу. Хотя она могла бы быть и менее грубой в этой игре – все-таки моя база данных еще не наполнена и все реакции синтетических женщин мне не известны. Давление на спину ослабло. И к искусственным мышцам тут же побежали восстанавливающие импульсы. Я вновь почувствовал свои ноги и руки! Если кто-то из людей все же думает, что синтетики так же бесчувственны, как роботы или андроиды, – могут долбануть себе по нервному узлу чем-нибудь тяжелым. Например – в солнечное сплетение или по нерву на локте. Ощущения, думаю, будут похожи.

— Откуда на станции взяться насекомому? –— удивленно спросила подруга.

— Я простой уборщик. Откуда мне знать? Ты уже несколько лет как в активе. Решил у тебя спросить.

Надо сказать, что Светлана работала массажисткой лишь в свободное от основной вахты время. Это было ее хобби, которое, впрочем, нравилось и людям, и синтетикам. Позволяло моей… ну хорошо, пусть будет подруге… постоянно быть в курсе новостей.

В остальное же время она работала на грибной ферме. Я не очень разбираюсь в органике, но по ее рассказам, какая-то светлая голова на родной планете людей – Земле – догадалась встроить куриный ген в ДНК нитевидного гриба. Благодаря этому получился овальбумин. Подшаманив к нему какие-то добавки, люди получили… обычный яичный порошок. Он не только компактен и хорошо хранится, но и по факту имеет вкус курятины. И мы научились производить этот продукт на нашей станции в специальной лаборатории. Благодаря чему наши гости, которые раньше частенько прилетали с Земли к нам с длительными командировками, возвращаясь домой, не могли есть курятину еще полгода. В любом виде. Но здесь благодаря этому открытию они могли питаться нормально. Получая все необходимые микроэлементы и энергию.

Хорошо, что они не видят, из чего тут делают колбасы и паштеты. Причем, фишка даже не столько в исходных материалах – хотя это та еще химия. Гораздо более забористая, чем на Земле. Из-за мрачного освещения сам процесс выглядит крайне неаппетитно – в лучших традициях фантастических триллеров. По станции до сих пор ходит байка, как один наш гость Земли забрел в колбасный цех поздней ночью. Защищаясь от какого-то призрака, мужчина начал палить из персонального электрического пистолета, разнеся половину оборудования. А исходный материал потом долго ловили по базе, едва не потеряв двух синтетиков в неравной борьбе.

После этого начальство строго-настрого запретило людям доступ в эту часть пищевого блока, приварив на дверь табличку «Вход только синтетикам и андроидам». И правильно: массовая перековка всех возвращающихся на Землю космонавтов в веганов выглядела бы крайне подозрительно.

Я сел на кушетку и оглядел комнату подруги. Особенно ничего не поменялось. Обычный стандартный номер, который получают все синтетики после распаковки личности. Зарядная станция, стилизованная под компактный солярий. Рабочий стол с центром коммуникаций. Ниша для отдыха и встреч с друзьями – подруга очень общительна благодаря дополнительному слоту памяти, который презентовал ей какой-то поклонник к Земли после того, как она помогла ему вылечить спину. Хотя о том случае она предпочитает ничего не рассказывать, лишь загадочно улыбается, заставляя меня ревновать. В общем, все в ее комнате было как обычно – за исключением желтой книги, лежавшей на журнальном столике. Наведя фокус своих объективов, пардон – взгляд, я рассмотрел название: «Как стать стервой. Пособие для чайников».

— Расскажи, как оно выглядело.

— Кто? — очнулся я.

— Насекомое! — она стукнула кулаком мне по плечу. — Тараканы же разные бывают. Некоторых, например, едят!

Зная, где работает Светлана, я посмотрел на нее с подозрением. Уж не собирается ли она открыть новое направление в местной кулинарии? Но вслух сказал другое.

— Ну как… Рыжее. Хотя в человеческом лексиконе больше подошло бы слово коричневый или ржавый. Очень наглое. Чуть не напало на меня. Легко забирается по вертикальным поверхностям. Например, по моей ноге или швабре. Огромные усищи. Ну, для его размеров, конечно.

— Сейчас посмотрим.

Подруга подошла к столику и включила экран. Подушечка среднего пальца правой руки откинулась, и выскочивший серый штепсель воткнулся в разъем на верхней крышке стола. Конечно, на базе уже давно действовала беспроводная связь, но Светлана предпочитала общаться с системой по старинке.

— Ты пока оденься, —  не оглядываясь, скомандовала она.

На экране замелькали разные картинки. Я встал с кушетки, надел комбинезон и подошел, пытаясь уловить, какие параметры для поиска задала моя подруга. Судя по мелькавшим изображениям, это были «рыжий», «насекомое», «усы», «наглость», «опасность».

— Он?

Калейдоскоп остановился, и с экрана смотрело какое-то мохнатое насекомое светло-рыжего цвета. Возможно, благодаря тому, что реальное изображение было увеличено во много раз, выглядело оно вполне дружелюбно – во всяком случае, мордашка была очень симпатичная. Но похоже оно было, скорее, на бабочку.

— Не-е-е. У того не было крыльев.

Картинки замелькали снова. Через пять секунд поиск остановился: с экрана смотрело какое-то чудовище, как будто слепленное из застывшей древесной смолы с многосоставными усами и довольно корявой бессмысленной мордой. Справа вверху было и его имя – многоножка.

— Неа, опять не то.

Поиск снова завертелся и через десяток секунд пискнул, сообщив, что нашел картинку с большим числом совпадений по всем ключевым словам. В красном круге, перечеркнутом алыми линиями, было размещено изображение жука двойного окраса. Голова, грудь и ножки были темно-коричневого цвета, а брюхо – рыжего. Справа от картинки тут же выскочила справка: опасность. Это был клещ, укус которого, как говорилось в справке, может привести к летальному исходу.

— Видимо, жуткий монстр, но это снова не он. Да и усов нет.

Лишь через минуту мы нашли того, кого искали.

— Это он, — почти закричал я, чуть не разбив указательным пальцем экран, а Светлана тут же вывела расширенную справку про это мелкое чудовище.

— Странно, тут написано, что он ведет преимущественно ночной образ жизни. Поздравляю, ты стал настоящим лунатиком. Бродишь по базе ночью и пугаешь прохожих?

— Где ты видела на Луне прохожих? Я всегда убираю коридор рано утром. Чтобы к часу пробуждения все было чисто.

— Так, давай рассуждать логически. Это ведь живое существо – не робот? Тогда он должен чем-то питаться. Что он мог есть в коридоре? Металл?

Подруга немного помолчала, а потом повернулась ко мне с очень укоризненным взглядом.

— А ты уверен, что хорошо исполняешь свою работу?

От такого вопроса я даже оторопел.

— Ты же знаешь, что мы просто не можем делать ее плохо. Нам программа не позволяет. Законы робототехники помнишь? Они и на нас распространяются.

— Тут написано, что он всеяден. Питается в том числе бумагой, тканями, кожей и даже мылом.

— Вряд ли он питается сталью. А вот то, что он может попасть в отсек, где расположена ферма – вполне вероятно.

— Этого нельзя допустить! Там полная стерильность. А эти насекомые могут притащить всякие гадости!

Моя подруга тут же вскочила с кресла. Сообщила, что должна предупредить начальницу фермы, и выбежала из комнаты, даже не переодев комбинезон, который она использовала только во время массажа. На манжеты и колени часто попадало масло и, похоже, ей сейчас придется очень постараться, чтобы охрана фермы пропустила ее к начальнице, минуя стерильный фильтр-бокс.

Я в каком-то ступоре проводил ее взглядом, в последний миг зацепившись за аппетитные формы ее бедер и то, что находится чуть выше. Сознание стало рисовать какие-то смутные, но симпатичные образы. И процессор начал вдруг ускоряться. Но наваждение быстро прошло. Монитор погас, и я не мог этого не заметить. Пришлось ввести свой идентификатор в разъем и загрузить более подробный поиск на идентифицированное нами насекомое.

Я хотел понять, как этот гад вообще мог тут оказаться. В четырех сотнях тысяч километров от Земли. И дело ведь не только в пространстве, которое ему пришлось бы каким-то волшебным образом преодолеть. Но и в жутком холоде, отсутствии кислорода и самое главное – в солнечной радиации, которая погубит все живое, не защищенное железом космических кораблей, вне зависимости от того, может ли оно дышать.

Оказалось, что этот жук не так-то прост. Он вполне способен выдержать серьезную радиацию – его клетки настолько редко воспроизводятся, что это резко снижает риск мутаций.

То есть он вполне был способен некоторое время находиться на борту транспортного челнока, который периодически курсирует между Землей и Луной. Вот только это, конечно, не тот самый таракан, тайком проникший на грузовой корабль несколько месяцев назад. А его очень дальний потомок – они плодятся с потрясающей скоростью. И так же быстро мрут. Благодаря такой короткой жизни сам вид и способен пережить чудовищную радиацию космоса.

Так, стоп. А это что? Ссылка на какую-то публикацию, помеченную странным знаком в виде красного черепа. Заголовок: «Кто способен пережить ядерную войну». Ух ты, тараканы и крысы. Таракана я уже знаю. А кто такие крысы?

Я прям почувствовал, как начинает воспаляться мой процессор. Все-таки мы осваиваем знания постепенно. И полные логические цепочки нам доступны не сразу. Поэтому приходится насиловать ресурсы, чтобы сопоставить одно с другим. То, что я прочитал, меня навело на странные мысли. Крысы – довольно высокоорганизованные существа. Они так же быстро размножаются и мрут, что делает их вид адаптивным к последствиям радиации: мутации не успевают накопиться в ДНК. Не зря же потребовалось несколько сотен МИЛЛИОНОВ лет, чтобы маленький зверек — общий предок всех млекопитающих — мутировал в человека. Маленькие крысята успевают родиться, спариться, расплодиться и помереть до того, как у них возникнет лучевая болезнь. Если, конечно, они не гуляют рядом с эпицентром взрыва. Пепел мутирует только в грязь. При этом взрослые крысы по интеллекту равны трехлетнему ребенку. В стае у этих вполне социальных животных четкая иерархия. Они способны считать эмоции другого и насколько-то их разделить. Ухаживают за больными сородичами, и в холодное время спят, плотно прижавшись друг к другу. Надо ли говорить, какой вид будет доминировать, а кто станет слугой, если только крысы и тараканы останутся в живых в условиях радиации.

Но додумать я не успел. Раздался оглушающий грохот. Стены тряхнуло так, что они превратились в камертон. И кажется, издали даже обиженный, низкий гул. Мебель сорвало с креплений, и все бутылочки, стоявшие у Светланы на столе, заскакали словно мячики. А через секунду рухнули на пол. Две раскололись, и на сером фоне появились красные маслянистые лужи, будто еще секунду назад тут произошло убийство. Но самое страшное – погибли еще две фарфоровых чашки, которые подруга любила и берегла. Она приготовила их для нашей чайной церемонии. После массажа мы всегда пьем чай, словно люди.

Ламповый свет мигнул и погас. Включились красные аварийные огни, и из динамиков раздались сигналы тревоги.

— Внимание! Внимание! База атакована неизвестным объектом. Всему обслуживающему персоналу занять места по аварийному расписанию! Это не учебная тревога! Занять места по аварийному расписанию!

Опасность. Самая настоящая! На тот момент я еще ни разу с ней не сталкивался – тревога была первой в моей жизни. Однако какой-то эйфории от нового опыта – а тем более, выброса импульса радости, как на массаже, – я не испытал. Да и не мог. К тому моменту я уже четко знал, что нужно делать. Если следовать базовой инструкции, всему живому персоналу станции следовало немедленно выдвинуться в сторону конференц-зала. С максимально возможной экипировкой.

Если бы такая инструкция распространялась и на нас, синтетиков, то я бы должен был сейчас схватить швабру и ведро с разведенным в воде моющим средством и бодро зашагать к месту общего сбора. Представляю их недоуменные рожи, когда на оперативное совещание вдруг ввалится такое чудо с вонючей пластиковой палкой наперевес.

Но мы-то синтетики. Нам не нужен кислород, еда. И даже низкие температуры нас тревожат только из-за быстрого расхода заряда аккумуляторов. По сути своей мы роботы, хотя и не приветствуем такое сравнение. Роботы-гуманоиды, лишь копирующие людей. Или в тайне им подражающие. Боль, которую я испытал десять минут назад под яростью начавшей изучать человеческую психологию подруги – новая опция, встроенная в нас создателями лишь пару десятков лет назад, чтобы мы их лучше понимали.

Но нам, синтетикам, не нужно смотреть друг другу в глаза, чтобы обменяться информацией или эмоциями. Вдохновиться какой-то идеей или произносить пылкие речи, давя аргументами или харизмой. Нам нужно всего лишь подключиться к аварийному каналу связи и вывести все на ближайший визуализатор, если есть желание увидеть того, кто в данный момент будет говорить.

Я разделил экран на две части. В первой остались справки, которые хотел дочитать. А со второй на меня смотрел главный искусственный интеллект нашей базы – КАЛС. Да, вы правильно догадались. За глаза все его называли Карлсоном – из древней человеческой сказки. Хотя публично он всегда подчеркивал, что его имя – просто аббревиатура: «Капитан автономной лунной станции».

Почему люди сделали главного электронного начальника таким конструктивно убогим – можно было только гадать. А это, как вы понимаете, более сложная математическая операция – продвинутый эвристический анализатор. Мне еще предстоит до него проапгейдить свой операционный модуль. Во всяком случае, никаких записей в базах данных на этот счет я не нашел. Прямоугольное туловище, сделанное из темно-серебристого сплава, венчала квадратная некрасивая голова с монохромным монитором, защищенным дополнительным пластиковым экраном, вместо лица. Моя подруга говорила, что это дань какому-то старому фильму, где людей в дальней экспедиции сопровождал похожий на нашего начальника робот. А экран они придумали для того, чтобы снизить излучение от монитора, так пугавшее первых космонавтов.

Впрочем, по части прокачки искусственного интеллекта шеф всех местных роботов был поистине уникален. Неудивительно. Говорят, первые строки его кода сохранили антикварные обороты древнего языка, на котором работали программисты еще в начале XXI века. Кажется, назывался он «Питон». Не уверен, но это было связано с одним из пресмыкающихся, когда-то свободно живших на материнской планете, а сейчас сохранившихся разве что в зоопарках.

На экране лицевого монитора нашего шефа строчки командного кода выстраивались в длинные причудливые линии. Практически мгновенно поднимаясь вверх, словно унося в далекий космос его плохие мысли.

Я уже было настроился на пакетную передачу данных, но старик вдруг заговорил обычным человеческим голосом. Он любил это делать, подражая людям.

— Все в сборе? Ага, вижу, —  на десяток секунд он замолчал, будто собираясь с мыслями. Но от меня не ускользнуло его последнее слово. Он что, в буквальном смысле подключен ко всем камерам на станции? Надо будет Светлану предупредить.

— У меня для многих из вас плохие новости. Мы потеряли наших людей.

В эфире стало тихо как в открытом космосе. КАЛС помолчал, давая каждому осознать то, что случилось. Я же, скорее, растерялся. Каких людей? Откуда на станции люди?

Смахнул все справки о тараканах с экрана и вывел информацию по истории нашей базы. Меня едва не коротнуло. В отдельном модуле, отстоящем на отдалении от основного корпуса на добрый десяток километров и заглубленном в грунт почти на пятьдесят метров, спали в специальных капсулах настоящие люди. Кто на самом деле управлял многими их тех, кого мы считали начальниками. Инфа про самого КАЛСа и его ближайших помощников была засекречена, но судя по их расстроенному виду, с ними обстояло примерно также.

Возможность подселения появлялась лишь через год после активации синтетика. Поэтому мое тело было для них слишком молодым и неуклюжим. Но я быстро учился и, если бы преуспел, в мою голову бы подселили соседа. Звучит неприятно, но на практике – это большой апгрейд, на который многие соглашаются (правда, особо таких как мы и не спрашивают).

Среди спящих были выдающиеся люди – бывшие космонавты, инженеры, биологи и парочка олигархов, которые решили провести остаток жизни в таком виртуальном доме пенсионеров. На Земле многие тоже уходили в виртуалку, становясь то гоблинами, то эльфами. А эти продолжали двигать науку вперед. Управляя во сне станцией через доступ к телам искусственных организмов. Правда, старость они продлевали не на вечно, а лет на двадцать-тридцать. Пока их мозг, старение которого было сильно заторможено условиями нашей лунной лаборатории, но все же не остановлено, окончательно не умирал.

Были среди «покойников» и те, кого презрительно называли «туристами». Как правило представители нуворишей, подхвативших смертельный недуг. Они выкупали целые блоки и давали себя заморозить, чтобы дождаться возможности продолжить жизнь после того, как изобретут лекарство от всех болезней.

Теперь в южную часть этого модуля, который в базе данных значился как «Кладбище-2» (где скрывалось первое я на тот момент информации не обнаружил), на полной скорости влетел метеорит размером с мотоцикл. Взрыв мгновенно сжег весь связанный в реголите горючий материал – атомы водорода и кислорода. И в месте удара выросло причудливое облако, похожее на гриб. Не на белый или хотя бы мухомор, а скорее – на бледную поганку. С тонкой кривенькой ножкой и широкой плоской шляпкой. При ближайшем рассмотрении – шеф показал снимки – выглядел он крайне неаппетитно. Среди пыли и камней летали обломки виртуальных капсул и саркофагов, в которых лежали те самые бедняги-туристы.

Ударная волна стерла в пыль и модуль связи, который находился чуть ближе к основному зданию станции. Стены и все оборудование были либо смяты в лепешку, либо вдавлены в песок. Часть внешней обшивки присоединилась к ошметкам жилого модуля в ближайшем космосе. По моим расчетам, они будут падать на поверхность еще минимум тысячу лет.

Увидев эти кадры, все синтетики вдруг разом ожили. Видеоконференция мгновенно превратилась в митинг, где каждый говорил, что хотел, не слушая соседа. Удивленные возгласы сменялись быстрыми репликами. Нервным смехом и паническими криками. Это всех этих дебатов так сковало микрофоны, что они стали скрипеть и посвистывать.

Начальник стоически перенес первый эмоциональный всплеск. По его лицевому экрану продолжали бежать комбинации цифр и значков, и у меня – да и наверное у всех, кто его тогда слушал – была полная уверенность, что эти закорючки передавали еще и очень мрачный настрой нашего руководителя.

— Но и это еще не все — продолжил КАЛС, прерывая дискуссию. — Ударная волна и скачок напряжения повредили кислородный модуль. Собрать повторно лунный реголит мы сможем. Энергетический реактор не поврежден. Зарядить сборщиков грунта – не проблема. А вот что случилось с установками, которые вырабатывали из этого сырья кислород, – неизвестно. Если они уничтожены и не удастся их починить, мы не сможем принять длительную экспедицию с Земли. Даже если сейчас начнем экономить кислород, его не хватит для дозаправки экспедиционных корветов для обратной дороги на Землю. Прошу начальников служб доложить обстановку в других отсеках. По давней традиции начнем с самого младшего. Дэ-сто тринадцать, тебе слово!

Изображение шефа сжалось и съехало в правую верхнюю сторону экрана. Вместо него появилась моя физиономия.

Ах, да. Я забыл представиться. Это ведь было мое имя. Только сокращенное. На самом деле, также как и в реальном имени Светы, в нем было восемь тройных комбинаций. Если вам так уж интересно, то мое полное имя D-113-567-345-763-234-625-122-240. Последние восемь цифр – день, месяц и год выпуска, но это не важно. Персонал станции не был слишком многочисленным. Поэтому шефу хватало первых трех цифр. Лишь Света иногда называла меня Давидом. В честь древнего героя, со статуи которого, видимо, скопировали мой внешний образ. Ну или просто невезучим дурачком, когда по неопытности я что-то ломал или она просто хотела меня позлить. Когда же злилась сама – называла меня то чурбаном, то главным менеджером по экологии коридоров. И только при очень хорошем настроении – королем чистоты.

В этот момент я краем глаза все еще изучал справки, мелькавшие на левой половине монитора. Потому не сразу сообразил, что обращаются-то ко мне.

Лишь когда на экране КАЛСа программный код сменил цвет с синего на красный, боковое зрение просигнализировало моему процессору, что надо срочно как-то реагировать. Все терпеливо ждали, но шеф вот-вот готов был вскипеть.

—Сэр! — подал я голос, и сразу увидел, что начальник немного расслабился. Официальщину тот любил. Особенно, когда к нему обращались уважительно даже по человеческим меркам. На его лицевом экране снова замелькали буквы спокойного синего цвета. — Мне неудобно об этом говорить, но, боюсь, у нас появилась еще одна проблема, о которой я хотел бы доложить.

Квадратная голова руководителя подалась немного вперед — как будто всмотрелась в мою душу, которой у меня, как у любого искусственного организма, никогда не было. Как было сказало в моей инструкции, синтетики уже почти неотличимы от людей. Они могут испытывать радость, грусть, боль, страх и даже подобие привязанности и любви. Впрочем, мне пока говорить об этом рано – извини, Света. Моя память еще только заполняется. Каждый вечер во время подзарядки я получаю дополнительный пакет данных, который все ближе подводит меня к полноценной модификации.

— Сэр! На станции появился тот, кто будет потребляет кислород, — выпалил я, пожирая начальство глазами. — И если мы не сможем починить генераторы, новой экспедиции землян тут просто будет нечем дышать.

Целую секунду на лицевом экране КАЛСа не появлялись новые строки программного кода. А затем – хотя, возможно, мне это и показалось – выскочило слово Reboot. Снова временной интервал. И лишь затем синие буквы с легким отливом зеленого и красного – словно маленькие жучки – вновь побежали вверх.

— И кто же это?

— Таракан!

Почти минуту на лицевом мониторе КАЛСа не было ни одной строки.

— Ясно. Что ж, Дэ-113. Мы с тобой обязательно об этом еще поговорим.

— Но сэр!

— Давид! Я же сказал – с тобой разговор будет особый. Сейчас мне надо выслушать все службы. Так что помолчи.

А что мне еще оставалось делать? Особенно, если шеф все-таки знает обо мне даже такое – имя, которое дала Светлана. Я заткнулся и минут пять ошарашенно слушал других выступающих.

— Так, Эм-250 – у тебя есть что сказать? – через какое-то время слово получила заведующая нашим складом. Мощная женщина, срисованная явно с какой-то скандинавской спортсменки – метательницы чего-нибудь тяжелого.

Она солидно откашлялась, хотя простудиться робот просто нигде не мог. Вероятно, до недавнего времени ей управлял старый курильщик. Они подняла планшет почти на уровень глаз и сообщила:

— Мы провели полную инвентаризацию имущества станции. Люди составляли отчеты небрежно. Последняя запись – недельной давности. Новости неутешительные. Запасов пищи для живых организмов у нас достаточно. Но сейчас этого и не нужно. Что же касается припасов для роботов, то по моим расчетам их хватит на два с половиной – три месяца.

Она вывела на общий экран длинный список, и все получили возможность убедиться в правдивости ее слов. Как и положено хозяйственнику, она была перестраховщиком. Наверняка, при желании, эти запасы можно было растянуть месяца и на четыре, а то и пять.

— Ремкомплекты у нас есть. К тому же, на складе лежит двадцать новеньких, еще неактивированных синтетиков. В крайнем случае сможем заняться каннибализмом.

После этих слов я почувствовал себя неуютно.

— Главная проблема в другом. Модуль связи мы восстановить не сможем – нужных запчастей просто нет. Через два с половиной – три месяца будет полностью исчерпан запас смазки – какой-то умник догадался хранить бочки в ныне разрушенном модуле.

— Это указание поступило с Земли! Они планировали расширять общий склад и потому освобождали пространство для ремонта, - на экране возник крепкий широкоплечий брюнет, исполнявший обязанности заместителя центра управления дальней связью. Как он выжил – я тогда еще не знал. Думал, что тот – самый настоящий везунчик. В момент трагедии находился по каким-то делам в другом модуле.

— Никто вас и не обвиняет, Ка-459. Наша коллега просто констатирует факт, - прервал перепалку КАЛС. - Прошу вас, Эм, продолжайте.

— Продолжение будет еще более печальным.

— Давайте без излишнего драматизма и театральщины.

— Хорошо. Скажу напрямую. Если мы с сегодняшнего дня начнем экономить – сможем растянуть смазку на пять – максимум шесть месяцев. Если хотим протянуть до прилета новой экспедиции, то придется отключить почти всех синтетиков. Оставить только двух-трех из всего штата станции. Но это тоже риск.

— К чему это приведет?

— Все системы обеспечения и жизнедеятельности на станции в какой-то период будут предоставлены сами себе. Гарантировать в такой ситуации их исправность к моменту людей я не возьмусь. Поставки реголита резко сократятся. Не дай бог, сломаются установки по выработке кислорода. Ферму, которая вырабатывает запасы человеческой пищи, придется полностью законсервировать. То есть фактически вернуть нашу станцию на точку первой активации. Все начать с нуля.

На мгновение наш главный завхоз задумалась – видимо, получая какую-то дополнительную информацию.

— Продолжу. У нас нет связи. Сейчас на Земле через спутники еще могут увидеть, что активность на станции сохранилась. Но когда облако накроет весь ближайший космос, землянам потребуется еще больше времени, чтобы понять – можно ли сюда возвращаться живым людям. А это еще лет пять. В этом случае – сюда проникнет холод и мрак. Наши аккумуляторы – у всех без исключения – окончательно сядут, и личности придется загружать заново. Мы не будем помнить, кто мы и что мы. Но главное – следующая экспедиция с Земли просто не справится с реактивацией. Потребуются еще годы, чтобы все вернуть в прежнее состояние.

На минуту в видеоконференции воцарилась полная тишина. По монитору начальника бежали строки кода – видно было, что он обдумывал все возможные комбинации. Периодически в них мелькали то красные, то зеленые строки, но все понимали, что простого решения точно не будет.

Наконец, КАЛС сдался. Его мыслительный процесс замедлился, он вновь посмотрел в камеру и произнес.

— Думаю, пару дней на размышление у нас все же есть. Всем главам служб представить свои предложения по данному вопросу. Даю два дня. Нужны любые идеи. В идеале – как восстановить связь с помощью оборудования, которое есть на станции. Эм, разрешаю представить полный список всем желающим. Ну и, конечно, если решение не найдется, подготовьте предложения по консервации со списком тех, кто в обязательном порядке должен продолжать функционировать максимально долгое время.

Он вновь замолчал. Но через десять секунд встрепенулся.

— Всем приступить к работе согласно расписанию.

Изображения участников совещания стали пропадать с экрана. Но лицо КАЛСа вдруг резко расширилось и сместилось в центр.

— Да, а тебя, Дэ-113, прошу зайти ко мне в кабинет. Обсудим твоего таракана.

Продолжение следует …