День Военно-космического флота

– Каррамба! Тысяча чертей! Торпеду под протуберанец! – орал капитан.

Его дружно успокаивали чины рангом постарше:

– Да уймись же ты! Опять нажрался.

– Да здравствует Космофлот! С праздником! Аааа!

Капитан вырвался от своих коллег, подхватил упавший флаг и продолжал орать, размахивая полотнищем:

– Ура адмиралу Вильневу! – Ааа!

«Кто такой Вильнев?» – думал Кузенков, метров за десять обходя очередную компанию пьяных звездных воителей. В голову лезло только что-то из учебника по мировой истории. Кто-то там был такой. Вряд ли, конечно, он ходил по морям под флагом российского флота.

Кузенков с удовлетворением увидел спешащий к орущим воякам военный патруль. Вид у полицейских был ошалелый.

– Н-да, работенка, – пожалел их Кузенков. Сам он в день ВКФ – Военно-космического флота – старался из дома носа не высовывать. В этот день космодесантники традиционно стремятся искупать всех более-менее смуглых встречных в близлежащих водоемах, типа фонтанов и бассейнов. Возможно, с целью отмыть или из других, исключительно гуманных, соображений. А Кузенков за время практики на астероидных поясах успел изрядно загореть.

– Кажется, здесь, – он сверил номер дома. Среди многочисленных вывесок виднелась табличка «Приемная интендантской службы базы Ганимед-3», как раз под загадочной надписью «Ювелир-юрист». Пропустив мимо шатающуюся влюбленную парочку в традиционных тельняшках: «Зачем в космосе тельняшки?» – Кузенков нырнул в подъезд. Звуки праздника как отрезало, он даже недоверчиво потряс головой.

В приемной на втором этаже секретарша громко слушала Deep Purple. Кузенков замер, с удивлением глядя на такое чудо. Но быстро понял, что деваха просто заглушала вопли, несущиеся из открытой форточки. Он протянул ей полученную вчера визитку. Не отрывая глаз от монитора, барышня махнула в сторону плотно закрытой двери.

– Разрешите! – робко заглянул Кузенков. – Мне дали вашу визитку, вот…

– Ааа, Анатолий Степаныч!– радостно завопил плотный мужик и вскочил с дивана. – Как дела, дорогой? Помнишь, как мы с тобой зажигали в борделе на орбите? Ты еще кричал: «Главным калибром, главным калибром!» – вот девки ржали, да?

– Вы кто? – испугался Кузенков, – меня Володя зовут.

– А я о чем? – согласился мужик. – Ты же, Володька, золотой человек! Я тебя со школы знаю.

– Слушай, – перешел он на проникновенный шепот, – ну их на фиг всех. Давай выпьем с тобой. Сто лет вместе не пили, а? Ну этих, штатских. Грянем, как полагается.

– Вы меня путаете с кем-то, – Кузенков сделал шаг назад, – я вообще-то не пью.

– Не пьешь? – озадаченно спросил мужик, – а как же ты живешь? Не, брат, так нельзя. Или у тебя язва? Так ее надо пролечить.

Он икнул и попытался налить два стакана из громадной бутыли.

– Отстань от него, Витя, – ласково сказали из угла, – ляг, поспи.

Мужик сразу послушался и заполз обратно на диван.

– Простите, пожалуйста, Владимир Аркадьевич, – вежливо сказал подтянутый темноволосый мужчина с бокалом в руке. – Не умеет пить. А впрочем, может как раз и умеет? Посмотрите, как расслабился, просто кот на печке. А вы совсем не пьете? Да вы присаживайтесь, присаживайтесь.

Кузенков отыскал стул и сел:

– Стараюсь не пить вообще. Только по большим праздникам.

– Вы по идейным соображениям или все-таки действительно со здоровьем не очень? – участливо поинтересовался собеседник.

– Не нравится мне просто, – решительно сказал Кузенков. – Я по поводу работы пришел.

– Да-да, – покивал темноволосый, – мне вас рекомендовали. Майор Лисицына вам знакома?

– Она преподавала у нас в институте, – сказал Кузенков. – Татьяна Сергеевна. Я не знал, что она майор.

– Майор, а как же, – слегка укоризненно сказал темноволосый. – Военный психолог на нашей базе, толковая барышня, могу сказать. Весьма уважаема. Вы специалист по «чужим»?

– Бакалавр ксенопсихологии, – отрекомендовался Кузенков, – красный диплом, отличные отзывы с практики. Мне сказали, что у вас срочная работа.

– Вот практика меня и интересует, – темноволосый ткнул рукой с бокалом в сторону Кузенкова. – Вы в курсе, что у нас неделю шли совместные учения с булькоа?

– Я слышал по новостям, – разговор приобретал деловой тон, и Кузенков успокоился. – Кажется, они наши союзники?

– О, да, союзнички… Прислали ровно один крейсер, – мелко посмеялся темноволосый, – такого бардака, как у них, я не видел даже в родном Космофлоте. Не дай Бог, воевать придется. Вы работали с ними?

– Лично нет. Зато у меня была курсовая работа, в которой я подробно рассматривал их семейные отношения, – начал было Кузенков. Но темноволосый его остановил:

– Мальчик, ты из запоя булькоа можешь вывести?

–Что?

– Ну, из запоя, – терпеливо сказал тот. – Не знаю, может у них это иначе называется. Да они и сами не знают, как это у них называется. Я спрашивал. Их бортовой врач утверждает, что капитан подхватил местный вирус. Но какой к черту вирус в водке?

– Они вообще не пьют алкоголь, – обреченно сказал Кузенков. Надежда получить работу и слинять с этой осточертевшей базы на Ганимеде растаяла как дым.

– Да ну? – поразился собеседник. – Проблемка.

Он побарабанил пальцами по столу и сказал:

– Понимаешь, какая ситуация, Володя. Булькоа впервые проводят маневры именно с российским Космофлотом. С американцами у них проблем не было. И если сейчас у нас будет этот инцидент, то адмирал Вильнев будет весьма недоволен. А знаешь, что это означает для базы?

Кузенков помотал головой.

– Это означает, что база будет самой чистой в космосе. С помощью наших языков.

Он помолчал и вдруг оживился:

– Да, я же не представился. Майор интендантской службы Заговеев Александр Анатольевич, к вашим услугам. Когда одни, можешь звать просто Сашей.

– Ммм… Саша, – осторожно сказал Кузенков. – А может ему просто промыть желудок и подержать денька два на диете?

– Мне надо, чтобы он завтра выступил с речью перед отлетом, – мрачно сказал майор. – Да и не в этом дело. Он своих не узнает и несет всякую чушь. Прям как адмирал Вильнев на 23 февраля. Не чокнулся бы. Впрочем, ты сам уже убедился.

– Что? – подскочил Кузенков. – Это булькоа?

– Ну, а ты что думал? Что они как бурдюки на ножках по базе переваливаются? Он в маскирующем скафандре. Булькоа продвинутые на этот счет. Это капитан Витториксиус, командир корабля дружественного Земли флота. Мы зовем его Витей.

– Но… – Кузенков попытался ухватить за хвост какую-то светлую мысль, но она уже уползла в подсознание, ужаснувшись происходящему.

– Давай так, – сказал майор, – ты ему прочисти мозги. А я тебе все, что ты хочешь. Хочешь, познакомлю с Веркой-секретаршей? Она с Венеры, а там знаешь какие нравы? Я сам краснею иногда.

– Погодите! – закричал Кузенков. – Я же просто вчерашний студент! Что я с ним делать буду?

– Да знаю я все про тебя, – махнул рукой Заговеев, – ты думаешь, Танька мне не рассказала? Но ты, блин, единственный ксенопсихолог на базе. Она же по людям в основном, причем желательно в людском же состоянии.

– Да я не смогу просто!

– Давай про «не смогу» мы не будем, – отмел возражения майор. – Я сказал, то есть Родина сказала: «Надо!», а Володька ответил: «Есть!». Ты что, меня подвести хочешь? – грозно добавил он.

Кузенков вдруг понял, что в глазах у майора исчезли все следы хмеля и ужаснулся: «Я с ним тут навсегда застряну…»

– Хорошо, – хрипло сказал Кузенков, – я его поставлю на ноги.

– О, вот это другое дело, – оживился Заговеев.

– Но завтра я должен улететь на Землю.

– На Землю? – удивился майор. – Чего ты там не видел? Ну, если хочешь, улетишь курьерским кораблем, как раз полетит. Через неделю.

Он протянул руку, и Кузенков ее пожал.

– Уговор дороже денег, – пробормотал Заговеев. – Тебе нужно что-нибудь?

– Дайте мне воды литров пять и моток веревки. И оставьте меня одного с ним.

– Ладно, – проворчал майор. – Но смотри, он мне нужен не только здоровый, но еще и живой. И без мордобоя, – сказал он уже в дверях.

Первым делом Кузенков на всякий случай связал булькоа. Выпил воды и задумался, пытаясь вспомнить из институтского курса, что он знал про эту расу. Человечество вступило с ними в контакт около 30 земных лет тому назад. Первыми, как и в большинстве таких случаев, были американцы. Булькоа обитали на планете, изобилующей болотами. Дышали они схожим с земным воздухом с чуть большей долей азота. Долго могли задерживаться под водой. Бытовало предположение, что они двоякодышашие, но точно никто этого не знал. Характеризовали их как очень вежливых, но деловых созданий, которые сами себе на уме. Они демонстрировали поразительные способности в каких-то отдельных специализированных направлениях, но на общие темы с ними было невозможно разговаривать. Большое распространение у них, по сведениям американской миссии, получили юристы и психологи, к которым булькоа ходили изливать душу. Даже упоминался некий аналог фастфуда в районе американского посольства на Булькоа. Кузенков запомнил это, поскольку из всех рас Галактики фастфуд был только у землян. США заключили с Булькоа договор о взаимопомощи. Подразумевалось, что они выступили от имени всей Земли. Россия, судя по всему, пыталась играть свою игру.

Но Кузенков точно нигде и никогда не читал про напившихся до положения риз булькоа. Они не употребляли алкоголь, что, в общем-то, вполне приветствовалось придерживавшимися сухого закона земными посольствами. И напившийся русской водкой булькоа, храпевший на диване перед Кузенковым, представлял собой не только любопытный случай в ксенопсихологии, но и прецедент, способный иметь далеко идущие дипломатические последствия. Кузенкова больше, конечно, волновали угрозы майора Заговеева, чем дипломатические маневры, но все-таки нотка патриотизма была ему не чужда.

– Эй, ты, – ткнул он булькоа под ребра, – Витя?

– Чжжра, стынь, – буркнул тот и попытался вжаться глубже в диван.

«На язык булькоа не похоже», – всерьез подумал Кузенков. Потом спохватился: «Какого черта, я и не знаю какой у них язык. Да и шпарил он на русском. Встроенный переводчик в скафандре, наверное».

– Ааа! – вдруг издал одинокий вопль булькоа. Глаз он не открывал.

– Эй! – Кузенков стал раскачивать его энергичнее. – Проснись, Витя. Эй, господин капитан!

Булькоа продолжал от него вяло отбиваться, но в какой-то момент вдруг извернулся и боднул Кузенкова головой.

Кузенков отскочил и потер скулу. «Вот, зараза», ‑ подумал он и, схватив бутыль с водой, вылил половину на голову вновь захрапевшему инопланетянину.

– А, что? – тот продрал мутные глаза,– сдурел что ли? Сгною на гауптвахте.

– Доброе утро, – несколько язвительно сказал Кузенков.

– Ты чего меня связал, а? Ты кто?

– Простите, меня зовут Владимир Кузенков, я ксенопсихолог.

– Че? – булькоа сел на диване, – Володька, не дури. Нельзя так с папой разговаривать. Ты знаешь, мы тебя с матерью растили-поили, а ты…

Его глаза налились кровью и заорал: – А ты, сукин сын, даже стакан водки пожалел родному отцу! Я тебя, гниду…

Булькоа попытался подняться, но тут же рухнул обратно на диван.

«Откуда он этого набрался», ‑ подумал Кузенков, ‑ «даже интонации на отца похожи», ‑ а вслух сказал:

‑ Вы знаете, где находитесь?

– Конечно, Володенька, – вдруг нежно заулыбался тот, – это же я, твоя любимая Валюша. Ты зачем меня связал, а? Ах ты, шалунишка.

Булькоа попытался сделать губы бантиком и потянуться к Кузенкову, но вдруг обессилел.

– Где я? – вдруг так ясно сказал он, что Кузенков почувствовал небывалую надежду, как когда-то, когда вытащил единственный выученный билет на госэкзамене. Впрочем, надежда быстро увяла. Булькоа играл в вопросы:

– За что меня заперли в эти темные стены? – невинно вопрошал он. – Какой сейчас год? Вы умеете варить компот из смородины? Знаете, что такое окно? Почему хочется пить после соленого? Удивительный мир, не правда ли? А, хррр…

– Капитан Витториксиус, – крикнул Кузенков булькоа в ухо. – Равняйсь!

– Таак точно! – гаркнул тот. – Кузенков Володя, к доске!

–Что? – опешил Кузенков. А булькоа продолжал бормотать с интонациями его школьного учителя: «Опять математику не сделал, банан за четверть хочешь? Ну-ка пересядь с камчатки на первую парту!»

«Телепат, он что ли? Или это чудо-скафандр такой?» – задумался Кузенков.

Пьяных он не любил, но ведь это пьяный инопланетянин. Как его уговорили на выпивку-то? Судя по всему, маневры удались, и лично адмирал Вильнев с булькоа соблаговолили опрокинуть чарку. Решили, что тот свой в доску, вот и все. Да и сам Кузенков не отличил его от пьяного космолетчика поначалу. Похож настолько, зараза, будто с отличием закончил школу диверсантов на своем Буль-Буле или как там?

Кузенков сплюнул.

– Я те поплююсь, – отозвался булькоа.

«Так, – размышлял Кузенков, – если просто привести его в чувство не получается, то может пойти от противного?»

– Эй, Витя, – он потряс булькоа за плечо, – давай выпьем!

Тот мгновенно раскрыл глаза и сказал:

– За Космофлот! За дружбу между братскими расами!

– Вот-вот, давай-ка на брудершафт.

– Развяжите, пожалуйста, – неожиданно вежливо попросил трезвым голосом булькоа. – Я вообще-то не пью.

– Может и не надо тогда? – настороженно спросил Кузенков. – Я тоже не очень-то люблю.

– Нельзя, – также вежливо, но упрямо сказал булькоа, – за родной Космофлот, за базу Ганимед-3, за лично адмирала Вильнева надо выпить. Не бойся, Володя, я на утро бываю как огурчик.

Кузенков в легком шоке развязал булькоа, и они выпили по одной. Булькоа посмотрел на него, поправил несуществующие очки и интеллигентно сказал:

– После первой и второй перерывчик небольшой.

– Откуда вы так знаете наш язык? – спросил Кузенков.

– Во многая знания многая печали, Володя, – уклончиво сказал булькоа. – Давай все-таки выпьем на брудершафт и будем на ты?

Они выпили еще по одной. Чем дольше пил Кузенков, тем, как ему казалось, трезвее становился булькоа. Они обсудили перспективы развития ксенопсихологии, поговорили о наглости квисков – расы межзвездных торговцев, сошлись на том, что лучше земных девушек в Галактике никого нет. Особенно русских, – доказывал Кузенков. – Конечно, – соглашался булькоа, – на Вологодчине знаешь, какие глазастые!

В какой-то момент Кузенков спохватился – что он собственно, делает? Впрочем, было уже поздно. Даже гуляки-космолетчики за окном затихли, а они продолжали пить. За себя он не боялся, была у него такая особенность, что, несмотря на объем выпитого, он всегда мог связно говорить. Поэтому и не пил – смысла просто не было. Удивительно, что и булькоа оказался такого же покроя.

Когда Кузенков через неделю летел домой в курьерском военном корабле, он подумал, что намудрили американцы с описанием этой расы. Увидели в космосе подобие себя и так обрадовались, будто нашли доказательства, что господь Бог ходит именно в техасской ковбойской шляпе и встречным святым говорит «сэр». И не заметили, что их просто дурачат. Какие там скафандры! Они просто хотят быть такими, как вы. Это способ общения или выживания. Если собеседник после пол-литра водки на утро способен произнести волнующую речь о Галактическом содружестве, то и булькоа сможет. Вот только интересно, также у него потом трещала голова, как у Кузенкова?