Послушайте Соню

  • Кандидат в Самородки
  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Виктория
Послушайте Соню
Аннотация:
С дуэли Гипертония
Текст:

— Роза! Роза, чертова кукла, вот что ты творишь? Что ты такое творишь, я тебя внимательно спрашиваю? Тебе нечего ответить старшей сестре? Тогда она сама тебе и ответит. Ты творишь что угодно, только не слушаешь. Сестра говорит, а ты не слушаешь, словно мама с папой не дали тебе ушей. Но ведь это не так, Роза. Посмотри! Что ты крутишь своей кудрявой головой по сторонам?! Конечно, их так не видно. Оторви зад, подойди к зеркалу.

Роза Марковна, и без того повидавшая на своем веку всяческий ерунды, стояла в потемках коридора перед старым трюмо. Стояла, смотрела и никак не могла понять: с какого перепугу она соскреблась с дивана, где провалялась половину дня с давлением. Какого такого дьявола приволоклась смотреться в зеркало? Чего она там не видела? Складку боли над переносицей? Круги под глазами?

— Ну, что я говорю! Вот они — два уха… «Третье брюхо», — как говорил твой покойный Боря. Но ты и его не слушала. Видимо, ты решила, что бог дал тебе уши, чтобы носить мамины серьги. Нет, Роза, уши — чтобы слушать, что тебе говорят умные люди. А они есть, Роза, поверь: умные люди — это не выдумки!

Солнце маяло жаром, долбило в окна, дотянулось лучом и до потемок коридора. Ярким всполохом загорелись гранаты на серьгах. Мамины серьги…

Мама носила их, не снимая: и с вечерним платьем, и с домашним халатом. Они шли ко всему, потому что шли ее глазам — спелым вишням, таинственно мерцали в черноте кудрей, подчеркивали овал лица, изящность шеи…

— Папа, а какая у нас мама?

— Да, папа, какая? Какая?

В голосах дочерей лукавинка.

— Красивая, — папа «играет по правилам».

— Расскажи! — тянут капризно, но понарошку.

И папа начинает нараспев:

— «Ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные; губы твои — лента алая; ланиты твои — как половинки гранатового яблока. Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса!»*

— Папа, это сказка?

— Нет, девочки, это опиум для народа.

— Марк! — рявкает «голубица».

Но поздно, вопросы не удержать:

— А что такое опиум?

— А если он для народа, то и для нас с Розкой?

— И для меня?!

— Что прямо даже для Розки?

Папа хохочет, ерошит кудрявую шевелюру, словно пытается нашарить ответы.

— Не мог замолчать свой рот? — в маминых «голубиных» глазах беспощадность хищницы . — Крутись, как хочешь.

И папа крутится вокруг Пушкина, выкрикивает на манер вожатской речевки:

— Сказка ложь, да в ней намек!

—Добрым молодцам урок! — звенит ответка пионерским задором.

— Красным девицам… — смеется папа, целует дочерей в кудрявые макушки.

Натосковавшись в детском саду, маленькая Розочка во время ужина забирается матери на колени. Ее мало заботят вздохи отца, что она не дает матери спокойно поесть, гундение сестры Сонечки, роняющей в тарелку крокодиловы слезы.

— Сонечка, что ты так рыдаешь, словно кто-то помер?

— Розка забралась маме на колени!

— Сонечка! Розочка — маленькая девочка, а ты — пионерка!

— Ну и что, что пионерка! Словно пионерка не может весь день скучать по своей маме!

— Ужин будет позже, — мама откладывает приборы, притягивает к себе под бок и старшую дочь, качает обеих в объятиях. Розочка прижимается к пышной груди и трогает пальчиком гранаты в маминых серьгах. Ей это не только забавно, но почти вкусно.

Когда при тотальном дефиците удавалось «достать» гранаты, не драгоценные камни, разумеется, а пересушенные до превращения кожуры в коросту, мифически полезные фрукты, чистить их доверялось только отцу.

— Марк! — кричит мама из кухни, — Куда ты делся? Ты мне нужен до зарезу! Почисти этот ужас, иначе я все раздавлю, нечего будет покушать.

Марк неспешно точит нож, затем ловко делает надрезы в местах, известных ему одному. Прокручивает нож в сердцевине. Зерна сыплются в подставленное блюдо, как волшебные дары.

— Соня! Роза! Папа почистил гранат, скорее его покушайте.

Терпкий вкус смешно морщит личики. Папа улыбается, вытирает влажной салфеткой перепачканную Розину мордашку, та кривится еще больше. Наевшись вдоволь, Роза выбирает по зернышку, подставляет к мочкам ушек.

— Папа, я похожа на маму?

— Нет, Розочка, ты похожа на бабушку Фиру.

Приходит черед Розочки лить слезы, отец тут же добавляет:

— Тебе идет.

Розочка расцветает.

Они правда ей идут. Еще бы! Кому ж не идут гранаты? Такую странность еще поискать.

Мама сняла серьги на Розином шестнадцатилетии, протянула ей прямо за праздничным столом. Спустя полгода мамы не стало.

Говорят, гранаты надо носить при повышенном давлении. Зачем мама такое наделала? Жила бы да жила. Хотя, сказки все это. Где давление, а где камни… Как говорил Боря: «Это ненаучно!»

Но Роза носит. Не снимая. Серьги тяжелые, тянут уши, а в них и так шум и трескотня.

Надо, наверное, пообедать, раз уж все равно встала, или покурить и кофе. Лучше, сначала пообедать, а потом…

Роза, держась за стену, бредет на кухню. В ушах шум и треск… шум и треск, словно Сонечка трещит без умолку.

— Куда ты пошла? Я имею ей сказать, а она пошла. Что ты забыла на кухне, Роза? Ты кушала час назад, и как не в себя. А все потому что ты куришь. Дымишь, как тот паровоз.

У твоей сестры столько достоинств, столько, что хватило бы на нас обеих и еще осталось бы впрок. Нет, чтобы взять хоть что-то доброе. Но что ты взяла?! Куришь и хлещешь кофе. Ведрами. Роза! Ну кто так делает? Ни один человек разумный не будет так поступать. Но о чем я говорю? Где Роза, и где разум? Это же две большие разницы. Это ж как параллельные прямые. Они никогда не пересекаются. Если ты хоть когда-нибудь, вдруг, совершенно случайно поступишь разумно, мне даже страшно это вообразить. Это же будет Большой взрыв — пространство и время поменяются местами.

Вода из крана шумит прямо как в ее ушах. Со сковороды ее пытается перетрещать яичница. Готово!

— Роза! Что ты ешь? Куда ты суешь в рот этот сплошной холестерин. У тебя будут бляшки не на сосудах, а заместо сосудов. У тебя будет… Роза! Мне страшно говорить это слово! А все потому что ты решила, что жить не можешь без этих яиц. А все твой Боря…

Розе все равно, что есть. Яйца — это быстро. А уж вкусно ли? Как говорил Боря: «С майонезом и гвозди вкусно».

Боря яйца любил. В любом виде. Вкрутую, всмятку, пашот, переходящий в бенедикт. Роза долго пыталась научиться устраивать эту «правильную» воронку в кипятке, чтобы белок закрутился вокруг желтка и пашот вышли удачно. Но у нее все равно расплывались по кипящей воде яичные хлопья. Боря же готовил идеально.

Он даже красил их на Пасху… одну из… Боря праздники обожал, и хлопоты приводили его в восторг.

Роза вспомнила «смех и грех» и расплылась в улыбке.

В тот раз Боря задерживался в командировке и просил ее купить белых яиц для покраски. Роза, как обычно, отмахнулась, а спохватилась лишь накануне.

В ближайшем магазине белых не осталось: «Припозднились, Роза Марковна. Теперь уж раскупили все». Роза, поджав губы, пустилась на поиски. Оббегав весь район, утомленная и взвинченная этими бесконечными «припоздали-припозднились», она рванула на рынок. На трамвае. Шесть остановок. Там, слава богу, урвала-таки у вредной бабки последние. Втридорога.

Вымотанная жонглерскими трюками в транспорте, покорением вершины в пять этажей, Роза еле дышала. Ныли затекшие руки, отваливались ноги.

Войдя в квартиру, первым делом освободилась от измучивших ее яиц, примостив кассету на мягкий коридорный пуфик. Пульс долбил в виски, тянуло затылок. А что она хотела? «Счастливой мошкою летать»? Так-то ей «не фыфнадцать»! Нервы, наследственность, вот и давит, плющит да таращит.

Еще пальто душило невыносимо. Роза пыталась поскорее расстегнуть ворот, пальцы не слушались. Пуговица отлетела, забряцала упреком Розиному раздражению, которое лишь возрастало: «Чертов Боря со своими яйцами!» Вскоре и само пальто полетело на пол.

Настал черед сапогов. Роза с трудом наклонилась, чтобы расстегнуть молнию, нещадно стискивающую ноги. Дернула, бегунок заело. Не в силах больше держаться на ногах Роза плюхнулась на коридорный пуфик.

Даже сейчас, по прошествию нескольких лет, она все еще помнит этот характерный звук встречи ее зада и трех десятков яиц, раздобытых ценой нервов, физического и морального дискомфорта, и ими же уничтоженных. Сил не было даже подскочить. Роза сидела в яичной жиже и завывала от отчаяния и изнеможения.

Как в дурном анекдоте, в незапертых дверях возник вернувшийся из командировки Боря. Перепуганный ревом жены, он засуетился, засыпая ее вопросами. Тщетно. Роза выла. Он испытывал неимоверное желание обнять свою рыдающую Розочку, но руки были заняты. И если саквояж он сразу же пристроил к стене, то куда в коридоре девать…

— Боря, что у тебя в руках? — всхлипнула Роза.

— Розочка, боже мой! Кто тебя так довел, что ты не можешь узнать… яйца?!

Теперь Розочка хохотала так же истерично, как завывала несколько минут назад.

Борино «курочка моя» прочно закрепилось за Розой. А папа маму называл «голубка». Но из уст Бори любое прозвище звучало ласково, хоть и потешно.

Боря, Боря… Балагур, острослов, мастер анекдота. Любил сюрпризы. Вот и выкинул номер — взял и помер. Не болел даже толком. Давление шалило. Ну, а кто нынче этим не хвастает? Роза не успела даже продиктовать диспетчеру Скорой фамилию Мугинште…

— Йн! — вырвалось всхлипом. Боря прекратил стонать, хвататься за грудь и даже морщиться. Ему перестало быть плохо. Стало ли ему хорошо?

Роза включила телевизор. По всем каналам шли Новости, на одном львы рвали на части еще дергающуюся газель. Роза поморщилась, вернулась к Новостям. Хмурый диктор взволнованно вещал о проблемах мирового масштаба. Роза вздохнула.

— Не смей смотреть Новости. Там с утра до ночи только ужасы, а ты треплешь нервы, словно тебя это касается. Эти сволочи на твоих нервах делают деньги, а ты и рада.

Шум в ушах соперничал с телевизионным и побеждал. Но Роза все же успела попереживать за беженцев, пытающихся прижиться в Европе; за европейцев, пытающих это пережить; за нефть, за газ, за Крым, за Кавказ, за выборы президента. Разумеется, Америки. За собственного смысл переживать? Все у него в порядке. А вот Трамп… Трамп… Трам-па-рам-пам… Тому Россия то ли мешала, то ли помогала, он еще сам до конца не определился, а Роза уже переживала. Не так сильно, как из-за допингового скандала, но затылок наливался свинцом, голову стиснул обод боли. Роза закинула в рот таблетку. Накатила волна тошноты. Яичница настойчиво просилась обратно.

Расставшись с обедом, и, по всей видимости, с лекарствами тоже, она теперь, нагнувшись над ванной, поливала себе голову из душа.

Вода противно стекала за ворот халата, поясницу тянуло, но Роза боялась по-нормальному принять ванну. Она боялась, что помрет в таком срамном виде.

— И помрешь. Обязательно помрешь, ежели не возьмешься за ум. Роза, послушай меня, свою Соню. У меня есть сказать тебе пару слов: ЗОЖ надо вести, он сам не придет и с тобой не останется.

Велотренажер, беговая дорожка… Ты поделала на них что-то пару раз и успокоилась. Зачем было так фицкать деньгами? Думаешь, можно заплатить и стать здоровой? Роза, здоровье за деньги не купить, за деньги его можно потерять.

Ты хочешь в могилу? Так я тебе скажу, нечего там делать. Не хочешь слушать меня, послушай маму, не хочешь маму, послушай папу. Они скажут тебе в один голос, ты рано туда собралась. Жить стоит хотя бы из любопытства.

Роза со стоном разогнулась, замотала голову полотенцем, побрела в комнату. Перед глазами плыли фиолетовые круги, мешали смотреть. Выйдя из потемок коридора на свет, Роза вскрикнула. Посреди комнаты стояла… Соня!

Лишь прищурившись, Роза поняла, что это не сама сестра, а ее платье, накинутое на велотренажер.

— Роза, как тебе мое новое платье?

— Соня, я спешу, мне сейчас не до скандалов!

— А шо такое?

— Соня, это не разговор, а вырванные годы. К этому платью надо было брать машину времени.

— Ну конечно, только Роза у нас — красавица. Розе папины восторги, Розе мамины серьги…

— Софа, не тошни мне на нервы! Причем тут серьги? Просто тебе это платье, как корове седло. И тебе этого никто не скажет, потому что все хотят жить счастливо и по возможности долго.

И вот, об чем мы видим! Спустя три дня: «Роза, я решила сделать тебе подарок!» На те боже, что мне негоже. И куда Розе эти бешеные розочки на всех интересных местах? Роза в розах. Смешно! Но отказаться невозможно. Соня выест мозг. Чайной ложкой. Будет прогибать, давить, пока не продавит. Хуже гипертонии. Весь день блазнится ее трескотня.

Соня…

Если Розе сегодня так паршиво, какого ей? Давление у нее веселее скачет, да и гранатов нет. Хоть и ненаучно, но… Надо позвонить.

Телефон обыскалась до головокружения, в бессилие плюхнулась на диван. Хрустнули «скорлупки». Жизнь не учит! Что на этот раз? Очки? Пульт от телевизора? Или что-нибудь еще до зарезу нужное?

Мобильный! Нашелся. Стекло треснуло, но вызов идёт. Идет. Только Соня не отвечает.

Набрала племяннице — та же ерунда. Еле нашла в контактах племянника. Искала на «Л» — Лева, оказалось, «забито» как «Взаймы не давать». Так-то не жалко для ребенка, но Соня настаивала. Соня мать, ей виднее. Все-таки мальчику, дай бог памяти, двадцать семь…

— Лева, здравствуй! Давно маму видел?

Молчание, какое-то покашливание.

— Лева, ты заболел?

— Н-нет...

— Тогда попей уже воды и скажи, наконец, своей тете, как там мама?

— Тетя Роза… Вы только не волнуйтесь. Вам нельзя, у вас же… как у мамы…

Давление у Розы было все-таки ниже Сониного, даже после того, как подскочило.

— У мамы инсульт. Ее прооперировали. Она в коме.

***

Соню с выбритой головой было не узнать.

Роза вытерла слезы, и себе, и племяннице Кире, сняла серьги, вложила девушке в руку.

— Станет лучше, надень ей. Они…

— Я знаю, от давления. Тетя Роза, а как же вы?

— А я таки пока не поздно послушаю Соню…

* Песня Песней Соломона

+12
18:10
589
19:04
+1
я вам имею сказать, что у вас получилось вполне rose
19:13
+3
Благодарю!
00:57
+1
Очень хороший рассказ! Добрый, светлый, с печальными нотками, с легким юмором, жизненный — тут тебе и старость, и гипертония. Всё как у людей! Спасибо, Виктория! bravo
08:06
+1
Спасибо! Рада!
01:34
+1
Прежде всего, в этом рассказе заложена любовь и доброта. Очень колоритны одесские диалекты. Они придают рассказу теплоту и достоверность. Очень сильный финал, Роза отдает серьги Соне, хоть они ей тоже нужны, этот акт самопожертвования и есть человечность и проявление ее любви к сестре. Хорошая история. Меня тронуло. Автору спасибо. Плюс.
08:07
+1
Спасибо, вы правы, этот рассказ про любовь.
02:42
Ох, печаль, печаль. Всё так, всё верно. Но… печаль.
:)
08:08
+1
Спасибо! А мне кажется, он не печальный. Соня выздоровеет.)))))
11:48
+2
Очень хочется помочь героям как-то. :)
Если не вдаваться в медицинские «причины» заболеваний… Нарушен баланс, очень Вы это хорошо показали. Нет в жизни гармонии у персонажей. Этот бесконечный словесный поток Сони. И растерянность Розы — а что с этим всем делать… И потеря Бори. Постоянный жизненный дисбаланс. Непонимание. И фактически необщение. Удерживание в себе мыслей и эмоций… Накопление всего этого неустройства жизненного, будь оно неладно… Вот оно и накопилось. И давит изнутри…
12:04
+1
да, все так. Вечные дележи сестер, борьба за любовь, но это все несерьезно. Просто бывают очень тяжелые характеры. Люди могут очень подавлять друг друга. Но мне хотелось показать это на улыбке)
12:16
+1
Да. Это читается.
:)
Но в моих ощущениях ситуации… И тонометр опять-же не врёт…
Эх, мы вот часто так…
Любовь, однозначно любовь. Но вот «мелочи» эти всякие в отношениях, которые действительно накапливаются…
Да, подавление — то, чему мы не можем противостоять и не знаем, как правильно с этим поступать…
И копим.

12:23
+1
не всегда любовь спасает, она и обратный эффект может иметь)
12:44 (отредактировано)
:).
Любовь — это одно. А коммуникация и обмен — это другое.
Мы испытываем симпатию. И потребность в другом человеке. Подходим к нему… И вот тут начинается то, что я называю коммуникацией (или обменом), которая приводит дальше ко всем остальным результатам.
Мы просто не знаем, как это всё правильно (без негативных последствий) делать.
А сама любовь — тот изначальный импульс и потребность быть вместе и действовать сообща и кайф получать от этого (а в этом действительно море позитива)… любовь (!)… Она не при чём! Это естественное (я так считаю) отношение. Природное. Что бы ни утверждали апологеты Дарвинизма :)))

Причём в самом начале — в период влюблённости, мы бережно следим за коммуникацией! А вот дальше…
:)))
Улыбался всё время, пока читал)
Умничка rose
17:05
Хороший рассказ. Очень естественный. Как то само собой начинаешь сопереживать героям.
17:09
smileспасибо!
17:10
+1
Хорошо помню этот рассказ с дуэли. Я вообще люблю рассказы, которые запоминаются. Значит, зацепило. Значит, не зря написано. По моему даже голосовала за этот рассказ.
18:16
Большое спасибо! Очень рада Вашему вниманию!
18:15
+1
уххх… как же глубоко и человечно! В процессе погружения в повествование перед глазами описанные кадры мгновенно «оживают». Слышен гомон и назидательные наставления Сони, колкая самозащита Розы, вспоминаешь как сама порой от изнеможенния жизненной гонки, готова была «рвануть Ниагарским водопадом»)) Все понятно, трогательно и близко каждому. Замечательный рассказ!
18:16
+1
Спасибо! Неожиданно и радостно!
AY
13:34
Мне сначала показалось что не понравилось, а потом оказалось ой как понравилось.
13:37
Спасибо, вы в этом не одиноки. Специфика выбранной манеры, наверное.
Комментарий удален
12:57
Спасибо! Рада! Неожиданно!
Загрузка...
@ndron-©