Графитовые тени

Вишневая косточка взвилась вверх, пролетела над забором разрезав вечернюю духоту, упала на колодезную крышку и срикошетила прямо в затылок Мишке.

– Эй, ты чего, берега попутал? – Мишка положил на крышку лист вяза, из которого старательно до этого делал скелетик.

– Это не я! - крикнул из-за кустов вишни Санёк.

– Я сейчас кому-то башку откручу, – Мишка быстро перелез через невысокий забор и скрылся в саду.

Кусты недовольно зашипели, осыпая вторженцев переспелой ягодой.

– Ну хватит вам уже! Время игр закончилось, – сказала Юля, она примостилась на край лавочки и глядела на лиловое небо.

Сумерки уже прятались где-то в оврагах, за домами и заборами, уже сидели на чердаках, и таились в высокой траве. Солнце, словно тёплый жёлтый щит, всё ещё защищало мир от тьмы, но его лучи уже не могли подняться вверх и тянулись над самой землей. В этих лучах всё ещё плясали пылинки, но и они, устав от бесконечно вальса, падали вниз. А вверху, словно кто-то огромный стирал в небе белый дневной зной, делая синь ярче и темнее, проявляя первые звезды.

Мишка и Санёк перестали гоняться друг за другом, подошли к забору со стороны сада и встали за Юлькиной спиной.

– А какое время начинается? – спросил Миша.

– Сумерки. Не люблю сумерки, – Юля повела плечами, как будто ей стало зябко. – Бабушка говорит, что в это время день соприкасается с ночью и открываются двери в другой мир.

– Точно, сейчас откроется дверь у дядь Гены, и он пойдет в поисках приключений на свою задницу, – сказал Санёк.

В это время из ворот соседского дома вышел дядя Гена:

– Здоров, ребятня! Как дела? – не дожидаясь ответа, он пошёл, шатаясь, вдоль по улице, распевая какую-то песню.

– Всё! Ворота открылись, – сказал Сашка, и ребята засмеялись.

– Ох, бестолковые вы, – вздохнула Юля. – Вам лишь бы поржать. А вот мне кажется, что сумерки –  это очень загадочно, даже жуть немного пробирает.

В противоположной стороне от заходящего солнца небо становилось темно-сапфировым, и белые облака на глазах превращались в кроваво-красные, а потом в ультрамариновые. Невидимая рука их перекручивала, словно мокрое бельё, выжимала из них затишье, от которого становилось тревожно. Именно в эти часы люди стараются себе придумать какие-нибудь срочные мелкие дела и заботы, чтобы не успеть увидеть сапфировое небо, ненароком не посмотреть в серые тени, замершие между кустов сирени. А если вдруг остановишься, засмотришься, услышишь эту тишину, то в груди появится какая-то неприятная щекотка, вызывающая холодок, и в голову придут мысли такие большие и тяжелые, что от них захочется забраться под оделяло с головой.

Ребята почему-то не захотели перелазить обратно через забор, как будто, если бы они это сделали, то возмутили бы какой-то невидимый порядок, оскорбили сгущавшиеся тени. Они вышли через калитку и сели рядом с Юлей на лавку. Вдруг подул прохладный ветерок и за спинами зашуршали чёрно-зеленые листья.

– А давайте рассказывать страшилки, – предложила Юлька. – От них и страшно и смешно.

– Давайте. Чур, я первый, –  Сашка встал и заговорил, стараясь придать голосу как можно больше таинственности. –  Однажды, у одного человека умерла жена. На пальце у нее было кольцо, которое он никак не мог снять. Тогда перед похоронами он взял и отрезал ей палец, а кольцо снял и забрал себе. Похоронил он жену, а ночью пришел к нему призрак жены. Она подошла к его кровати, наклонилась и говорит: «Отдай моё кольцо!»

Последние слова Сашка как крикнет, что Миша и Юлька от неожиданности подпрыгнули. Все засмеялись.

– Ах ты, напугал меня! –  смеясь, Юля сорвала листья с ветки и бросила в Сашку. – Вот тебе!

Вдруг они услышали, как поскрипывает колесо и смех враз прекратился. На улице к тому времени графитовые тени, победив все остальные оттенки, залили дома, траву и кусты. Старушка в одеждах цвета угля одиноко шла по дороге и катила за собой тележку, у которой одно колесо жалобно постанывало.

– Кто это? –  шёпотом спросил Сашка.

– Не знаю, может в гости к кому приехала, – ответила Юля.

Бабушка шла уже напротив, как вдруг остановилась и посмотрела на них. Ребята замерли.

– Здрасьте, –  негромко сказал Сашка.

Старушка в одеждах цвета угля ничего не ответила, пошла дальше. Вновь дохнул прохладный ветерок, невесть откуда взявшийся, и Юлька придвинулась поближе к мальчишкам. Было удивительно тихо и только одинокий сверчок изредка пиликал на своей расстроенной скрипке.

– Хотите я вам тоже историю сейчас расскажу? – сказал Мишка. – Только это было правдой, если что. Так вот дело было так...

– Угощайтесь, –  старуха в чёрных одеждах словно появилась из неоткуда и теперь стояла рядом с ними, протягивая руку, на которой лежали три шоколадные конфеты. Юлька взвизгнула, её как пружиной подбросило вверх.

– Ребятки, возьмите конфеты, – голос у старухи был скрипучим, как петли старой двери в заброшенном доме.

Она пристально смотрела на них глазами цвета безлунной ночи. Черный платок был едва повязан узлом сзади, седые пряди у висков выбились и висели мёртвыми змеями до самых плеч. Её платье было длинным, а в другой руке она держала клюку, сделанную из железного дерева.Санек первым протянул руку, взял конфету, потом остальные. Старуха кивнула головой и что-то бормоча себе под нос развернулась, пошла, опираясь на клюку, к своей тележке, которую бросила на дороге.

– Капец, я чуть не помер со страха, – сказал Санёк и развернул конфету.

– Ты что будешь её есть? – с удивлением спросила Юлька. – А если она отравлена? Ты видел эту бабку? Она же ведьма какая-то!

– Да какая ведьма? – сказал Мишка. – Просто она уже очень старая и одинокая. Зачем её обижать?

– В смысле «обижать»? Мы конфету взяли, а значит уже не обидели. Да она и не узнает съел ты её или нет. Как хотите, я есть эту непонятную ерунду не буду, – и Юлька просунула конфету в щель между досок, из которых была сделана крышка колодца. Раздалось негромкое «плям».

– А я буду. Даже если эта старуха непростая, то тем более, чтобы не разозлить её, –Сашка засунул конфету в рот. – Вкусная конфета. Не знаю, что правильно тут говорить, но, бабушка, спасибо тебе.

Мишка молча развернул конфету и съел.

– Ну и дураки. Я вам точно говорю, что она ведьма. Я домой, пока.

Юлька ушла, и мальчишки неспеша пошли в сторону своих домов, которые стояли рядом друг с другом, но на другом конце села. Миша посмотрел на тёмное тяжёлое небо:

– Тучи. Наверное, будет дождь.

– Слушай, может и правда не нужно было эту дурацкую конфету есть?

– Если это простая бабушка, то мы ее уважили – это хорошо. Если же она какая-нибудь особенная, то тоже хорошо, потому что не разозлили. Сейчас дома мамку расспрошу, думаю, что она про неё знает. Смотри!

У одного из домов на лавке кто-то неподвижно сидел, опираясь спиной о дощатый забор. Его голова была запрокинута, рот приоткрыт, а глаза неподвижно уставились в вверх. Мальчишки подошли поближе. Это был дядя Гена, руки его расслаблено повисли вдоль тела.

– Дядя Гена, с вами все в порядке? – тихонько спросил Санёк и дотронулся до его плеча. Дядя Гена вдруг, потеряв равновесие, повалился на бок и упал с лавки. Из его раскрытой ладони выпала знакомая конфета.

– Чёрт! Может он просто пьяный? Что делать? – шёпотом спросил Мишка.

– Давай постучим и убежим. Выйдут, помогут если что.

Удостоверились, что вышли люди, они побежали домой.

– Ты заметил конфету? – спросил Санёк уже подходя к дому. – Он её не съел.

– Странно всё это. Что-то я за Юльку начал переживать?

– Утром как встанем, к ней пойдём.

– Если что новое узнаю, то я к тебе прибегу, не закрывай окно.

Сашка выключил у себя к комнате свет, перед тем как лечь в постель подошел к окну и распахнул его настежь. Ночь, растворив серые тени в смоле, паутиной окутала все вокруг. Он вдохнул её всей грудью. Ночь пахла по-особенному: далеким цветочным лугом, быстрой рекой, луной и усталостью. Но он любил её аромат больше за то, что она пахла мечтами и надеждами, снами и видениями, тревогами и страхами.

Сашка потянулся: «Какая это все-таки ерунда – ведьма. Смешно даже. Юлька, наверное, пересмотрела киношек». Он прилег на кровать и только накрылся простыней, как вдруг за окном раздался треск веток, словно кабан ломился через кусты реписа в палисаднике:

– Санёк, спишь?

– Нет, ты чего Мишка? Что случилось?

Мишка залез на подоконник и затараторил шёпотом, иногда переходя на голос:

– Короче, тут такие дела творятся! Во-первых, про бабку – она живет в восьми километрах отсюда в Погосте. Это заброшенная деревня. Все давно уже либо померли, либо переехали из нее. И вот там только один дом остался. Это ее дом.

Сашка уже стоял у окна:

– Я слышал про этот хутор! Говорят, что там странные хозяева. Так значит это она и есть?

– А имя у нее знаешь какое странное? Дуана. Цыганское кажется. Я мамке про конфеты, конечно, молчок, но она сказала так: «Я у нее брала отвары из трав от бронхита. Помогает всегда. Но говорят, что она может и какой-нибудь не такой отвар подсунуть, если человек нехороший или если её чем обидит».

– И что ты думаешь? – Санёк уже начал надевать майку и потянулся за штанами. – Сейчас побежим к Юльке или до утра подождёт?

– Это еще не всё. Я тоже было подумал, что подождёт это дело до утра, но тут пришли за папой и стали его просить, чтобы он отвёз срочно дядю Гену в район, похоже, что у него какой-то сердечный приступ случился. Папка поехал на своей «буханке» сейчас с дядей Геной, а я к тебе прибежал.

Санёк уже оделся:

– Бежим, надо Юльку разбудить, все ей рассказать, и путь она конфету съест.

Они соскочили в палисадник, перемахнули через забор и побежали по улице, разрезая паутину ночи.

– А если она не захочет ее есть?

– Заставим, – коротко бросил на бегу Сашка, и они припустились ещё быстрее.

Окна Юлькиного дома были темны, калитка открыта, как будто кто-то непрошенный вошел и не посчитал нужным ее прикрыть. Мишка вытащил из кармана фонарик и посветил в щель, куда Юлька бросила конфету. Колодец был очень старым. Вода ушла и только на дне всегда оставалась лужа, словно прощальная открытка, на которой нарисовано маленькое озеро с чистой ключевой водой в обрамлении камней и изумрудного мха. Конфета лежала на камне.

– Как достать? – спросил Мишка. – Может давай я спрыгну, а ты потом мне руку подашь и вытащишь?

– Лучше сначала Юльку вызовем.

Они подошли к окну и тихонько постучали. Стекло отражало их встревоженные лица: вот Сашка нахмурил брови и переминается с ноги на ногу в нетерпении, вот Мишка распахнул глаза и, казалось, забыл мигать. Тишина, только соседская собака залаяла. Они постучали еще раз –тишина. И тут мальчишки услышали вдалеке скрип, тот самый скрип старого колеса. Они переглянулись и, не сговариваясь, бросились к входной двери. Сашка стукнул по двери раз, второй, и дверь открылась – не заперта.

Было темно, в комнате равнодушно тикали часы, и даже аромат свежеиспеченного хлеба не прогнал ощущение одиночества, исходившего от самого дома. Никого. Ребята вышли на крыльцо.

– Надо идти к этой бабке и попросить ее вернуть Юльку и ее маму, – шёпотом сказал Миша.

– Или не попросить, а даже пригрозить. Если что, скажем, что пойдем в полицию.

–С какой стороны был скрип колеса её чёртовой тачки? – решительно спросил Саша.

– Думаю, что из-за речки. От речки всегда эхо сильнее, да и этот Погост в той стороне.

Выскочив за калитку, ребята помчались к реке. На небе появились холодные звезды, и полная луна печально взглянула на бегущих по тропинке мальчишек, поднимающих ногами серые облака пыли. Противные лягушки все разом замолкли, как только друзья прибежали на берег. Речка встретила их тишиной. Эта тишина звенела, как тонкая натянулся струна. И вот опять там впереди: «Скрип».

На другом берегу речки цвета полночи стоял густой лес. Им нужно туда. Туда, откуда пахло смолой, прохладой и неукротимым зверем. Перейдя речку вброд по камням, они вошли в лес. Широко раскрытые глаза вглядывались между деревьями, но ничего не видели кроме тьмы, которая черными соболями разлеглась на ветвях и траве. Никого, но одновременно они готовы были поклясться, что тут кто-то есть. Он смотрит на них, следит, прищурив глаза.

– Кто это? – Сашка схватил друга за руку и остановился, смотря куда-то вправо.

– Где? Сейчас посвечу, – Миша направил луч фонарика на черную фигуру, похожую на профиль горбатой старухи, вытянувшей руку в их сторону, словно, творя заклинания.

Луч выхватил из темноты какую-то корягу, но на душе стало еще тревожнее – не поймали, не увидели, она все еще прячется от них. Тоскливый, ритмичный, тоненький скрип то слышался вдалеке леса, то исчезал, и вдруг он показался где-то рядом.

– Как она так скачет по лесу? – зашептал Сашка прямо в ухо другу.

– Тихо, она совсем рядом. Сейчас увидим, – и он стал медленно вести луч фонарика.

Разрезая смоль ночи желтый луч скользил по земле. Вот высокий гибкий осот, ежевичник, пень...Вдруг, с пня что-то серо-коричневое взмыло в вверх, унося с ночную прохладу ритмичное и тоненькое: «кри-и-п», «кри-и-п». Фонарик в руке дернулся в сторону:

– Тьфу ты, чёрт возьми эту ненормальную птицу!

– Так и коньки отбросить недолго, – проговорил Сашка, вытирая пот со лба.

Скрип послышался вновь, но уже далеко.

– Что? Дальше пойдем? – спросил шёпотом Саша.

– У меня есть другая идея. Давай вернемся, достанем эту чертову конфету и сами съедим. Может вообще здесь принципиально, чтобы ее съели, а не выбросили?

– Ладно, пошли обратно. Меня пока этот вариант больше устраивает.

Мальчишки, идя рядом друг с другом, вскоре вышли из леса, перешли речку, вновь пробежали по тропинке, а луна все также печально взирала на них. Возле колодца они остановились и поглядели в щель крышки – конфета на месте. Деревянная крышка колодца была большой и тяжелой. Навалившись всем телом, они кое-как сдвинули ее с места и заглянули в образовавшуюся дыру.

– Давай я полезу? Ты посильнее будешь, вытащишь потом меня, – Миша подпрыгнул и сел на край колодезного бетонного кольца.

Дыхание колодца было влажным и холодным, мрак дохнул горьковатым запахом мхов и лишайников. До дна было метра два с половиной.

– Если что, то я на помощь позову кого-нибудь, –сказал Санек.

– Только не мамку и не отца. Если обнаружат, что я ушел ночью из дома, мне влетит конкретно, –сказал Мишка и перекинул ноги в темноту колодца. Потом он развернулся, оперся животом на ребро кольца и медленно сполз вниз, держась руками за край, повис. Спрыгнул.

– Ты как? – Сашка наклонился и заглянул в колодец.

– Нормально. Ну тут и темнотень! – Мишка стоял внизу на камнях, а под его ногами в луже отражалась белая холодная луна. Вот луч фонарика выхватил из тьмы конфету, он поднял ее и положил в карман, потом поднял руки:

– Тащи, Санек.

Сашка перегнулся через край колодца и протянул руки к другу, но они только соприкоснулись кончиками пальцев:

– Подпрыгни, – посоветовал Сашка.

Миша подпрыгнул, они сцепили руки. Мишка уперся ногами в стену, Санек напряг все тело:

– Мишка, не могу, – закряхтел Саша, – спрыгивай.

Руки расцепились, но Мишка успел встать на ноги. Они попытались еще несколько раз, но ничего не выходило.

– Я пойду кого-нибудь разбужу, постучу к соседям.

– Нет, не нужно никого ночью будить. Давай я уже съем эту проклятую конфету.

–А вдруг нельзя больше одной есть? Погоди, я к тебе сейчас залезу и пополам ее поделим.

–Зачем ко мне лезть? Я откушу и вторую половину тебе брошу.

– Нет, Мишка, давайте уже все вместе сделаем, да и не оставлю ж я тебя.

Через пару минут Санёк спустился в колодец к другу. Они развернули конфету и разломили ее пополам:

– Ну, давай одновременно, – как-то торжественно сказал Миша. – Слышь нас, бабушка? Никто не хотел тебя, то есть, вас обидеть. Верните ее на место!

– А не то...

– Ты, что! Погоди угрожать ещё. Подождём.

Они сели на корточки и притихли. А наверху свой спектакль завершала ночь. Небо цвета мориона постепенно бледнело, мягкий ветерок шевелил травы, соловей рассказывал о своей любви к жизни, лилии наполняли ароматом воздух, и луна улыбалась песням сверчков.

– Эй, вы чего тут делаете? – голос, усиленный эхом, заставил мальчишек вздрогнуть. На них сверху на фоне предрассветного неба смотрела и смеялась Юля.

– Юлька! А вы куда пропали? Где ночью-то были? – затараторил Миша.

– Так мы уезжали. Попросили соседку вынуть хлеб из печки, а она потом забыла дверь закрыть.

– Куда уезжали?

– Да с племяшкой посидеть, тете Марине нужно было срочно куда-то уехать. А вы что тут делаете-то?

Мальчишки переглянулись:

– Сработало! – шепнул Сашка.

– Мы? Да так. Мы поспорили, кто первым выберется из колодца, – сказал Саша.

– И кто победил? – засмеялась Юля.

– Ну, а ты как думаешь?