Дело знахаря

— Глянь-кось, идёт, окаянный, — сплюнул мужик в простой грубой рубахе, опиравшийся руками на косу.

— Что ты хаешь сразу? Может, хорошая людина, — налетела на него стоявшая рядом женщина в шерстяном платье.

— Хорошие в эту пору урожай собирают, а не по чужим делянкам шастают.

По дороге шёл весьма необычный человек. Котомка оттягивала плечо мужчины, возраст которого сложно было определить на глаз. Про таких обычно говорят: «Уже не молод, но ещё и не стар». Нечесаные лохмы темных волос вместе с достающей до кадыка бородой скрывали большую часть лица. Мужчина, кажется, улыбался, или же дело просто было в его смешливых зелёных глазах. Залатанный плащ и пыльные штаны, заправленные в добротные сапоги, завершали образ странника.

— Чьих будешь? — крикнул крестьянин, когда путник был от них метрах в десяти.

— Ничей я, — мужчина ответил приятным раскатистым басом.

— Беглый чтоль? — насторожился крестьянин.

— Свободный, — последовал резкий ответ.

— И зачем же путь к нам держишь, свободный? — последнее слово крестьянин произнёс с ехидцей.

— Не к вам я шёл. Брожу по свету, помогаю людям. Могу с болезнью помочь, али урожай от вредителей предохранить. А хочешь, курочку заговорю, чтобы неслась получше, — подмигнул опешившему собеседнику странник.

— Так ты, выходит, колдун? — крестьянин покрепче ухватился за косу.

— Стветлый Владыка упаси, — даже вздрогнул путник. — Знахарь я.

— Колдун, знахарь, кличут вас по разному, а суть-то одна, — напряжение между собеседниками стремительно росло. Женщина взяла в руки серп.

— Что ж ты хулу на доброго человека возводишь. Колдуны-то с темными силами сделки заключают, а мне дар от Светлого Владыки дан.

— Добре, если так, — немного расслабился мужик. — А что за чары свои возьмёшь?

— Мне много не надо. Только приют, да припасы в дорогу.

— И все что ли?

— Говорю же, людям помогать хочу. А за помощь платы не берут.

Крестьянин помялся какое-то время и, наконец, спросил:

— А могёшь нам поле от вредителей заговорить?

— Чего ж не мочь. Веди к граничным камням делянки.

Стоило им подойти к камню, как знахарь склонился над ним и начал что-то шептать. Его руки окутались серым сиянием, которое затем перетекло в землю. Все то же самое повторилось ещё четыре раза в других концах надела.

— Теперь год ни вредители, ни хворобы трогать посевы не будут.

Мужик, все это время стискивавший косу в руках, ослабил хватку:

— Низкий поклон тебе, коли так, свободный. В хибарку нашу пойдем, али ещё хочешь по деревне побродяжничать?

— Много ещё кому помочь надобно. Отведите меня к старосте вашему, добрые люди, — ответствовал странник.

***

К дому старосты подошла уже длинная процессия крестьян, услышавших о приходе «чаровника невиданного».

Из деревянного дома, выделявшегося среди прочих резными наличниками, вышел пожилой мужчина. Его немногочисленные волосы были белы как снег, а лицо уже тронули коричневые пятна. Тем не менее, глаза его были столь же бодры, как и двадцать лет назад, а рубашка с красивым орнаментом выдавала неплохой достаток.

Староста пошёл навстречу к страннику. Остановившись напротив него, он помедлил, а затем упал на колени:

— Молю вас, помогите! Я не поверил сперва, когда о чаровнике засудачили, но не зря служил я в баронском корпусе, многих видал. Вижу, что и в вас сила есть.

— Встань, друг мой, и скажи, с какой бедой столкнулся, — знахарь сделал шаг к старосте и помог ему подняться.

— Дочь моя захворала. Пленкой ей горло стянуло. Вы не подумайте, я ни золота, ни земли не пожалею! Уж и к жрецам Светлого Владыки в ноги падал, да какое им дело до деревенщины?

— Посмотрю, что сделать можно. Веди к дочери.

В постели лежала бледная девочка. По свистящему дыханию, периодически прерываемому хрипами, любой целитель мог бы сказать, что осталось ей недолго.

Странник ещё больше нахмурился и сказал:

— Помочь я попытаюсь, но сами понимаете. Не Светлый Владыка я.

Староста лишь молча кивнул в ответ.

Знахарь подошёл к девочке и, присев на край кровати, взял её за руку. Следующие пару минут он что-то бормотал себе под нос, редкие слова, которые староста слышал, принадлежали совсем не их языку. Наконец, знахарь замолчал и наклонился к голове девочки. С его губ сорвался маленький шарик света и влетел в приоткрытый рот больной. Сперва ничего не произошло. Староста хотел уже что-то спросить, когда его дочь внезапно согнулась в сильнейшем приступе кашля. Но вот он закончился, обессиленная девочка опала на кровать и задышала. Задышала, как дышала до болезни, как дышит любой здоровый ребёнок.

— Вот и все, — знахарь улыбнулся старосте. — Дайте ей немного отдохнуть, и она оправится.

— По гроб жизни обязан буду! Что хотите у меня просите, господин! — рухнул ему в ноги староста. — Знайте, Лех Ружинский вечный ваш должник.

— Какой я тебе господин, Лех. Такой же мужик, как и ты. Просто начертано мне Владыкой людям помогать, — снова попытался поднять его знахарь.

— Да не дурачьте меня, ваше благородие. С крестьянами-то эта шутка, может, и пройдёт, но не со мной. Долгохонько служил я в войске барона десятником и много людей повидал. Не просят такие как вы у Владыки, а сами берут. А магов из мужичья не бывает — только благородные.

Знахарь хотел что-то сказать, но Ружинский прервал его:

— Вы не волнуйтесь, ваше благородие, я ни с кем этими мыслями делиться не буду. Навек я ваш раб за то, что дочурку вылечили.

Знахарь, хотя какой он знахарь в самом деле, тяжко вздохнул:

— Правильно делаешь, что не будешь делиться. А теперь пойдём, может ещё кому в вашей деревне помощь нужна.

***

До наступления заката странник успел обойти все поля деревенских, наложив на них заклятья от вредителей, нескольким семьям помог с больной скотиной. Деревенские, сперва крайне настороженные, к концу дня свыклись с мыслью о необычных силах пришельца. Ну и в самом деле, разве не знают они историй о том, как Владыка осенял своим благословением праведников?

Когда дела были окончены, знахарь вернулся к Ружинскому и отправился спать в подготовленную для него комнату.

Уже забрезжил рассвет, когда странника разбудили голоса у входа в дом. Он напряг слух и разобрал, что кто-то спорил там с Ружинским:

— Говорю тебе, собака, нам уже доложили, что он здесь. Впусти, иначе как пособник на костёр пойдёшь.

— Да что ты упираешься, Лех! Господари зазря приходить не станут, — в отличие от предыдущего незнакомого голоса, этот принадлежал давешнему крестьянину, который первым встретил путника.

Разговор прервала открывшаяся дверь. На пороге стоял знахарь, а плече его уже висела походная котомка.

Перед домом собрались все жители деревни, а а рядом с крыльцом стояли трое воинов в кирасах и Ружинский. У двоих бойцов на нагрудниках красовался герб местного барона, а третий гордо носил знак многолучевого золотого солнца, заключённого в чёрный круг. Известный символ инквизиции.

— Вы что-то хотели от меня? — знахарь добродушно улыбнулся воинам.

— В кандалы его! — крикнул инквизитор, выхватил из ножен меч и приставил его к шее знахаря. Один из дружинников барона в это время обошёл странника сзади и защёлкнул на его руках кандалы.

— Что вы хотите от меня? — повторил, все так же улыбаясь, знахарь.

— Велено на допрос отвести тебя, еретик, — зло оскалился инквизитор.

— Обознались вы верно. Я всего лишь странник, гонимый ветром, — знахарь недоумённо смотрел на собеседника.

— Не хитри, чернокнижник. Ты призывал силы тьмы и предал Светлого Владыку, — как будто выплюнул служитель света.

— Вы ошибаетесь. Ересь не мой удел. Да и разве похож на накидку мрака мой изодранный плащ?

— Заткни пасть, чернокнижник. Ты посмел говорить, что твой темный дар исходит от нашего Владыки. Приговор тебе вынесет суд, но я бы на твоём месте уже готовился к костру, — он отнял клинок от шеи знахаря. — Берите его и уходим.

— Добрые люди, неужели вы правды им не скажете? Видели же, как себя не жалея, вам помогал? — закричал скованный странник.

Деревенские заволновались, наконец, какая-то женщина несмело ответила:

— А мне сон после его колдунств виделся, что смотрит сверху наш Владыка так осуждающе.

— Я слышал у Петрушинских корова вместо молока кровь дала! — раздался ещё голос.

Скоро все потонуло в воплях, изобличающих знахаря.

— На костёр чернокнижника! — прорвался очередной возглас. И вот толпа уже скандировала:

— На костёр! На костёр!

Инквизитор поднял руку и люди замолкли:

— Не волнуйтесь, друзья мои. Суд вынесет справедливый приговор этому чернокнижнику, — он хотел сказать ещё что-то, когда встретился взглядом со знахарем. В его глазах не было ни капли прежней доброты. Два зелёных колодца были полны холодности и странной надменности. Инквизитор уже хотел что-то скомандовать, когда из уст знахаря прозвучали слова чужого языка:

— Спиритус пробео, — трое воинов упали на землю, не в силах сделать вдоха.

Осыпались ржавчиной кандалы, и начал преображаться сам знахарь. Поплыли, словно горячий воск, старые черты. Теперь перед ними стоял совсем другой человек, только глаза остались теми же. Молодой мужчина с щегольски зачёсанными волосами цвета воронова крыла, одетый в дорогой камзол и чёрный, как ночь, плащ. Во всей его осанке, в лице и взгляде сквозили властность и сила. Но вместе с тем чувствовалось, что неизвестный о чём-то сильно сожалеет. Он заговорил, и каждое слово было услышано стоявшими вокруг людьми:

— Вот ваша благодарность за все мои добрые дела. Ну что же, я хотел посмотреть на жизнь простых людей, быть может, облегчить её в чём-то. Я протянул руку помощи, а вы сразу побежали строчить донос. Вы меня разочаровали. Я мог бы проклясть всех вас, но что толку? Предрассудки живучее любого человека. Так и дальше обитайте в своём жалком мирке, поклоняйтесь Светлому Владыке и его жрецам, которые и пальцем не пошевелят, чтобы вам помочь. Сжигайте тех, кто приходит к вам с добром в душе, умирайте от болезней и голода и, конечно, плодитесь. Плодитесь и воспитывайте в своих детях всё то же, что было в вас. Умерла добродетель. Наивный, я думал, что так лишь в высшем свете. Но нет, каков сюзерен, таковы и вассалы. Нет разницы, кто ты: жрец или маг, крестьянин или аристократ — суть у всех одна. Одни грехи, одни желания. Любого, кто посмеет изобличать все эти нарывы на теле обществе, линчуют без тени сомнения. Ведь вам так удобнее, вы так привыкли. Стонет крестьянин под пятой феодала, проклинают бароны герцога, требующего всё большую дань, ропщут герцоги на короля, что забирает у них лучших людей на войну. Да и сам король проклинает то неприятелей, то Светлого Владыку, то собственный народ. Но ни одно звено этой нескончаемой цепи не задумается, не попытается что-то изменить. Ведь так жили отцы, деды и прадеды. Кто мы, чтобы нарушать их заветы? Светлый Владыка терпел и нам велел! Впрочем, зачем я вам всё это говорю, всё равно глухи останетесь. Правы были те, кто говорил: «Зло можно победить лишь большим злом». Так пусть придёт час очищения. Затуманится мир, заплачет земля по старым богам, кровь потечёт по городам и пашням, соберётся в реки и моря. Лишь тогда прозреете вы, увидите окружающую гниль, но будет уже поздно. Со старыми людьми не построить новый мир. Вместе с гнилью и вас выжечь придётся. Тогда наступит новая эра. Эра свободы, когда, назвавшись свободным, ты не обрушишь на себя град недоверия и ехидства. Когда за инакомыслие не будут отправлять на костёр. Такие времена наступят. Вот только вы их уже не увидите.

Крестьяне падали на колени, кто-то из них прошептал:

— Помилуйте, не убивайте, господин.

Притворявшийся знахарем мрачно взглянул на него:

— Даже сейчас вы способны только молить о пощаде. Не нашлось ни тех, кто согласился бы со мной, ни тех, кто посмел бы возразить. Даже Ружинский, казалось бы, он лишён тех шор, что закрывают глаза вам. Но он один. А один среди множества вынужден либо принять правила этого множества, либо исчезнуть. Бедный Лех, ты выбрал первое. Да, ты прожил долгую жизнь. Вот только был ли ты счастлив? Ты повидал мир, верно служил барону. Но какова была награда? Война закончилась, барон спустил деньги на пирушки да прочие развлечения. Ему стало нечем платить верному десятнику, и он вышвырнул тебя, ни гроша не дав. У тебя не было ничего, за долгие годы твоей службы непутевые братья практически пошли по миру и помочь были не в состоянии. Ты не гнушался самой чёрной работы, хватался за любую возможность, и вот на старости лет ты стал главой деревни, нажил солидное состояние. Но умерла жена, а за ней заболела дочка. Как и тогда, после войны, всем было наплевать на твои проблемы. Лишь безродный странник спас дочь от смерти. Вот только на следующий день за ним приходит инквизитор. Да, ты пытаешься защитить благодетеля, но против всей деревни ты бессилен. Ты бессилен против воли большинства. Так счастлив ли ты, Лех?

— Кто вы? — прошептал Ружинский, упавший на колени, как и все, кто был перед домом.

— Чернокнижник. Я чернокнижник, — рассмеявшись, ответил неизвестный и исчез, растекшись облаком мрака.