Сантехник Потапов и рыжий кот

В половине шестого будильник заверещал, и был немедленно прихлопнут. Потапов проснулся легко, после первого же взвизга, хотя спал всего ничего — почти до двух слушал «Гибель богов», прямую трансляцию из Венской Оперы. На экран старался не смотреть, пухлый тенор уж слишком раздражал. Впрочем, по большому счёту, можно было и не слушать — разве что Брунгильда оказалась более-менее на уровне. Давно хотел её послушать — интересно, почти однофамилица. И внешне ничего — такой скандинавско-эльфийский тип. Правда, узость диапазона до сих пор удивляла — что это такое, две с половиной октавы, даже не смешно. Ну, что есть — то есть, могло бы и такого не быть.

Не открывая глаза, Потапов нащупал на тумбочке электрическую бритву и начал привычно водить по лицу, морщась, когда лезвия болезненно дёргали за волоски. Можно, конечно, и обычной бриться, только вот видеть лишний раз в зеркале свою рожу...

К зеркалу в ванной идти пришлось — зубы чистить. Вот зубы как раз были хороши — не зря столько денег в импланты вбухал. Поднял глаза, оскалился — впечатляющие клыки, ровные и белоснежные. Не то кривое, редкое и жёлтое безобразие, которое получил здесь при рождении. Вот только на узком лице с близко посаженными маленькими глазками и неприятно пухлогубым ртом выглядели они дико и чужеродно — как белая роза на куче навоза.

— Однако, — подумал Потапов, — неужели поэтический дар пробуждается? Роза, доза, психоза, паровоза... Мда. Балет «Анна Каренина», что ли, посмотреть, похихикать?

Поставил чайник, пока тот закипал, быстренько прокрутил малый разминочный комплекс. Сегодня по расписанию полагался большой, как минимум на час, но что-то лениво было. Устроился за столом с наскоро сварганенным омлетом и вытащил телефон — посмотреть, какие заказы пришли. Заказов не было — у всех всё работает или диспетчер опять спит?

Собрался было звонить диспетчерше Ирке, но вдруг вспомнил, что сегодня у него выходной, первый за два месяца. И зачем будильник заводил? Идиот. Теперь нужно что-нибудь придумывать. Искусством вчера объелся, читать нечего, не спать же ложиться. С другой стороны, можно сегодня не пить, а то на этой работе с таким трудом залеченную печень недолго угробить.

Потапов походил по комнате, посмотрел в окно. В крошечном палисадничке перед подъездом уныло поникли мокрые после ночного дождя астры, стайка воробьёв с писком и драками клевала рябину, сквозь утренний туман пробивалось солнце. Похоже, что день будет хороший. Может, в лес поехать? Говорят, опята пошли...

Быстро собрался — рюкзачок, корзина, на всякий случай ещё пара пакетов, любимый нож, парочка бутербродов. Посмотрел на небо, немного подумал — а вдруг дождь пойдёт, не плащ же тащить — и прихватил из холодильника банку пива, а из буфета — шкалик коньяка.

С электричкой повезло — пришла почти сразу, и, что особенно приятно, практически пустая — никто не будет с опаской оглядываться на подозрительного типа. До любимой рощицы добрался, когда солнце уже поднялось достаточно высоко. Набил опятами пакеты, срезал парочку крепких боровичков, и присел отдохнуть. Привалился спиной к давно облюбованной старой берёзе, положил ладони на тёплую и мягкую траву, и закрыл глаза. И через пару минут пришёл покой. Пропали автомобильный гул с далёкого шоссе и гудки электричек, вернулось давно забытое ощущение сильного тренированного тела, длинные музыкальные пальцы лениво играли травинками, не заплетённые в косу волосы щекотали плечо...

Где-то шумно треснуло падающее дерево, и Потапов очнулся. Посмотрел вниз, на короткие и кривые ноги, поднял к глазам короткопалые мясистые ладони. Подумал, что не нужно больше этим заниматься — хуже наркотика, и откат с каждым разом всё сильнее.

Во рту пересохло. Полез в рюкзак и сообразил, что воды-то с собой и не взял. Ну, что поделать. Придётся пиво пить. Или лучше коньяк?

Немного подумал, и всё-таки выбрал коньяк. Открыл бутылочку, с отвращением понюхал, и сделал крошечный глоток. Встал, походил по полянке, остановился около небольшого валуна. Присел на корточки, прижал ладони к земле, закрыл глаза и позвал. Где-то в глубине послышалось недовольное сонное бурчание, потом голос приблизился, стал мелодичнее и как-то бодрее, и на поверхность вырвалась тонкая струйка воды. Сначала совсем слабая, через минуту забила крошечным фонтанчиком. Потапов быстро напился, сполоснул лицо, долго отмывал руки от коричневых грибных пятен. И уже было собрался вернуть ручей обратно в сон, как отвлёкся на непонятое шевеление в кустах.

Резко обернулся — шевеление затихло. Притворился, что всматривается в ручей, и резко рванулся в кусты. Добыча удивила и развеселила: на поляну Потапов выбрался, крепко держа за шкирку тощего облезлого кота.

Кот индифферентно висел, притворяясь дохлым. Будучи брошен на землю, отряхнулся, жадно припал к ручью и долго пил. Отфыркался, тщательно умылся, попытался избавиться от репьёв в хвосте. Видимо, понял, что это дел безнадёжное, призывно мявкнул, и отправился обратно в кусты, оглядываясь на Потапова. Тот, улыбнувшись, отправился за самозваным проводником: интересно, что у него там. И что эта дикая тварь из дикого уголка истоптанного подмосковного леса от него хочет.

Буквально через несколько шагов кот вывел на семейку белых, рядом, за пнём, прятался невероятной красоты огромный подосиновик.

Срезая грибы, Потапов приговаривал, посмеиваясь: — Какой полезный кот! Предлагаешь тебя для грибной охоты использовать? А потом всю зиму и весну кормить? Не дороговато ли получится?

Кот презрительно фыркнул, ткнулся головой в колено, и разразился эмоциональной речью. Понять возмущённое мяуканье было несложно: требовал поторапливаться и следовать за ним. Дорога оказалась недолгой: через пару минут за зарослями орешника открылась тенистая лужайка, покрытая ковром из кислицы. Кот буквально набросился на траву: вырывал изо мха целые пучки и заглатывал вместе с корнями и землёй. Страдальчески закатывал глаза, отплевывался, и продолжал жрать.

Потапов попытал остановить этот дикий пир: — Постой, ты что, голодный? Да стой, покормлю я тебя, у меня тут колбаса есть.

Не оборачиваясь, кот ухватил последний пучок, тяжело сглотнул, и упал на землю. Не успел Потапов подойти к несчастному зверю, как тот несколько раз перевернулся, то судорожно разворачиваясь во всю длину, то сжимаясь в клубок. Развернувшись в последний раз, он спокойно встал. На две ноги. Вполне человеческие. И в остальном выглядел как человек — только высотой локтя в полтора.

Не обращая внимания на наготу, человечек церемонно поклонился и неожиданно глубоким баритоном заявил на всеобщем

— Разрешите представиться. Рингвальд, младший сын вождя Огненных тигров Северного леса. Сослан на Землю в эту грязную кошачью шкуру за неповиновение Совету старейшин. Почувствовал магию и пришёл. А ты кто?

Внимательно посмотрел на ошеломленного Потапова, повторил то же самое на русском. Не дождавшись ответа, подошёл поближе, дёрнул за штанину, и продолжил:

— Эй, мужик, закрой рот и приди в себя. Эта трава только десять минут действует, потом опять мяукать начну. Ты местный? Тогда магия откуда?

Потапов послушно закрыл рот, и не менее изысканно поклонился:

— Теорин, третий наследник владыки эльфов. Бывший. Ныне — сантехник. Сослан за вольнодумство и еретическое увлечение человеческой техникой.

— В экую гнусную образину тебя засунули. Ну, да и я не лучше.

— Это ты меня пять лет назад не видел. Ладно, думаю, нам есть, что обсудить. Ты что, с помощью этой травы перекидываешься?

Не дожидаясь ответа, Потапов безжалостно вытряхнул из пакета опята и начал набивать его кислицей, стараясь захватывать кустики вместе с землёй. Повернувшись, увидел кота, который очумело тряс головой.

Ободрав полянку до последней травинки, Потапов открыл рюкзак и поставил его на землю. Кот понятливо кивнул головой, запрыгнул внутрь, потоптался, и улёгся, свернувшись клубком.

Дорога домой показалась бесконечной. В квартире Потапов, не открывая рюкзак, прошёл прямо в ванную, налил в ванну тёплой воды и вытряхнул в неё кота. Не обращая внимания на вопли и попытки выбраться, тщательно промыл шкурку, не пожалев шампуня, приговаривая:

— Не дёргайся, он рост волос стимулирует, а то ты какой-то облезлый. Потом специальный, кошачий куплю.

Отмытый кот стал огненно-рыжим, с бронзовым отливом по бокам, и с чуть заметными чёрными полосками на спине. Завернул страдальца в махровое полотенце и устроил на диване, притащив из спальни подушку. Оборотень мяукнул что-то ругательное, завозился, поглубже зарылся в полотенце, и уснул.

Потапов выключил свет, на кухне долго возился с высаживанием кислицы во все имеющиеся ёмкости, включая сковородки, потом отправился в спальню и неожиданно быстро провалился в сон. Снился ему зал заседаний Совета, в который он въезжает верхом на громадном тигре, голый, с обнажённым мечом. И распевает во весь голос арию Зигфрида.

Утром на работу не пошёл, сказался больным. Спину прострелило, да. Поскольку такое случилось впервые за всю карьеру, начальство отнеслось сочувственно и даже предложило диспетчершу за лекарством каким-нибудь сгонять. Отговорившись, что мол, до завтра само пройдёт, да и растирка хорошая дома есть, Потапов занялся неотложными делами.

Объяснил коту, как пользоваться форточкой для выхода на улицу — вот вам целый палисадник в качестве туалета, а обратно запрыгнешь, окна совсем над землёй. Поставил на столе тарелку с нарезанной курицей и плошку с молоком. Рядом положил пульт от телевизора и показал, куда нажимать. С удовольствием полюбовался на изумлённо-восторженную кошачью морду — как раз на соревнования по карате попал. Обещал вернуться через пару-тройку часов, и умчался.

Для начала заглянул к давнему клиенту, у которого всё время что-нибудь протекало. Дедок зарабатывал шитьём эксклюзивной обуви, действительно изумительной. Наболтал про двоюродную племянницу, и заказал сапоги на куклу-мальчика. Кожаные, чтобы совсем как настоящие были!

В детском магазине прикупил трусишки на младенцев, пару маечек — одну даже с тигром, трикотажные брючата, свитерок крупной вязки, и крошечные домашние тапочки. В соседнем отделе — набор кукольной посуды, полный комплект, с чашками, заварочным чайником, тарелками. Хорошо, хоть со столовым приборами заморачиваться не пришлось — оборотни всегда предпочитали есть палочками, уж как-нибудь выточим.

Домой вернулся нагруженный. Кот встречал на улице. С достоинством вошёл в квартиру и тут же направился к кухонному огороду. Давясь и отплёвываясь, заглотил целую сковородку травы, покорчился на полу, и обернулся.

Теперь Потапов разглядел его получше. Молодой парень, рыжий, приземистый. Судя по всему — очень сильный. Разумеется, для своего размера. Обрадовался, увидев одежду. Правда, сидела она на нём кривовато: естественно, пропорции у младенцев другие. Ну, всё лучше, чем голым расхаживать или в тряпочку заворачиваться.

За десять минут много не наговоришь, но основное удалось выяснить. Решил красавец жениться на человеческой девице. Да ещё и дочери наместника. Любовь-с. Запрета не послушался. Когда пытались в людской городишко не пустить — дрался и многих покалечил. И поклялся Богине, что не отступится.

Оглушили, связали, на алтарь бросили, и вон он здесь. В кошачьем теле. Дали знание местного человечьего и кошачьего языков, кое-каких реалий, да всю прошлую память оставили — чтобы побольше мучился. Очнулся на речном пляжике, в шкуре вполне приличного мейн куна, которого каждый второй радостно в дом возьмёт. Посмотрел на своё отражение в воде, взвыл и пошёл топиться. Только доплыв до точки невозврата, вспомнил предупреждение, что кончать с собой не рекомендуется — только хуже будет. И правда — очнулся на том же берегу, но уже в виде тощего облезлого подзаборника.

Всё лето прожил в городе, побираясь по помойкам, где некоторые крысы были крупнее, чем он. А осенью был изгнан конкурентами. Добрался автобусами — да, сообразил как, до деревни. Там коты были ещё крупнее и злее. И вот уже неделю жил в лесу в бывшей лисьей норе. В принципе, в ловле мышей и лягушек тоже что-то есть. Тоже охота, а охотник он — не из последних. Но зима-то не за горами...

За несколько дней Рин рассказал свою историю со всеми подробностями, включая детальное описание возлюбленной. С сочувствием выслушал эпопею Теорина — понятно, что людишкам нужно сочувствовать, пусть они свои самобеглые коляски делают и электричеством балуются. С другой стороны — а как этой техникой всю магию заменят и на эльфов нападут. А там и до оборотней дойдут... На земле вот доигрались, магия вообще исчезла, а ведь точно была, он как раз вчера по телевизору передачу видел...

Но наказание и он счёл чрезмерным. Быть засунутым в тело сантехника-алкоголика, с внешностью, вызывающей подсознательное отвращение... Полностью лишённого обаяния, слуха и голоса, хилого и больного — это слишком. Тем более с памятью о том, что он потерял. Двухкомнатная квартира в хрущобе и место сантехника с соответствующими навыками ситуацию не исправляли, просто давали возможность выжить. Хотя вместе с памятью сохранился и интеллект, здесь члены Совета не додумали. Так что всё пошло немного не по их сценарию.

Сколько Потапову стоило привести это хилое тело в более-менее приличное состояние, вылечиться от алкоголизма, вернуть малую часть воинских навыков — ну, не рассчитано это тело на нормальные нагрузки — лучше не рассказывать. Тяжело было. Но оно того стоило.

Беседы продолжались каждый день, но десятиминутный лимит их сильно ограничивал. Эпопея обретения магии Теорином была выслушана с хохотом и хамскими комментариями. Как в первый год, с жуткого похмелья, дико захотел пить, а сил пошевелиться не было. Привычно, на автомате, щёлкнул пальцами, и аккуратная струйка воды из стоящего на тумбочке стакана послушно полилась прямо в рот. Путём экспериментов с напитками и печенью нашёл премлемые для последней варианты, которые возвращали магию воды и, совсем немного — магию воздуха. На работу стал ходить с малым джентльменским набором из пива и коньяка. При правильных рецептуре и дозировке достаточно было пошевелить пальцами, и самый жуткий засор размывался, а воздушная пробка исчезала. Вода бежала по трубам быстрее, становилась горячее — или холоднее. Двух лет ему хватило, чтобы стать лучшим сантехником всех времён и народов. Клиентов — толпы, денег тоже немало.

Друзья начали экспериментировать с зельями. Испытанные сантехнические варианты результатов не принесли. Ни пиво, ни коньяк результатов не дали — ну, кроме удовольствия для Рина. Теорин немного подумал — и принёс пузырёк валерьянки. И вот она, удача! Оборот прошёл мгновенно, без боли и корчей, и продержался целых шесть часов. А ещё — магия огня появилась, слабенькая, едва ощутимая. Всего-то и удалось светлячок крошечный зажечь — после напёрстка коньяка. Но ведь удалось!

И наспорились же они за этот вечер! Основной темой было: одни ли они на земле, или ещё сосланные есть. Теорин был уверен, что их случайно вдвоём на Землю закинули, да ещё практически рядом. Рингвальд с пеной у рта утверждал, что там, где двое, ещё пара сотен может оказаться.

Ни до чего не договорились, но решили соотечественников поискать. Просто методом тыка — гулять в людных местах, и пытаться услышать магию. Так и протаскался Потапов с кошачьей переноской всю осень по центру и по окраинам — без толку, только в милицию пару раз забирали. Ну, одним воздушную пробку в батареях убрал, другие просто так отпустили.

Зимой прогулки прекратили, холод не любили оба. Кот повадился ходить с Потаповым по заказам — и везде был обласкан и накормлен. К весне округлился, оброс роскошной шерстью и стал действительно похож на мини-тигра. А свободное время проводил за планшетом — искал соотечественников. Уверял Теорина, что нужно отправляться на Тибет — там точно кто-нибудь найдётся. И вроде бы даже подходящий монастырь приглядел. А заодно порнуху гонял. Вполне закономерно в марте проявил недвусмысленный интерес к дворовым кошкам. Появлялся под утро, утомлённый и слегка ободранный, жадно ел и заваливался спать.

Потапов тоже возобновил регулярные сексуальные упражнения — всё больше ради здоровья. Какое тут удовольствие, если, ну, хоть убей, нравились ему высокие, стройные и длинноногие блондинки с длинными волосами. А всё, на что он мог рассчитывать — коротконогие, попастые и смуглые брюнетки. Да, можно было заказать профессионалку — но не мог себя преодолеть, противно было.

А в апреле постоянный клиент, который невероятно любил чинить всё сам, с неизменно трагическим результатом, предложил интересную подработку. Прикупил он домик под Ялтой, сейчас бригада его перестраивает. И не может ли уважаемый Потапов туда поехать и проследить, чтобы по сантехнике всё нормально было. Заодно и отдохнёт, и деньгами обижен не будет. С котом? Да не вопрос.

В Крыму оказалось роскошно. Всё цвело, трубы гудели, рабочие старались, вода слушалась беспрекословно. В свободное время они гуляли. Кот горделиво выступал на поводке, рассматривая окружающих и мысленно их комментируя. Теорин отдыхал и веселился. Один раз даже удалось снять длинноногую блондинку — видимо, исключительно за счёт кота.

В очередной свободный день забрели в заведение с диким название Крокодиляриум. Потаращились на змей и крокодилов. И вдруг вздрогнули от тихого безнадёжного ментального голоса:

— Кто-нибудь слышит меня? Отзовитесь. Помогите...

Пометались по павильонам — и замерли перед клеткой с капским вараном. Полутораметровая рептилия встретилась взглядом с Потаповым, застыла, и осела на бетонный пол.

Планирование спасательной операции заняло совсем немного времени. Перед самым рассветом Рин, в человеческом обличье, проник в вольер через форточку, узкую даже для пятилетнего ребёнка, открыл клетку, и вместе с вараном вернулся обратно. Варана пришлось из форточки выдёргивать — едва не застрял.

На хозяйской машине выбрались поближе к горам. Утро застало похитителей в горной роще. Варан с трудом мысленно передал, что он — Вайаринг, дракон Лазоревых скал, обманом заброшен на Землю дядюшкой, захватившим власть в племени после смерти отца. Превратиться обратно не может, и хочет лишь умереть. Хорошо, хоть умрёт свободным.

На тропинке послышались лёгкие шаги. Звонкий высокий голос выпевал незатейливую деревенскую песенку. К компании подошла невысокая черноволосая девушка. Симпатичная, пухленькая.

Оглядела всех, протёрла глаза, улыбнулась:

— Однако, какая компания. А что в таком виде?

Вытянула руки, забормотала что-то на неизвестном языке, ритмическое и рифмованное, очень смахивающее на сложное заклинание. И с удовольствием оглядела сидящего на обломке скалы беловолосого эльфа, большого тигра — слишком пушистого для того, чтобы быть земным, и огромного бронзового дракона.

— Рада встрече. Дайна, ведьма. Выслана за то, что не смогла герцогине сломанный палец сразу срастить. А как я смогла бы — ведь в лечебную волшбу душу вкладывать нужно. А она вкладываться не желала. Наверное, помнила, как меня во дворе пороли за неудачный крем.

Жестом остановила поднявшегося Теорина:

— Сиди уж. Сейчас обсуждать будем, как выбираться из этой дивной ситуации. А то меня в гадкую старуху перебросили, недавно только научилась свой облик возвращать. Вот выяснилось, что и другим помочь могу.

Тигр ткнул носом Теорина, который понятливо подсунул пузырёк. Кошак поймал языком капли, облизнулся, и мгновенно встал на задние лапы, превратившись в массивного молодого человека. Подхватил брошенную Теорином куртку, замотал вокруг бёдер, улыбнулся красавице:

— Давайте обсуждать. У нас уже есть идеи.

***

На террасе зала заседаний эльфийского Высокого Совета жара не чувствуется — и навес защищает, да и Светило клонится к закату. За столиком у перил сидят два высших мага и лениво потягивают янтарное вино из хрустальных бокалов. Глава Совета выглядит усталым, но явно доволен:

— Удачно заседание прошло. Наконец-то все полностью оценили идею — высылать отступников в лишённый магии мир. И вселять в максимально неприятные для них существа. Какие результаты! Достойная кара, и никаких расходов, одни доходы. Гениальная идея, и исполнение какое! А кто придумал?

Его собеседник поморщился:

— Ты, ты придумал. Тебя уже и так захвалили. А уж когда драконы начали своих лишних отправлять, и оборотни... Какие деньги потекли! Только вот — не перегрузим ли мы магами, ладно, пусть — бывшими, эту, как её, Зею, Змею? Собирались ведь по разным реальностям раскидывать.

— А другие полностью не магические реальности так до сих пор и не нашли. Хоть капелька магии там — да шевелится. Зато Землю эту точно не перегрузим, хоть толпами отправляй. Магии там точно нет, у высланных все способности заблокированы, а разблокировать только маг сможет. Которых там нет. Замкнутый круг. И вообще — всё под контролем.

— А если они друг друга найдут и полный Круг соберут? Или хотя бы половину Круга? Восстановят магию и сюда вернутся? Сколько их там сейчас?

— Да кто считал. За последние годы — десятка четыре. И все далеко друг от друга раскиданы. А даже если соберут они Круг? И что? В нём для магического резонанса хоть один маг нужен, а по хорошему — два. Успокойся. Или тебя не только это тревожит?

— Да не то, чтобы особенно тревожило. Только вот мы лучших навсегда теряем. Ведьму эту вообще ни за что... Твоя приятельница-герцогиня — та ещё стерва. И вообще — раньше ведь как-то приводили молодёжь в чувство. Вот ты сам по молодости как бунтовал?

Глава Совета довольно ухмыльнулся:

— Было дело. Но границы я никогда не переходил и смуту не сеял. А за племянника не переживай. Хотел Теорин техники — вот и получил. Пусть наслаждается. Да ты и сам за ссылку голосовал. И что теперь за сомнения? Брат вдруг про блудного сына вспомнил? Как вспомнил — так и забудет. У него сколько сыновей? Пять?

— Уже шесть.

— Ну, вот видишь. Разумеется, если хочешь — можешь этот вопрос на следующем Совете поднять. Потребовать ссылку отменить, запретить, и всех перевоспитывать дома. Дыба там, костёр, темницы... Нет? Я почему-то так и думал. Всё равно вернуть никого не получится, в один конец дорога.

Пристально взглянул на притихшего собеседника, несколько минут мечтательно смотрел на закат и, уже успокоенный, продолжил:

— Ведьмочка действительно была хороша, даже жалко стало. Только с герцогиней ссориться даже я себе позволить не могу. А чтобы тебе спокойнее было, в следующий раз получше личину будем для ссыльных подбирать, не такую отвратную. Да уже смягчать начали. Вот тебя на позапрошлом Совете не было — а мы девицу этого тигра наглого очень даже прилично пристроили.

— А девицу-то за что? Отдали бы замуж, сразу бы успокоилась.

— Выдашь такую замуж, как же. Она из дома сбежала, в разбойницы подалась, шайку сколотила. Больше месяца гонялись, пока всех не отловили. Наместник так и заявил: мол, куда хотите, чтоб глаза мои её не видели.

— А с остальными разбойниками что?

— А ничего. Какие они разбойники, смех один, только пару обозов пощипали. Так что просто выпороли. Потом девиц — замуж, парней — в солдаты.

— А саму красотку в кого? В актрису-певицу-танцовщицу?

— Какие из людей певцы, не смеши. Это только тигру её завывания могли понравиться. Просто в молодую крестьянку. Даже симпатичную по местным меркам. В тибетской деревне. Пусть домашние перины да разносолы вспоминает — вот и всё наказание. Ну, и ручками поработает, прислуги там не предвидится. Гордячка ещё та была.

Глава Совета злорадно захихикал — видимо, воображаемое зрелище наместничьей дочери на каменной пустоши с мотыгой в руках окончательно подняло ему настроение.

Повинуясь лёгкому движению пальцев бутылка поплыла по воздуху и наполнила бокалы. Посмотрев через искрящееся янтарное вино на раскинувшийся внизу цветочный ковёр, самый могущественный маг этого мира доброжелательно улыбнулся приятелю:

— Хватит о работе. Давай певцов позовём. Смотри, какой вечер прекрасный. И садись вот сюда, поближе, чтобы цветник было видно. На закате он особенно хорош. Не зря я чуть ли не сто лет на подбором оттенков работал.

***

К воротам уединённого тибетского монастыря подошёл высокий мужчина в сопровождении громадного тигра. Через несколько минут к ним спланировал бронзовый дракон, со спины которого соскользнула невысокая черноволосая всадница.

Дорога была нелёгкой. Это кота с кучей ветеринарных справок можно провезти в самолёте. А вот варана — извините, даже в виде чучела проблематично. И дракону с беспаспортной ведьмой пришлось добираться через весь континент своим ходом. Но график был выстроен идеальный — спасибо Аэлю. Дракон оказался великолепным стратегом и тактиком.

Ворота бесшумно отворились. Монах в оранжевом одеянии низко поклонился гостям:

— Входите, братья. И сестра. Я — Дальнар, маг разума. Был. Сейчас — только немного магии иллюзий. Ещё одного из наших дождёмся, и сможем малый Круг составить. Входите же. Будем думать, как обустроить этот мир под себя. Уверен, что уже через месяц сможем начать. А там и до нашего доберёмся.

***

Разумеется, через месяц ничего у них не получилось, хотя малый круг и собрали: из Новой Зеландии добралась бродячая фэйри в облике пышнотелой маорийки. Назвалась Нгайо, с гордостью объяснив, что на языке маори это означает «умная». О причинах ссылки не рассказывала, да и ум проявлять не спешила, а сразу занялась выбором мужчины. Поэтому Рингвальд при её приближении принимал вид кота и исчезал в ближайшей щели, а Теорин прикидывался Потаповым и демонстрировал непрошибаемую тупость.

Так что её появление ничего не изменило: способности восстанавливались слишком медленно. Если бы хоть один полный маг был!

И через два месяца не получились, и через полгода. Не помогали ни попытки слиться в Малом круге, ни медитации, ни бесконечные тренировки в надежде развить жалкие ошмётки дара. Даже Нгайо каждую ночь до изнеможения танцевала — правда, при её нынешней фигуре традиционные танцы фэйри выглядели достаточно комично. Да и результатов практически не было — разве что слегка постройнела.

И только через год случился прорыв. Не у Дальнара, неделями занимающегося чем-то таинственным в одной из башен, не у Теорина, уже научившегося вызывать на несколько минут моросящий дождь, а у разгильдяя Рингвальда, за которым прочно закрепились прозвища Рыжий и Котяра. На первое он отзывался, второе — игнорировал, но с довольной ухмылкой.

В обсуждении концепций, стратегий и планов он участия не принимал, отговариваясь тем, что тигры, мол, существа простые, сначала съедим, и только потом планируем, как переваривать будем. Единственное, чем занимался в промежутках между периодическими исчезновениями — это боевыми тренировками.

Называл он это «боем с тенью», только вот тени никто не видел, похоже, что и Рингвальд — тоже. Поэтому и метался по площадке в диких прыжках и перекатах, то тигром, то человеком. Пока не падал в изнеможении, а потом приходил в себя сутки, а то и двое.

В тот день Теорин бездумно грелся на солнце после не слишком напряжённой тренировки в потаповской испостаси. Вроде бы и не нужен уже был этот образ — а бросить жалко, столько сил вложено. Да и занятие какое-никакое: бесконечные и бесплодные обсуждения уже начали надоедать. И всё чаще возникала мысль закончить с этими пытками и спокойно обустроиться в какой-нибудь тёплой стране — минимальных возвращённых способностей должно хватить на вполне комфортную жизнь.

Перевёл взгляд с далёких гор на Рингвальда. Тот уже третий час метался по утоптанной его стараниями до каменной твёрдости площадке. Прыжок, перекат, удар, сальто назад, кувырок... Скорость была такая, что фигура как бы размывалась в красновато-оранжевой дымке. Вот марево сгустилось в один плотный клубок, и из него выскочили уже двое: человек и тигр.

На мгновение застыли, недоумённо глядя друг на друга — и сплелись в смертельной схватке. Иногда казалось, что что в клубке два тигра, иногда — что люди, объятые пламенем. Теорин вскочил, сделал шаг вперёд, машинально поднял руки, призывая стихию — и понял, что вмешиваться нельзя. Да и чем несколько дождевых капель помогут?

А по площадке катался огненный шаг. Загорелся заборчик, вылетевшая из клубка искра обожгла Теорину плечо, и он инстинктивно шагнул назад, наткнувшись спиной на толпу взволнованных зрителей. Сбежавший по ступеням Дальнар повелительно крикнул:

— Все лишние — вон!

Жадно наблюдавшие за невиданным зрелищем монахи послушно исчезли, как сквозь землю провалились. Тем временем шар распался на две огненные фигуры: воины с сияющими мечами остановились, поклонились друг другу, соприкоснулись остриями лезвий, и слились воедино.

Мгновение — и на площадке остался лишь Рингвальд, удивлённо рассматривающий свои руки. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, перевёл взгляд на друзей и торжествующе улыбнулся:

— А вы не верили. Котяра, мол... Между прочим, вы — первые чужаки, увидевшие ритуал единения с огненным близнецом. Обычно за это убивают...

Взмахнул мгновенно возникшим и тут же исчезнувшим сияющим мечом, и уселся на валун. Вытянул вперёд руки, улыбнулся уже смущённо, и пристально уставился на расцветший в сложенных лодочкой ладонях алый огненный цветок. Немного подумал, и прибавил три розово-оранжевых бутона. Когда же из центра поднялась пылающая нестерпимым белым светом огромная роза, мановением пальцев убрал букет, улыбнулся уже смущённо, и признался:

— Ардане подарю. Чтобы у неё всегда светло и тепло было.

Теорин поинтересовался:

— Не та ли это девица в нижней деревне, к которой ты всё время сбегаешь? Неужто остепенился? Может, поэтому и магия вернулась?

Увернулся от брошенного камешка и пафосно продекламировал гнусавым потаповским голосом:

И, отбросив шкуру тигра,

И прекрасен и могуч.

Витязь был подобен солнцу,

Что мерцает среди туч.1)

Дальнар рассмеялся:

— И прекрасен, и могуч... Ладно, сегодня празднуем возвращение магии и отдыхаем, а завтра попробуем опять раз собрать круг и ещё у кого-нибудь способности полностью восстановить.

Внимательно посмотрел на Рингвальда и вкрадчиво спросил:

— А ты, о могучий, ничего больше нам рассказать не хочешь?

— Про огненного близнеца?

— Про близнеца — само собой, обсудим. А сейчас меня больше твоя Ардана интересует. Видел я тут её мельком. Очень интересная девица. Необычная.

Рыжий даже не смутился:

— И что спрашивать, если сами всё знаете? Да, эти сволочи мою невесту тоже на Землю выкинули. Постарались, гады, чтобы от меня подальше. А только если свою судьбу нашёл — никакой Совет разлучить не сможет.

— И за что же такое наказание? Изнеженную красавицу — в холод, в голод...

— Ардана мне всё рассказала. Она замуж выходить отказалась, и с собой покончить пыталась. Вот отец её и заявил, что если жизнь во дворце надоела — так тому и быть. Совету заплатил...

Дальнор сочувственно покивал головой, успокаивающе похлопал Рыжего по плечу, развернулся и бодро взбежал по протоптанным каменным ступеням к входу. Войти не успел, потому что к подножию лестницы обрушился огромный дракон. С трудом затормозил, чуть не снеся ограду, выпустил тонкую струйку вонючего дыма и обвиняюще взревел:

— Почему не позвали, а? Я опять всё пропустил! И Нгайо без меня пришла, и вообще...

Дальнар обречённо вздохнул и начал опять спускаться — ну, право же, детский сад. Один от любви последний разум потерял и чуть монастырь не сжёг, другой летает неизвестно где и потом обижается...

***

Следующей свои способности полностью восстановила Дайна. И тут же легко, за несколько минут, срастила руку Теорина, которую он сломал, пытаясь спарринговать с Рыжим. Правда, окружающим показалась, что вкладывала она во врачевание не душу, а невероятное количество ехидства — хотя не исключено, что отчётливо услышанное зрителями «с голым задом на ежа» являлось частью тайного ведьмовского заклинания.

Вероятно, лечение и, особенно, заклинание, подействовали не только на кости, потому что магия Теорина спонтанно вернулась в тот же день, к вечеру. Узнали об этом одновременно и обитатели монастыря, и жители окрестных деревень: если с ясного неба начинают хлестать потоки воды, редкие облачка выстаиваются то в правильный круг, то в невообразимую спираль, а по периметру всего этого безобразия возникают сразу семь радуг, а потом перемещаются и формируют над головой гигантский цветок — вряд ли хоть один человек не подумает о магии.

Промокший до костей Дальнар добежал до Теорина, который стоял на скале с идиотской пьяной улыбкой, что-то пел и размахивал руками, спеленал его непроницаемым чёрным коконом — то ли иллюзорным, то ли реальным — и потащил к монастырю. На ходу распорядился, чтобы подготовили самую сухую келью, без капли влаги.

Дождь моментально прекратился, радуги начали таять. Дракон, всё это время петлявший между радужными лепестками и выпускавший из пасти мощные струи пламени, а из передних лап — ветвистые молнии, традиционно приземлился у самых ступеней, выбив хвостом очередную плитку.

В этот раз не ревел и не возмущался, а немного помотал головой, окутался лёгкой дымкой, и превратился в крупного молодого человека. Потоптался на месте, с удовольствием напряг и осмотрел правый бицепс, собрался перейти к левому, но услышал тихий смешок, поднял голову и посмотрел на Дайну:

— Я так смешон?

— Да нет. Просто здесь прохладно, как бы тебе что-нибудь не отморозить. А ведь никто даже не подозревал, что драконы — тоже оборотни? Как это вы ухитрялись так скрываться? Вот наша фэйри обрадуется.

— Чур меня... Хотя мне отбиться будет легко — скажу, что ты моя жена, и всё.

Дайна возмутилась:

— Совсем обнаглел! Какая я тебе жена?

Дракон огляделся по сторонам, ловко поймал брошенный ему из окна свёрток, не торопясь, натянул землистого цвета широкие штаны, накинул халат и, приобняв Дайну за талию, повлёк её вверх по ступенькам, на ходу объясняя:

— Какая основная функция жены? Правильно, сидеть на шее у мужа, свесив очаровательные ножки, руководить и капризничать. А чем ты занималась, пока мы сюда летели? Вот именно, сидела у меня на шее и погоняла. А также критиковала, воспитывала и требовала куропаток вместо кабанятины. Так что настоящая жена, на отвертишься. А страшную тайну, как мы между людьми ходим, и чем занимаемся, я тебе сейчас поведаю. Так где, говоришь, твоя комната...

Дальнор, наблюдавший сверху за парочкой, с силой потёр ладонями лицо и тяжело вздохнул — за что ему это всё? Работал бы себе спокойно иллюзионистом в Цирк дю Солей, получал бы огромные гонорары — так нет, гордость взыграла...

Маг отошёл от окна и устроился в удобном кресле, копии любимого, домашнего. С его вернувшимися способностями превратить в него колченогий табурет — детское развлечение. Погладил кончиками пальцев бархатную обивку — а ведь хороша иллюзия! И цвет, и ощущения, и даже запах... Должна не меньше суток продержаться.

Едва слышный скрип открывающейся двери заставил его обернуться. В дверь впорхнула радостно улыбающаяся фэйри. Но не уже привычная, словно сошедшая с полотен Гогена, а настоящая. Стройная, с гривой золотистых волос и соблазнительными формами, еле прикрытыми ветхим жёлто-оранжевым саронгом.

Широко распахнув глаза, так, что они заняли заняли чуть не половину лица, красавица промурлыкала:

— Как же удачно я попала под радужный дождь! Да ещё во время танца. Так что теперь я — это я. И нам, Учитель, нужно теперь многое, многое обсудить.

Одним тягучим плавным движением оказалась возле кресла, присела на широкий подлокотник и положила нежную лапку Дальнору на плечо. Последней разумной мыслью мага было что-то вроде «из этих цепких лап»... Иллюзия кресла мгновенно рассеялась, хлипкий табурет развалился, и оба оказались на полу. К счастью, иллюзия мягкого ковра выжила, исчезнув только к рассвету, когда оба уже уснули.

***

Безумие обретения магии продолжалось целую неделю. Постепенно все пришли в себя и впервые смогли выработать более-менее реальный план.

К реальному его осуществлению смогли приступить только через пять лет, когда немного утих скандал по поводу получения Дайной Нобелевской премии по физиологии и медицине — за доказательство реальности нетрадиционных методов лечения. Школы ведовства открывались по всему миру, а количество подготовленных врачевателей наконец-то перевалило за тысячу.

Дайна моталась по миру, выискивая людей с хотя бы намёком на дар. Вайаринг, в человеческом обличье, стараниями жены привыкший откликаться на имя Василий, а также на Васенька, Вася, Васька и ящерица поганая — её преданно сопровождал.

В остальное время помогал Теорину в его умеренно успешных попытках найти ошмётки и клочочки магии, пережившие технический прогресс. И вместе с Рингвальдом охранял его же во время одобренных ООН вызовов дождей в пустынях и поднятием на поверхность подводных морей. Охрана требовалась — обводнение Сахары так и вообще спровоцировало локальную войнушку, правда, быстро прекращённую стараниями Дальнора.

Вращаясь в высших политических кругах, негласный лидер их сообщества потихоньку, очень осторожно перестраивал отношение к магии. И клятвенно обещал, что уже через год можно будет предъявить народу и дракона.

Василий терпел, но обижался — вот русалку, вытащенную из тела прозябавшей в океанариуме Барселоны мелкой песчаной акулы, уже рассекретили. И она, сохранив злобность и повадки своей временной личины, к радости различных зелёных партий, и к бессильной злобе всяких нефте- и рыбопромышленников, успешно создавала дельфинью империю, а в свободное время, выбираясь на землю, отравляла жизнь Теорину. Но в последнее время отношения у них вроде-бы сдвинулись в нужном направлении.

Изгнанников собрали уже двадцать пять человек — два полные Круга с запасом. И все были при деле. Даже фэйри, заполучив-таки Дальнора, успокоилась и радостно блистала на сценах и экранах, затмив всех существующих, бывших и, видимо, будущих звёзд.

Даже абсолютно безбашенная подруга Рыжего, вернув себе прежнюю внешность — правда, по словам Дайны, сильно улучшенную по сравнению с оригиналом — смогла удивить и своих, и местных. Девица — и тяжёлый рок! Бред! А ведь идол, икона, единственная и неповторимая...

***

Но сегодня был выходной. Никаких мыслей, забот и переживаний, просто отдых.

Потапов, ведя на поводке вальяжного кота с наглой мордой, прогуливался по весеннему Латинскому кварталу с видом радующегося жизни туриста. Рыжему, видите-ли, приспичило посмотреть на знаменитую улицу Кота-рыболова.

Жизни они оба, действительно, радовались — такое беззаботное времяпрепровождение случалось редко, очень уж всё закрутилось. Личины пришлось надеть, чтобы не узнавали — всё-таки одни из самых известных людей в этом мире.

Протиснулись через толпу туристов на узкой короткой улочке — ну, ничего особенного, кроме названия. Прошлись по набережной Сен-Мишель, оглядываясь на длинноногих блондинок и гламурных парижских кошек, и приземлились в крошечном, на три столика, уличном кафе. Хорошо!

Вечером предстоял поход в Парижскую Оперу на любимое и Потаповым, и Теорином «Кольцо Нибелунгов». Рыжий вызвался сопровождать по дружбе — и чтобы в очередной раз убедиться в том, что его подруга, решившая вдруг переключиться с рока на оперу — лучшая. Естественно, идти придётся в официальном виде, со всеми сопутствующими контактами, расшаркиваниями и разговорами.

А пока друзья просто отдыхали. Потапов заказал для себя вина, для Рыжего — большую порцию взбитых сливок. Достал из кармана фляжку, и сбрызнул сливки парой капель коньяка. Поднял бокал, и посмотрел на окружающий мир через бледно-янтарную линзу.

Мир ответил радостными золотыми всполохами. Где-то далеко, на границе зрения, робко замерцала крошечная искорка пробуждающейся магии. На стол приземлился воробей, попрыгал в поисках крошек, не нашёл, громко высказал Рыжему своё крайнее неудовольствие и улетел.

Кот лениво лизнул сливки, довольно прижмурился от вкуса коньяка, встал передними лапами на стол, и одной лапой попытался вытащить из крошечной вазочки большую пурпурную розу.

Потапов отвлёкся от разглядывания улицы и перевёл взгляд на цветок. Внимательно посмотрел на кота и спросил:

— Ты думаешь о том же, что и я?

Кот утвердительно кивнул и уселся поудобнее в кресле, оставив одну лапу на столе.

Потапов нехорошо усмехнулся:

— Вино у главы Совета намного лучше. И цветы — не чета этой жалкой пародии. А что, давай попробуем. Даже если не узнаем, получилось или нет — мы старались.

Поставил бокал, положил короткопалую руку на кошачью лапу. Глаза в глаза, соединяем сознания...

***

Глава эльфийского магического Совета вышел во внутренний дворик, улыбнулся Светилу, перевёл взгляд на любимый цветник, и в ужасе застыл. Целое столетие подбираемые переливы оттенков, наконец-то доведённые до совершенства, радующего душу, рассекал безобразный ржавый крест из сожжённых магическим пламенем бутонов, лепестков и листьев.

А на небе редкие облачка сбились в плотную кучу, немного покружились, и начали расползаться в стороны, рисуя непристойную картину: голый эльф с сияющим мечом верхом на громадном тигре.

Верхнее облако немного поменяло очертания, и стало карикатурой на хорошо знакомое лицо мерзавца Теорина. Призрачная голова открыла рот и до слуха мага донеслась варварская музыка и пугающе-бессмысленное:

Жил-был Миме, вздорный гном 2)

_____________________________

1) Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»

2) «Кольцо Нибелунгов», ария Зигфрида