Хорошая дурная мать. Часть 1
Примечания: 1. Ханчжоу, Сиань – города в Китае. 2. Яо – мифический китайский император, герой легенд. 3. Дао или даосизм - китайское духовное учение. 4. Ли Бо – великий китайский поэт, создавший образ сказочной птицы-Пэн. 5. Шенсяни – души бессмертных в даосизме. 6. День двойной семерки – китайский день влюбленных: праздник связан с легендой о девушке с небес и пастухе, разлученных, но любивших друг друга всю жизнь. 7. Сюцай – научная степень в древнем Китае, которую можно было получить, сдав государственные экзамены. 8. Четверокнижие, Ши–цзин – китайские классические книги, знание которых было желательно для образованного человека. 9. Ямынь – место работы чиновников и судебных приставов. 10. Нюйва и Фуси – герои одной из китайских легенд о сотворении мира. 11. Сын Неба, владыка – император.
Торговые ряды в Ханчжоу. Чжан Мо, молодой человек лет двадцати, и несколько друзей идут вдоль торговых рядов, любуются видами, размышляют: что бы купить.
Ч ж а н М о
Друзья, ведь вправду верно говорят:
За деревом в Пекин ты поезжай,
Научит тут же наш пекинец-брат
Искусно, словно мастер, вырезать.
Коль камень твердый хочешь ты найти -
В Сиань тогда ведут твои пути;
Пусть город он совсем и небольшой,
В нем зданья твердой строились рукой.
Коль девушек ты хочешь повидать -
Как мог я в поговорке прочитать -
Куда бы ни вели твои пути –
В Ханчжоу легкой птицею лети!
Гуляй здесь днями – все равно тебе
Всех пагод и садов не оглядеть,
Окраски всех прудов зеркальных рыб
Ввек времени не хватит рассмотреть!
Ах, девушки! Ханчжоу их красой
Всегда был славен; может, дух мой сник,
Но здесь пока что я не встретил той,
Чей взгляд и голос в сердце б мне проник!
Внезапно останавливается рядом с молодой девушкой, продающей ковер.
Д е в у ш к а
Вы так грустны! Не думайте, прошу,
Что в жизни никому не приглянетесь!
Но если я ковер Вам отпущу,
То долго от невест не отобьетесь.
Ведь о подарке свадебном таком
Мечтает в доме девушка любом!
Здесь выткан человек; как он силен,
Взгляните же, как мужественен он!
В ущелье средь воды стоит здесь тот,
Кто смог когда - то усмирить потоп;
Известно из далеких нам преданий:
То император Яо легендарный
Десятки сотен лет тому назад.
О, каждый был тогда спасенью рад
От страшной бури; незабвенен он,
Как тот герой, чей дух непокорен!
Две женщины для Яо – две жены,
Так было; без раздора между них
Друг друга почитали за сестер,
Язык их не был в ревности остер;
И обе были пламенно горды
Их мужем общим – даром от судьбы.
Признаться, за героя бы пошла,
Пусть даже главной в сердце б не была:
Оставила бы гордость в стороне -
Его свершенья грели б сердце мне.
Ч ж а н М о (возмущенно)
Хвалить героя я не поскуплюсь,
Но с мыслью Вашей – нет, не соглашусь;
Ведь говорили люди в старину:
Коль любишь искренне, люби одну.
Я б возроптал, будь я его женой,
Подумал бы: нечестен был со мной
Мой муж-герой, равно, как и с другой.
Про честь и совесть должен помнить каждый,
И как бы ни был человек велик,
Любовь предавший, пусть хоть и однажды–
Его осудит строго мой язык!
Д е в у ш к а (решительно)
Я не рискну, в отличие от Вас,
Судить того, кто выше смертных нас!
У Яо сын был; перед ним был грешен,
Что первые семь лет рос без отца,
Но тот поступок был оправдан, взвешен:
С потопом схватка на смерть, до конца!
Борясь с потопом, Яо удален
От мест родных, но сын ему поклон
Отдал, как в первый раз отца узрил:
Людей спасенье выше сын ценил
Общенья с папой, хоть и страдал, конечно,
Но душой отца всегда любил
И говорил друзьям он бесконечно:
«Шагов моих он первых не видал,
Но не беда! Ведь будут помнить вечно
Его за то, что он народ спасал».
Ч ж а н М о
Великих не сужу! Но я познал
То, что ребенок Яо испытал.
Раздроблена была моя семья…
Вернись вот так отец-герой ко мне,
Нет, не уверен, что простил бы я!..
О, девушка, как ты тонка, умна,
И встреча эта Небом нам дана!
Жениться на тебе готов любя,
Скажи мне только, как зовут тебя?
Д е в у ш к а
Хунлань, из рода Хэ. Скажи мне ты,
Где трудишься? Поверь свои мечты!
Ч ж а н М о
Ах, как же рад я вырваться на волю,
Пусть хоть на миг, и песню здесь пропеть
Той птицы, что загонят в клетку-долю:
Боюсь я средь рутины умереть.
Сижу в ямыне прокопченном, скучном,
Закона букву вовсе не люблю,
В чиновничьей среде, где все беззвучно,
Мечту свою, мой друг, я предаю.
Представь себе: без мысли, без творенья
Жить день за днем! Уговорила мать…
Наверно, крест мой – это есть терпенье,
Чтоб семья могла не голодать.
Х у н л а н ь
Ах, ты не прав, не верен твой подход:
Без цели отмерять за годом год!
Кто за дела нелегкие берется,
Пусть ночь не дома коротать придется,
Но если манит дальний свет вершин,
И ты в пути столь трудном не один,
Ты совершишь великие дела
Для всей страны и станешь равным Яо!
Твоей опорой буду я всегда -
Пусть с неба льется круглый год вода!
Ч ж а н М о (скромно)
«Судьба дала мне счастье полюбить,
Я жизнь свою с тобой хочу делить,
Но я – не Яо, не мечтай о том
И не увенчивай меня его венцом.
Ты восхожденья от меня не жди,
Но будем вместе в бури и дожди;
Я жизнь люблю, обыкновенен я,
Любовь и жизнь - вот счастье для меня.
Х у н л а н ь
В ямыне сидя трудно преуспеть
В делах, что могут славою согреть.
Позволь узором жизнь твою расшить,
Судьбы твоей балладу сочинить!
Яо усмиряет потоп...
Проходит четверть века. Хунлань поздней летней ночью дожидается неизвестно где пропадающего мужа. Сыновья: Данао (25 лет), и Синьцзан (23 года), спят в соседних комнатах. Вдруг появляется Чжан Мо, задумчивый, отстраненный, но в то же время – счастливый.
Ч ж а н М о
Лечу! Лечу! Не ведал прежде я,
Что значит настоящие друзья!
Прости, что дом на время позабыл:
С душой родной о жизни говорил!
Представь, весь Дао-путь открыл Друг мне;
Его я слушал, будто бы во сне:
Там, далеко, шенсяней есть страна
И неподвластна времени она;
Они незримым оком видят нас,
Мы можем видеть их один лишь раз,
Пока живем; а в мир иной уйдем -
Тогда непостижимое найдем.
Мой новый Друг так любит созерцать,
Со всем живым себя соединять,
Он молод, но кто старше? – вот вопрос,
Я до него во многом не дорос.
Он говорит, что жизнь – приготовленье
К чему – то большему. Надеюсь я понять…
Ну а пока любуемся мы Солнцем,
Деревьев души любим осязать.
Прислушайся: они же говорят,
Что двери к высшим знаньям отворят,
И книгу нам не надобно читать,
Ведь мудрость нужно сердцем открывать.
Х у н л а н ь
Горазд на выдумки твой друг:
Как много их для одного!
Скажи мне, как его зовут,
Уж ненароком не Ли Бо?
Гонялся он за птицей-Пэн,
Все ждал чудесных перемен,
Жизнь духам он свою вверял,
Всё листья, бревна целовал.
Он даос убежденный был,
Безумным справедливо слыл,
Служить не смог своей стране,
А дело было лишь в вине!
Двоилось все в его глазах,
Ведь жил он в грезах и мечтах,
И был всю жизнь безумец пьян –
Его окутывал дурман.
Ч ж а н М о (несогласным тоном)
Ты знаешь, отчего та чарка
Ли Бо всегда была полна?
Ударит жизнь несправедливо –
Спасенья ищем у вина.
С детства не был он научен
Слащаво льстить, кричать «ура»,
И сквозь дворцовые интриги
Попал он в ссылку со двора.
С Ли Бо мой Друг имеет сходство –
Заметил с первого я дня,
Такое чудо – совпаденье,
Признаться, радует меня.
Х у н л а н ь (разъяренно)
Пойми уже, что эта дружба
Безумна и тебе в укор!
У императора ты служишь -
Все о тебе болтают вздор.
На службе ты давно уж не был,
Хозяйство наше запустил…
Ах, как бы всё ты, видит небо,
В мгновенье ока не сгубил!
Тебя пыталась сдвинуть с места,
Вперед толкнуть, пассивный мой!
Мечтанья – родственники лени,
От них нет славы никакой.
Теперь с почетной службы знатной
Ты хочешь подленько сбежать?
Но знай: никем не уважаем,
С дружком мир будешь созерцать!
Ч ж а н М о
Как камень, ты меня точила,
Поддался я, судьба моя -
В грязи, чиновничьих чернилах,
В деньгах нечистых. Я – не я!
Чжан Мо удаляется к себе в комнату, не желая видеть жену. Утром следующего дня он подходит к жене в романтическом настроении, что – то напевая.
Ч ж а н М о
К Фучженю, другу дорогому,
Сегодня я тебя возьму,
Сегодня день двойной семерки:
Ню Ланга вспомним и Ши Ну!
Он пастухом был очень бедным,
Она – на небе рождена,
Свела их вмиг и разлучила
Судьба. Безжалостна она,
Из тонких будучи материй...
Любви родительский запрет
Им был объявлен громогласно,
С тех пор обоим счастья нет.
Но в день столь редкий и прекрасный
Они по Млечному Пути
Один раз в год - какое счастье! -
Друг к другу могут все ж прийти.
Пойдем же! Моего ты друга
Услышишь нежные стихи,
Расчетом жить одним лишь – мука,
Свое ты сердце оживи!
Х у н л а н ь (с досадой)
Советник императора
Мой муж с недавних пор,
Но жизнью иллюзорною
Живет он вновь. Позор!
Духовные же поиски – иллюзия одна!
Друг – пустослов твой глупости
Болтает лишь спьяна.
Тебя я к уважению
Других всегда вела,
Остатки самолюбия
И слабой воли жгла.
С пути ты сбился. Все труды
Мои сгорят дотла.
Лень, сказки, жизнь богемная -
Ты у дружка в плену!
Не станешь ты серьезнее -
Тебя я прокляну!
Не маленькие люди мы,
Как судят все о нас?
К приятелю уходишь ты
В последний, помни, раз!
Чжан Мо, ничего не отвечает и, хлопнув дверью, уходит. Проходит день. Смеркается. Хунлань занимается подсчетом собранного урожая. Вдруг на улице она слышит голоса мужа и его друга; отрывается от работы и прислушивается.
Ч ж а н М о
Стихи чудесные, простые
Ты, друг, сегодня сочинил!
Мне самого себя впервые
Как незнакомца ты открыл!
Так просто: в голубое небо
Вглядись – и будешь сердцем рад,
Не бойся людям улыбнуться,
Не бойся плакать невпопад.
Жену прости: Хунлань другая –
Земная женщина она;
Тверда, живет, не уступая,
Для дел серьезных рождена.
Ф у ч ж е н ь
Тебя, мой друг, простым и скромным
Ей недостаточно любить!
Готова и огнем, и громом
В тебе амбиции будить!
Ну как ты можешь быть не счастлив:
Ведь императорский – то двор
У ног твоих; в душе – ненастье;
Вся жизнь – жене немой укор!
А сыновья?Не пожелал бы
Врагу иметь такую мать;
С младых ногтей все чувства, душу
В ребенке будет выжигать!
Укоров за свою холодность
Она, уверен, не простит,
А цель одна —вести к вершинам,
Ведь личность сильную растит!
Ч ж а н М о
Не делай выводов поспешно,
С ней непростая жизнь у нас.
Не смог, как Яо, быть успешным,
То ей досадно - вот весь сказ!
Неожиданно начинается гроза: ночное небо на куски разрезают молнии. Одна попадает в дерево, под которым стоит Чжан Мо. Дерево тотчас же обрушивается, и Чжан Мо падает замертво. Его друг в оцепенении замирает на месте. Неожиданно Хунлань распахивает дверь на улицу. Падает перед мертвым мужем на колени.
Х у н л а н ь (обращаясь к самой себе)
Все говорят: слова произнося,
О смысле их нам забывать нельзя.
Сказала утром я: «В последний раз
Покинешь дом», - сбылись мои слова!
Он терпелив был, ну а я давила:
Вперед, к признанью, стало быть, любила?
Себе внушила, будто бы я знаю,
Какой ему был уготован путь.
И не хотела – поздно понимаю –
Остановиться, в сердце заглянуть!
К себе сурова и к другим сурова,
Так и жила: не плакала ни дня;
Ни для кого не стало б это ново,
Что вместо сердца – камень у меня!
Уходит в дом, заливаясь слезами. Месяц спустя. Хунлань входит в комнату старшего сына Данао. Несмотря на глубокую ночь, он не спит. Данао в недоумении смотрит на мать. На его столе беспорядочно разложены какие-то бумаги.
Х у н л а н ь (ровным голосом)
Что с тобой? Быть может, объяснишь,
Которую уж ночь ты, сын, не спишь?
Бессонницей своей волнуешь мать –
Экзамен первый скоро ведь держать.
Д а н а о (грустно)
Мне снилось: я и папа за игрой:
Тот легкий мячик все ногой пинали,
Мне снилось, как за шахматной доской
Свои друг другу тайны поверяли…
И пусть меня страдать ты не учила –
Ведь я опора, я твой старший сын,
Во сне вдруг горло сильно мне сдавило:
Ведь я без папы…я один, один!
Х у н л а н ь (перелистывая письменные наброски сына)
Всем тяжело, но полно уж скорбеть,
В твои года собой пора владеть!
Ах, что за записи! Ты посмотри, вглядись,
Как змеи твои мысли расползлись!
Зачем каноны столько лет учил?
Ты все Четверокнижие забыл!
История – не лучше. А стихи?
Неграмотны, и сколько в них тоски!
Такую писанину предъявлять –
Свою семью позором покрывать!
Молить владыку я не стану об услуге –
Сюцая степени – за прошлые заслуги!
Доволен, знаю, будешь ты тогда,
Да я побагровею от стыда.
Ведь ты мой сын! И я тебя с рожденья
Учила, повторяя только так:
Коль взялся ты – достойно делай дело,
А не готов – не делай же никак!
Как У Цзинцзы своей сатирой тонкой
Сановников ученых обличал:
Слова его хлестали больно, звонко,
А суд людской романы восхвалял!
Один его герой - Фань Цзинь бездарный
Экзамены всю жизнь сдавал,
Так и не сдал, но был тщеславный,
Цель до седин не оставлял.
Все окруженье вслед ему смеялось:
Фань Цзинь живет как паразит.
Ни добрых дел, ни сына не оставив,
Так и умрет – и будет вмиг забыт!
К такому нет ничтожеству почтенья;
Смешон и жалок, знает всякий, тот,
Кто, пуст внутри, карьерным устремленьям
Всю жизнь отдал; высоких нет забот!
О том, что нам отнюдь не по плечу,
Себя не зная, тратя годы, грезим;
Фань Цзинь бескрылый стал бы пастухом –
Куда как больше был бы он полезен!
Коль ты ленив, слезлив и неприлежен,
И вцепишься в учения суму –
Смех над Фань Цзинем станет неизбежен,
Во всем ты уподобишься ему.
Изнежила тебя; возьмись за ум,
Открой его простор для новых дум!
Отправлю к Вану – богачу слугой,
Там ты про лень забудешь и покой,
Да, Ван суров, но твой решит вопрос –
Вмиг выплывешь из моря жалких слез!
Отец погиб, но это не причина
Бросать дела – тогда ты не мужчина!
Чрез месяц с благодарностью придешь –
В любом труде отраду ты найдешь.
Д а н а о
Не будь сейчас такой суровой,
Дай горем мне переболеть,
Пойми же, к достиженьям новым
Не в силах я сейчас лететь!
Ты мне – наставник и учитель,
А мамой не сумела стать,
Ты - как холодный повелитель,
Так страшно это признавать!
Х у н л а н ь
Не я ль с тобой Ши-цзин всю нараспев
Почти с рождения твоего учила?
Не я ль тебя от роду пяти лет
За шахматную доску усадила?
А у отца тогда «цвела» душа
И в кущах раньше времени летала,
До тебя, родного малыша,
Ему, признаться, дела было мало!
Данао имя я тебе дала,
Значит, мальчик умный, с головою,
Все в тебя вложила, что смогла…
Ступай уже и хватит жить мечтою!