​Киберсвинк

– …Тщательно так обследовали, я радовалась. Бесплатно ж почти!

– Тут, в Лаборатории? – удивилась собеседница.

– Нет, в Центре репродукции. Экстракорпоральное, многие делают, не подозревая, чем грозит.

– А что? – худенькая женщина в серебристом плаще слушала, казалось, не очень внимательно, поглядывала на часы.

– А то! Неизвестно, кого они туда зафигачат, какого зверя. Я, вот, попалась, сдуру.

– Зверя? – проснулась собеседница. – Это запрещено!

– Деньги ж такие крутятся… Подпольные лаборатории внутри респектабельного медицинского учреждения – не подумаешь плохого. Держат ферму для выращивания человеческих органов.

– А это можно… Кроме мозга.

– Не разрешено опыты на людях ставить без расписки и без информирования подопытных! Ген птеродактиля у любимого сыночка не хотите ль? Или мухи-дрозофилы у дочери? Куриный мозг – как, подойдёт? – голос её креп.

– Фейк! – дама в серебристом отвернулась. Уже жалела, что стала разговаривать с этой фантазёркой. До конца перерыва в Лаборатории диагностики еще сорок минут – может, встать и прогуляться? Но что-то в интонациях темноволосой особы в цветастой шали её остановило.

– Фейк?! Скажут, что при родах ребёночек умер, и не покажут вам его. А он не умер – он био-материал, принадлежащий подпольной лаборатории, где выращивают злобных супер-солдат с фантастической регенерацией органов: с генами холоднокровных гадов. А ещё наперегонки – бизнес, сверх-доходы! – выращивают супер-мозг из смеси тканей и органов свиньи, человека, ворона и дельфина.

– Бред!

– Это не всё, – улыбнулась, садистки. – На третьем контрольном посещении внедряют чип в эмбрион. А вам, живому инкубатору, чип вставят, как только на их территории окажетесь; он и будет вас круглосуточно обследовать, а заодно и контролировать каждый ваш шаг. Всё остальное – банковские карточки, гаджеты, острые предметы, даже ручки и бумагу на законных основаниях отберут. И ты теперь целый месяц – подопытная крольчиха.

– Я читала, что выращивают химер в теле свиньи, – парировала собеседница.

– Прошлый век, – усмехнулась фантазёрка. – Тело женщины для этого гораздо, гораздо лучше!

– А что через месяц?

– Выпишут домой с чипом-контролёром. В обычную женскую консультации ни ногой: скажут, один доктор должен вас вести, из того Центра. Смотрит показания чипа и радуется: хорошо растёт ваш зверёныш.

Ужас какой-то...

– И никто не пытался протестовать?

– Да все счастливы, что туда попали: одна из лучших клиник в стране… Теперь-то расследуют. Только главные фигуры в тень ушли, перенесли опыты в другие места.

– Найдут!

– Хочется верить… Мне тогда фантастически повезло.

– Ребёнок здоровым оказался, без чужих генов? – спросила женщина в серебристом плаще. Участливо спросила, без подвоха. А черноволосая вдруг сжалась, сбилась с рассказа. Косой взгляд – и замолчала.

– Ой, извините! Не хотела обидеть.

Помолчали. Посмотрели на генно-модифицированные тополя с фиолетовыми листьями, доросшие до шестого этажа Лаборатории; одновременно вздохнули. Потом женщина в шали призналась:

– Я тогда сбежала от них.

– Как это?

– Триллер для подростков! В первые дни я не верила байкам, гулявшим в нашей палате. Девчонки показывали в окне соседний корпус, где официально велись опыты с генами животных, и шутили, что нам такое присадят. Я отмахивалась. Была, знаете, такой серьезной, толстой, рыжеволосой и голубоглазой дурочкой.

Собеседница посмотрела на нее – черноглазую, черноволосую, цыганского типа молодку в восточной шали. Но не усмехнулась – кивнула: продолжай, мол.

– Зашла я как-то в процедурный кабинет маникюрные ножнички попросить: ногти подстричь под надзором медсестёр. Нам-то, я уж говорила, такое иметь у себя не положено было. Ну, дали ножницы; стригу у них в предбаннике над урной. Они не смотрят, в кабинете разговор ведут: старшая медсестра, Аника, и новенькая лаборантка, Гретхен. Старшуха велит лаборантке отнести поднос с пробирками в операционную, а та вдруг восклицает:

– Да это же с красной полосой!

Аника так вся и подобралась:

– И что?

– Это ж ино-гены!

– Почему ты так решила?

– Артур сказал.

– Какой Артур? – вкрадчиво так спросила старшая.

– Из третьего корпуса.

Ну, тут я дверь тихонько закрыла – и бежать, вместе с ножницами: всё вдруг поняла, всё.

– Бежать с чипом?

– Чип выдрала, в туалете. Благо, ножнички были. Сначала от сорочки широкую полосу, снизу, срезала: кровищи ожидалось много. Чип-то рядом с веной, в запястье.

– Без наркоза! – ахнула слушательница.

– Тут жизнь бы свою спасти. Свидетельница же! Два раза сознание теряла. Ну, вот. Обмотала кое-как руку сорочкой, ножницы в туалете бросила – и скорей в сторону кухни: там двери на улицу иногда открыты бывают (когда продукты привозят). Через несколько минут в дверях показалась кладовщица, под градусом, как всегда; она меня и не заметила. Я проскользнула – и к грузовым воротам… Мы в окно много раз наблюдали, как дверь медленно открывается, машины пропуская. Дежурного там нет – автоматика. Камеры слежения, конечно, везде расставлены, но они за руку не схватят… Притаилась рядом с воротами, в кустах, жду. Рука болит зверски, мысль одна: «Либо они меня поймают, либо я успею на волю выбраться».

– Ох!

– Наконец ворота поехали, я шмыг! Очутилась в прекрасном мире – встрёпанная, с окровавленной тряпкой на руке, в забрызганном кровью же халате. Вот. Прохожие от меня шарахались или скорую предлагали вызвать. Одна старушка-доброхотка на наши корпуса сухеньким пальчиком показала: туда, мол, её надобно, в больницу, там помогут.

Я дёру. Банковских карт, понятно, нет – такси не вызвать, только на общественный транспорт переть. И, главное: куда бежать? Домой нельзя, вычислят. К подруге! А та днём на работе… Надумала я телефончик попросить у прохожих, чтоб подруге позвонить. Ищу в толпе доброе лицо. А меня уже мутит здорово. Вид, догадываюсь, как у покойницы.

– И что, нашли человека с добрыми глазами?

– Да! Женщина перевязала мою руку мгновенно-заживляющим бинтом. «Чип выдрали?» – догадалась она по характеру раны. Я кивнула. «Из тюрьмы?» – «Из больницы». – «Плохой диагноз?» – «Хуже». В двух словах рассказала про зверушек и про дур-инкубаторш, которых господа учёные используют. «Домой тебе нельзя!», – она решительно вызвала самолетик службы охраны свидетелей. Толковая тетка!

– И что, успели?

– Ага, быстро прилетел. Женщина обняла меня на прощанье. Я с трудом влезла в кабину. Взмыли. «Голодная?», – спросил лейтенант. И тогда я, наконец, заплакала…

– Ох! Вы героиня, – резюмировала собеседница.

– Дальше – просто: переодели в комбинезон, накормили-напоили, к майору повели. В тот же день, представляете, и внешность мне начали менять. Лицо выбрала прабабки-ассирийки: всё ж не чужое. Потом документы новые справили. Вот.

– Правда, триллер… А у меня запутанная история, – вздохнула женщина в серебристом плащике. – И я сама, отчасти, виновата.

– Говорят, исповедуешься – легче станет.

– Не знаю! …Я, на последней консультации, всё-таки задала вопрос: «А если конкурсант захочет потом оставить робота у себя?»

– Что ж ответили? – так и потянулась к рассказчице черноглазая в шали.

– Что я смогу взять робота в аренду или выкупить его у Центра.

– Какого Центра?

– Центра техно-инноваций, который проводил международный конкурс «Человек будущего».

Пролетел геликоптер ультра-си, новой модели – проводили взглядом.

– Вы с самого начала это задумали? – спросила вдруг черноглазка.

– Что?

– Оставить робота у себя.

– Нет, конечно. Просто интересно было проверить одну научную гипотезу… Третье место получила на конкурсе, кстати.

– И привязались к своему роботу незаметно?

– Да! – вздохнула ученая дама. – Вышла замуж. Теперь ребёночка ждем.

«Робот-производитель, ну дела!», – подумала чернявая.

– Смелая Вы женщина. Он же весь нашпигованный, Ваш киборг.

– Не киборг, объясняю: био-модель. Которую я довела до ума.

– Неизвестно, из чего его собирали, из какого био-материала.

– Главное, психика человеческая. И выглядит абсолютно как человек. Его даже комиссия за человека приняла. Может, потому мы и в финал вышли, а вовсе не из-за его ума.

– Чего ж боитесь? Почему в дорогущую клинику на диагностику записались?

– Так анонимно тут! И никто индекс мужа не спрашивает... Я хочу знать правду про ребёнка.

– Да какой у робота индивидуальный индекс! Им только типовые положены… Да, влипли Вы, голуба.

– То-то и оно – никаких прав нет. Как-то раз в «Книго-мире» мы познакомились с парнем. Роберт заспорил с ним о Камоэнсе.

– Это, что – гаджет такой?

– Поэт.

– Из новых, что ль?

– Из старых. Любовная лирика.

– О, я в это больше не верю! После того, как бывший два месяца наш дом пытался у меня отсудить… Дом еле продали, деньги поделили по закону; на эту сумму я и купила квартирку, наверху.

– Потому, что Вы – человек, у Вас права. А у био-роботов, увы…

Сверху, с четвёртого километра, не меньше, спикировал болид. Воздух, аж, засветился – лихач! Не мог другого места найти? Ужас, что эти подростки творят…

– Дак, что было в «Книго-мире», я, извините, перебила?

– Ну, пошли потом вместе в метро. А там, Вы помните, робот на контроле. И говорит он нам механическим голосом: «Проход и пронос длинномерных изделий слева». Новый знакомый не понял сначала, кому, о чём. А Роберт мой, бедняжка, покраснел. И прошел слева, как положено.

– А что новый знакомец?

– Слинял… – и, после паузы, страстно, – Мой муж талантлив! Я его растила с учетом возрастных закономерностей: он вначале был любознательным дошкольником, играл со мной в сюжетно-ролевые игры и мучил круглосуточно вопросами; потом упрямым тинейджером – водил в дом жуткие компании пацанов из неблагополучных семейств…

– Ещё сопрут что! – встряла слушательница.

– С большим сожадением увидела, что он такой же, как они. Не понимала тогда, что ради этого он с ними и общался: учился не отличаться от людей, ничем… И научился! Обычно учёные моделируют или выращивают абстрактный взрослый мозг; это ошибка: надо пройти в реальной жизни все этапы человеческого детства (онтогенез, называется).

– Да, интересно это Вы придумали.

– Я всё терпела – знала, что он вырастет и станет гением. Он столько книг прочёл! Скорость мышления невероятная... Не знала только, что у нас будет такая любовь.

– Все они гении, пока не слиняют… И что, он звал Вас мамой?

– Никогда! Я была подругой. Неужели Вы подумали, что я могла бы…

– Да ничего я не подумала, – отрезала черноволосая.

– Поймите, мой Роберт – биохимик, ученый!

– Да поняла я, поняла! Вы на нём эксперимент проводили, подписавшись на правила Центра… Он был для Вас только подопытным, вещью.

– Нет! Я… Ну, да, – опустила голову худенькая. – Вначале так и было. А потом он стал человеком, и я его полюбила.

Женщина в цветастой шали улыбнулась недобро.

– Вот, одного не пойму: как он взрослым-то стал, внешне?

– В Центре меняли тело по мере развития психики… У них много разных заготовок.

– Вы сами внешность выбирали, не он?

– Ну, да. А что? – растерялась ученая дама.

– И продолжаете считать, что влюбились внезапно? Ладно. А как Вы соседям объясняли метаморфозу с телом Роберта?

– А никак: мы переезжали. А что? – теперь уже она спросила агрессивно-настороженно. – У других конкурсантов био-модели часто ломались и погибали: неизбежные издержки прогресса. Но риск себя оправдал. Ради науки...

– Про ваш конкурс «Человек будущего» я читала, – перебила её чернявая. – Там второе место питекантроп получил, да?

– О, Господи! – простонала серебристая. – Не питекантроп, а неандерталец. И не целиком его мозг, а отдельные структуры, связанные со зрительной зоной коры. И не пересадили, а смоделировали… Робот Даисиро – талантливый модельер, помощник студентки-дизайнера женской одежды, из Токио, славной Мияке. На конкурсе ей парень помогал, программер. Вдвоем премию и получили.

– Большие деньги за одежду теперь гребут, я слышала! В моду вошли.

– Да, тренд уловили; молодежи нравится. Главное, есть финансы – выкупили у Центра Даисиро. Счастливцы! – женщина вздохнула. – А я, вот, аренду оплачиваю.

– Квартиры? – не поняла собеседница.

– Мужа Роберта! Из той самой премии. Муж работает, но зарплата ему не положена: он же, по закону, инструмент, а не личность.

– То есть содержите его Вы?

-Он собирается бороться за права роботов! – сверкнула глазом женщина-экспериментатор.

Слушательница хмыкнула:

– Оно Вам надо? Станет официально человеком и сможет уйти к той, что не знает его прошлого... Для кого он будет ровней.

– А Вы злая! – заплакала беременная.

Фиолетовые листья шелестели сочувственно.

– Вы завели ребёнка, чтобы удержать мужа? А потом испугались…

– Как Вы смеете?! – серебристая аж вскочила, в бессильном гневе.

– Я только озвучиваю Ваши вытесненные мысли.

– Вы ведьма! Вы… вы… Ну, да, – и вдруг зарыдала, закрыла лицо руками.

Опять пролетел геликоптер, но на него не обратили внимания.

– Вот веселящая таблетка, – провокаторша в шали протянула розовенькую «подушечку». – И простите, пожалуйста, меня!

Учёная женщина послушно проглотила таблетку, глубоко подышала, привела себя в порядок. Спросила – просто, чтобы не молчать:

– А та лаборантка?

– Не успели опера. Пока разыскали её дальних родственников в провинции, к которым она сбежала, сообразив, во что вляпалась… Несчастный, как бы, случай: машина выскочила из-за угла. Вот.

– Да-да, кошмар... Ой, мне пора за результатами диагностики! – вскочила вдруг серебристая.

– Счастливо, – откликнулась собеседница. – Ничего не бойтесь!

***

По ментальной связи:

– Шеф, она не по нашу душу. Так, сумасшедшая... Ну, я домой, да?

Вызвала аэромобиль и понеслась к себе наверх, на третий километр.

***

– Ку-ку! А вот и мамочка-уточка приплыла! Птенчик мой, рыбка моя, поросёночек ненаглядный! Выспался?

– Агу!

– Сейчас покушаем, а потом и сказку послушаем.

– У-у!

– …Кашка вкусная! …Ну, вот изгваздался весь! Ну, не свинёнок, а?

– А!

– Лапки помоем, мордочку помоем котёночку моему…

– Аах! Фыр! Хр!

– …Ну, теперь слушай, буддийскую притчу. Давным-давно в Китае приснилась одному человеку свинья, танцующая в священной роще. Украшена она была, от пятачка до хвостика, цветами и разноцветными ленточками. Красивая такая свинка.

С чего бы привиделся этот сон? Отправился человек спросить у соседа. Вот.

А у того, представляешь, жила мудрая свинья, которая и подслушала в хлеву разговор о странном сне. Когда её хозяин, провожая гостя, посоветовал пойти в рощу посмотреть, есть ли там танцующие хрюшки, она незаметно проникла в дом, быстренько украсилась цветами и лоскутами и помчалась в дальнюю рощу.

Пришёл тот человек в священную рощу, видит: танцует свинья, от пятачка до хвоста в цветах и лентах. Отвесил ей поклон и спросил: «Скажите, уважаемая Свинья, почему Вы так украшены и почему танцуете здесь?»

Ответила ему свинья: «Так угодно богам! В священной роще слышу их голоса, а чтобы ничего не пропустить, то подпрыгиваю, то приседаю, то поворачиваюсь во все стороны. Твоё ж предназначение, парень, – стать пророком и разъяснять людям сказанное богами».

«Но отчего боги избрали именно Вас?», – поинтересовался человек.

«Загордились слишком люди, потому боги и прибегают к услугам таких тварей, как я».

И вот свинья стала диктовать человеку премудрые речи, которые он записывал и потом читал народу. Вот.

И стали люди приходить в священную рощу посмотреть на танцующую свинку; и на все-все вопросы у неё находились ответы.

Пришёл однажды и её бывший хозяин.

«Да ведь это же моя хрюшка! – воскликнул он. – А я её как раз заколоть собирался незадолго до того, как она пропала».

«Не хрюшка, а вестник богов! – строго поправил его помощник свиньи-пророчицы. – Вот тебе за неё деньги, купи себе стадо».

Взяв деньги, сосед сказал ехидно: «Не может эта поросятина быть голосом богов. Не верю!»

Вот, вредный, да?

«Один голос не слышен в гомоне десяти; он слышен, когда остальные молчат. Человеку неведомы помыслы небожителей».

– Кувы!