Воин степи

Степь обволакивала запахами полыни и мёда. Казалось, даже закатное солнце было одурманено терпкими сладкими ароматами и тяжело опускалось к горизонту по безоблачному небу.

Максим сидел прямо на траве, прикрыв глаза и подставив лицо тёплым лучам. Старенький мотоцикл был брошен у обочины пыльной грунтовой дороги. Руки, расслабленно лежавшие на согнутых коленях, слегка подрагивали, словно до сих пор ощущали прерывистое биение железного сердца его верного друга, ставшего теперь ненужным.

Воздух становился легче и прохладней. Звенящее многоголосие дня сменялось мягкостью и приглушённостью ночных звуков.

Где-то там, далеко позади, где пыльная дорога брала своё начало, его ждали к ужину. Тёплый свет лился из открытой двери времянки. Ночные мотыльки залетали внутрь и бестолково бились хрупкими крыльями о побелённый потолок. На столе, покрытом цветастой клеёнкой, лежали горкой ломти свежего хлеба. Мать резала помидоры и лук, ссыпая их в глубокую тарелку, чтобы затем посыпать крупной солью и полить душистым тёмным маслом.

Она ещё не знала о случившемся. Никто не знал. Завтра поднимется шум. Будут причитать соседки, шёпотом пересказывая друг другу подробности того, чего никто не видел. Его будут искать…

Максиму очень повезло. После учёбы его пригласили в группу, ведущую раскопки курганов совсем рядом с его селом. В отличие от многих сверстников, он никогда не рвался в большой город, поэтому и поступил на истфак в надежде когда-нибудь отправиться в археологическую экспедицию. Но всё сложилось даже лучше, чем ему хотелось, и он был рад возможности вернуться домой, но при этом заниматься любимым делом.

Работали они медленно. Они – это руководитель группы, которого они называли просто Фёдорычем, две девчонки и они с Лёхой. Курганы начали раскапывать давно, но затем работы несколько раз прерывались. Видимо, у страны были то время другие заботы. Что-то растаскивали местные жители. Почти у каждого жителя села дома хранились древние монеты, непонятные украшения, осколки оружия и даже посуда. Что делать с этим скарбом, его владельцы не знали. Дело это было противозаконное, в музей находки не сдашь. От полного разорения курганы спасло то, что находились они глубоко в степи, вдали от дорог и городов. Да и не знал почти никто об их существовании.

Около недели назад они наткнулись на новое захоронение. Фёдорыч даже бегал в село, звонил на кафедру и долго ругался, требуя транспорт, чтобы перевезти найденное. С транспортом обещали помочь. А пока они аккуратно и бережно обметали метёлками вековую пыль с черепков, поглядывая на место, где дождался перевозки серебряный саркофаг.

Находка была необычной и вызывала множество вопросов. Все прежние останки были завёрнуты в ткань, истлевшую от времени. Степняки, бывшие отличными всадниками, хоронили своих воинов вместе с их лошадьми. Но рядом с саркофагом они не обнаружили костей и черепов лошадей. А судя по всему, похоронен в саркофаге был непростой ратник. Но если он был высокого сословия, то и похоронить его должны были в золоте, да ещё со всей челядью в придачу. Однако ни люди, ни животные не сопровождали таинственного обитателя степей в мир иной.

Находку они бурно обсуждали между собой, но единодушно решили, что рассказывать о ней пока нельзя. Фёдорыч и слушать не хотел о том, чтобы заглянуть внутрь. Мол, делать это нужно только в оборудованной лаборатории, где влажность и температура не разрушат сразу же содержимое. Лёха в открытый спор не вступал, но за обедом, хлебая нехитрую похлёбку из эмалированной миски, бубнил под нос, что местный климат костям степняков привычнее лабораторного.

За день до происшедшего Фёдорыч уехал в город. Девчонки, обрадовавшись отсутствию руководителя, решили устроить себе выходной и остались в селе, где институт снимал им жильё. Максим с Лёхой упрямо продолжали раскладывать черепки, то и дело поглядывая в сторону раскопа с саркофагом.

Первым не выдержал Лёха. Он отшвырнул в сторону очередной осколок какой-то чаши, резко встал и направился к раскопу. Приподняв край накрывавшего яму брезента, он заглянул под него, а затем решительно сдёрнул брезент целиком и остановился на краю, зажмурившись от яркого солнечного света, отразившегося от гладкой серебряной поверхности. Время и подземные воды казалось, совсем не коснулись саркофага. Не было на его поверхности ни надписей, ни знаков.

Лёха постоял ещё пару минут, словно раздумывая, а затем решительно спрыгнул вниз. Он попытался сдвинуть крышку саркофага, однако та не поддавалась. Максим, не спеша приблизившись к яме, усмехаясь, некоторое время наблюдал за бесплодными усилиями приятеля, а затем спустился вниз, наклонился над саркофагом и легко открыл крышку. Внутри было пусто. Лёха в недоумении уставился на серебряное вместилище для останков, а затем вдруг, всхлипнув и ухватившись за горло, словно подрубленный, повалился внутрь. Максим не пошевелился. Он стоял над приятелем, глядя, как кожа того мгновенно обтягивает череп, становясь похожей на древний пергамент. Затем легко задвинул на место крышку, выбрался из ямы и снова прикрыл её брезентом.

Мотоцикл долго отказывался заводиться, а зачихав и покатившись наконец, раздражал его своей медлительностью, с трудом преодолевая ухабы пыльной дороги. Накануне ночью, когда Максим ехал к месту раскопок, железный конь не казался ему таким неуклюжим.

Завтра вернётся Фёдорыч. Их с Лёхой будут искать. Но им обоим будет уже всё равно. Фёдорыч отправит саркофаг в институт и сделает удивительное открытие о существовании древнего воина степей, обходившегося без коня, озадачив учёный мир вопросом, кто же и за какие заслуги удостоился чести быть похороненным в серебряном саркофаге.

Максим посидел ещё немного, вдыхая знакомые с детства степные запахи. Затем медленно поднялся на ноги и замер, глядя на пыльную дорогу из звёзд, протянувшуюся через всё небо. Огромные тёмные крылья медленно, будто нехотя, распахнулись за его спиной, закрывая созвездия.

Старенький мотоцикл остался лежать у обочины пыльной степной дороги.