Закон есть закон

Гемблат, лето 263 года до Восхода

Они явились, когда первые лучи солнца, коснулись влажной от крови травы. Без предупреждения. Никто не зачитал указ Верховного. В этом не было смысла – там, где высились массивные деревянные ворота зияла дыра. На счет таких дыр гвардейцы имели особые предписания, а именно — игнорировать любые предписания. Поэтому шестеро верзил молча перешагнули груду расколотых досок и направились к тому, что ранее называли особняком семьи Коальбон.

«Интересно, они специально начищают свои нагрудники до такого блеска?» — выругался про себя Карас и прикрыл лицо от гарцующих на нем солнечных бликов. Ночь среди груды обломков вперемешку с человеческими телами всякого могла лишить хорошего расположения духа, а Карас потерял гораздо большее.

В блеклом свете луны он рыскал по развалинам в поисках Абайлы. Обыскал руины комнат, перевернул все тела в саду, но юной помощницы кухарки нигде не оказалось.

В доме уничтожено практически все. Уцелела лишь коллекция амфор, как говорила госпожа: «трофеев с Палесса». Нагло украденных и вывезенных ее мужем во время сражений на островах. Единственное что связывало Караса с родиной чудом уцелело в бойне.

«Знак богов».

Когда у палессцев дело доходит до выяснения отношений, никто не бросается местными сосудами: в ход идет дешевая посуда с материка.

Изнуренный поисками, он доковылял до крыльца и, свалившись среди поваленных колонн, оставшуюся часть ночи провел в глубокой дреме.

И теперь, когда в его сторону двигались вооруженные головорезы Верховного, разум резанула мысль, которая по каким-то причинам не пришла раньше:

«Нужно избавится от кинжала!»

На самом деле, сперва явилось осознание того, как он безмерно любит жизнь. Даже такую поганую, как последние десять лет. Он сделает все что угодно лишь бы ноги продолжали топтать эту заболоченную землю. Землю полную букашек и гадов, норовящих откусить от тебя кусочек. Мысль о кинжале пришла следующей. Просто она естественно вытекала из всей этой, на первый взгляд, бессвязной вереницы сознания.

Зеленые плащи развивались за спинами гвардейцев, как ядовитый болотный смог, поглощающий все вокруг. Если под рукой нет противоядия, побег не имеет смысла. Остается сделать глубокий вдох и умереть с достоинством. Но Карас всегда считал, что из любой ситуации можно найти выход, даже если он ведет через глубокий темный тоннель полный нечистот.

Рука нащупала кинжал под тонкой тканью рваной одежды. Лезвие из кровькамня слегка теплилось бирюзой. Невероятно острое, но чрезвычайно хрупкое. Совсем как излюбленное перцовое зелье местных жрецов, которое они так деликатно разливают по маленьким хрустальным сосудикам.

Незаметно освободив клинок, Карас вонзил его в тонкий стык между блоками опрокинутой колонны. Драгоценное оружие плавно вошло в мрамор, словно в мягкую глину. Слегка надавив в сторону, клинок треснул и Карас отбросил рукоять. Без лезвия ее не заметят даже если рядом сколотить огромную стрелку указатель. Возможно будет толк если эту стрелку поджечь, но вероятнее она привлечет местную бригаду пожарных, чем бравых гвардейцев.

Осталось лишь дождаться, когда развеется тепло кровькамня.

Гвардейцы осмотрели тела возле цветника. Некоторое направились в сад, а остальные поднимались по вымощенной булыжником тропинке к крыльцу. Как только они отошли от тел, вороны спорхнули с деревьев и продолжили рвать плоть своими жадными клювами.

Когда приходят «зеленые» ты встаешь и идешь следом. Если конечно не хочешь волочиться по земле привязанным к скачущей лошади, а Карасу этого совершенно не хотелось. Во всяком случае сегодня. Остается довольствоваться тем, что предоставила судьба и постараться извлечь из этого хоть малую пользу.

— В доме кто-нибудь остался, раб? — спросил солдат, угрожающе взявшись за эфес меча. Пучок перьев, торчащий из его шлема, переливался всеми оттенками красного.

«Командующий? Обычно они начинают разговоры после того как с грохотом вышибают двери. Ах да…»

— Только мертвецы, — Карас вознес руки в невольничьих браслетах к небу, отвлекая внимание от едва заметного голубоватого марева, расползающегося от упавшей колонны. — Они на пути к богам и вскоре обретут вечный покой.

Но гвардеец лишь слегка качнул головой и двое его сподручных принялись осматривать осколки мрамора, разбросанных по крыльцу. Один из них постарался приподнять довольно тяжелый камень, но не справившись с нагрузкой, уронил его себе на ногу.

— Да чтоб ему провалиться! — выругался солдат и неуклюже заковылял в сторону поваленной колонны. — Почему не подстраховал, Вермин?

— А какого демона ты решил, что поднимешь его в одиночку? Мамочка тебя не научила пользоваться языком?

Второй солдат подхватил хромого и помог ему усесться на пригретом солнцем мраморе.

— Зато у твоей с языком все в порядке. Пригодился, когда пришлось «упрашивать» жрецов принять тебя в служки. Похоже думала, что жизнь среди достойных и тебя сделает таким же? Так она промахнулась.

Солдаты сошлись в крепком рукопожатии и загоготали. Карас пристально следил за каждым движением. Совсем рядом от хромого, из небольшой щелочки в мраморе, тонкой струйкой пробивался прозрачный поток бирюзового тумана. Если не смотреть напрямую, то он практически незаметен. Но если коснется ноги, гвардеец почувствует приятное тепло и тогда уж Карасу точно несдобровать.

«Будь что будет!»

— Случаем не в храм ли Валькарта подбросили тебя, бедолагу? Я и мочится бы на него не стал, а жить среди больных ублюдков, жрущих землю и подавно, — Карас знал, что изрядно рискует. В этих краях с богами не шутят. Да и с кем-либо прочим не принято перекидываться остротами. За исключением ножей и ядовитых дротиков, разумеется. Но все же, ему позарез необходимо выиграть время, чтобы осколки кинжала успели остыть от божественной силы. Тогда ищейки Верховного точно не смогут учуять его следов.

— Что ты ляпнул, выродок ластоногий? — Вермин кинулся на Караса, но потащил за собой хромого и тот свалился с насеста.

«Вот так, еще немного…»

Ладонь командующего впечаталась в лицо Караса. В ушах зазвенело, словно обезумевшая горилла колотила в огромный медный гонг, установленный прямо на голове. Хлынули слезы. Карас рухнул на крыльцо и вдохнул запах каменной пыли.

— Не стоит открывать рот, когда от тебя этого не требуется, раб, — голос командующего холодил спокойствием. — А вы оба, немедленно поднимите его.

Карас слышал, как заворчали гвардейцы, но вскоре сандалии затопали по крыльцу, одна из которых слегка шоркала по треснутому мрамору. Приоткрыв глаза, Карас заметил, что марево кровькамня полностью развеялось. Мимолетная улыбка быстро соскользнула с лица, когда его вздернули на ноги.

— Клянусь Валькартом раб, если еще хоть раз услышу нечто подобное, ты отправишься на корм червям прежде чем успеешь вспомнить как приятно пахло у тебя на островах.

Командующий окинул взглядом, разрушенный фасад особняка. Потянулся к затылку, чтобы его почесать, но врезался в бронзовый шлем. Перепуганные звонким гулом вороны вспорхнули с мертвецов и злобно каркнули на того, кто прервал их трапезу.

— А сейчас, без лишних шевелений языком, отвечай где оно? — в глазах гвардейца читались отвращение и в тоже время весьма умело замаскированный страх. Он пытался скрыть свои эмоции, но в текущих обстоятельствах это было сложно, даже для такого умелого бойца.

— Тварь мертва. Ищите внутри дома, но пожалуйста аккуратнее с амфорами, хозяйка любила их.

Командующий отдал приказ, и бойцы стали протискиваться в заваленный проход.

—Тварь нужно внимательно осмотреть, — заострил внимание гвардеец, — и, если заметите нечто подозрительное, то не при каких обстоятельствах не трогать тушу, а немедленно доложить.

Под ногами солдат хрустела черепица, наплечники скрежетали по камню, пока они пропихивали себя в узкий лаз.

— А ты пойдешь со мной, раб. Верховный Судья не привык ждать.

Отряхнувшись от каменной крошки и протерев лицо, Карас выдавил улыбку и двинулся вслед за своим конвоиром, как вдруг за его спиной послышались звонкий грохот и грубые ругательства.

— Что у вас стряслось? — прокричал гвардеец, раздраженный задержкой.

— Все хорошо командир, — послышалось из глубин особняка — Это всего лишь стеллаж.

— Вы хотите, чтобы у меня глаз задергался от ваших выходок? Какой стеллаж наделает столько шума?

— Стеллаж с амфорами, господин Ганив.

* * *

В густом утреннем тумане лодка медленно ползла вверх против течения. Пара гвардейцев, вспотевшие и раскрасневшиеся, уже несколько часов без передышки работали веслами. Карас сидел на корме и наблюдал как в зеленоватой воде центрального канала мальчишки – чистильщики с помощью сетей и ведер собирают мусор и ядовитые водоросли. Один из них, совсем еще малыш, ушел под воду практически с головой. На поверхности остался торчать лишь маленький носик, пережатый деревянной прищепкой, да выпученные красные глазенки.

Карас уже и забыл, когда перестал замечать здешний запах. Резкая удушливая вонь болот не давала уснуть многие месяцы. Гремучий запах гнили и нечистот долго держал первенство в списке того, что рано или поздно сведет с ума, но появился новый фаворит.

«Проклятый гнус».

Москиты и слепни облепили Караса от кончиков волос до жухлых щиколоток. Особенно крупный овод кружился неподалеку и угрожающе жужжал. Никакая вонь не сможет соревноваться с исчадиями подземного царства. В голове стучала одна мысль: «Не шелохнись». Самое отвратительное, что местные пустоголовые болваны почитали их, как вестников богов. Вернее, конкретного бога, к которому Карас никогда не испытывал особого почтения.

«Проклятый Валькарт со своими кровопийцами».

Убьешь одного и полетишь прямиком в канал, а мальчишки с сетями лишь плюнут в твою сторону и не подумают помогать.

Командир гвардейцев сидел рядом на высоком глиняном сосуде с пресной водой и внимательно следил за каждым движением Караса. Любое резкое движение в сторону насекомого, и он мгновенно выхватит кинжал и пресечет убийство «божественной твари».

«В этих краях явно требуется пересмотреть приоритеты».

Правда, судя по виду командующего, он сам не в восторге от того что мошкара покрыла его с ног до головы. Насекомые гудели и жужжали, стараясь забраться в уши, ноздри и даже в глаза. Жалили и впивались во все неприкрытые места. Одному удалось укусить Караса в веко, и он с огромным усилием сдержал порыв прибить гада.

Ходили слухи, что некоторые жители, случайно убившие насекомое, бросались на нож и прыгали в канал, выносивший их тела прямиком к храму Валькарта. Надеялись искупить свою вину перед богом. Но Карас смутно ощущал, что в этой сделке кто-то явно остается в дураках.

«Проклятая нежить».

Жрецы всегда были рады такому подарку. Покойника подготавливали, как праздничную утку. Нашпиговывали заклятиями да молитвами и вот тебе дешевая рабочая сила. Сам он, конечно, этого не видел, но слухов ходило достаточно, чтобы иметь представление об искусстве сильных мира сего. Таких ходячих мясных кукол называли «валь», и Карас предпочитал всегда обходить их стороной.

Вот и сейчас несколько десятков валь, бурлаками тянули огромные бревна вверх по каналу. Почти половина города была разрушена и каждый день сотни мертвяков и простых жителей трудились на стройке. Буквально за пару недель Гемблат превратился из процветающего города в подобие разграбленной гробницы. По обе стороны от канала тянулись длинные цепочки трехэтажных каменных домов. Правда сейчас каждый второй был разрушен, как будто только вчера прошло Великое землетрясение. Тварь нападала без разбора. Выпрыгивала из воды, обрушивалась на жилище и вдоволь насытившись ныряла обратно в воду.

Поэтому сейчас у мертвяков было много работы. Несмотря на худощавый вид, порождения Валькарта без усилий поднимали груз, превышающий собственный вес втрое. Они трудились на разборе завалов. Многие дома обрушились в каналы, заблокировав движение пассажирских лодок и торговых кораблей. Валь легко справлялись и с такой задачей.

В каждом поселении, на каждой улице и даже посреди топи – валь были неотъемлемой частью жизни. Однако они никогда не занимались работой с мелкими деталями. Можно сказать, что никто не всучит мертвецу в руки кисть и не отправит расписывать стены в особняке какого-нибудь богача.

Именно поэтому Карас находился в относительно добром здравии. Он был одним из лучших стенописцев Палесса. Был, пока, десять лет назад, его не взяли в рабство солдаты Геменисии. Они напали на городок, в котором он расписывал колонны храма Ливрейлы. Отец всегда им гордился и даже сейчас он ни за что бы не отказался от этой работы.

— Что палессец, засмотрелся на своих будущих приятелей? — выкрикнул Вермин, не отрываясь от гребли. Его хромой приятель сидел на соседней скамье. Травма ступни не освободила его от работы, хотя он всячески пытался упросить командира Ганива расположить его на корме. Якобы для наблюдения за Карасом.

— Вот-вот. У тебя еще есть время, чтобы проститься со своей жалкой рабской жизнью. Думаю, служение в качестве валь будет как раз по тебе, — хромой злорадно осклабился и сплюнул за борт сквозь щель между зубами.

«Тогда тебе следует грести быстрее, приятель, иначе пока мы будем тащится до дворца, жужжащие твари от меня одни кости оставят».

Карас знал, что солдаты провоцируют его. Во дворце Верховного ему ничего не угрожает. Не должно. Если только оставшиеся в особняке гвардейцы не найдут осколки кинжала. Но это невозможно.

Нежный слух Караса прорезал пронзительный крик Хромого. Огромный овод, круживший над ними залетел прямо под повязку больной ноги. Похоже гвардеец совершенно не обладал способностями к врачеванию раз не удосужился плотно затянуть бандаж. Вероятнее он в совершенстве владел таким распространенным искусством как пронырство.

Гвардеец вскочил и отбросил весло в сторону. Но выбор стороны был совершено неудачным, если в подобной ситуации вообще можно рассуждать о выборе. Сделав в воздухе полуоборот весло лихо приложилось лопастью по лбу командующего. Медный шлем звякнул, но не спас владельца от падения в прохладную воду. Поднялись брызги, которые хоть на мгновение да спугнули назойливых насекомых. Хромой в ужасе уставился на круги, расходящиеся по воде и словно забыл про злосчастного овода. Вермин в спешке начал расстегивать ремни на доспехах, дабы кинуться на выручку, но делал он это крайне неуклюже. Несколько часов гребли дали о себе знать.

Поверхность воды пошла пузырями и Карас не раздумывая бросился в канал. Холодная вода сомкнулась над головой с глухой прожорливостью. Карас замечательно плавал с самого детства и в несколько мощных гребков сумел нагнать Ганива. Практически невидимый в мутной воде зеленый гвардейский плащ окутал солдата, словно гигантская водоросль. Напитавшись влаги тянул владельца на дно. Бронзовый панцирь и другое снаряжение играла в погружении немаловажную роль. Но длинный плащ так зловеще смотрелся под водой, что Карас в первую очередь избавился от него, отстегнув золотую застежку. Дернув ремешки доспехов Карас понял, что бороться с ними бесполезно. Обхватил командующего за грудь и начал активно перебирать ногами. Это не дало никаких результатов. Броня была слишком тяжелой. На поле битвы она может и спасает жизни, но в данной ситуации любой бы предпочел быть облаченным в коровье дерьмо, а не в драгоценный кусок непробиваемого гроба.

Сквозь толщи воды Карас разглядел, как к нему что-то стремительно приближалось. Разобрал очертания самопроизвольного грузила из бронзового шлема, перевязанного веревкой. На последнем дыхании он сумел ухватиться за веревку и обвязать ее вокруг Ганива. Резко дернул за нее и начал всплывать.

На поверхности Карас увидел, как двое гвардейцев, упершись в борт, вытягивают своего командира. Когда все оказались на палубе, Вермин смог привести Ганива в чувства и тот весьма нездорово прокашлялся. Карас отполз в угол кормы и попытался согреться, укутавшись в брезент. Его обычно используют, чтобы разбить палатку для ночлега.

Туман развеялся и впереди показался высокий горный хребет, припорошенный блестящим белым снегом. Над всей цепью возвышалась гора, превосходящая все прочие вдвое. Гора Вечности. Центральный канал вел Караса прямо к ее подножию и только сейчас он ощутил какое могущество стоит за теми, кто много веков назад поселился там.

С одного из склонов в небо медленно тянулся черный столб дыма. Ничего хорошего это не предвещало. Быть может гвардейцы неспроста начали свои издевки?

Пришедший в себя командующий подсел к Карасу и неуклюже похлопал его по плечу.

— Прежде чем мы причалим, будь добр переодеться, — гвардеец указал на сверток, лежащий рядом. — Не стоит оскорблять святое место сырыми тряпками.

«Вам бы тоже следовало приодеться, господин командующий».

— Гвардеец Вермин! — слова Ганива разлетелись, словно искры, высекаемые кузнечным молотом.

— Слушаю мой господин.

— Отстегнуть плащ. Сегодня он тебе не понадобится. И ты тоже снимай, — обратился он к хромому.

Пока гвардейцы копошились с застежками, Карас наблюдал за снежными вершинами. Черный дым на Горе Вечности означал лишь одно. Во дворце готовятся к казни.

* * *

Караса захлестнуло волной богатства и роскоши. Словно вся его жизнь прошла в бескрайней пустыни и внезапно он оказался в цветущем оазисе. На островах Палесса цари, а уж тем более жрецы не позволяли себе ничего подобного. Дворец очаровывал.

Канал питался из горных источников и брал свое начало под каменным сводом дворца у основания мраморной лестницы, ведущей в холл. Поэтому возле дворцовых ступеней была организована пристань к которой причаливали гости и слуги Верховного. Гвардейцы остались там, чтобы дождаться прибытия основной группы.

Огромные колонны из черного мрамора по обе стороны длинного холла поражали своей красотой и величием. Золотые светильники под потолком создавали теплый полумрак. Но больше всего Караса поразили фрески на стенах. Сложные узоры замечательно гармонировали с изображениями мифических существ из легенд древности. Местами встречались элементы мозаики, на которых мастер изображал древних Судей со времен основания города.

Между колоннами на тумбах из красного дерева стояли курильницы, наполняющие воздух запахами ладана и мирры. Карасу вспомнился храм Ливрейлы на родных островах. Для полноты ощущений не хватало лишь порыва свежего морского бриза.

Однако начальник гвардейцев совершенно не обращал внимание на окружающую обстановку. Он грозно чеканил шаг, гулким эхом разносившийся в просторном помещении. Лицо выражало лишь каменное спокойствие. Если Карас решит затеряться среди колонн, командующий ничего не заметит и прошагав так до конца зала, в конечном счете, упрется в глухую стену. Проверять это довольно опрометчиво, поэтому Карас продолжал любоваться красотами убранства Судей.

Здесь явно поработали лучшие мастера. Повторить которых не получиться даже Карасу. Зависть медленно выкручивала ему внутренности, но он постарался взять себя в руки. Настанет день, и ему удастся создаст лучшую фреску на всем Хизаруте. Если конечно сумеет пережить сегодняшний день.

У огромной арки, расположенной в конце зала, несли службу несколько десятков солдат. Охраняли покой Верховного Судьи, а также, судя по внешнему виду, соревновались в пышности со дворцом. Блестящие доспехи украшали всевозможные бляхи, ленты и отличительные пластины. Без перьев конечно же не обошлось.

«Интересно, когда дело доходит до сражения, им не мешают все эти побрякушки?»

Стражники расступились и из тронного зала вышел клерк. Его длинные пышные одежды, совершенно не подходили хитрой крысиной морде.

— Здравствуйте командир Ганив, — крысомордый слегка наклонил голову и жестом попросил посторониться. — В настоящее время Верховный ожидает другого посетителя. Он должен появится с минуты на минуты.

Из арки, неловко протиснувшись через строй гвардейцев, показался еще один чиновник должностью пониже. Прошептал что-то на ухо первому и также неловко удалился.

— По-вашему сейчас есть что-то более важное? — поинтересовался Ганив.

Крысомордый не стал спорить, а лишь указал костлявым пальцем за спину командующего.

Дворцовые ворота с грохотом распахнулись и на пороге показались три темные фигуры. Они прошли внутрь и Карас разглядел пару городских стражников, подталкивающих вперед мужчину. Без сомнений он был не простым горожанином. Судя по дорогой красной рубахе и золотой цепи обтягивающей вспотевшую шею, он принадлежал к торговой гильдии.

— А вот и он, — чиновник махнул рукой, призывая стражников поторопится. — Как только Верховный разберется с … этим, то обязательно примет и вас.

Глухими ударами древком копья стража гнала торговца, словно жертвенного барашка на алтарь. Налитые кровью глаза метались по залу в поисках поддержки, но никто из присутствующих не смотрел на него. Никто кроме Караса.

— Эй, дружище! — торговец вцепился в Караса умоляющим взглядом. — Они же не сделают этого? Все знают, что у меня отродясь не было контрабанды. Я ни разу в жизни не прикасался к кровькамню! Ни разу! Ты то это знаешь, раб! Ты знаешь… Агх!

— Да заткнись ты! — стражник врезал торговцу древком по макушке, — Меньше надо было болтать на улицах. А ну пошел!

Карас почувствовал, как холодный пот выступил на спине. Он как никто другой понимал, что этот бедолага имел в виду. Кровькамень. Сакральный ресурс, который боги принесли в дар порочному человечеству. Владели им, конечно же, чуть более порочные чем остальные.

Торговца провели мимо арки тронного зала, скрывшись в тени вспомогательного коридора.

«Но разве его не ведут к Верховному? Есть другой вход?»

— И прошу, постарайтесь подготовить вашего спутника к встрече с Судьей. Без недоразумений как в прошлый раз. Вы поняли, Ганив?

— Как вам угодно, магистрат.

Карас почувствовал пренебрежение в том, как гвардеец произнес должность чиновника. Крысомордый кивнул, словно прекрасно понимал недовольство гвардейца, но делать замечание не стал. Либо просто счел, что на это у него нет времени, так-как сразу развернулся и растворился в рядах стражников. Они плотно сомкнули строй, впечатав оковку копий в пол, предупреждая, что для остальных посетителей проход закрыт.

Из зала послышались барабаны. Затем духовые, и Карас решил, что именно под такую музыку полководцы ведут армии в бой.

— Я конечно извиняюсь, господин, но куда увели бедолагу лавочника?

Глаз гвардейца нервно подергивался в ритм барабанов.

— В тронный зал ведут два пути. Сквозь арку проводят почетных гостей.

— А второй?

Ганив повернул голову к Карасу и одарил его сочувствующим взглядом.

— Второй путь для преступников и приговоренных.

Барабаны заиграли еще громче и стремительнее. Нижнее веко Караса нервно дернулось.

* * *

Карас лениво переставлял ноги, которые совершенно не хотели отрываться от гранитного пола. Словно кто-то щедро обработал поверхность липкой смолой. Руки безвольно висели вдоль новой одежды, успевшей изрядно пропитаться потом. Язык во рту раздулся так сильно, что любая пчела позавидовала бы такому действенному яду, но Караса никто не кусал.

Никто, за исключением презрительных взглядов толпы. Разодетые и явно перебравшие с благовониями благородные мужчины и женщины следили за каждым его шагом в сторону трона.

Облегчение от того, что стража расступилась, приглашая пройти сквозь главную арку, быстро улетучилось.

Атмосфера чрезмерного богатства и власти давила со всех сторон. Сотни золотых светильников, украшенных драгоценными камнями, наполняли зал ярким, слепящим светом. Входившие должны чувствовать благоговейный трепет. В этих мрачных землях солнце редкий гость, и для простого люда излишки света: явный признак божественного величия. Но несмотря на то, что Карас вырос в стране вечного лета, свет произвел на него не меньший эффект.

В дальнем конце зала на высоком подиуме лучился золотой трон. Окруженный многочисленной свитой прихлебателей на нем восседал сам Верховный Судья. Лицо правителя закрывала глухая черная маска без отверстий для глаз. Но Карас чувствовал, что Верховный прекрасно видит все, что происходит вокруг. От этой густой черноты исходило какое-то мертвое спокойствие. Словно тому, кто находится по ту сторону, известна абсолютная истина. Ему совершенно незачем куда-то спешить. Добыча сама идет к нему в руки.

За спинами прихвостней полумесяцем высились трибуны судей. Все места были заняты. Карас насчитал ровно тридцать три служителя закона. Вид у них был сосредоточенный, но не излучал угрозы. Так много судей собирались только по чрезвычайно важным вопросам. А если среди них сам Верховный, то дело действительно серьезное.

Вблизи трона выделялись две высокие фигуры. Мужчина и женщина. В длинных одеждах цвета сажи. Их лица, раскрашенные охрой, огненным взором наблюдали за приближающимся Карасом. Он почувствовал, что лишился последних сил и ноги его подкосились. Ганив, шедший позади, успел подхватить его и снова поставить ровно.

— Со жрецами шутки плохи, раб, — проговорил гвардеец. — Особенно со служителями Валькарта. Говорят, они способны убить лишь взглядом. Даже не думай юлить и хитрить с ними, а уж тем более с Верховным.

«Так вот почему так паршиво. А я уж подумал, что превратился в слюнтяя, расквасившегося от взглядов позолоченных снобов. А это происки жрецов!»

— Спасибо за совет, — Карас почувствовал, что ему стало лучше. Он всегда считал, что если ты не в состоянии что-то изменить, то тратить силы на душевные терзания нет смысла. А как противостоять жреческим чарам он не имел никакого представления.

— Благодари богов, что ты здесь, а не среди развалин вместе со своим господином.

В десяти шагах от подиума гвардеец остановил Караса и зал мгновенно погрузился в тишину. Возможно тут не обошлось без жреческих хитростей, но те ничем себя не выдали. Только сделали пару глотков своего перцового варева.

— Так это правда? —прогремел грозный голос из-под обсидиановой маски.

Карас не сразу понял, что вопрос относится к нему. Он был поражен голосом Судьи и пришел в себя только после тычка Ганива. Прочистил горло и спросил:

— Что правда, господин? — вдруг у Каруса скрутило живот и он согнулся пополам. Потом опустился на колени и с большим трудом сдержался, чтобы не извергнуть остатки вчерашнего ужина на блестящий пол. Дыхание сбилось. Карас чувствовал себя рыбой, брошенной на раскаленные камни.

— Тебя не научили как следует обращаться к Верховному, раб? — поинтересовался жрец и Карас понял, что вопрос относится не только к нему. Где-то из задних рядов свиты показалась сердитое лицо крысомордого и злобно брызгая слюной проворчало:

—А я предупреждал тебя, Ганив. Твое безответственное отношение к процедурам…

Жрица жестом усмирила ворчуна и тот молча скрылся в чиновничьих норах.

— С командующим мы разберемся позднее, — подтвердил жрец. — Возможно там откуда ты родом ваши царьки привыкли, что их никто не уважает, но здесь, в Гемблате, следят за этикетом.

«Лучше бы вы следили, чтобы гребанные насекомые не обгладывали людей до костей», — подумал Карас, но, превозмогая боль, произнес:

— Прошу прощения, о Верховный, — он склонился и коснулся лбом прохладного пола. —Могу ли я попросить дать мне возможность подняться? Мне редко доводилось встречаться с судьями, а с самим Верховным…боюсь у меня это впервые.

Судья не подавал никаких признаков того, что он принял извинения, но Карас почувствовал, как его отпустило, и он снова может вздохнуть полной грудью.

Жрец и жрица переглянулись и сделали шаг назад, скрывшись в тени трона. Карас поднялся на ноги. Огромный зал резко сжался и уменьшился до маленькой точки в которой были только он и Верховный Судья. Возможно нужно было быть более сдержанным в присутствии того, кто может лишить тебя жизни.

— Не нужно притворяться дураком, — слова впивались в Караса, словно клинки. — Ты прекрасно понимаешь причину, по которой ты здесь.

Карас осознавал, что он находится в весьма затруднительной ситуации. Все зависело от его способностей выкручиваться. Но Ганив рекомендовал этого категорически не делать. Возможно Верховный и так уже все знает, но тогда зачем ему потребовался весь этот цирк с приглашением пройти сквозь почетную арку? Почему бы ему просто тихо не прирезать его? Зачем было тащить через весь город во дворец, заполненный знатью и судьями?

«Просто ему нужна показательная казнь! Но я уничтожил клинок, Верховному не подкопаться ко мне. В их глазах я никчемный раб и преступник. Но по закону – я герой!»

Вот чем отличается истинный житель Палесса – знанием и почтением закона. Будь ты хоть пекарем, пахарем или пусть даже знахарем с пристрастием к горячительным напиткам: каждый гражданин знает законы города, в котором живет. И Карас не был исключением. Кроме того, он прекрасно усвоил догмы страны, которая пленила его и сейчас самое время воспользоваться этим.

— Могу предположить, что я здесь благодаря событию, произошедшему вчера вечером., — уголок рта непроизвольно пополз вверх. Нахлынувшие чувства не поддавались контролю.

— Верно, — было слышно, что несмотря на громкий раскатистый голос, речь давалась Судье не так уж и легко. Она словно пробивалась из морских глубин. Карас и раньше знал, что он скрывает лицо за черной маской, как и все Верховные до него. Изображениями древних Судей украшены практически все значимые постройки Гемблата. Но все же откуда пошла такая традиция Карас не знал.

«Что же они скрывают под непроглядными личинами?»

— Болотный демон напал на твоего господина.

— Это правда, Верховный, но я бы выразился немного иначе. Эта тварь не нападала на кого-то конкретного. Вы же видели во что превратился город. Демон атакует без разбора.

И снова из свиты выскользнул крысомордый. Вперил в Караса хитрые глазенки и поинтересовался:

— Ты утверждаешь, что это именно тот демон, который уже несколько недель терроризирует наш город? Тварь, которая разрушила половину богатейшего квартала и бесследно растворилась в топях?

— Я ничего не утверждаю. Если вам известно большее, то я не буду спорить.

Чиновник хотел возразить, но появились служители Валькарта и весьма неделикатно вывели его из зала. Он яро что-то доказывал, но похоже его аргументы их совершенно не заинтересовали.

«Отец всегда говорил, что чем старательнее ты выказываешь свою услужливость, тем больнее этой услужливостью тебя огреют по разгоряченной макушке.»

Верховный Судья, пробарабанил пальцами по широкому подлокотнику и дождавшись, когда чиновник успокоится, спросил:

— Демон действительно мертв?

— Насколько я могу судить – да, но кто знает этих болотных созданий. Сейчас демон мертв, а через минуту подскочит, и никто тебе не поможет. Этот вопрос лучше задать эксперту, — Карас прокрутил в голове слова, которые стремились слететь с языка и в тоже время могли стать опаснее любого клинка из кровькамня. Он почувствовал, как к щекам прилила кровь. Тело слегка затрясло от волнения и возбуждения:

— Это я убил его.

По залу прошла волна подозрительного и в то же время восторженного ропота. Люди, которые ранее боялись издать лишний звук, отчалили от молчаливой пристани и пустились в морские просторы обсуждения. Даже судьи на трибунах зашептались, а кто-то привстал со своего места, чтобы лучше рассмотреть Караса.

— Если это так, то вскоре мы это выясним.

Судья откинулся в спинку трона и вопросительным жестом обратился к командиру Ганиву.

— Мои люди на пути во дворец. С демоном на борту, разумеется.

— Отлично, Ганив. Надеюсь они будут осторожны.

«Не сомневаюсь в их осторожности и аккуратности ни на мгновение».

Судья подал знак и вокруг сразу засуетились слуги. Перед Карасом поставили широкий деревянный стол из цельного куска дерева. На плечи накинули длинный красный плащ и посадили в мягкое кресло, которого ему так давно не хватало.

— Если ты, раб, собственноручно избавил наш город от угрозы, — в руке у Судьи появился кубок, наполненный вином, — предлагаю отблагодарить богов, что дали тебе сил и мужества освободить наш город и его жителей от лихой напасти.

После чего Верховный щедро плеснул вином на пол и отдал пустой сосуд слуге. Карас тоже обнаружил на столе вино и совершив возлияние, его кубок сразу наполнился новой порцией. На стол вынесли различные яства, которые Карас не видел уже многие годы и лишь иногда чувствовал запах с хозяйской кухни.

Карас понимал, что он на верном пути. Возможно удастся еще немного добавить красок этому славному дню. Он поднял кубок и сглотнув слюну торжественно произнес:

— Чувство присутствия богов не покидало меня ни на мгновение…

«Особенно когда неистово молишься, чтобы демон проскочил мимо, а в следующую секунду тот поворачивает окровавленную морду и несется на тебя клацая зубами.»

— Но больше всего я ощущал близость самого Валькарта…

«Он несомненно был близок. Так близок, что я чувствовал его смрадное дыхание. Хотя скорее всего так воняло из распоротого брюха старого повара, тщетно пытавшегося собрать внутренности обратно».

— Он уберег меня от смерти, а его верные крылатые жужжащие помощники заслоняли меня живым щитом, не давая демону шансов поразить меня!

«Как лихо закрутил. Оказывается, целовать божественные задницы по силам не только дражайшим жрецам».

Карас сделал глоток вина и бухнувшись в кресло приступил к поеданию запоздалого завтрака. Сегодня он его заслужил как никто другой.

— Угощайся, Карас из Палесса, — разрешил Верховный. Также немного запоздало, так как Карас уже вовсю поедал перепелиные яйца и свежие булочки. — Ты совершил праведное дело и теперь согласно закону, вправе просить у меня о награде. Разумеется, как только мы окончательно убедимся в том, что демон действительно мертв.

В зале раздались одобрительные возгласы. Но многие не верили, что Карас смог расправится с чудовищем и требовали доказательств. Однако, другие с облегчением выдохнули и восхвалили Валькарта за то, что теперь их имуществу больше не угрожает демон и можно в безопасности передвигаться по городским каналам. Карас их понимал, так как сам наконец почувствовал сладкий вкус будущей свободы. Его перебивал вкус запеченной утки, но вкус свободы ему нравился, безусловно, больше.

Десять лет рабства зацементировали в его голове одну простую истину: если появляется возможность есть — набивай брюхо пока не лопнет пояс. Но когда шнуровка на животе лишь немного натянулась, терпение Караса лопнуло:

— Я бы хотел получить свободу!

Знатные женщины одна за одной повалились в обморок, а их не менее достопочтенные мужья кинулись поднимать их с пола, проворонив момент падения.

«Неужели я перегнул палку? Шокировал такой очевидной просьбой. Похоже кровь в их черепушках так сильно загустела от сладкой жизни, что мысли вязнут сильнее чем ноги в трясине.»

Но его теория разбилась, словно сырое яйцо, свалившееся с обеденного стола.

Сквозь арку тронного зала на огромных санях два десятка вспотевших гвардейцев, вцепившись в толстые канаты, втащили тело болотного демона.

Тело чудища покрывала грязно-изумрудная чешуя, напоминающая гальку, затянутую илом. После каждого рывка за канат, оно слегка покачивалась и сотни шипов, торчавших из хребта, угрожающе скрежетали друг об друга. Длиннющие перепончатые лапы, заканчивающиеся острыми кинжалами когтей, заляпанных грязью и кровью могли внушить ужас даже бесстрашному воину, а Карасу тем более.

После очередного рывка, одна из лап демона выскользнула из-под окровавленного брюха.

Благородные женщины, только что пришедшие в себя, словно по команде извергли содержимое желудков прямо на своих ухажеров.

В темнице когтей чудище сжимало молочно-белое тельце молодой девушки. Карас сразу узнал ее.

Абайла.

Из всех рабов семьи Коальбон только она была из народа детей луны. Сбежала из родного края в тринадцать лет. Жрецы хотели принести ее в жертву лунной богине Иштейли, чтобы защититься от вторжения чужеземцев из-за моря. Госпоже Коальбон удалось пристроить ее у себя на кухне до того, как она попала в руки к владельцам борделей, для которых девственница альбиноска могла стать настоящей золотой жилой.

Девушка все уши прожужжала Карасу о том, что когда-нибудь в нее влюбится красавец из знатной семьи и она станцует с ним во дворце. Он лишь пожимал плечами и, натянув набедренную повязку, покидал ее теплую постель.

«Можно сказать твоя мечта сбылась. Надеюсь мы еще увидимся в другом мире».

Несколько гвардейцев просеменили к Абайле и аккуратно освободили девушку из лапы чудовища. Карас хотел броситься им на помощь, но Ганив успел вовремя его остановить:

— Они справятся парень. Сейчас тебе лучше подумать о себе.

— Но у меня все просто замечательно. Денек с утра конечно не заладился, но скоро я буду свободен, — Карас кивнул в сторону гвардейцев, заворачивающих девушку в черный саван. — Я мог бы хоть что-то сделать для нее. Похоронить как принято у ее народа.

— Не стоит радоваться свободе раньше времени. Видишь брезент на морде демона?

— И что с того? Просто твои гвардейцы не хотят шокировать публику. От морды там практически ничего не осталось. Я же знаю.

— А вот тут осторожнее. Или ты думаешь я не видел, как ты избавился от кинжала?

Сердце Караса заколотилось еще быстрее чем в первую встречу с болотным демоном. Так близко к победе, и вот все может рухнуть в один злосчастный миг. Услышать такое от гвардейца Карас совершенно не ожидал.

— Так вот, если ты посмотришь на брезент, то увидишь вышивку в его нижнем углу. Это ткань не моих людей. — Карас нервно сглотнул и заметил небольшой знак, вышитый золотыми нитями. Марка червя. Символ Валькарта.

«Жрецы!»

— Думаю ты уже догадался, что служители Валькарта меня недолюбливают.

— А я-то тут при чем? — Карас старался говорить спокойно, но голос уже дрожал, словно его только что окунули в холодную горную реку.

— Просто постарайся не делать глупостей и возможно сегодня ты уйдешь отсюда живым.

Карас хотел возразить. Сказать, что он по праву заслужил свободу и никакие жрецы не должны ему препятствовать. Но когда сани остановились возле золотого трона, Верховный поднялся и произнес:

— Да будет так, гость из Палесса, — Карас повернул голову на Судью, который удивительно долго тянул с ответом.

— Демон мертв, — продолжал Верховный, — и с этого момента ты свободен. Командующий Ганив, снимите браслеты с нашего спасителя.

Годом ранее Карас даже представить себе не мог, что когда-нибудь услышит эти слова. Тем более из уст Верховного. Он посмотрел на запястья, где красовались браслеты из кожи медной змеи. Начертанные символы на них гласили:

«Раб».

Ганив обнажил лезвие кинжала и сурово посмотрел на Караса. Веко гвардейца снова нервно передернулось.

По команде Верховного, музыканты снова забили в барабаны.

Что-то здесь было не так. На лбу гвардейца выступил пот, будто он боролся с чем-то. Возможно с самим собой, и борьба эта была яростная. Рука Ганива дрожала и едва удерживала клинок.

— Ну что же приятель, режь, — Карас вытянул руки вперед, чтобы гвардейцу было проще выполнить такую пустяковую задачу.

Командующий покачнулся, но тряхнув головой, ему удалось взять себя в руки и после двух четких движений полоски кожи упали к ногам Караса.

— Все в порядке? — вопрос относился к гвардейцу, но Карас задал его и себе. Так легко лишиться браслетов было совершенно невообразимо. Он боялся, что прямо сейчас его раскусят, затянут петлю на шее и все его мечты о том, как он садится на корабль и отчаливает к родным островам, пойдут прахом. Тем более Ганив вел себя странно и подозрительно.

— Все хорошо. На секунду мне показалось что…

Гвардейца прервал внезапный вопрос крысомордого, показавшегося в проеме главной арки:

— Верховный, могу ли я удостовериться, что демон действительно мертв? На туше не видно следов ранений, и как мне доложили люди командующего Ганива, смертельный удар пришелся именно в морду твари.

Из строя солдат, тянувших сани, вышли Вермин с уже совершенно не хромающим товарищем и поклонились.

— Если вам недостаточно того, что вы видите, не буду вам мешать, — Верховный махнул рукой, приглашая чиновника провести осмотр.

«Здесь явно что-то не так. Я сломал лезвие и не оставил следов. Что же они задумали?»

— Может быть стоит отложить осмотр, господа? — Карас повернулся к знатным гостям. — Тем более женщины и так натерпелись за сегодняшний день, а это зрелище совершенно не для нежных душ.

Сердце бешено колотилось. Свобода была так близко, но сейчас она улетучивалась еще стремительнее чем подергивается веко командующего Ганива.

— Думаю, что ничего страшного не случиться, — отмахнулся крысомордый и отошел в сторону, освобождая проход для жреца и жрицы Валькарта, которые совсем недавно вывели его из зала. — Господа, если считаете необходимым, то пожалуйста прикройте дамам глаза.

Несколько мужчин сразу потянулись к лицам своих спутниц, но все без исключения получили резкий хлопок по рукам.

Жрица проскользила мимо демона и остановилась возле Караса. Жрец откинул брезент с морды твари и обнажил месиво похожее на ягодный пирог, который оставили возле открытого окна, а прожорливые вороны раскромсали его вдоль и поперек пытаясь найти спрятанное внутри сокровище.

Жрец, закатав рукава, погрузил руку в раздробленный череп и что-то там выискивал.

Ганив сделал шаг вперед:

— Верховный, всем очевидно, что демон мертв. Такой подробный осмотр жрецы могут провести у себя в храме.

Судья ничего не ответил, словно и не услышал возмущения гвардейца. Его черная маска не отражала намеков на эмоции.

— А это у нас что? — красное лицо жреца, словно лопнувшая слива, исказила кривая ухмылка. Он вытащил из «пирога» то самое сокровище, которое так тщательно искал.

В его руке, сквозь слой вязкой крови приглушенно светился осколок лезвия из кровькамня.

«Это невозможно!»

— Могли придумать что-нибудь получше, — проворчал Ганив и наклонился к уху Караса. — У нас остался только один шанс, приятель.

Жрец поднял осколок высоко над головой. Струйки крови бежали по его руке, затекая прямо в рукав жреческого одеяния, что совершенно его не смущало. В свете светильников кровькамень засиял еще ярче и лица собравшейся знати озарило бирюзой.

«Какие тут могут быть шансы?» — подумал Карас, но гвардеец ответил на немой вопрос:

— Закон превыше всего. Так повелось у нас в Гемблате, — он незаметно протянул свой кинжал Карасу. — Надеюсь ты усвоил это за годы, проведенные здесь?

Как только Верховный кивнул, жрица бросилась к Ганиву и вперилась в него немигающим взглядом. Гвардеец затрясся, словно в лихорадке, а Карас быстро спрятал кинжал в складках одежды.

«Так вот что с ним творилось. Жрецы пытались обрести над ним контроль».

Жрец с осколком плавно приблизился к Верховному и вложил кровькамень в его руку.

— Командующий Ганив! — Судья обратился к гвардейцу, который перестал трястись и с выступившей пеной у рта покорно стоял по стойке смирно. Стеклянные глаза были прикованы к повелителю. — Вы должны были внимательно проверить демона, прежде чем доставлять его во дворец, а также обыскать раба, утверждавшего, что именно он убил болотную тварь!

Крысомордый задрал свой длинный нос кверху и задумчиво закатил маленькие глазки. Похоже чиновник предвкушал скорое повышение, а избавление от назойливой занозы в заднице радовало его еще больше.

— В любом случае уведите его. Сейчас я должен вынести другой приговор.

«Не нравится мне это, — Карас нащупал кинжал и крепко стиснул рукоять. — Приговор может быть только один».

Гвардейцы Ганива, повинуясь Верховному, подошли к своему командиру и не сказав ни слова повели его прочь из тронного зала. Похоже жрецы дотянулись и до них. Подчинили волю, и теперь они не понимают, что творят. Либо их просто подкупили. Непонятно что еще хуже.

— Ты убил демона этим? — спросил Верховный, играючи перебирая осколок кровькамня длинными узловатыми пальцами. В его руках бирюзовое свечение усилилось, и на мгновение Карасу показалось, что сквозь черную маску проявилось молодое лицо. Слишком молодое для Верховного, но вскоре иллюзия развеялась. Как только он передал осколок жрецу, обсидиан стал абсолютно непроницаем.

—Ты прикоснулся к оружию из кровькамня, палессец?

Карас выхватил клинок и бросился на Верховного. Закон есть закон. Тот, кто сможет убить Верховного займет его место на троне. Но внезапно почувствовал прикосновение к лицу холодных ладоней. Жрица поймала его взгляд и тело мгновенно сковало незримой цепью. Кинжал выпал из руки и звонко ударился о каменный пол.

Карас пытался сопротивляться. Вырывался из «цепей», но силы с каждым рывком все быстрее истощались. Лишь язык бешено метался во рту, словно напившаяся кровью пиявка, брошенная в огонь.

— Отпусти его, — скомандовал Судья. — Вижу наш «герой» настроен решительно.

Жрица убрала руки и Карас рухнул на гранит. К мышцам вновь возвращалась чувствительность.

— Повторяю вопрос: демон убит клинком из кровькамня?

— Это недоразумение, — проговорил Карас, медленно поднимаясь с пола. — Я понятия не имею как осколок оказался в демоне.

— Тогда как же ты убил его? Воткнул ему одну из своих кисточек в ноздрю? — вмешался крысомордый и под сдержанные смешки гостей подбежал к столу, за которым сидел Карас, выхватил зубочистку, вставил ее себе в нос и изобразил как демон корчится в предсмертной агонии.

— Его завалило камнями. Демон протаранил стену, а одна из колонн свалилась ему на голову! — воскликнул Карас.

— Верховный, я бы не стал слушать этого островитянина, — чиновник вынул зубочистку из ноздри и щелчком запустил ее в Караса. — Он только что с помощью лжи пытался выменять себе свободу. Обманул не только всех этих людей, собравшихся в зале, он обманул Вас!

Судья недолго думая произнес:

— По закону рабам запрещается прикасаться к оружию из кровькамня. Это знает каждый, — Верховный спустился с подиума.

—Любого, кто нарушит этот запрет ждет смерть, — Судья медленно скинул золотой плащ и обнажил жилистые руки, покрытые сложными узорами татуировок.

— Но я уже не раб! — в отчаяние взревел Карас и, схватив валяющийся рядом кинжал, оттолкнулся от пола и выбросил руку с клинком вперед, целясь Верховному в шею.

Узоры на руках Судьи засветились бирюзой. Воздух вокруг затрещал и уплотнился. Движения стали плавными и каждый взмах руки оставлял рябь в воздухе.

Верховный выбил кинжал. Поднырнул в сторону и ударил по ребрам. Карас влетел прямо в толпу гостей.

— Сейчас ты не раб, Карас из Палесса, — прогремел голос, словно он доносился из другого мира. Пробивал какую-то невидимую преграду и разлетался осколками слов по залу, — но ответишь за преступления раба. Закон есть закон.

Гости в которых врезался Карас медленно расползлись в разные стороны, и он остался совершенно один, окруженный чужаками. В круг вошел Судья, а следом жрец, сжимавший в руке треклятый осколок.

— Твоя безрассудная смелость покуситься на мою жизнь изменит приговор. Тебе будет оказана великая честь.

Жрец плавно приблизился к Карасу и взмахнув лезвием, словно художник кистью, сделал плавный мазок по его горлу.

Бирюзовый свет вспыхнул перед глазами. Карас почувствовал, как жизнь утекает из него. Сквозь боль и отчаянные попытки сделать глоток воздуха до него донесся гремучий голос Верховного:

—Ты отправишься в храм Валькарта и вскоре пополнишь ряды валь. Кто знает, может ты станешь первым кому удастся правильно держать кисть после смерти.

«Только не это», — подумал Карас и погрузился во мрак.