Сад внутри меня

Ариана всегда считала себя серой мышкой. Пока одноклассницы щебетали о парнях и вечеринках, она предпочитала одиночество школьной библиотеки и потрёпанный ботанический атлас, доставшийся от бабушки. Главной отдушиной Арианы был заброшенный сад за старым особняком на окраине города. Место имело дурную славу – лет пятьдесят назад там пропала девочка, и с тех пор сад считался проклятым. Но Ариану это не пугало. Её манила тишина и красивые, благоухающие растения, которыми зарос сад, скрытый от посторонних глаз.

Однажды, бродя меж зарослей дикого винограда, она наткнулась на нечто невероятное. В самом сердце сада, на голой, будто выжженной земле, рос одинокий цветок. Но это был не просто цветок. У него не было ни единого лепестка. Только чёрный, бархатистый бутон на тонком, почти прозрачном стебле. Цветок был похож на тёмную, закрытую тайну. Воздух вокруг него дрожал едва уловимым маревом, а запах напоминал смесь пыли на старых книгах и электричества во время грозы.

Ариана, затаив дыхание, прикоснулась к бутону. Он был холодным, как мрамор. В ту же секунду в её голове пронеслись обрывки непонятных, словно чужих воспоминаний: детский смех, полный страха крик, а потом – оглушительная, всепоглощающая тишина. Ариана отдёрнула руку, сердце бешено колотилось. Но любопытство оказалось сильнее страха. Она стала приходить каждый день.

Ариана назвала необычный цветок Молчальник. Цветок без лепестков, цветок без голоса. Но чем больше она проводила возле него времени, тем яснее слышала его. Не звуки, а словно бы чувства расходились волнами по телу от соприкосновения с ним. Волнами тоски, щемящего одиночества и смутной, непонятной надежды. Ариана начинала говорить с ним вслух – о своих проблемах в школе, о непонимании с родителями, о страхе будущего. И ей казалось, что он слушает. Стебелёк чуть наклонялся к ней, а в голове наступала умиротворяющая тишь.

Вскоре она заметила странные изменения. Одноклассница, которая постоянно её дразнила, вдруг споткнулась на ровном месте и сломала ногу. Учительница, завалившая Ариану на контрольной, на следующий день потеряла голос. А сама Ариана… Ариана расцветала. Её кожа очистилась, волосы заблестели, а некогда робкий взгляд стал твёрдым и уверенным. Она вдруг поняла, как отвечать на колкости, как легко даются формулы, которые не давались раньше. Она стала популярной. С ней начали разговаривать, её пригласили на вечеринку.

Но вместе с этим пришло что-то ещё, непонятное. Ариана вспомнила, как на одном из уроков учитель говорил, что у каждой медали есть обратная сторона. Вместе с силой к ней пришёл холод. Ариана всё меньше чувствовала – жалость, сострадание, радость за других. Её собственные эмоции будто замораживались, уступая место спокойной, безразличной уверенности. Она шла по жизни, безжалостно сметая препятствия, и Молчальник помогал ей. Каждая её маленькая победа, каждое проявление силы – а она научилась мысленно просить его о помощи – заставляли бутон наливаться тёмным, почти фиолетовым светом.

На той вечеринке Ариану заметил Алекс – старшеклассник, кумир всей школы, парень её мечты. Он был красив, умён и насмешлив. Алекс подошёл к ней, привлечённый её новой, холодной уверенностью. После вечеринки, провожая до дома, произнёс, улыбаясь:

– С тобой как-то странно, как будто за твоей спиной стоит кто-то большой и тихий.

Они стали встречаться. Ариана была на седьмом небе от счастья. Хотя иногда её что-то настораживало. Алекс ревновал Ариану к любым взглядам, критиковал фигуру, одежду, постепенно изолируя от немногочисленных друзей. Однажды после жаркой ссоры он схватил её за запястье. Больно.

– Ты думаешь, ты кто такая? Без меня ты никто, серая мышь! – прошипел он.

В ту же ночь Ариана прибежала в сад. Слёз уже не было – только ледяная ярость.

– Сделай что-нибудь! – прошептала она, сжимая холодный бутон в ладонях. – Я ненавижу его! Пусть он почувствует, каково это! Пусть ему будет больно!

Бутон дрогнул. От него побежала тёмная волна, и земля вокруг почернела и покрылась инеем. Воздух наполнился гневным, звенящим гудением. Ариана почувствовала, как из неё будто бы вытягиваются последние капли тепла, чтобы влить взамен чистую, неразбавленную силу. Она была почти что счастлива в своём безумии.

Но вдруг в голове у неё что-то взорвалось и возник… нет, не образ Алекса.

Она увидела себя. Маленькую, испуганную, одиноко сидящую в школьном туалете и плачущую из-за насмешек. Потом другую – которая впервые нашла этот цветок. Ту, которая ещё могла чувствовать боль и потому была живой.

И внезапно Ариана всё поняла. Её затрясло.

Цветок не давал ей силу. Он пожирал её эмоции, её человечность, её «лепестки» – уязвимость, доброту, способность к сопереживанию. Он кормился её слабостями, а взамен давал ледяную, бездушную власть. И он делал это не первый раз. Тот самый исчезнувший ребенок, девочка… Она, скорее всего, тоже нашла этот цветок. И стала его первой жертвой.

– Нет, – выдохнула Ариана, пытаясь отдёрнуть руку. – Отпусти меня. Я не хочу этого!

Но было поздно. Бутон сжался, впиваясь краями в её ладонь, словно щупальцами. Он не хотел отпускать свой источник питания. В голову Арианы полезли тёмные мысли, глухой шёпот: «Отомсти им всем. Стань сильной. Зачем тебе эти чувства? Они только причиняют боль…»

Ариана закричала. Но не от страха, а от ярости. Ярости на саму себя. Она не стала вырывать у цветка руку – она схватила стебель другой рукой и осторожно притянула его к себе, прижала к груди, словно желая не оттолкнуть, а принять.

– Я не откажусь от этого! – кричала она, чувствуя, как лёд пронзает её тело. – Это моя боль! Мои слёзы! Мои неудачи! Это моё! И ты не заберёшь это! Ты не заберёшь меня!

Она не боролась с цветком. Она… обняла его. Приняла всю свою боль, весь свой страх, всю свою уязвимость. Она разрешила себе снова быть слабой, несчастной, живой.

Раздался тихий, хрустальный хлопок. Бархатистый чёрный бутон треснул.

Но из него хлынул не яд, не тьма, а ослепительный, тёплый свет. Он разорвал марево вокруг, и по земле, будто по эскизу, побежали жилки из чистого золота. Иней растаял, и на черноте вокруг тут и там проклюнулись робкие травинки.

Ариана плакала. Это были слёзы облегчения. Она чувствовала всё – холод земли, сладковатый запах гниющих листьев, боль в содранных ладонях и щемящую, невероятную радость возвращения к самой себе.

На том месте, где рос Молчальник, теперь лежал распустившийся цветок невероятной красоты. У него были лепестки всех оттенков заката – алые, золотые, лиловые. И в самом его центре пульсировала мягким светом капля, похожая на росу. Капля, в которой отражалось всё прошлое Арианы – и больное, и светлое.

Она коснулась лепестков, чувствуя тепло и тихий, умиротворяющий гул.

На следующий день Алекс подошёл к ней в коридоре с извинениями. Он был бледен и говорил, что всю ночь ему снился кошмар, где он терял всё, что ему дорого. Терял Ариану.

— Ари… нам нужно поговорить, — его голос срывался, звучал тихо, почти шёпотом, чтобы не слышали окружающие.

— Говори, — её собственный голос прозвучал ровно и спокойно. Этого спокойствия она в себе не узнавала.

Он сделал паузу и продолжил, слова посыпались быстрее:

— Слушай, я понял, какой был ублюдок. Всё это про твою одежду, про… про серую мышь. Я не знаю, зачем я это говорил. Просто…

— Просто ты боялся, что я стану сильной и уйду, — мягко закончила за него Ариана. В её голосе не было обвинения, лишь констатация факта. — И ты оказался прав.

Он смотрел на неё, не в силах понять, что она сейчас сказала. Перед ним стояла не та робкая девочка, которую он мог вывести из себя одним словом, и не та холодная, уверенная в себе девушка, которая тогда на вечеринке привлекла его внимание. Перед ним был кто-то третий. Кто-то цельный.

— Я… исправлюсь, — выдавил он, и в его голосе впервые зазвучала мольба. — Дай мне шанс. Я стану другим.

Ариана покачала головой. Её улыбка была печальной, но твёрдой.

— Нет, Алекс. Ты не изменишься. Не из-за меня. Ты просто боишься той пустоты, которую увидел. И хочешь, чтобы я снова её заполнила. Чтобы всё стало как раньше.

— А разве не может быть всё, как раньше? — в его вопросе слышалась последняя надежда.

— Нет, — ответила она с той же неумолимой мягкостью. — Потому что я изменилась. Я больше не хочу быть тем, кем была. И я не хочу быть той, кем стала с тобой. Мне больше не нужно, чтобы кто-то делал меня сильной. Или слабой. Мне… просто не нужно это всё.

Она посмотрела на него так, словно видела насквозь — его страх, его уязвимость, его токсичную потребность всё контролировать. И в её взгляде не было ни ненависти, ни торжества. Было… понимание. И прощение. Но прощение, которое не ведёт к примирению, а, наоборот, ставит точку.

— Мы не сможем больше встречаться.

Её голос прозвучал тихо, но в нём не было и тени прежней робости. Только спокойствие.

Ариана повернулась и ушла. Она знала, что её ждут насмешки, сплетни, возможно, одиночество. Но это больше не имело значения. Она несла в себе целый сад. И самый главный цветок в нём наконец-то распустился.