Бах

– Сколько вещи не стирай, они всё равно запахнут, – поёт Ани.

Голос у неё красивый.

– Умеет дрожать, чтоб звучало профессионально, – считает Ани, – добавляет, покраснев, – птенчика напоминает.

Ани и сама выглядит, как птенчик. Маленькая и миниатюрная.

– Это она сама, кстати, придумала, – объявил как-то её муж гостям, – говорит, что все птенчики маленькие и миниатюрные, прям как я.

Все гости засмеялись. Началась игра в прятки. Ани искала, что же спрятано под их смехом, но не понимала.

Вот сосед Роман, он никогда ей не нравился. Значит, и смех у него злой?

А его жена смеялась так, будто это была её последняя возможность.

– Перед смертью не насмеёшься, – ядовито думала Ани, глядя на неё.

Ани не любила вспоминать этот эпизод. Он был неприятен ей. Как червь.

– Ты опозорил меня, – плакала в голос Ани, – ты выставил наши отношения так, так…

Как? Непонятно до сих пор.

На этом выяснения отношений закончились. Ани обиделась до следующего дня. Муж просто выдохнул.

– Фуф, – и пошёл есть рогалик.

Ани втайне от всех прятала свою обиду. Вот придёт муж с работы и раскомандуется:

– Жёнушка-птенчик мой, ужин мне!

А Ани уже покорно бежит.

Думает:

– Сам ты птенец, и сам ты покорный. Я не такая.

И вот! Уж не помню когда, но день был дождливый.

– Важные решения, когда дождь идёт, – не принимай, – постоянно твердила мать Ани, – Грозила пальцем, – и ногти ночью не стриги!

И Ани нарушила запрет.

– Здравствуйте, – чуть волнуясь, произнесла она.

– Да, добрый день! Я вас слушаю.

– Можно записаться к психиатру?

Мать Ани умерла полгода назад. Второй запрет она нарушила сразу.

– Я могу позволить себе принимать такие важные решения в дождливый, блин, день! – чётко и громко сказала Ани.

Топнула ногой.

И с этого момента она пыталась. Трудилась, пила таблетки, думала, что выход где-то рядом. Она чувствовала, что должна найти нечто важное.

Но оно не появлялось.

*

Ани пела прекрасно:

– Сколько вещи не стирай, они всё равно запахнут.

И грациозно танцевала под Баха.

БАХ!

– Что? Что это? – прокричал Мистер Шляпа, высунул овальную голову из-под лестницы.

– Машинка сломалась. Дождались, – крикнула Ани, – говорила же, что менять пора, – еле слышно прошептала она.

И вдруг резко запрыгнула на стол, вереща:

– Вот же хрень! Щас всех затопим, затопим!

В это время, голова Мистера Шляпы удобно расположилась между перилами.

Забавная картина.

Он аж начал походить на собаку с длинной мордой.

Мужчина с таким интересным прозвищем – это муж Ани. Но все его звали просто: «Мистер Шляпа».

И история эта, не менее забавная, чем сам Мистер Шляпа.

Однажды Мистер Шляпа возвращался с работы. Вдруг на его длинный нос упали пуговицы и не отцеплялись.

Всю дорогу он шёл с пуговицами на носу. Прикрывал лицо руками.

Твердил:

– Что за пакостная напасть?

– Что случилось? – спрашивали окружающие.

– Кирпич на нос упал, – зачем-то сказал Мистер Шляпа.

– Что? Что? – переспрашивали вокруг: сосед Роман, Оксана с коляской, где были две кучки детишек.

– Арахис на нос упал, – громче сказал он, – сильный такой зараза. Я пойду. Спасибо Вам! Нет, не надо платок. Я уже почти пришёл.

Переживающие переглянулись.

– Точно ли не нужна помощь?

– Точно-точно.

«Сказал же», – про себя пробурчал он.

И Мистер Шляпа скорее пошёл домой. Он был из тех людей, кого раздражал малейший косой взгляд на него.

– Вдруг что не так, – думал он. И извечно подправлял себе то галстук, то завязывал шнурки, от которых уже полгода, как отказался. Излишние комплексы мешали ему даже ходить, и он спотыкался.

Сейчас же он оглядывался. А не видит ли кто?

Нос же Мистер Шляпа прятал так усердно, что тот ещё чуть-чуть и вошёл бы дальше: внутрь, в лицо, в глубину.

– Откуда они? Что это? – испуганно спросила Ани, когда увидела своего бедного мужа.

– Откуда ж я знаю. С неба упали, – прокричал тогда Мистер Шляпа, и, громко вздыхая, уселся на стул. Сам он ничего не понимал и умоляюще смотрел на жену.

Мол, сделай хоть что-нибудь.

«Макароны на обед или на ужин?», – вертелось в тот миг у Ани.

– Такими темпами я, знаешь, стану попугаем, или недоразвитым идиотом.

– Сшей из нас карагунду. Ты! – неожиданно вскричали пуговицы, указали на Ани, дерзко выпячивая всю свою дырявую грудь.

– Чё? – недоумённо спросила Ани.

– Не, это не оно. Думай, морская ракушка Ани. У тебя есть целых три месяца и один день, чтобы сшить карагунду.

– Ладно, – монотонно протянула она и легко вытащила из носа Мистера Шляпы две пуговицы. Одна – серая, другая – жёлтая.

Ани ничего не понимала в тот день, так как начала пить галопередол. А чтоб вы знали, от него тупеют.

– Вот это я тупею, – тихо произнесла Ани.

– Согласен, – ещё тише произнёс Мистер Шляпа. Нос же его увеличился, стал немного кровоточить, – Вот, чёрт, Ани, я превратился в урода. Ты только глянь!

Ани отложила пуговицы на стиральную машинку, тапочки в ромашку шаркали по полу.

– Не туда, и не сюда! – кричали обе пуговицы.

Ани накрыла их шортами Мистера Шляпы, которые до прихода мужа она нюхала, чтобы понять.

– Сухо или воняет, – рассуждала.

– Не этим и не так! – совсем разочаровано проговорили пуговицы и, наконец, замолчали.

А Мистер Шляпа всё ворчал.

– Ну как же? Я шёл и шёл. Небо, думаешь, Ани, набито уж до такой степени всякой дрянью?

Ани кивала.

– Я, значит, иду, а на меня бах, и прямо в мой нос. Ты же знаешь, он итак у меня длинный, хоть совершай непристойный поступок.

– Пластическую операцию по уменьшению носа, – прошептал вдруг Мистер Шляпа и добавил, – Т-с-с-с-с.… Но ты знаешь, как я отношусь к этой моде. Как она называется, милая, мода эта?

– Уменьши часть себя и стань больше, чем ты есть.

– Да, дорогая, – Мистер Шляпа бегал в тот день, как будто его ужалил рой пчёл, а не пуговицы, – Я срочно к доктору Бобокало. Уж он-то знает, что с этим всем делать.

«Гречка», – решила Ани и громко сказала, – Да!

– Я рад, что ты согласна, милая, – сказал Мистер Шляпа и приобнял свою жену, – Давай на ужин спагетти, ок?

Ани подняла на мужа глаза.

– Ой, что-то ты совсем не осмысленно реагируешь, мой птенчик. Ну, ничего.

– Возьми шляпу.

– Что?

– Шляпу. Там, – Ани указала на вешалку, где висела чёрная и даже вполне себе брутальная шляпа.

– Прямо, как у ковбоя. Круть! – Обрадовался Мистер Шляпа.

Побежал скорее к ней.

– Вот надену её, и больше ни одна пуговица не настигнет меня врасплох.

– Точно, дорогой.

– Я буду как Робинзоно или как Боярский. Неуязвим. Непобедим.

И именно в тот день у Мистера Шляпы появилось прозвище. Ведь без шляпы его больше никто не видел.

– Ну их на всякий случай, – твёрдо решил он. Гордо приподнял голову.

И так каждый день. Такой вот Мистер Шляпа.

*

БАХ!

– Сколько вещи не стирай они всё равно запахнут, – всё кружилось в голове у Ани.

БАХ!

– Ани, что это? – вскричал Мистер Шляпа, высунув овальную голову из-под лестницы.

– Не знаю, дорогой, я стираю вещи, а машинка бахает. Это она!

Губы Ани тряслись, будто она вот-вот заплачет. Она старалась держать машинку изо всех сил.

Но та намеревалась взлететь, как ракета. Набирала сил. Била своими железными мускулами ближайший холодильник.

Мистер Шляпа подскочил. Как зайчик он начал прыгать по лестнице, то вниз, то вниз.

– Быстрее же, – умолял он себя, но быстрее он не мог, – Ух, моя нога, – думал он. Притормаживал.

Неделю назад он споткнулся, ударился об соседскую бабкину дверь, что появилась из ниоткуда. Уткнулся лбом.

Произнёс:

– О, чёртова хрень!

И упал с лестницы.

Перелом бедра и одной ноги. Вроде, правой.

Машинка скакала, как дикая лошадь. Ани нервно ржала. Стирка вот-вот должна была закончиться, как вдруг дверца стиральной машинки открылась.

– Вот ведь срань господня! – вскричал Мистер Шляпа, наблюдая, как топит кухню. Дверца открылась полностью, напоминала иллюминатор.

– Прилетели, – подумала Ани и запрыгнула на стол.

Панкейки, которые она так старательно готовила на завтрак, были уничтожены всмятку тапком. Клубничное варенье прилипло к коленкам Ани.

– Ну, за что? – вскричала Ани и начала съедать с колен варенье.

И вот машинка сделала своё пакостное дельце. Последнее, что вывалилось из неё – пуговицы.

– Ты! – вскричала Серая пуговица, тыча прямо в Ани, – Не сшила из нас карагунду, падла!

Ани открыла было рот.

Но Мистер Шляпа закричал:

– Не делай этого! Закрой! Залетят! Они такие. Я с ними дело имел.

Серая пуговица продолжила:

– Три месяца тебе дали и даже один день. Не много ли, для такой бездари, как ты? Пожалели. А ты какую-то карагунду сшить не смогла, а ведь девушка. Всё.

– Что – всё? – настороженно спросила Ани.

И тут начала говорить Жёлтая пуговица:

– Всё – это отсутствие счастья. Всё – это когда ты будешь просыпаться в одиннадцать утра, а ложиться в восемь вечера из-за нежелания жить. Твоё всё – это неумение общаться со своими детьми.

– Но…

А затем ехидно заговорила Серая:

– Да, их у тебя пока нет. Но они будут, и ты станешь тем, кем боялась: своей гадкой тупой мамашей, а потом превратишься в мерзкую бабку, – На этих словах серая пуговица три раза подпрыгнула, гордо подняла головку и спокойно (как могла) добавила, – Ты перестанешь быть ребёнком, перестанешь петь. Умрёшь, мечтая о микрофоне. Всё – это пустота. Пустота – это твой муж.

Жёлтая пуговица перебила Серую. Неодобрительно посмотрела в его сторону и мягко начала объяснять:

– Пустота – это твои комплексы и боль, которая заполнит тебя полностью и съест. Из-за того, что ты не сшила нас, ты теперь будешь летать там, откуда улетают вдохновлённые жизнью люди.

– Да она тупа, – добавил Серый.

– И ты будешь вовсе не облачком, как ты сейчас думаешь. Ты станешь тучей, – тихонько сказал Жёлтый и сложил руки.

– Не хочу.

– Мы знаем.

– Тогда что мне делать?

– Подойти к своему мужу и сними с него бахилы счастья. Надень их. Поверь, они ему не помогают. И иди, лечи свою душу, чтобы летать счастливой.

– Иначе, – сказала злючая пуговица, – тебе перестанет нравиться Бах.