Некропанк комбинаторика, или О чем не рассказывал папа
— Слушаем сюда, неучи, не отвлекаемся!
Профессор с силой долбил костяшками пальцев по кафедре и скалил инкрустированные искусственными рубинами зубы.
— Эй, галерка! Пишем, пишем, на зачете все будет!
Графично очерченные лучи субботнего солнца пронизывали гулкую лекционную аудиторию, отчего скроенный из антикварной церковной парчи профессорский жилет переливался жидким красным золотом.
На бортике кафедры соседствовали тяжелая трость с резным набалдашником, зачитанный том "Основ гидролизной трансгрессии" и матовый, антрацитового цвета цилиндр. Делая паузу между фазами, профессор смахивал с цилиндра невидимые пылинки.
Мира находила профессора вульгарным. На самом деле, так считал ее папа, говоривший, что низшие классы отличаются дешевой потребностью в общественном внимании.
Глядя в залитое светом окно, Мира мечтала, как сдаст зачет и получит, наконец, от папы давно обещанный одноместный мобиль новейшей модели. Как поедет с подружкой смотреть на быт социальных неудачников, вести стримы и учить подписчиков настоящей жизни.
Сосед слева толкнул ее под локоть.
— Ты конспекты вела? Списать есть?
— Лешик, у меня не все, — шепотом ответила Мира, с сожалением отвлекаясь от мечтаний. — Он иногда такую пургу несет, непонятно, что писать.
Сосед пристально посмотрел ей в глаза.
Обычно Мира избегала Лешика по причинам классового свойства. С его социальным уровнем он мог рассчитывать только на урезанное обучение. Гильдия некропанков, или как их еще называли, наездников смерти, заплатила за Лешика, но все-равно доступ к престижным курсам, открытый для таких, как Мира, студентов высшего круга, ему был закрыт.
Вообще, считала Мира, низшим классам слишком много позволено.
Папа говорил, что после массовых анти-ноблевых волнений вышли послабления. Вот и преподавателей из инфериострат, к каким относился, например, докучливый лектор, теперь принимают на работу в университеты, и студентам-плебеям дают места.
Сама Мира училась, как и положено ее классу, на ВИП-отделении, очень дорогом, крайне эксклюзивном, только для своих.
На лекциях, впрочем, все студенты сидели вместе.
Сегодня она, к своему сожалению, оказалась рядом с будущим социальным неудачником.
Миру раздражали его деловитость, беспринципность и унылое следование моде своей Гильдии: отбеленное лицо и широко нарисованные вокруг глаз фиолетовые тени.
Папа учил Миру быть собой и никогда никому не подражать, потому что подражание это плебейская привычка, чуждая высоким идеалам ноблей. Именно они, люди положения, между делом создают моду, которую потом копируют и вульгаризуют все остальные.
Лешик ежился и вертел в пальцах часы-луковицу с гравировкой, которую Мира прочесть не могла.
— Раритет, — сказал Лешик, заметив внимание Миры. — Купил у семьи умершего собрата-некропанка. В Гильдии одобрили покупку. Я там свой.
И Лешик самодовольно ухмыльнулся.
Ходили слухи (распространяемые, вероятно, самим Лешиком), что умерший не совсем умер, а за несколько дней до смерти совершил ритуал гидролиза и теперь получил комбинаторное бессмертие в гильдейских лабораториях неподконтрольной властям части города.
Профессор, скалящий с кафедры рубиновые зубы, тоже принадлежал к Гильдии некропанков и потому тоже белил лицо и красил глазницы фиолетовым.
За внешний вид и за то, что он, игнорируя традиции Мириной страты, ставил лекции на субботу, студенты прозвали его Профессором Субботой.
— Не отвлекаемся! — громыхал лектор и скалился, как будто желал укусить свои слова.
Неожиданно для себя Мира завалила зачет по водяной трансгрессии. Списать, как она надеялась, оказалось невозможно. Из предусмотрительно имплантированного в челюстную кость "жучка" доносился только неприятный писк. Видимо, как-то глушился даже защищенный сигнал.
На перезачете, под насмешливым взглядом профессора, она вытащила тот же несчастливый билет, который, естественно, не готовила, потому что, как часто говорил папа, снаряд дважды в одну воронку не падает.
Снаряд, возможно, и не падает, а вот Мире не повезло. Второй незачет означал отчисление и отменял обещанный папой мобиль. Стримы и слава тоже отменялись.
Не помогли ни скрытые угрозы, ни замаскированные посулы. На все сказанное ею профессор только кривился и цыкал.
— Вы слишком рано привыкаете к безнаказанности, — сухо процедил он напоследок. — Это же просто неуважение к другим.
Злобно зыркнув из фиолетовых глазниц, черкнул незачет.
И, как Мира не умоляла, костлявый палец профессора указал на дверь.
— В деканат на отчисление! — рокотнул Профессор Суббота.
Часом позже, поймав его в дверях на выходе из университета, Мира применила заученное снисходительно-ласковое выражение, одно из тех, с которыми ее отец общался с людьми из низших страт — притворно-участливое и отстраненно-доброжелательное.
— Можно мне еще раз попробовать? — спросила Мира, — я же учила, честно-честно, — солгала она. — Это просто неудачное стечение обстоятельств.
— Вам известно про неудачные обстоятельства? — рубиново хохотнул Профессор Суббота из-под надвинутого на глаза цилиндра.
Трость описала на земле какой-то каббалистический знак. Подумав, профессор хмыкнул.
— Хорошо, я дам вам шанс. Но вы должны показать мне ваш билет домой. Это договор. Если не сдаете в третий раз, то уезжаете. Ваши неуспехи в учебе оскорбительны для интеллекта. Мы договорились?
— Ладно, — сказала Мира, думая, что плебс реагирует как животные: правильное выражение лица и ласковый голос не дают им проникнуть в суть комбинации.
На следующий день, с билетом на аэропоезд в сумочке, она позвонила в дверь неприметного дома в зажиточном инферио-районе. Полиция сюда, скорее всего, не доходила во избежание конфликтов с политически заряженными социальными неудачниками. Бездельники всегда готовы бунтовать ни о чем, пренебрежительно говорил о них папа.
В мазнувшем по лицу профессора свете зубные корунды зарделись, наполнив рот адским свечением.
— Кстати, — пропуская ее вперед, сказал профессор, — вы не одна сегодня у меня в гостях. Меня давно уже изнуряет бестолковостью ваш коллега.
У окна в гостиной стоял Лешик. Часы-луковица болтались у него ниже поясной пряжки. Миру это рассмешило: экая постыдность! Только плебей может позволить себе так выглядеть.
— И ты не сдал? — фальшиво удивилась Мира, стараясь не смотреть Лешику на часы.
Лешик кинул взгляд мимо ее плеча и зажмурился.
В это мгновение сильный удар сзади лишил Миру сознания. Обмякнув, она рухнула на пол.
— Никогда не бей по голове, — будничным тоном сказал профессор, откладывая в сторону резиновую киянку. — Мозг нужно сохранять в целости, никаких гематом, никаких отеков. Удар по шее лишает сознания без повреждений содержимого черепа. Помогай!
Вдвоем с Лешиком они раздели Миру и связали ее бичевкой в позе эмбриона. Затем, натянув на нее воздушную маску, плотно упаковали в контейнер.
Шершавая внутренняя поверхность контейнера полностью поглощала свет и казалась дырой в другое пространство.
— Локтями не елозь! — приказал профессор. — Здесь миллиарды молекулярного размера электрических контактов. Алгоритм считывает трехмерную картину электропроводимости нейронов и передает нейрокарты на преобразователь. Комбинируя нейрокарты, мы получаем поведенческие паттерны: гнев, интерес, страх, влюбленность и многие другие. Важен не модуль карты, а их сочетание. Знаешь, почему?
Руки Лешика тряслись. Он отрицательно помотал головой.
— Потому что человек это очень сложная комбинация очень простых нервных импульсов. Главное, мой бестолковый собрат, — продолжил профессор, — подобрать примеси к воде, соли. Под воздействием раствора происходит деликатный гидролиз живых тканей, тело минерализуется. Так сохраняются все нервные связи. Крайне важно сохранить структуру нервной электропроводимости, что, собственно, мы и называем личностью. Личность переживает тело. И мы ей помогаем.
Уложив Миру в контейнер, профессор ткнул пальцем в ее идеальной формы лоб.
— Так что у нас скоро появится полная нейроэлектрическая копия глупой ноблетки Миры. Совершенно рабочий симулятор ее напыщенного, идиотического сознания! Мне в команду виртуальных гладиаторов как раз не хватает персонажа. Оцифрую ее, одену в набедренную повязку, пусть дерется. А если я выиграю соревнования, мои растворы станут модными.
Говоря, профессор таскал из соседней комнаты большие бутыли с жидкостями, готовил смеси.
— Слушай внимательно, — деловито продолжил он. — Вот ее билет на аэропоезд. Сейчас переоденешься в ее одежду. Скопируй макияж: белый верх лица, розовый низ, черные губы. Через ее браслет закажи авто-такси к магазину за квартал отсюда. На такси поедешь на станцию, купишь обратный билет. Доедешь до суперио-района, прямо на вокзале переоденешься в туалете, там нет камер. Вернешься обратным рейсом. Все понял?
— Мне переодеться в ноблетку?
— И что? В поезде будь расслабленным, никто не обратит внимания. Мало ли, может, у тебя плавающий гендер. А вот из вокзала не выходи, ты на нобля не похож.
Профессор рубиново хохотнул:
— Еще одна дурочка растворится на вокзале среди бела дня! А сюда полиция не дойдет.
Раствор заполнил контейнер с Мирой.
— Ну, давай! — Сказал профессор Лешику. — Доступ к знаниям нужно заслужить, малыш!
После ухода студента, Профессор Суббота, кривляясь, обратился к контейнеру:
— Через несколько недель я пропущу твои токи через комбинаторный преобразователь. Ты думала, мною можно манипулировать? Нет, я подберу для тебя самый подлый, самый развратный цифробраз и ты пойдешь на ринг выяснять практически, чьи растворы дают лучший нейроимпульс. А на ночь ты мне станцуешь что-нибудь гадкое. Я вставлю твою матрицу в кухонный комбайн! Я загружу ее в систему санитарной очистки! Я украду твою душу и надругаюсь над ней! Слышишь меня?
Профессор Суббота раздраженно постучал по контейнеру с Мирой.
— А когда мне надоест, начнем сдавать зачет!
От стука связанная голая Мира очнулась и, чувствуя распирающий рот силиконовый загубник воздуховода, подумала, что папа об этом ничего не рассказывал. Что делать?
Поясню. Гидролиз — как правило, реакция разложения. Если мы говорим о гидролизе органики (а человеческое тело состоит из неё), то ни о какой минерализации живых тканей речи идти не может. Человек превратится в мыло и смесь аминокислот, которые можно будет спокойно смыть в канализацию. Уж точно не снимать с них какие-либо «нейрокарты».
Да даже если забить на научную достоверность… В чём суть истории? Студентка хочет обмануть преподавателя, преподаватель обманывает студентку при помощи «рояля из кустов». Всё? Всё. Ни кульминации, ни развязки. Одна большая экспозиция и немного завязки.
В общем, перед нами задел на большой рассказ или повесть, причём из разряда АНТИнаучной фантастики. Надеюсь, продолжения не последует.
Но голосовать за бредовую идею и оборванный сюжет?
Тут описательной части больше чем сюжетной. Профессор колоритный.
Да, слово устаревшее, но оно есть. Я как-то сталкивался с таким. Автор доказал, что имеет право написать так. Хотя здесь понятно, что это ошибка, но теоретически нет.
Но некоторые источники утверждают, что слово и по сей день применимо, что допустимы оба варианта.
По крайней мере, мне не удалось доказать, что это ошибка.
Но тогда автор утверждал, что сознательно использовал это слово. Здесь же мы явно видим ошибку.
Но тем не менее.
Что-то было про профессиональный жаргон. Вроде как среди моряков употребляется именно «бичева».
Махровейший канцелярит. Возможно, автор употребил его в ироничном смысле. Но это так не выглядит. Все-таки часть описательная.
В целом, рассказ написан прилично. Автор умеет. И с юмором тоже дружит. Хотя, скорее, с саркастической его составляющей. С логикой?.. Ну да. Чего-то не очень. Странное общество. Вип-обучение, но лекции общие. Это как ученики церковно-приходской школы вместе с царскоселькими лицеистами на уроке латинского языка.
Плюс какие-то секторы города, не контролируемые государством. Странные мерзавцы, однако: студентку раздели, запихнули в ящик и принялись насиловать… ее мозг!)) Но тема сисек не раскрыта.©)))
Рассказ читабельный, конечно. Правда — всё в кучу.
Плюс за фразу
ГОЛОС оставлю здесь. Несмотря на то, что попадаются в тексте шероховатости, в целом мне рассказ по духу ближе остальных — мне бы в таком будущем жить не хотелось — «ударим автопробегом по разгильдяйству и бездорожью!» .
белый с розовымалхимию и некромантию. Фэнтези бы вышло прикольное. Ладно, возможно, не фэнтези, а какой-то из панков. Но весьма далёкий от науки. Увы.Но да — опять же, написано-то хорошо. Впрочем, чего ещё ожидать от третьего тура. С литературной точки зрения тут мало вероятности встретить плохое. Правда, с буквой «е» у курсанов миссии явно какие-то проблемы…
По тексту стоит отметить, что все эти детали и оговорки главной героини неплохо отвлекают внимание читателя, поэтому финал действительно выглядит неожиданным, но затянутые пояснения преподавателя портят ощущение. Уж лучше бы он «думал», а не произносил вслух некоторые реплики. Это выглядело бы естественнее. Часть теории, которую он выдаёт студенту скороговоркой, можно было бы распихать по рассказу иначе: вставить справкой, сделать небольшое предсказание о судьбе героини от третьего лица. В общем, есть куда работать, но само ощущение история оставляет приятное.
Заключение: есть некоторые кривые моменты, но в основном очень даже хорошо.
Вообще ирония хорошая, но эти зомби с рубиновыми пломбами… или не зомби… ой, всё.