Ольга Силаева

Канатоходец

Канатоходец
Работа №464

Когда и как я здесь оказался? Был ли я тут всегда? А может быть, меня занесло сюда совсем недавно? Случилось ли что-то с моей памятью? Или с ней всё именно так, как и должно быть?

Каждый день начинался тем, что, усевшись на край обрыва и свесив ноги в пропасть, я подолгу вглядывался в облачную даль, в которой терялся противоположный берег этой бездонной реки воздуха. Я всматривался так усердно, так напряжённо, что голова начинала кружиться, вынуждая меня отползать от края, чтобы ненароком с него не упасть. А уже через час, а может и меньше, я снова возвращался к обрыву. Меня манила противоположная сторона, которая едва угадывалась в размытой дымчатой дали. Да и, признаться, размышлять о том, ЧТО там – на том берегу находится, ЧТО там происходит, было моим единственным развлечением.

И я целыми днями сидел на краю пропасти.

Подо мной распахивалась бездна, в самой глубине которой мерцало бесчисленное множество цветных огоньков. Отсюда они казались одной плотно сотканной искрящейся паутиной, удивительным образом прорастающей из ночной темноты. Из той темноты, у которой нет дна, да и быть не может. Что это были за огни в действительности, я не знаю, но мне почему-то казалось, что это огни мегаполиса. Такого, как Рио. Когда - то в детстве я видел ночной Рио на картинках, открывавших виды города с высоты птичьего полёта. Это было так похоже на то, что я вижу сейчас. Думать, что я смотрю именно на этот город, хотя и не понимаю, как я здесь оказался, было почти приятно.

Однако Рио был не единственным предметом моего размышления. Существовала и гораздо более странная вещь, объяснения которой я тоже не находил.

От моего края пропасти к противоположному, подернутому лёгким туманом, тянулись туго натянутые тросы.

И каждый день, я, в который раз осматривая похожие на стальные кольца крепления, прочно удерживавшие канаты, досадовал на то, что я не могу воспользоваться этой возможностью, чтобы перебраться на противоположную сторону пропасти.

Ах, если бы я только умел ходить по канату!

Канатов было много, располагались они хаотично. Их противоположные концы, на той стороне, иногда были заметны, поблескивая издали стальными кольцами – креплениями. Но гораздо чаще они терялись в плотном, клубящемся воздухе. И тогда казалось, что это сама бездна вытягивает из облаков свои удивительные щупальца, как неведомое живое существо, стремящееся выбраться на мой «берег», добраться до меня.

А может быть, я стал неосознанно «одухотворять» бездну оттого, что я был совершенно один всё время, проведённое здесь? Ну, или почти всё время. Потому что иногда, очень, очень редко я наблюдал, как в мою сторону по канатам двигались люди.

Все они срывались. Все, за исключением одного.

Тот единственный раз, какой-то полуголый безумец проскользил в мою сторону по канату на доске, напоминающей издалека доску для серфинга. Я радостно бегал по всему краю пропасти стараясь разыскать его, но так и не нашёл. Должно быть он ушёл вглубь….. Я никогда не забирался так далеко. Я каждый день возвращался сюда – к обрыву, за которым утром собирались облака, а ночью внизу играл огнями Рио….или то, что я считал Рио.

Я даже засыпал прямо здесь, чуть отползая от края. По ночам я мёрз, а днём было жарко, но я терпел. Ради того, чтобы видеть другой «берег», ради того, чтобы видеть внизу огни. Я не помню, когда я ел, я не помню когда я пил в последний раз. Я не мог, как тот парень, которого я прозвал «серфингистом», уйти далеко от края этой пропасти. Что-то удерживало меня тут.

И так продолжалось до той поры, пока в одну из ночей я не услышал гул. Точнее, это земля дрожала подо мной. Я проснулся в тревоге и в поту. Было холодно, и пот мой был тоже холодным.

Трясло так, что у меня не получалось встать на ноги, я тут же падал. К дрожи и гулу добавился странный треск. Казалось, будто крошится камень.

Когда тряска поутихла, я наконец – то смог осмотреться. Там, откуда из глубины моего «островка» до этой ночи, день за днём, медленно, но неуклонно на меня надвигались мрачные заросли никогда прежде невиданных мною растений (про себя я называл их просто джунглями), теперь не было ничего. А точнее, там была такая же пропасть, как и впереди, только уже ни канатов или противоположного «берега»…. А только одна бесконечная пустота.

Снова послышался звук обваливающегося камня. Я подбежал к самому краю обрыва с закреплёнными тросами. Мне казалось, что я даже слышу, как они натягиваются всё сильнее и сильнее.

Новый толчок едва не отправил меня в пропасть.

Стараясь быть как можно осторожнее, я подполз к краю пропасти и, держась одной рукой за канат, заглянул вниз. Я лежал на некоем плато, которое увенчивало невероятно высокую иглоподобную скалу, уходящую внизу в бесконечность. Подо мной, километром ниже, висели облака. Тут и там разрываясь от хаотично гуляющих воздушных потоков, они открывали под собой пространство усеянное огнями.

Моя скала, подтачиваемая неведомой и невидимой силой, осыпалась, отправляя в вечное падение исполинские пригоршни камней. Я понимал, что если это не прекратится в самое ближайшее время, то настанет конец.

Канат был моим единственным шансом на спасение. Терять мне было нечего. Если я вынужден погибнуть, тогда пусть это произойдёт в попытке спастись и сразу, чем, лёжа на разваливающейся вершине парализованный ужасом.

Сколько дней, недель, а, может быть, месяцев я уже смотрел на эти канаты? Всё это время я мог как-то тренироваться. Я мог чертить на земле линии и ходить по ним, я мог представлять в воображении, как я двигаюсь по канату и учиться балансировать. Я мог… я мог… я мог. Я мог, но не делал. Я просто сидел каждый день на краю пустоты, свесив ножки в пропасть, и глядел на то, как с этих канатов срываются редкие канатоходцы. Все. Кроме одного.

Я не строил иллюзий, чётко осознавая, что шансов перебраться по канату на ту сторону у меня столько же, сколько и по воздуху.

Но всё равно, решился.

Я дал себе команду сделать всё только так, чтобы та – противоположная сторона стала этой.

И я пошёл. Не помню как. Когда я осознал себя над пропастью, бОльшая часть пути была уже пройдена. У меня не было ни частицы внимания, которую я мог бы рассеять на происходящее вокруг. Может быть, поэтому я ничего не помнил с того момента как перенёс вес своего тела на левую ногу, стоящую на канате, оторвав от твёрдой опоры правую. Я ничего не осознавал по ту злосчастную секунду, когда очнувшись, я увидел, что до желанного края осталось всего несколько метров.

В эту секунду я сорвался. Мне удалось зацепиться руками за шероховатый широкий, туго натянутый трос, и хотя, казалось, что удержаться, а тем более, передвигаться с помощью рук, фактически болтаясь в пропасти, я не смогу, моё тело само, наперекор сознанию, стало двигаться. Будто что-то поддерживало меня сзади. Будто тело стало многократно легче, а руки многократно сильнее. Я не знаю, что это была за сила. Возможно, стремление к жизни.

И я добрался.

Заползая на край обрыва, я перевернулся на спину и в полном отсутствии пролежал так какое-то время без единой мысли в голове.

Блаженство моё было недолгим.

Издалека, с той стороны, откуда я пришёл, слышался уже безостановочный, не умолкавший ни на секунду гул и треск. Даже распластавшись на земле, я как будто чувствовал, как до предела натягивается канат. Вибрация, передаваясь через почву, становилась всё мощнее.

Я отполз от края обрыва метров на десять. И очень вовремя!

Край плато, к которому был прикреплен спасший меня трос, откололся и вместе с канатом устремился вслед оставленной мною скале, разлетающейся теперь на огромные куски. Канат, взмыв на мгновение вверх как хвост гремучей змеи, сверкнул стальным креплением, и тут же исчез в пылевом облаке бездны.

А здесь становилось всё более душно, будто воздух, как вода, утекал с обрыва в пропасть. С огромным трудом я поднялся на колени и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал осматриваться. У меня не получалось утрясти в голове происходящее вокруг меня.

Я попал в пустыню, где день и ночь, лето и зима сменялись с ужасающей скоростью, здесь часы бежали как минуты. И чем дальше, тем быстрее. Скоро мой рот пересох, кожа саднила, вдыхать зной, а сразу за ним морозный, но при этом, «пустой» воздух, было невыносимо. Казалось, что всего меня обернули перцовым пластырем, и перец всё сильнее проникает в мои поры, сжигая кожу. Моя грудная клетка раздувалась как меха в попытках вместить как можно больше воздуха, который распирая лёгкие изнутри, нисколько не уменьшал удушья. С огромным усилием я поднялся и побрёл по тверди, что издали казалась райским берегом, а в действительности являлась каменной пустыней, в которой тут и там змеился то ли едкий песок, то ли ядовитая соль.

С трудом переставляя отяжелевшие ноги, я мысленно возвращался на свой, уже несуществующий, островок забвения, безмятежный, глухой и бесчувственный.

Где – то позади раздавался неприятный шум, который хотелось игнорировать. Но чем дальше я углублялся в каменную пустыню, тем назойливей он преследовал меня, становясь всё объёмней и осязаемей, превращаясь в громкое пищание.

В тот самый момент, когда я замедлил шаг, давая себе возможность передохнуть, что-то ужалило меня сзади под лопатку так, будто об меня тушили сигаретный окурок.

Я оглянулся. Из пропасти, которую я чудом пересёк, поднимались тучи огоньков. Тех самых, неопознанных звёздочек, что я видел тысячами кружащихся в темнеющей синеве пропасти. На меня наступали огни Рио. Которые на поверку оказались раскалёнными угольками, решившими сжечь меня заживо. И все попытки скрыться от безжалостного роя были бесполезны. Скоро я уже практически не мог дышать. И всё равно, из последних сил продолжал передвигать ноги. Глаза опухли и я уже ничего перед собой не видел. Я не понял, что впереди ничего нет. Я не понял, что там - впереди точно такая же пропасть как та, что осталась позади. Этот остров ада был тоже конечен.

И вот, тот рывок, когда я вслепую сделал шаг вперёд, не успев осознать, что шагаю прямиком в пропасть.

Падение моё длилось почти секунду.

Меня примагнитило, а точнее, силой моего собственного веса прибило к отвесной скале. А ещё точнее, к плоскости, которая должна была быть отвесной скалой.

Отвратительная тяжесть вторглась в моё тело, заливая его изнутри как свинец конвейерную форму. Будто мой вес увеличивался с каждой минутой. Будто я стал весить раза в четыре, а потом и в пять, и в семь раз больше.

Я попытался подняться. Вставал так, как та горилла в зоопарке, которую я видел в детстве. И вот, стою, сгибаясь к земле. Еле - еле, но всё –таки стою и даже заторможено озираюсь по сторонам, насколько могу в таком полусогнутом положении.

Получается, то, что я считал вертикалью, было горизонталью? Получается, до этого я всё время сидел на вертикальной плоскости?!

Меня затошнило. Ни от тяжести, ни от боли, ни от удушья. А от осознания того, что ТАК быть не может. Так просто НЕ БЫВАЕТ.

С таким усилием, будто голова моя была пудовой гирей, я распрямился и запрокинул голову, чтобы поглядеть вверх, и теперь смотрел на небо, настолько бесцветное, как если бы оно когда-то было покрыто штукатуркой, которая к тому же местами потекла, а потом засохла.

Сил держаться больше не было, и моя чугунная огромная голова опрокинула меня навзничь. Я лежал как гигантский, распухший от пота и крови, пластырь в человеческий рост, налепленный на одну из пористых каменных глыб. Сквозь пот, застилавший отёкшие веки, я зачем-то из последних сил смотрел на это удивительно блёклое небо. Мне даже стало казаться, что оно покачивается. И так, покачиваясь, опускается ко мне вместе с кошмарным, слепящим, режущим глаза Солнцем, которое спускаясь всё ниже, превращается в … лампу – «таблетку» на грязно-белом потолке. Чьё-то темное лицо, перекрыв собой безжалостное светило, склонилось надо мной. И тут же исчезло, снова оставив меня под нестерпимо ярким светом «таблетки».

Зычный женский голос перекрыл пищание неизвестного аппарата:

– Очнулся! Гера, он очнулся!!!!

0
22:25
899
17:06
Рассказ о том, как душа возвращается с того света, или как человек выходит из комы. Интересно, эти ощущения испытал сам автор или чисто его фантазия? Довольно интересная идея, но изложена, как мне показалось, занудно. Слишком много Я в рассказе: я посмотрел, я нагнулся, я сорвался, я, я, я… Ни каких тебе диалогов, никакой динамики в рассказе, одни сплошные ощущениЯ. Мимо.
Несмотря на отсутствие диалогов и вообще прямой речи, читается легко. События и описания, которые даются от первого лица, захватывают. Если читать, как обычный рассказ в книге из библиотеке, не пропуская ни строчки, очень проникаешься переживаниями ГГ. Когда читают, как конкурсный рассказ, тогда становится скучно.
Я бы посоветовала автору отрезать последний абзац и придумать другой конец. Ну хотя бы, что он муравей на развалинах торта «Наполеон». Жаль такие действа спускать в кому.
23:45
Хорошая работа. Жаль, что все же не фантастика, а просто сон больного, выходящего из комы/потери сознания/клинической смерти. Не удивлюсь, если писалось «с натуры». Люблю такие потоки сознания, их невозможно оценивать в принципе. Мне, как любителю огромному сюра и психоделии в литературе данная работа понравилась, даже плюс ей ставлю. Минусов я здесь не нашла. Зато плюсы есть. Плюсы — красивая картинка которую видишь, живые и чувственные рассуждения, ЗВУКИ, хорошее соотношение сюжетных (завязка-кульминация-развязка) и языковых (описание-повествование-рассуждение) составляющих. Диалогов нет? Ну и не надо. Сюр их не любит. В целом очень хорошее произведение и поставила бы ему если не 10, то 9 точно.

НО. Но фантастика на 25% (вроде фантастичные происшествия есть, но потом оказывается, что это все было во сне). То ли дело, если бы он очнулся маленький в роддоме, уж очень похоже на процесс рождения ребенка. Ну а что, организм матери отторгает плод, канат рвется — обрезание пуповины, жжет легкие и кожу — встреча с враждебной средой. Вот это была бы фантастика :3 А так… сон в коме. Но все равно спасибо. Порадовали зануду.
17:44
Необычный подход описания состояния клинической смерти. Ожидание того, что может произойти и что там, за линией горизонта скрытой в тумане. Герой видит людей которые падают (кроме одного), мечется между желанием и страхом. Но когда страх остаться сильнее страха идти по канату, герой решается на риск. Ярко показаны переживания и страдания одинокого человека. К сожалению, мало действий. Герой мог встретить девушку о которой мечтал или ещё кого – нибудь способного вывести его на диалог. Мог спасти кого — то или вспомнить чего…
В остальном всё на уровне. Переживаешь вместе с героем.
Гость
10:21
Хороший рассказ. Понравился язык, все выверенно, продумано. Считаю, что к фантастике вполне относится, поскольку это похоже не на сон, а на борьбу за жизнь в каком-то другом измерении.
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания

Рано
Аня Тэ 1 месяц назад 23
Еж
Nev 14 дней назад 14