Весенние крылья

Мишанечка, родившийся как и все детки, осенью, к весне окреп в бутуза, вполне уверенно бегал по терему и очень ждал, когда полетит, как папа. Маменька сказывала, укладывая сына спать, длинными пальцами косу свою распуская:

- Как появится первая весенняя новая луна, так и проклюнутся твои крылышки! Иии... как полетит мой сынок, весь мир удивится! Спи, Мишанечка, спи, сладенький!- Мишенькины глазки закрывались, малыш засыпал и во сне летал наперегонки с отцом и дедом.

А днём смотрел в окошко, где зима заметала белый свет голубой метелью, рисовал пальчиком на слюдяном стеклышке кружочки и палочки, прислушивался к ощущениям в спине: не режутся ли крылышки.

Тишина, ни малейшего почёса.

В начале марта заплакали голубые сосульки над теремом, закапало сверху, потекло по-над дорожкой, сугробы призадумались, осели и в три дня растаяли. Земля прогреваться стала, кусты с деревьями выдирали свои корни из зимних теплых колодцев, осторожно разбредались, расползались по полянкам, искали любимые летние ямки; коты прилетели, полезли птичьи гнезда обшаривать, песни томные по ночам распевать; звери лесные к терему подбирались, подарочки приносили; матушка с бабушкой по черной земле ходили, кланялись: травушку вызывали, цветам песенки пели, птицам крошки раскидывали, котов шаловливых разгоняли. Уж как Мишеньке ни хотелось по травке ножками побегать, а не пускали его. Отец сказывал:

- Зацепит тебя земля, да не отпустит. Женщины с землёй связаны, им по ней и ходить. Потому и не летают. Это наше мужское дело. Дождись крыльев, сынок, по облакам ножками походишь.

И рукой спинку Мишеньке наглаживал, крылья приманивал.

В первое же весеннее новолуние семейство выбралось на крышу терема: матушка с бабулей на площадке уселись, ножки под цветными покрывалками спрятали, боязливо ёжились. Зато отец с дедом на самой верхушке, им с крыльями-то не страшно. Мишанечку папка с собой взял, хоть малец и смотрел вниз с опаской:

- Пап! Спина не чешется, нету крылышков, как же я полечу-то?!

- А как папка когда-то. Не боись, милый. Мы ж с дедом рядышком, да и предки вот-вот появятся.

И правда, когда новая лунища залила Мир голубым светом, появились на крыше терема прадеды и прабабки. Ну, женщины, знамо дело, к матушке спустились, обнимались, целовались. Мужчины тепло поздоровались, прадеды Мишанечку по спинке похлопывали, потом пропустили вперед самого первого прадеда, тот что-то пошептал, коснулся детской макушечки, а потом ладонь правнучку на грудь положил, там где сердечко билось, посмотрел малышу в самые глаза и сказал «можно!».

И как взлетела, как поднялась мужская часть Рода в небо! В звездном свете, в лучах лунных трепетали голубые крылья, голоса вдруг зазвучали, загудели, волны по воздуху пошли, у Мишеньки слезы набежали и сердечко, казалось, вот-вот выпрыгнет, да в маменькины ладони упадет.

И тут самый первый прадед как крикнет: «можно!!!», отец с дедушкой, державшие Мишаню под мышками, пацанёнка-то и отпустили. Мальчишечка плавно и мягко вниз падает, теплый ветер ему волосёнки треплет, слезы срываются и к звездам искорками взлетают. Сверху голоса мужские его держат, а снизу вдруг женские зазвучали и опору дали. Сверху на Мишаню сила льётся, а снизу любовь поднимается. Нежным перышком опускается мальчик, а в сердце стучит «можно, мне можно». И вот уж крыша терема совсем рядом, женская часть Рода еще звонче запела, луна еще светлее стала, сердце стуком заполнило весенний воздух и вдруг что-то остро врезалось на спине, Мишанечка и охнуть не успел: крылья появились, сами как-то расправились, вмиг на теплом ветру высохли, и как раз в мамкины ладони малыш и опустился. Гудела вверху сила мужская, а мальчик купался в любви, источаемой женской половиной предков. В сердечке стучало «Можно! Можно!», потянуло его вверх, и отпустила его матушка, и взлетел малец к мужчинам Рода, сияющим крыльями в лунном свете.

- ну вот и еще один НАШ!

- с новой весной!

- с новыми крыльями!

- хороший какой получился!

- светлый!

- а крылья-то с зеленым отливом!

- Род наш выше поднимается!

Хороводом крылатым спустились мужчины на площадку терема, сомкнулись они вокруг женщин, а в серёдке Мишаня оказался.

В лунном свете, окруженный любовью и силой Рода, сложив свои крылышки, мальчик развел ручки в стороны и от счастья закричал:

- Моооооожно!

И снова слились голоса мужской и женской частей Рода. Сила и Любовь питали Будущее, радость билась в детском сердечке и расплёскивалась на родителей и прародителей, на Настоящее и Прошлое.

Ликовал Род. Хорошо эта весна сложилась, радостно пошла-полетела.