Времена

Ко мне подошел старик.

- Почему мы скрываем от других собственные чувства?

- Ну, - крякнул он. – Банально. Дело в страхе.

Хочешь рассказать ей? Тогда неплохо будет сначала подумать о последствиях. В твоей голове сидит её кропотливо надуманный образ, мало связный (почти не связный, будь я точнее) с реальностью, но тебя вполне устраивающий. Готов принести этот образ в жертву? А взамен:

а) Она проговорит «прости». И навсегда исчезнет;

б) Окажется совсем не той девушкой, что ты ждал, разорвет твой идеал на когнитивные лоскуты и утопит в разочаровании;

в) Ты причинишь ей боль, нагло закинув свою долю ноши ей на спину. А ведь она не праздна – хватает проблем и без чужих чувственных потрясений. Она хорошая. Может, и не отвернется от тебя. Но чего ей это будет стоить?

г) Ну и конечно то, о чем ты не расскажешь – признание сделает тебя уязвимым, открытым для удара. Твоя намеренная беззащитность – это искушение для других людей. На какое коварство она может оказаться способна? Стоял-ли ты когда-нибудь обнаженным перед ней? Покорный её ногам. Дорогое удовольствие…

Знаю, звучит избито. Но мои руки слегка дрожат. Страх не спеша (он знает себе цену) подскребывает к горлу. А старик продолжает.

- Говори короче, - рублю я.

- Искренность выводит из зоны комфорта. И порождает страх. А страх, как известно, сковывает.

- И всё?

Старик кивает в ответ. Слабовато. Я возражаю:

- Нет, не всё. Твой аргумент смешон. Страх лежит на поверхности и ничего по сути не разъясняет. Любое жизненное решение выводит нас из обыденности. Испытывать волнение накануне признания – это нормально. Не страх принуждает нас оставаться зарытыми друг от друга. Но что?

…

- Хм… Хорошо. Сам акт признания несет в себе, кроме прочего, заявку на взаимную искренность. Пускай даже то будет не ответное чувство, но честный ответ – в любом случае ей придется раскрыть тебе свои карты. Иначе совесть замучает. Это ультиматум. Нравится ей или нет – ты ставишь её перед выбором, который нельзя проигнорировать.

А какое ты имеешь право требовать с другого человека такой серьёзной вещи, как честность? Подобное принуждение противоречит всем здравым идеалам. Ты со своим признанием покушаешься сразу на два столпа:

1) Отстаивание собственной персональной автономии, независимости от других людей;

2) Признание за остальными права на равную же свободу; уважение чужого личностного пространства.

Внутренний диссонанс меж тем, как надо, и тем, как хочешь ты, кормит твою неуверенность – а она не дает сказать желанного слова.

Старик пошаркал довольно в бороде.

- Но ведь никуда не делась наша сердцевинная потребность: нужда в близком человеке, во взаимности, в чувственной сакральности, в доверии, в принятии тебя другим и принятии тобой другого. Выброси их из жизни – и та станет совершенно пустой. Однако мы все равно стадливо избегаем привязанностей. Что за сила способна подавить всё это в нас? Нужно спускаться дальше. Веди меня.

…

- Дурной знак – упрямство. Вот поживи, парень с моё… Эх, ладно. Возможно, дело в самой любви? Теория. Что есть любовь?

Мы замолчали. Я ожидал ответа старика, а тот все не мог, видимо, собраться с мыслями.

- Ну? Чего молчишь? – он вдруг очнулся. – Вопрос не риторический.

Хитрый старик.

- Ох… Это чувство…

- Не продолжай, мне плевать на самом деле. Любовь совершенно не ясна. Спроси число людей – получишь количество трактовок. Мы не знаем точно, чего хотим и чем располагаем. Скажешь, «есть же всё равно основополагающие критерии»? Есть – будь то желание, или привязанность, или готовность отдать себя. Что угодно. Я могу наговорить сентиментальностей на целый букварь. Но ближе к пониманию любви ты не подойдешь. Это не значит, что её нет – просто у каждого она своя. Твоё понимание любви – исключительно твой жизненный опыт. А как понимает она? Ты скажешь «люблю», вкладывая одно, а она увидит совсем другое. А ведь есть кроме любви ещё и влюбленность. Знаешь ты об этом? Две сестры на букву «л» издавна не ладят друг с другом. Разобраться самому, где что, очень трудно. Твои чувства – дебри, через которые не пробраться с помощью слов. Ты сам не их властитель. Несчастный путник скорее, вынужденный двигаться вдоль тропы, ведущей к вожделенной человеческой душе. Может, ты пока просто не понимаешь, почему именно она? И потому бежишь.

Так или иначе – ты меня совсем утомил. Я не вижу смысла копать глубже – ответа ты не найдешь. Проблема любви выливается в страхи. Проблема свободы выливается в страхи. Так может на страхах и остановимся? Ты либо преодолеешь себя и скажешь, либо не преодолеешь и навсегда замолчишь. Иного нет.

- Я говорю прямо сейчас. Печатаю слово за словом.

- Вот и решили проблему! – старик хлопает радостно в костлявые ладоши. – Ты молодец. Сворачивай страницы и по домам.

Послушаться? Читаете вы это всё сейчас и не понимаете смысла. Сентиментальные бредни не вышедшего из подростковых штанин мальчишки. Нет, я… Я просто хочу разобраться.

- Ещё рано, друг. Я позвал тебя не для того, чтобы ты подтолкнул меня к решению. Я спросил не затем, чтобы решиться признаться в чувствах. Я признаюсь в своё время и так. Но ты здесь, чтобы помочь найти наконец кое-что важное.

Я познал и юношескую влюбленность, и любовь. К одной девушке в полторы тысячи километров отсюда. Я хорошо их различаю. Я был влюблен. И не мог без Неё жить. За подобный банальный ярлык мне следовало бы лишиться голоса, но банальность передает это ощущение точнее всего. Я не представлял себя не как Её часть. Я хотел слияния (в плане обращения в психологическое единство). А потом мы резко на время прекратили общение. Свобода. Нет, конечно были и метания, и страдания, и тоска. Но это прошло в итоге. Тогда мне открылась истина – я могу прожить эту жизнь без Неё. Не испытывая при этом сожаления, боли и слёз. Могу и всё тут. У меня появился выбор. Сознательный… Я люблю Её с тех пор. Не потому что не могу без Неё, а потому что могу, но не хочу. Это качественное различие. Влюбленность не дает тебе права, она линейна. Любовь же держится честным выбором. Слияние заменяется признанием самодостаточности друг друга и трудоемкой познавательной работой (познание себя и Её). Любовь – труд. Любовь не требует взаимности. Любовь зависит исключительно от тебя – от того, насколько ты будешь искренен. Я… Не скажу, что познал все её стороны. Но в чувстве я уверен.

- Постой-постой, парень! Ты говоришь, что любишь? Любишь ту, которой уже признался?

- Она всё знает с самого начала, еще годы назад.

- Но как же твоя невысказанность? Кто тогда та девушка, о которой ты говорил вначале? Ты увлекся другой? Говоришь, что познал любовь, а теперь просишь совета, как подстроиться к какой-то чужой девчушке. Серьёзно? О какой же искренности тогда ты смеешь говорить? Я сам женатый человек. И я тебя не понимаю.

- Есть другая. Одна из тех, кого я тоже люблю. А люблю я всё большее и большее число. Этот огонь переходит от одного человека к другому. Как сказать… такая любовь несколько иная. Но это любовь. Или?..

Чувство не стоит на месте. Оно развивается. Сейчас я люблю Её не так, как год назад. А год назад - не так, как два. И так далее - крепнет. Параллельно тому я часто влюблялся в других. Понимал, что влюбленность моя временна, и потому никак ей не препятствовал. Скоро влюбленность действительно переливалась в дружбу, и всё возвращалось на свои места. Однако твои две сестры «Л» так связаны между собой… Ныне заместо ветреной временной влюбленности незаметно грянуло более серьёзное и постоянное чувство, отсеявшее обычное мне стремление к другому. Я знаю, откуда оно пришло - я научился ему с Ней. От чувства к Ней оно перешло на благодатную почву чувства к другим. Как опыт. Опыт не быть безразличным к людям. Небезразличие - не обязательно ведь любовь? Это всё та же дружба. Или ещё что-то. Не важно.

Я просто хочу жить искренним и открытым. Хочу не бояться простых честных чувств к тех, кто меня вдохновляет. Я не ощущаю за собой вины – наоборот, мне кажется всё это правильным. Правильным не скрываться в себе. Правильным относиться ко всем с равной искренностью. И я хочу понять, почему.

…

Старик вздохнул печально:

- Тогда дальше?

- Да.

- Предельные рамки нашего сознания ограничены собственным телом. Это необходимо четко осознать. Система всего одна: «Я/остальные». Это не гимн индивидуализму, а банальная данность. Мы не можем читать мысли других людей. То, что мы воспринимаем как чужие мысли – лишь попытка наиболее достоверной их интерпретации. То, что мы считаем за слияние пары воедино – лишь фикция, держащаяся на обоюдном игнорировании друг друга. То, что мы принимаем за межличностные отношения – лишь взаимность между самим собой и образом человека в своей голове, который ты сумел выстроить. Это не изменить, не поменять, не перестроить. Мы отстранены от других людей собственной оболочкой. Наглядно: мы всегда находится в защитном костюме, который невозможно снять. И все наши отношения осуществляются посреднически. Мы ничего с этим не поделаем. Мы никогда не увидим настоящего человека, потому что человек – это его мысли и чувства. К чему мы не имеем возможности прямого осязательного контакта.

Другие люди в этом случае – всего на всего наши личные их образы. Образ не остается неизменным. Не должен оставаться. Если мы хотим видеть перед собой не говорящую куклу из войлока, а настоящего человека – мы ОБЯЗАНЫ его познавать. Наращивать собственные представления о нем, чтобы он, этот другой человек, из мутной и размытой тени в нашем сознании обращался в реалистическую многогранную модель самого себя.

Это серьёзный кропотливый труд. Максимальная самоотдача. Иначе никак. Тут-то и нужна твоя искренность, твоя открытость – так ты помогаешь другим людям познавать тебя и так сам их узнаешь. Процесс этот всесторонний. Цепной реакцией он оживляет в тебе каждый уголок души. Среди них – любовь. Трудозатратная. Но только такая и может быть настоящей.

Хочешь не прятать искренности? Тогда тебе придется:

- Принять невозможность непосредственных «прямых» отношений с людьми и недоступность к объективной их сущности;

- Отказаться от стремления/претензии к «слиянию», «невозможности жить без другого человека»;

- Не требовать взаимности;

- Помнить о роли искренности в нашей жизни.

Вот и всё. Думаю, теперь тебе ясны собственные порывы.

Старик умолк. Задумался о своем. Он спешил. Всё? Но паззл в моей голове всё никак не складывался. Что-то не так. Не хватало детали.

- Ты ведь умолчал от меня ещё одну вещь, правда? – спросил я.

- Какую? – старик пожал плечами.

Меня осенило.

- Почему мы скрываем от других собственные чувства?

Точка.

- А зачем нам их, собственно, не скрывать? Нужно тебе это? К чему подобные сложности? Мы сами по себе. Личность возможно развивать исключительно в рамках, её определяющих. Мы никогда прямо не коснемся другого человека. Так для чего нам совершенствовать его образ? Узнаешь ты человека лучше или не узнаешь – разница невелика. Только создашь себе лишние сложности. Быть счастливым можно и живя среди одноликих картонок. Многие так сегодня и делают. Это не хорошо и не плохо. Это проще всего – а значит всего эффективней. Мы живем, общаемся, играем, слушаем, пишем, много работаем. Каждый из нас способен создать себе собственный персональный мир и вполне хорошо себя в нем чувствовать. Страдания от одиночества уходят в прошлое. Сегодня нам самим чаще всего некогда чувствовать других людей. Мы ищем себя. Ищем вглубь. Каждый убивает свою жизнь по-своему. Почему бы не потратить её на постижение собственной личности? Иного ведь у нас все равно нет. А наше «Я» бездонно.

…

- Знаешь, как называется бездонный колодец?

Старик покачал головой.

- Дырка.

Почему мы возводим вокруг себя взаимоигнорируемые заборы, старик? Каждому своё – не трогай меня и мой мир, и я не буду приставать к твоему. Каждый ведь балдеет по-своему, верно? Не нужно нагружать людей собственными чувствами. Скорее всего они просто останутся к ним равнодушны. Ты прав – сегодня нам некогда. И перекидывать свой тяжелый груз на других нельзя. Будь любезен, вежлив, терпим. Сочувствуй, сопереживай. Но не вторгайся в чужое личностное пространство. Ты несешь за это ответственность. Контролируй себя. Будь искренним с другими. Уважай других. Понимай других. Но так ты всё равно проиграешь.

- Кому? – спросил он.

- Воплощению зла. Ради чего мы скрываем собственные чувства? Ради себя? Ради себя ничего не получится. Наше «Я» формируется через других людей. Человек социален. Саморазвитие не вы́черпаешь из дырки. Мы учимся через других, практикуем с другими, открываем в других – и только через это постигаем самих себя. Наше "Я" невозможно состряпать одному. И невозможно сохранить целиком в своей памяти. Мы дополняем друг друга. Храним друг в друге память о самих себе и о своей жизни, записываем, как кассеты. Мы автономны, да. Мы никогда не прочтем мысли других людей. Потому и должны держаться свободно друг от друга, должны бросить попытки стать одним целым. Каждый из нас – непохожий ни на кого человек. Не стоит отдавать себя другому. Обычно подобное ведет к тому, что одни люди начинают пользоваться другими. Нужно хранить внутреннее постоянство. Однако со всем этим – зациклившись на самих себе, в конце мы пожнем лишь пустоту.

Зло социально. Каждое утро я пишу это на своей левой руке. Зло – это боязнь близости, нежелание понимать других, неумение слушать. Осознаешь, что мы не можем не быть самодостаточны, но и не можем жить без других - и одержишь крохотную победу. Человек сам по себе и ничто, и всё-таки что-то. Но закроешься от других, пренебрежешь искренностью, честностью (в первую очередь перед самим собой), решишь жить только ради себя и для себя – и к старости твое сознание начнет расслаиваться подобно дряхлым обоям. Потому что твоя память уйдет вместе с теми, связью с кем ты пренебрёг. А твоё "Я" деградирует до банальных инстинктов. Я знаю. Я видел. Дедушка был таким.

Ради кого нам стоит открывать свои чувства? Ради себя? Да. А себя – ради других. Наше «Я» определяется жертвенностью «Мы». А высшая жертва – это сохранение себя. Спираль собственного саморазвития, заключенная в кольце жертвенности другим людям. Есть в этом что-то от Бога.

Иногда стоит просто любить. Искренне. Не таясь – ради человека и ради себя. И слушать – по тем же причинам. И не бояться любить других. Всех, если придется. И себя сохранять. Это самое важное. Только так чувства будут иметь вес.

Вы Её не знаете. Но это не столь важно. Главное, что всё это было открыто вместе. И что будет открыто позже – тоже. Со временем и с трудом. Иначе никак.

Этот текст – не метафорический ключ, не оправдание и не абсолютный инструмент. Просто напоминание самому себе. Или попытка оправдать собственную смешную наивность.

- Спасибо тебе, старик.

- Не за что, - ответил он и растворился в сознании.