Свидание по-конкодракски

Сознание вернулось к Миэлю рывком. Словно защитная оболочка, отделяющая его от чувств, лопнула как мыльный пузырь. Звук ворвался в уши, тело ощутило себя. Миэль открыл глаза. Он вспотел, но ему было холодно. Он почувствовал страх, жалость к себе и омерзение ко всему человечеству. Его словно предали, и ему хотелось за это жестоко отомстить.

Но мстить было некому – он лежал один, накрытый одеялом, в отсеке палатки. От всего окружающего мира его отделял брезент. Через переходной клапан он услышал голоса. Через несколько минут Миэль пришёл в себя: тело согрелось, а страх и омерзение исчезли. Во рту ощущался кисловатый привкус.

Он встал. Защитного костюма, как и обуви, на нём не было. Побаливали бок и плечи. Ими он, наверное, ударялся, когда его несло течением реки. Терпимо. Он вышел в брезентовый коридор и пошёл по нему на голоса. Коридор заканчивался проёмом – входом в большую палатку. Миэль встал в нескольких шагах от проёма и принялся слушать. Голос профессора Мэнки он узнал сразу. Когда Илурия была едина, по радио выходил цикл его научно-популярных передач. Другие голоса были незнакомы.

–…рискованно, профессор, – весомо пробасил кто-то. – Две задачи сразу нам не потянуть. Нападение на склад завода для нас важнее – нам позарез нужны химикаты для взрывчатых смесей и очистки воды. Но поставить фильтр на трубе завода – это чистый альтруизм. Военные и так выслеживают нас, а поймают – перестреляют. Не вовремя вы затеяли творить добро.

– Для добра нет неподходящего времени, – возразил профессор. – Там, на заводе, живут и работают наши граждане.

– Я согласен с профессором, – сказал ещё кто-то.

– Тем более, фильтр готов, – добавил четвёртый, чуть простуженный голос. – Когда мы заварим кашу у складов, один человек может проскользнуть с северного входа, пробраться наверх и установить фильтр.

– Для этого нужен не только человек с нормальными руками, но и неплохой боец на случай столкновения. А у нас каждый человек на счету.

Миэль показался в открытом проёме и тихонько кашлянул. Четверо сидящих за складным походным столом, обернулись и посмотрели на него.

– Вас послал нам сам Сан Сапастьян, – профессор Эверио Мэнки улыбнулся.

– В Риссоилурии его зовут Сато Сатос, – парировал Миэль.

– Я познакомился с ним на конференции, – сказал профессор. – Но это было, кажется, так давно.

– Я помогу вам, а вы мне, – предложил Миэль.

– Кто вы такой? – спросил бородач. Миэль узнал его густой голос – именно он спорил с профессором.

– Это наш гость из реки, – сообщил профессор.

– Меня зовут Миэль Ракаси, – представился Миэль. – Я журналист из Риссоилурии, по совместительству – эколог-боевик. Прибыл к вам, в Конкодракию, с особым заданием.

В палатке повисла тишина.

– Что вы хотите? – чуть хрипло спросил высокий блондин лет сорока. Даже сидя было заметно, что он гигантского роста – он горбился на складном стуле и своими коленками мог почесать уши.

– У вас найдётся немного сырой нефти? – поинтересовался Миэль.

– Конечно. – Профессор кивнул. – А зачем она вам?

– Мне нужно сделать промывание желудка.

– Эти операции не связаны друг с другом?

Миэль Ракаси подумал и кивнул:

– Связаны. Но особым образом.

***

В медпункте Миэль рассказал:

– Я отправлен к вам с экологической миссией – мне поручили закупорить сток нефтяного карьера, который отравляет юго-восточную акваторию. Наши учёные разработали микробный штамм – он пожирает нефть, создавая пробку из биомассы.

– И вас отпустили в одиночку?

– Особого выбора не было. Группе сложнее сюда проникнуть. Но и мне это не удалось. У меня приказ – ни при каких обстоятельствах штамм не должен попасть в руки военных. Я спрятал содержимое ампулы.

– Вы его проглотили. – Кротко улыбнулся профессор Мэнки.

– Вот именно.

Профессор вытащил из шкафа бутылку тёмного стекла. Откупорил её, налил из неё немного мутноватой бесцветной жидкости в плоскодонную колбочку.

– Эта дрянь действует почти сразу, – предупредил Мэнки. – Не упустите этот незабываемый момент. У нас не будет второй попытки.

И он протянул Миэлю колбочку с жидкостью и большую глубокую миску.

***

– Северный вход на завод идентичен южному, – блондин Аль Гори нависал над Миэлем и слегка загораживал свет, проходящий через мутное полимерное окошко в стене палатки. – От северного рукой подать к производственным помещениям и складам сырья, а к южному входу ближе склады готовой продукции. Группа захвата идёт к южному входу, ты со второй группой – к северному. Твоя задача – попасть к основанию главной трубы.

Аль ткнул длинным пальцем в кружок на карте. Миэль кивнул. После процедуры ему нестерпимо хотелось пить, и он отхлебнул воды из бутылки, которую ему вручил профессор.

– Через северный вход не иди, – советовал Аль, – лучше перелезь через стену левее. Когда на другой стороне начнётся заваруха, тебе придётся перебежать по прямой всего тридцать метров открытой местности. За плечами у тебя будет мешок с тяжёлым кольцом и набором фильтров. Постарайся не подставлять его под пули и избегать падений на спину.

Миэль слушал и запоминал. Дело, за которое он взялся, было непростым. Но он был готов к этому. Он давно переродился из журналиста в перебежчика. Это произошло с ним во время побега из тюрьмы и путешествия через кислотную полосу, где он едва не сгорел. Но это было, казалось, так давно. Сейчас он помогает людям делом. В помощи словами он почти разуверился.

Аль Гори понравился ему ещё на совете. И то, как смешно он подтягивал колени к ушам, и то, как уважительно разговаривал с товарищами. Аль рассказал Миэлю, как попасть в здание, как дойти до основания трубы. На поэтажном плане он отметил и место на трубе, где портативным резаком Миэль сделает широкий вырез.

Миэль рассматривал конструкцию тяжёлого толстого кольца со сменным фильтром.

– Простота, надёжность и небольшой КПД. Туда бы мокрые скрубберы поставить, – вздохнул Аль Гори, – вот тогда был бы эффект. А так будем бабочек ловить, пока вороны улетают.

В мастерскую вошёл профессор Мэнки.

– Нам повезло, – сказал он Миэлю. – Видимо, перед отправкой вы ничего не ели. Отделить субстанцию от желудочного сока оказалось несложно. Этот ваш штамм оказался таким прожорливым, что скоро мы можем открыть магазин и торговать им вразнос. – Улыбка тронула губы профессора.

Миэль отпил воды из бутылки и присел на стульчик.

– Через несколько часов мы получим препараты подходящей концентрации и разольём по ампулам. Время не ждёт. К нефтяному карьеру сразу отправится группа под руководством Аля Гори.

Гигант кивнул, а Миэль вскочил.

– Вы с ними не пойдёте, – безапелляционно заявил Мэнки. – Расскажите Алю, что и как нужно делать. А ночью, когда группа вернётся, мы объединимся и пойдём на штурм завода. Отдохните. Нам ещё понадобятся ваши силы.

Миэль снова сел и только сейчас понял, как сильно он устал. Устал и голоден, как волк. Он ничего не ел почти сутки.

***

Рассвет застал Миэля на узкой верхушке бетонного забора химзавода. Метр забора очистили от колючей проволоки. Он взглянул на небо сквозь дым, поднимающийся из главной трубы, потом подтянул к себе большой брезентовый мешок с кольцом и фильтрами и осторожно перевалил его на другую сторону. Потом тихонько спустил. Вот уже пять минут с южного входа доносилась беспорядочная пальба – первая группа атаковала склады. Ценность их миссии повышалась тем, что они прикрывали операцию Миэля. У северного входа, по наблюдениям его группы, ни одного охранника не осталось. Похоже, «северяне» побежали на подмогу «южанам».

Миэль осторожно спустился на землю, огляделся, навесил на плечи лямки тяжёлого мешка и пошёл к заводу. Ракаси пошёл быстро, но не побежал. Он так и не дождался выстрела. Прислонился к бетонной стене лицом и перевёл дыхание. По спине струился едкий пот страха.

Нужная ему дверь оказалась незапертой – на заводе работал свой человек. Миэль вошёл в здание, и стал подниматься по лестнице. Он шёл осторожно, чтобы не цеплять мешком стены. На левом бедре висел портативный резак, на правом – армейский Торк, на груди была привязана сумка с противогазом.

На верхотуре Миэль взмок. Он опустился на колени, постоял немножко, опираясь об пол головой и руками. А потом поднялся и полез ещё выше. На всём пути от забора до трубы ему не попался ни один человек. Он был рад этому – применять оружие не хотелось. С началом южной перестрелки работники, скорее всего, забились в заводские норы.

Лестница вывела его на последнюю площадку. Тут, вырастая из бетона, уходила вверх толстенная металлическая труба. Миэль снял со спины мешок, отложил в сторону. Затем надел противогаз с затемнёнными стёклами, приладил и включил налобный фонарь. Выщелкнул искру и отрегулировал острое пламя резака.

На широкое прямоугольное отверстие в трубе ушло полчаса – резак раскалился и обжигал руки через перчатки. А после первого сквозного прожига, из отверстия пошёл совсем не безвредный дымок.

Миэль вытащил из мешка кольцо, смешал компоненты холодной сварки и быстро приклеил пластичную колбаску к наружной поверхности кольца. Разровнял. А затем осторожно вставил кольцо за прутья в проделанное отверстие. Через несколько минут обрезал прутья и заполнил щели герметиком. Затем заклеил трубу тёмно-коричневой полосой скотча. Получилось почти незаметно.

Только закончив работу, он понял, что наступила тишина – завод шумел, но это был фоновый шум, выстрелы стихли. Значит, группа выполнила задачу и отошла. Если, конечно, всё пошло так, как они рассчитывали. А значит, и Миэлю надо бежать.

Он спрятал за трубу запасные фильтры, упаковал инструменты и стал спускаться по лестнице. Через стёкла противогаза он почти ничего не видел, но решил снять его позже. Не хотелось без нужды вдыхать ядовитый дым, который он сам и напустил.

Миэль остановился на лестничной площадке, схватился за трубку противогаза, но тут за спиной раздался голос:

– Стой! Не шевелись!

«Влип», – понял Миэль. Он поднял руки и очень медленно повернулся. В полутора метрах от него, из проёма открывшейся на площадку двери, вышла женщина. Ей было около тридцати. А может быть, это была и двадцатилетняя девушка. Фигуру её скрадывал коричневый рабочий комбинезон, а лицо было усталым и болезненным. Но даже сквозь тени вокруг глаз и нездоровый цвет кожи он увидел, что эта женщина-девушка красива. Её бы подлечить, подкормить и приодеть, и она…

– Кто ты? – спросила девушка. Да, всё же скорее двадцать, чем тридцать. Её лицо исказилось от злобы, над головой она держала толстый прут арматуры.

– Я – друг, – ответил Миэль через противогаз. Получилось не очень дружелюбно.

– Сними! – приказала она.

Он стащил с головы уродливую резиновую кожу.

– Риссоилурийский шпион, – бросила девушка.

– Журналистом я был, арестантом, боевиком-экологом и пленником – тоже, но шпионом – никогда.

– Вы хотите взорвать завод, – выдохнула она.

– Кто вам сказал такую ерунду? – удивился Миэль.

– Это все знают.

– Давайте опустим ваше предположение, – предложил Миэль. – Одному такую махину не уничтожить. Ближе к делу. Я спешу, а у вас руки от напряжения дрожат. Не ровён час, уроните эту железку мне на голову и ничего толком не узнаете.

– Мне нечего узнавать, – фыркнула девушка. – Шпионы всегда хотят нашей смерти, поэтому и проникают во все уголки Конкодракии.

– Сколько шпионов вы видели лично? – спросил Миэль. Если бы не необычность ситуации, он подумал, что берёт интервью у передовика производства.

– Я пока не видела. Ты – первый. Но они кишат вокруг как крысы.

Фразу о крысах она сказала заученно. «Здорово им тут промывают мозги», – подумал Миэль.

– Ну, вот что, красавица, – сказал он. – Опусти свою железяку и возьми из кобуры мой пистолет.

Миэль повернулся к ней правым боком. Она лишь сильнее вцепилась в прут. Но руки устали. Было заметно, что удержать его стоит больших трудов.

– Возьми, возьми, – подбодрил её Миэль. – Иначе скоро у тебя отсохнут руки, и я легко с тобой справлюсь. Давай играть честно, пока силы равны. Потом я таких условий не предложу.

– Стой тихо, – подумав с секунду, приказала она. Уверенности и злобы в её голосе поубавилось. Она сделала маленький шажок к нему.

Сейчас он мог легко разоружить её, но не стал. Разве приятно девушке, если на первом свидании парень выхватит у неё оружие, зажмёт рот и свяжет? Вряд ли. А сейчас шло определённо первое свидание. И Миэль хотел, чтобы оно закончилось хорошо. Чтобы они мирно пообщались и разошлись, довольные друг другом.

– Я не трону тебя, – пообещал он. – Ты возьмёшь мой пистолет и будешь держать меня на мушке, пока я расскажу тебе, зачем я здесь. И потом ты сама решишь, что делать.

Только сейчас и он, и она осознали, что перешли на «ты».

Она как-то смущённо забрала у него Торк и, сняв с предохранителя, как подсказал он, выставила пистолет вперёд.

– Ты не состоишь в стукачах у заводского начальства, не занимаешься проведением политинформаций? – спросил он.

Она дёрнулась, как от удара, и если бы он смог лучше видеть её глаза, то понял бы, что сейчас они сверкнули. Ещё чуть-чуть и она выстрелила бы.

– Стой, стой, – успокаивающе сказал он. – Вижу, что нет. Прости! Я должен был это спросить. Простым людям моя миссия повредить не может, но руководству завода – вполне. И то лишь идеологически. Ведь я сделал добро.

И он рассказал. Он и сам удивился, что выложил ей всё как на духу. Девушка стояла и слушала молча. Пистолет в её руке постепенно опускался. В конце рассказа плечи девушки вздрогнули, и она тихо заплакала. И тогда Миэль очень аккуратно приблизился, забрал у девушки оружие и прижал её к себе.

Они стояли так целую минуту, пока идиллию не нарушил посторонний шум. Девушка тут же отстранилась.

– Это люди. Возможно, заводская охрана, – она посмотрела Миэлю в глаза. – Я не хочу, чтобы тебя поймали.

– Хорошо, – Миэль застегнул кобуру и быстро спрятал в сумку противогаз. Он отступил от неё на шаг и повернулся.

– Ты не сказал мне главного, – произнесла у него за спиной девушка.

– Что? – он обернулся.

– Как тебя зовут?

– Миэль.

– Я – Оника. А теперь – беги.

И он побежал. Ему пришлось затаиться у контейнера, когда мимо прошли двое, но уже через три минуты он оказался у забора.

– Верёвку! – сложив руки рупором, крикнул он вверх.

И она тут же упала к его ногам. На той стороне забора Миэля ждали взволнованный профессор Мэнки и два его сотрудника.

– Мы почти потеряли надежду, – сказал Мэнки.

– Я всё сделал. Но меня поймали, – сообщил Миэль. – И мне удалось освободиться.

– Обошлось без жертв?

– Как сказать, – Миэль пожал плечами. Сейчас, едва избежав опасности, он хотел шутить. – По-моему, вдребезги разбиты два сердца.

– Главное, что фильтр в порядке, а сердца как-нибудь склеятся, – Миэль мог поспорить на что угодно, что профессор прячет улыбку.

– Когда у нас будет следующая диверсия на заводе? – поинтересовался Ракаси.

– Трудно сказать, – ответил профессор. – Главное мы сделали. А менять фильтры будет наш человек. Местный.

– Туда теперь не попадёшь после сегодняшнего налёта, – заметил один из сотрудников. – Они, скорее всего, усилят охрану.

– А мы не можем пройти на завод под видом рабочих? – спросил Миэль.

– Аль вам не сказал, что уже месяц на заводе особое положение – и рабочие, и сотрудники не покидают территорию. Они живут прямо тут.

Миэль резко остановился.

– Что такое? – спросил Мэнки.

– Я должен вернуться, – сообщил Миэль.

– Что-то забыли?

– Кого-то.

– Но это крайне опасно. – От волнения профессор взял его за плечо.

– Знаю. – Миэль отстегнул сумку противогаза, снял с бедра резак и отдал всё это сопровождавшим его мужчинам. – Если я не вернусь сегодня, ждите завтра. Если не вернусь завтра, всё равно ждите. Когда-нибудь мы обязательно вернёмся.

И забрал у них верёвку и побежал обратно к заводу.