Последнее заседание терапевтического околофантастического литературного клуба

Мариночка бежала по темным улицам, прикрываясь своей свежераспечатанной на многоразовой пластиковой бумаге рукописью от кислотного дождя, и боролась с дурными предчувствиями. Через десять минут должно было начаться заседание их терапевтического литературного околофантастическогоклуба и она страшно опаздывала и жутко нервничала.

Клуб собирался раз в две недели, и по заранее расписанной на полгода вперёд очереди, каждый раз кто-то один читал свои рассказы.

Сегодня был важный день — Мариночке предстояло вывести в свет первую главу своего нового романа. По изначальному замыслу это должна была быть очень откровенная эротика, но она стеснялась читать такое при остальных. В особенности, Мариночка беспокоилась реакции со стороны Валерия, ее бывшего молодого человека, поэтому откровенные сцены в конечном счете были сведены к минимуму, остались одни намеки.

Срезая путь через очередную неприглядную подворотню, Мариночка пыталась успокоить себя тем, что на самом деле ни одна встреча не начиналась вовремя — опаздывали абсолютно все. Ну, кроме AMD-317.

AMD-317 была одним из подвидов разумных туманностей и по сути являлась сгустком энергии, не владеющим вербальной речью и никак ее не воспринимавшим. Что именно она забыла в литературном клубе — никто не знал, но ее все очень любили — ведь она внимательно слушала каждый рассказ до конца, никогда никого не критиковала, а иногда даже ободряюще вибрировала. А ещё не пропускала ни одной встречи, вместе со злосчастным Валерой.

Проходили их собрания обычно дома у Аклихоха — интеллигентного насекомовидного гуманоида средних лет. Он был самым успешным писателем в клубе — у него имелась настоящая фанатка. Кому-то может показаться, что одна это мало, но, во-первых, для такого вымирающего жанра как литература и одного много, а во-вторых, главное ведь не количество, а качество, а тут качество было отменное: преданная фанатка читала все его произведения, предоставляла ему еду, жильё и оплачивала счета.

Это была его мама.

Мариночка уже подходила к домофону, и снимала защитные очки, чтобы отсканировать сетчатку глаза, как увидела, что ее догоняет длинная бледная Ингельстрьемоне и невольно поежилась.

Ингельстрьемоне обладала редким даром чувственной визуализации. Визуализировала она мастерски и все подряд; на литературных собраниях она конечно же визуализировала чужие работы, да так, что у всех присутствующих был эффект полного погружения.

Звучит как психоделический аттракцион, но на самом деле — пресная реальность. Потому что нет ничего хуже, чем продолжительная визуализация занудного рассказа лишенного интриги и развития сюжета.

Решить эту проблему можно было бы, не пуская ее на те собрания, когда читают откровенно плохие авторы. Но в этом клубе писать не умел никто. Единственное, почему он продолжал функционировать, так это потому, что для каждого участника эти встречи были единственным способом заставить хоть кого-нибудь ознакомиться со своим творчеством.

В полупустой комнате с приглушённым светом AMD-317 уже сидела на своём месте и пузырилась фиолетовым цветом от нетерпения. Напротив неё сидел Валера с перекошенным от недовольства лицом.

Валера читал только биографии тиранов и диктаторов, а писал — только доносы на коллег по работе; художественную, тем более фантастическую литературу он не переваривал, и сюда приходил только чтобы демонстративно блевануть, когда рассказ читает его бывшая. Для этого перед собранием он старался заранее съесть какую-нибудь гадость, потому что к литературе, даже на редкость плохой, за такое количество встреч у него выработался иммунитет. Сложно говорить о его целях, но, скорее всего, он просто страстно желал отомстить Мариночке за загубленную юность. Да и саму Мариночку.

Мариночка же страстно желала быть писателем и больших гонораров. И то и другое получалось у неё на редкость плохо, но упёртая и целеустремленная девочка дела на полпути не бросала. Собственно, она все думала про эротический роман — в ее понимании уж за это должен был хоть кто-то заплатить — но пока только шла к необходимой для такого степени раскрепощения.

Постепенно все собрались и уселись на стульях.

Мариночка прокашлялась, попросила маму Акхилоха переключить фоновый трек на чуть более романтичный. Заботливая инсекто-женщина послушано щелкнула пультом и заодно поставила перед Валерием чистенькое оранжевое ведро, нежно потрепав его по волосам.

— Меня зовут Беатрис, и на мне лежит страшное проклятие неземной красоты, — начала читать Мариночка дрожащим от волнения голосом, как в комнату ворвалась Аннабель, рыжая красотка с золотым сердцем, робо-ногой, робо-рукой и искусственным мозгом с полетевшей прошивкой, которая не могла составлять предложений длиннее трех слов и склонять некоторые существительные и почти все прилагательные.

В клуб Анабель вступила (впрочем, как и все остальные), по совету лечащего психотерапевта — он говорил, что это поможет наладить социальные контакты и разнообразить словарный запас. К сожалению, психотерапевт не знал, что эта красотка в прошлом — жестокая машина убийств, и глюки в ее программном обеспечении спасали человечества от страшных последствий. Пытаясь реализоваться на своём поприще и продвигая в массу прогрессивную «cyber psychology»,он стремительно приближал апокалипсис: снимая «негативные установки» в ее сознании, он снимал барьер, прячущий зловещую сущность ее искусственного интеллекта.

— Нэ мол-чат! — лучезарно улыбаясь, по слогам проговорила Анабель, — продолжать! Анабель слушать!

Мариночка кивнула и убрала волосы за уши — все же читать свои произведения другим всегда невероятно волнительно, но сегодня она нервничала как-то по особенному. Неужели из-за этого козла?...

— На мне лежит проклятие неземной красоты... — продолжила она, чуть повысив голос.

Валеру шумно вывернуло в новехонькое ведро.

— Бэдный! — Анабель сочувственно похлопала его по плечу своей робо-рукой, не рассчитала сил (девушка вечно забывала про мощность своего искусственного тела), так что Валера упал на Аклихоха и тот, от неожиданности, плюнул парализующим ядом, свойственным его виду, прямо в Мариночку.

Мариночка хотела закричать от обиды и возмущения, но беззвучно упала в нежные объятия туманности — мышцы лица сковало в первую же секунду. Мама Акхилоха, причитая и извиняясь, принесла Мариночке второй стул и уложила ее так, что к моменту когда паралич полностью захватил тело, она лежала в почти подобающем положении.

— Бэдный! — вскочила Анабель и подобрала с пола рукопись, — не бояться! Анабель прочитать! Все прочитать!

Все с той же улыбкой Анабель бегло пробежала глазами по первой странице, и даже открыла рот, но ее остановила Ингельстрьемоне.

— Лучше я, — сказал она мягким и глубоким голосом.

Зрители заволновались — никому хотелось ни слушать несвязную речь Анабель, ни переживать реалистичную и нудную визуализацию. Не говоря уже о том, что никто из присутствующих впринципе не хотел слушать новый роман Мариночки, а учитывая, что она уже парализована и сопротивляться или спорить физически не в состоянии — можно было бы по тихому разойтись.

Ингельстрьемоне, не теряя вежливой улыбки, взялась за многоразовую бумагу и потянула на себя, но Анабель рукопись не отпустила и железной хватки не ослабила.

Многоразовая бумага хрустнула. Из глаз парализованной Мариночки покатилась слеза, но ее никто не увидел. Никому и голову не пришло, сколько денег она угрохала на эту пачку для романа (читать через планшет у неё быстро уставали глаза, а многоразовая бумага выглядела невероятно презентабельно).

Поймав в воздухе перемену, хозяйка помещения включила эпичную музыку и достала поднос заранее разогретых сушенных слизняков — это чудесная инсекто-женщина знала толк в уюте.

Меж тем Ингельстрьемоне предприняла еще одну попытку завладеть рукописью, на этот раз чуть более агрессивную — и, в этот момент в голове Анабель что-то щелкнуло, и на защиту рукописи проснулись старые программы.

В мгновение ока, легко и технично она вывернула сопернице предплечье и ударом ноги в спину отправила ее на пол, трансформировала свободную руку в огнестрельное оружие и разрядила обойму в потолок.

Озверевшая от такого пренебрежения гостеприимством мать Акхилоха распрямила хитиновый панцырь — она оказалась в два раза выше, чем все думали — и, агрессивно постукивая первой парой лапок, кинулась в атаку.

Валерий смекнул, что момент-то самый что ни на есть подходящий, и, не раздумывая, схватил парализованную Мариночку, перекинул через плечо и выбежал в дверной проем, секундой ранее значительно расширенный самой хозяйкой.

У насекомовидного гумонаида не было шансов против такого совершенного оружия, как Анабель, поэтому чудо-инсекто-женщина уже скоро потерпела поражение. Сын, в не себя от ужаса, бросился на помощь матери. Туманность летала по кругу и озабоченно гудела, переливаясь глубокими оттенками чёрного и пурпурного, она пыталась защитить хозяев жилища но пули беспрепятственно проходили ее насквозь. Не совсем понятно, причиняли ли они ей при этом какой-то вред, или туманности просто нравилось кружиться — но это уже никого не заботило.

Оставшиеся члены клуба, не успевшие вовремя сбежать, истошно орали от ранений и прятались за окровавленными обломками стен.

Битва продолжалась недолго: заполучив останки рукописи, Анабель издала победный клич, и выпрыгнула через дыру в потолке, растворившись в прохладном вечернем воздухе.

Ни один из участников так и не получил уведомления о следующей встрече клуба.

Вообще больше никто не получил никаких уведомлений, потому что уже к утру телевидение, интернет, и прочие каналы связи не работали из-за разрушительных действий непобедимой проклятой машины неземной красоты.