Ольга Силаева

Заказчик

Заказчик
Работа №408

У меня было много странных заказчиков. Они врывались в мой кабинет регулярно, где-то раз в два месяца. Всегда без предупреждения. Странные предпочитают обсуждать все тет-а-тет, опасаясь прослушки. Как по мне зря. Потому что, во-первых, не для того я покупал рабочий телефон, чтобы мне устраивали сюрпризы, которые я не люблю. Во-вторых, думаю, агенты безопасности были бы не против послушать, какие проблемы гложут больное сознание. Хоть кому-то было бы весело, все равно они не работ. И да, для прояснения сути. Я – соло, наемный убийца. И кого я только не обслуживал. К примеру.

Один раз ко мне пришел глава одной из религиозных сект, расплодившихся по всей стране. Для людей его сорта заказ был тривиальным: очистить мир от язычников. Тараторя инструкции, он чуть ли не захлебывался пеной, яростно тыкая пальцем в стол. И вроде все просто… Вот только главным его требованием было, чтобы неверные перед смертью во что-то там уверовали. Правда, я не понял параметры прозрения, но клиента устроили и сорванные с жертв кулоны. Довольно урча, он заверил, что я спас их души, что непременно мне воздастся. Ну, надеюсь, потому что набегался я тогда много.
Не успел я отдышаться, как следующим приперся деятель науки. Он уже не вопил во все горло, вместо этого нарочито медленно объясняя, чего хочет. Словно я дебил, неспособный понять, что описываемые им ген модифицированные морские свинки не обычные животные, а результат многолетней кропотливой работы, по ужасающему недоразумению оказавшиеся в руках, дословно: «чурбана, пройдохи и шарлатана». И что выкрасть их это мой долг. Почему это так он, само собой, не объяснил. Но сделать попросил все тихо, но все же не смог удержаться от пары намеков, чтобы с его недругом произошла какая-нибудь трагичная случайность.

Об одном заказе я помню только то, что он был, и я его выполнил. Просто наниматель решил не говорить, что на нужном ему складе воздух наполовину будет состоять из дури, от которой отшибает память. Вроде даже это было частью его плана. В любом случае, по истечению срока действия договора я ему доходчиво объяснил, что так поступать плохо.

Что до оплаты, то она была щедрой, и мой счет увеличивался на хорошенькое количество ноликов. При виде их верениц у моих коллег аж зеленели лица. Но какое мне до этого дело, когда после каждого такого раза самому хотелось сорвать с двери табличку «Соло» и разбить ее вдребезги, аннулировать лицензию на убийство, продать все оружие и свалить куда-нибудь на пенсию. Но по итогу я только напивался. Сильно, вычеркивая из жизни три или четыре без памятных дня. Потом пил по инерции еще четыре. Опохмелялся, так сказать. Ну и вот так, в алкоголе, женщинах, играх и штрафах растворялась приобретенная вереница. А там я уже остывал и возвращался на работу. Потом все повторялось.

Так вот. Всех обращавшихся ко мне поехавших сходу не вспомню. Но каждый заставлял мою голову болеть по-своему. Уникальные личности, так сказать, неповторимые. Разве что с одной схожестью: со стороны они выглядели нормальными. Сотри мне сейчас память и поставь рядом с любым из них, я бы ничего плохого не сказал. Человек как человек, таких сотни каждый день мимо проходят. Я это понял только сегодня, рассматривая сидящего напротив посетителя.

Это был старик. Ценители постарше сказали бы, что красивый дедушка. Одну треть его лица занимала окладистая седая борода, такие же белые волосы были завязаны в длинный хвост. В самой растительности ни плешин, ни лысин. Одет он был в черный костюм, под пиджаком алела выглаженная рубашка, галстука не было. Я не портной, но сразу понял: пошито на заказ.

Позвонив несколько дней назад, старик представился Бореком и попросил о встрече. Работы в ближайшее время у меня не намечалось, так что я согласился, в любое удобное для него время. Сам разговор прошел спокойно, и того самого клиента в нем выдавало разве что нежелание обсуждать по телефону детали. Пришел он минута в минуту, открыл дверь, с порога руша все ожидания. Не накинулся на меня, не сделал ничего, за что я захотел бы приложить его об стол. А, поздоровавшись, пожал руку и уселся в кресло. Казалось бы, ура, жизнь наконец-то послала мне адекватного неадеквата, можно расслабить булки. Но нет, все вышло, наоборот. Борек не успел толком ничего сказать, но я уже почуял что-то неладное.

Натянув вежливую улыбку, я сразу перешел к делу, высказав Бореку предположение, что он пришел сюда не со стандартным заказом. Тот кивнул, добавив, что с самого начала хотел обратиться именно ко мне. Как к человеку, имеющему в городе репутацию «решалы» сложных вопросов. Соединив кисти, я удивленно хмыкнул. Как-то была уверенность, что авторы всех тех историй предпочли бы сохранить их в тайне. На это старик лишь покачал головой.

«Слухи, их невозможно контролировать. Особенно если они о соло, берущемся за что-то, кроме очередной охоты на любовного конкурента или мелкого бизнесмена. Такой человек, так или иначе, станет известен. Часто люди болтают о проникновении в лабораторию. И о трагично погибшем в тот же день докторе Вавилове».

Я набросил удивленный вид, поинтересовавшись, с чего вдруг толпу интересует какой-то лаборант. Ответом было следующее: их интересует не столько его смерть, сколько то, что он имел протекцию. Причем старик говорил это медленно, как учитель, ведущий ученика к нужной мысли, не сводя с него своих голубых глаз. Мне начинало это не нравиться, но все же я сдержался и не указал ему на дверь. Вместо этого я сказал, что меня все это в любом случае слабо касается, в отличие от предстоящего дела.

«Не сказал бы. Тут есть одна схожесть с моим заказом. Ведь я хочу, что вы проникли на КИ КР «Проджект»».

В этот момент я был рад, что сидел. Потому что даже так чуть не упал. «Проджект», КИКв народе, была частной исследовательской станцией, известная двумя вещами: постоянными скандалами и хождениями на короткой ноге с правительством.

Для понимания контекста, что такое «протекция». Это хитрый ход власть имущих, наравне с «лицензией на устранение». Последнее давало право получившему его на законном основание стать киллером. Так верхушка, вместо того чтобы бороться с одной из разновидностей послевоенной преступности, возглавила ее. Однако хоть основная масса заказов приходятся на никому ненужных людей, всегда был риск, что могут пострадать те, кого властители хотели бы видеть живыми. На таких людей и выписывалась протекция, в случае же с крупными предприятиями на всех его работников. Списки защищенных должны проверяться соло чуть ли ежедневно. Тронул кого-то из них, все. Тут либо стенка, либо стул на двести двадцать.

Может даже дадут выбрать. Свободная страна, как ни как.

Ну а сама власть регулярно хватала нужных персон за яйца, выкручивая их как лампочки, угрожая исключением из списка.

Само собой я знал, что Вавилов был защищен. Но я человек, в конце концов, повелся на лишний нолик. Думал, что обрезал все ведущие ко мне ниточки. Не все, как выяснилось. Теперь все становилось понятно: это был шантаж. Довольно вычурный, можно было сразу перейти к делу. Типа, слишком долгая подводка к: «Эй, я знаю, что ты облажался. Делай, что скажу или будет плохо». Скорее всего, и слухов никаких нет.

Первой же мыслью была попросту грохнуть дедушку. Да, за убийство без договора по головке не погладят, занятие само по себе неприятное, но в первый раз, что ли? Поговорить потом с охранной, изъять записи с камер, позвать уборщиков, сходить в химчистку. И все, будто ничего и не было.

«Извините, за мной уже подъезжает водитель. Есть еще пара встреч на сегодня. Он знает, что я здесь, но не хочется заставлять ждать. Если вы согласны, то детали можем обсудить позже»

Старый хрен. Предусмотрел, что подумаю об этом. «Если вы согласны», знает же, что выбора нет.

***

В следующий раз мы встретились через три дня. Столько ушло на оценку сил, сложности работы и составления списка всего необходимого. Не скрою, один пункт можно было либо вычеркнуть, либо заменить на более дешевый аналог. Но я этого не сделал, вместо этого придумав целый ворох объяснений, почему так сделать нельзя. И все в пустую! Ожидаемой реакции я не получил. Вместо того, чтобы заартачиться и задуматься о моей замене, старик попросил дать ему неделю.

Сто шестьдесят восемь часов. За это время я объездил много людей, поднял связи, тряханул должников, залез во все щели. Ничего. Никто не слышал о человеке по имени Борек. Даже псевдонима такого никто не знал. Тыканье в лица фотороботом тоже ничего не принесло. Нет и все. Попутно проверил концы дела со свинками. По итогу «намок», не найдя ни одного не утопленного. И, как ожидалось, никакой народ не говорил ни обо мне, ни о моих приключениях.

Что даже хорошо. Иначе ломанулись бы ко мне все шизики города…

Все это окончательно перестало мне нравиться. Чем ближе все подходило к точке невозврата, тем отчаяннее разгоралась наивная надежда, что раздастся звонок и все слетит. Что старик передумает, скажет, что ошибся и обратился не к тому. Или в ежедневном некрологе скажут, что очередная труповозка нашла его в какой-нибудь подворотне. Было даже желание все замять и по принципу «нет тела, нет дела», тихонько спрятать его в овраге. Но, увы, нельзя. Цех наемных убийц есть не что иное, как яма со змеями, и парочка моих недоброжелателей будут очень рады, если я так сделаю. Насчет заказа они уже в курсе, как еще. А я не добрый дедушка с красным носом, чтобы делать такие подарки.

Встречу я назначил в своем гараже. Он стоял за городом, поодаль от собравшихся в круглосуточно блистающую стену железобетонных громадин. Он был неприметным, из проржавевших листов металла и промятыми воротами. Воры такие обходят стороной, а даже если какая-нибудь шпана и решится потратить на него время, то по итогу лишь разочарованно покинет пустое помещение.

Я стоял, прислонившись к стенке, и смотрел под ноги. Со стороны Пустоши опять подул ветер. Холодный, как всегда. Раздался звук мотора. Вскоре показался черный грузовик, петляющий меж построек, болтаясь, проваливаясь колесами в ямы. Я осмотрелся. Был будний день, после обеда, так что никого не было. Войдя в помещение, я достал пульт и нажал на кнопку. Тут же, под жужжание механизма, часть пола, три на три метра, приподнялась на свою толщину. Секунда, и поднятая плита начала отодвигаться, показывая ведущую вниз лестницу. Снова выйдя на улицу, я указал водителю, куда спустить груз. Он таскал его еще с каким-то парнем, выпрыгнувшим вместе с ним. Неспешно вышедший Борек стоял у водительской кабинки и вместе со мной наблюдал за работой. Всего было вынесено три стальных ящика, небольших, их можно было носить и по одному. Но носили каждый исключительно вдвоем.

Когда машина уехала, я театральным жестом предложил клиенту спуститься. Тот ответил кивком. По привычке я пренебрег ступеньками, попросту спрыгнув. На мое удивление Борек сделал то же самое (не хрустнув ни единым суставом) и осмотрелся по-мальчишечьи горящими глазами.

Сам «подвал» был построен еще в начале моей карьеры. Тогда многие ветераны не решались воспользоваться предоставленной государством возможностью, надеясь найти себя в чём-нибудь еще. Я же наоборот, ворвался в новую жизнь соло. Я тогда был полон энтузиазма, кипевшая несколько лет к ряду кровь еще не успела остыть, и для меня не было ничего зазорного, чтобы еще поубивать за деньги. Одной из главных проблем тогда было помещение. Я был юн, потому клевал на рекламу каждой новой безделушки, обещавшей сделать меня машиной уничтожения. А по итогу они лишь съедали все свободное место в любой квартире, какую я снимал. Иногда оружие приходилось чинить или же вовсе, импровизировать и собирать кастомки. Дело это нечистое и довольно шумное, так что с соседями и арендодателями я ругался часто. И в один день я решил забабахать себе подвал. Нередко в нем приходилось жить, особенно когда мои жилища начали подрываться внезапно спохватившимися конкурентами. Они все же смекнули, что я смогу стать довольно неплохим соло. И что сказать. Я рискнул оправдать их ожидания. Ведь, как никак, будь я плох в своем деле, меня бы не пришли шантажировать для участия в нынешнем деле. Н-да…

В любом случае, большая часть купленной тогда снаряги была распродана другим малькам, коллеги больше не пытаются меня взорвать, а в гараже я бываю нечасто. Так что в обстановке тут ничего не поменялось. По бокам от ступенек все еще валялось несколько не выкинутых коробок и ящиков. Справа, во всю стену тянулась столешница. Возле нее и лежали Борековы ящики. Слева – несколько верстаков, шкаф с инструментами, тумбочки, в которых я уже не помню, что лежит. Ну и напротив входа то, что не относилась к работе.

Где-то на втором году карьеры я устроил себе личный «клуб юного радиотехника». Дед, будучи связистом военного флота, увлекался всем, что касалось радиотехники. И проводя много времени с ним, я тоже это подхватил. Былого азарта, конечно, уже не было, но порой было приятно посидеть, поработать руками. Вспомнить человека, с которым в детстве проводил больше всего времени.

Клиентов сюда я практически не приводил, лишь парочка были удостоены такой чести. Все они хотели поскорее свалить, но некоторые подходили к «клубу», смотрели и говорили что-то, как они думали, в тему. Я всегда поддакивал, угождая их желанию сойти за умного. Так что я не удивился, когда старик направился к столу. Сам я двинул к ящикам.

Введя пароли, поднял металлические крышки, осмотрел снаряжение. Все, что я просил, было тут. В первом одежда сотрудника кампании «Вендиго», занимающееся охраной КИК-а, их личное оружие со штампами с боезапасом и особая сумка. Во втором лежали результаты работы нескольких химических лабораторий. Стимуляторы, «боевые шприцы», «медицинский клей» и прочие ампулы и футляры с полезным содержимым. Ну а в третьем. Ух!

«КАР-АТ-К34», такая надпись на крышке у знающего человека вызовет возбужденную дрожь.

Аккуратно, как с ребенком своим бы даже не обращался, я вытащил коробочку и положил ее на стол, проведя пальцами по гладкой поверхности. И ту же дернулся, как ужаленный. Помещение заполнил звук помех. Обернувшись, я увидел, как старик включил один из стоящих на столе приемников и уже тянулся к регулирующему колесику. Я разозлился, но прежде, чем вспышка вышла наружу, Борек одним движением настроил волну, и на смену помехам пришла музыка.

«Звезда» 54. Ламповый радиоприемник, СССР. Раритет»

Чуть замявшись, я сказал, что это не оригинал. Год назад завод производитель «Звезды» выпустил ограниченную партию, специально для коллекционеров. Пришлось немного постараться, но все же один доставили на другой континент.

«Да, я знаю. Больше таких уже не сделают»

Подметив, что больше уже и не для кого, я вернулся к коробке и открыл ее.

Там лежал «Резак», атомный «Резак». Оружие, болгарка и, если ты достаточно отбитый, консервный нож. По форме он напоминал «кулак», какие были у латников прошлого, с той лишь разницей, что сверху и снизу были установлены приспособления, похожие на два длинных гребня. Внутри располагалась ручка с рычажком переключения режимов под большим пальцем и спусковым крючком под указательным. А над костяшками располагался отсек для генератора. Когда я его взял, то чуть не засмеялся. Я пользовался «Резаком» три раза, дважды видел в применении, и всегда, держа генератор, реакция была одной и такой же. Зажав этот маленький шарик меж пальцев, я сел на столешницу.

«Поразительная вещица, не находите. Было время, когда силу атома держали на станциях, боясь, что однажды она вырвется наружу. А теперь»…

Я невысоко подбросил шарик и поймал, полностью скрыв в ладони. «Она у меня в руках. Чуть больше, чем за век, подчинить такую мощь и ужать ее в такой мелочи. Разве это не прекрасно?

Не знаю, чего меня пробило на монолог. Обычно такое происходило только по пьяни, на трезвую голову редко. Да и, как правило, эти размышления мало кому были интересны. Но Борек задумчиво прищурился. Постояв так, он выдал:

«Да, вот только изначально эта сила не должна была выйти дальше этих станций. Человек покорил ее для мира. А потом же сам направил на разрушение. И что мы видим теперь? И ста лет не прошло с первой сброшенной бомбы, как уничтожающий потенциал был доведен до совершенства. Вы сами держите один из тому примеров. А созидательный потенциал, что с ним? А ему как нашли применение на станциях, так больше развивать и не решили».

На этот раз сощурился уже я. Укладывая генератор обратно, я спросил, не является ли мой наниматель одним из тех, кто кричит о безнадежности человечества, ставя на нем крест.

«Хотите знать, являюсь ли я сторонником «Миротворцев»? Нет. Но разве они в чем-то не правы. Разве человек вашего типа не может с ними согласиться?»

Опять эта песня. Как же она надоела. Я даже пожалел, что не удержал язык за зубами. А ведь пример с ядерной энергией у «Миротворцев» был одним из любимейших. Не удивительно, ведь прошло лишь чуть больше десяти лет с того момента, как крупные геополитические игроки обменивались любезностями, стирая города друг друга. Тогда-то «Миротворцы» и полезли, как грибы после дождя, крича, что все пропало, и причитая о невинных жертвах. Да, в тот момент жизни, когда я начал уставать от нее, понимая, чем она является, я был с ними согласен. Вот только я не просто их слушал, но и сделал то, чего подобные организации не любят: начал думать.

Где были эти страдальцы, когда закончилась война? Где они были, когда молодые парни вернулись домой, и большинство из нас не нашли там ничего, даже пепелища? Когда они не знали, что им делать, оставаясь сами по себе? Сказали ли они хоть слово, пока государство превращало нас в один из кровавых механизмов своей машины? Может они организовали какие-нибудь фонды поддержки, сборы на оказание психологической помощи, пытались протолкнуть законопроект, который стал бы для ветеранов протянутой рукой помощи? Нет, черт возьми! Они молчали, предпочитая обсуждать что угодно, только не проблему тех, кому повезло выжить и подыхать под окнами их шикарных квартир. Но зато, когда эти брошенные люди стали соло, бандитами и рэкетирами они завизжали, обвиняя нас во всех грехах и публично заявляя, что лучше бы мы погибли. По итогу я стал ненавидеть «Миротворцев» и им подобных. Что до их нытья про ядерную энергию, то у меня в рукаве был свой бессмысленный пример – скальпель. Лезвие было вещью, изначально несозданной для несения мира и добра. Мечи, сабли, ятаганы, какие разновидности только не были придуманы. Но прошло время, хоть и много, но одной из его ипостасей стал скальпель. Вещь, с помощью которой спасают жизни. Но дай его неандертальцу, и что будет? Правильно, он зафигачит им кого-нибудь. Так, может, и ядерная энергия и есть всего лишь скальпель, попавший в руки к дикарю. Может, мы были просто не готовы к такому?

Когда я закончил, то подметил, как участилось дыхание. Не знаю, зачем я вообще все это сказал. Ни у кого еще не выходило спровоцировать меня на это. Попытки были, но я всегда отмалчивался. Но с Бореком, с ним так не получилось. Почему-то хотелось ему все сказать, быть с ним честным, как был сам с собой, когда приходил ко всем этим мыслям.

Старик же стоял и смотрел на меня взглядом, какой был при нашей первой встречи. Учителя, толкающего ученика на нужные выводы. Только если тогда он был для поддержания напускного вида, сейчас он действительно выглядел как наставник, довольный умозаключениями подопечного.

Кашлянув, я предложил вернуться к делу. Тот снова принял деловой вид, кивнул и выключил приемник.

«Конечно. Не перед этим, есть еще одна вещь. Вы ее не называли, но я посчитал, что это будет необходимо»

С этими словами он подошел ко мне и достал из внутреннего кармана пиджака футляр.

«Тут находятся очки и наушник. Первые оборудованы микрокамерами и дисплеем, что позволит мне видеть все, что и вы и при необходимости показывать маршрут. Наушник же настроен на мою переносную станцию, волны с которой невозможно перехватить. Думаю, вы согласны, что поддержание коммуникации не будет лишним в нашем деле»

Усмехнувшись, я принял это. Подержав футляр в руках, я заметил, что было бы еще неплохо подумать о том, что делать после завершения работы. Как-никак, за мной начнется полномасштабная охота. На что Борек, по наигранному недовольно сведя брови. Как я мог подумать, что после оказанной мною услуги мне не обеспечат пожизненный курорт где-нибудь в средиземном море с анонимной доставкой до места.

« Солнце, море, люди, которые вас не знают. И оставленная в прошлом работа. Как по мне, звучит не плохо»

Удивленно охнув, я хмыкнул и широко улыбнулся. Если это так, то вся эта затея начинает становиться мне выгодной.

***

Ночью в Пустоши холодно. Раньше тут было теплее. Хотя, уместно ли говорить «тут», когда «раньше» и Пустоши никакой не было. Вместо нее протягивались леса, поля, холмы и прочие элементы ландшафта,названия которых я узнал только в армии.

Уроки географии в школе всегда ставили первыми, и буду честен, я на них спал. Либо, став постарше, тоже спал, но уже дома, отлеживаясь после очередной драки.

Но, тем не менее, я еще помню, как тут все было. Помню, как ездил с отцом по дороге, зажатой с двух сторон лесом. Она тянулась, заканчиваясь на въезде в городок, где меня ждала мать. С которой я не помню, чтобы папа вообще жил вместе. Лишь подростком я понял причину этого. Разойтись им мешала огромная пошлина на развод, введенная правительством в рамках «доктрины традиции», призванной сохранить от падения разваливающееся общество. Но все ее называли «последней попыткой демократов пополнить бюджет». Ну и образцовым семьям полагались всякие плюшки, так что они пытались сохранить ее иллюзию. Довольно успешно, надо сказать, многие действительно верили, что они живут в разных городах лишь из-за тягот работы. В том числе и родной сын, перебрасываемый, как горячая картошка.

Так вот, одну из этих поездок я, почему-то, запомнил хорошо. Мне было пять лет, радио в очередной раз забарахлило, отец разговаривать не хотел, и я просто пялил в окно. Судя по свету, уверенно пробивающемуся сквозь кроны и играющего в листьях плотно стоявших деревьев, был полдень. Сам же вид для мелкого меня был красив.

Да, был. А потом толи китайцы, толи уже сами пущенные по ветру арабы, превратили все это в пепельную Пустошь. Я тогда уже как два года «тусовался»в Африке, свалив от бесповоротно загулявшей матери. Меня к ней окончательно отправили в четырнадцать, когда отец скопытился в автокатастрофе. В аккурат победы республиканцев, пообещавших отменить «доктрину». И за четыре года, устав от драк с бесконечными любовниками, а начиная с семнадцати и с коллекторами, я утратил надежду поднять эту скурвившуюся женщину, потому и свалил.

К моменту моего возвращения проблему с радиацией решила компания «АлтКонтрол». Никто не знает, какие цыганские фокусы применили эти ребята, но они действительно смогли не только остановить радиацию, но и очистить уже зараженные зоны. Так что никто не удивился, когда на послевоенных выборах победила созданная ими партия «Национального блага». Так же мало для кого стало сюрпризом, когда они подмяли под себя всю власть, улегшись на нее как на пуфик и лишь иногда двигаясь, чтобы сделать его помягче. Новых же титулов, помимо «спасителей Америки», за прошедшее время они не удостоились. Хотя проектов было много, в том числе вернуть в Пустоши жизнь. Сколько было шуму, обещаний, какой был ажиотаж. Но вот пошел одиннадцатый год, в Пустоши было все так же холодно, а все, что в ней появилась – их личная не пойми, чего исследующая станция, с километрами простреливаемой площадью вокруг. Возврат жизни так и остался на бумаге.

Спрыгнув с последней ступени автобуса, я приземлился на заасфальтированную поверхность. Из пассажиров я был последим, так что дверь за мной сразу же закрылась и, затарахтев двигателем, старенький автобус уехал. Потоптавшись на месте, разминая ноги, я осмотрел толпу медиа. Мы ехали около двух часов. За все это время за окном не происходило ничего интересного, так что я был вынужден слушать их разговоры. Болтали о всяком: кто-то рассказывал о недавнем интервью с какой-то актрисой, в красках описывая, чем все закончилось. Всем видом давая понять, что он врет. Некоторые рассказывали истории, суть которых я не понимал, но после которых непременно шел общий смех. Смех в целом сопровождал их всю дорогу. Еще немного, и казалось, и журналюги начнут распевать песни, как едущие в лагерь дети. Кондиционер не вывозил и транспорт был набит так плотно, что от духоты меня начало вырубать. Пару раз спросонья почудилось, что по руке проползло что-то длинное и холодное. Мерзкое чувство. Хотя такие глюки неплохо так подстегивали воображение, рисующего в сонной голове, как все эти люди реально начинают впрыскивать друг в друга яд ради возможности заполучить сенсацию. Это неплохо скрасило путешествие, и я просыпался с довольной улыбкой.

Скрестив руки на груди, я недовольно заозирался. Клетчатая рубашка и застегнутый на молнию жилет не помогали. По выделенному плохенькому автобусу, назначенному в час ночи интервью, и так все было понятно, но это затянувшееся ожидание должно было донести даже до самых тупых: «вам тут не рады, вы тут только пока вас терпят», и заодно: «знайте свое место». Все затянулось минут на двадцать, пока охранники не взяли нас в плотное кольцо и всем скопом не повели к входу одноэтажного здания в форме ромба. Чуть посуетившись, я занял центральное место в процессии. У самого входа нас должны были досконально проверить. Все стандартно: металлоискатели, облапывание и прогон багажей через интроскопы. По-хорошему, надо еще выворачивать их наизнанку, но на это забили еще до моей очереди. Так что, увидев высветившуюся на экране камеру мне отдали сумку и махнули рукой. Повесив ее на плечо, я спокойно прошел, потирая замершие руки и воспевая хвалы солдатскому раз…гильдяйству, присущее всем нам, вне зависимости от места службы. Хотя, скорее всего, просто никому не может прийти в голову, что кто-то в своем уме решится на проникновение сюда. Подержав нас еще немного, «экскурсоводы» повели процессию по одному из коридоров.

Десятки каблуков звонко цокали по стальному полу, выкрашенному в серый цвет. Потолок от начала и до конца был обделан мутным пластиком, из-за ламп под которым он превращался в длинную светящуюся полосу. На белых стенах через каждые пятнадцать метров светились голографические плакаты, сменяющие друг друга раз в десять секунд.

Журналистом нравилось, они уже делали фотографии, но мне они показались однообразными. «Открываем дверь в будущее», «Несем свет прогресса», пресловутое «Вернем жизнь» и прочее. Единственный интересный был тот, где на красной планете ошарашенный космонавт принимает от вот-вот откинушегося марсианина огонечек. И подпись: «Проект «Икарус». Может, потому что он был сделан в советском стиле, и выделялся.

По итогу нас довели до лифта, опустившегося на десять этажей вниз. Потом снова коридор, только поскромнее. И остановились мы в зале ожидания. Из него вело еще несколько выходов, смотрящих на двустворчатую дверь. Как я и думал, журналисты невзначай начали стараться встать к ней поближе, и уже по лицам было понятно, что недавнее дружелюбие начинает улетучиваться. Я же потихоньку начал сдавать назад.

«Скоро все начнется. Приготовьтесь»

Раздавшийся в правом ухе голос заставил меня одернуться. Быстро поняв, что это Борек, я успокоился, заодно приметив вошедшего охранника, не входящего в сопровождение. Примерно моего телосложения. Обменявшись кивками с коллегами, он зашел в туалет. Чуть не пропустил его, было бы неприятно. Взглянув на часы, я достал ручку и, сломав ее, засунул в карман рубашки. После чего, громко ругаясь, подошел к одному из сторожей, показывая на стремительно разрастающееся пятно. На все моё нытье и причитания он лишь показал на туалет, предупредив сухим голосом, что через пять минут начало, и если я не успею, то меня уже не впустят. Поклявшись, что успею, я зашел в уборную. Цель стояла у писсуара, кроме нас тут больше никого не было.

Маленькая странность. У людей всегда был страх того, что преступник окажется безнаказанным. Они всегда старались сделать так, чтобы виновный получил по заслугам, и лучше всего в этом помогает недавнее изобретение – камера наблюдения. Их напихали везде, засунули в каждую подворотню, каждую щель. Кроме туалетов. Почему-то страх того, что кто-то увидит их достоинства у людей куда сильнее, чем то, что их обидчик останется ненайденным. Потому, не скрою, я испытываю определенное уважение к порноактерам. Как ни крути, у них была доблесть делать то, что у других вызывало ужас.

Так что, не опасаясь, но, не забыв извиниться, я вырубил охранника. Затолкав его в кабинку, забрал у него все карточки, наушник, кошелек и сделал пару фотографий владельца. На всякий случай. Потом открыл сумку, переодевшись в форму «Вендиго», надел одолженную фурнитуру, отдал багаж на хранение, распихал хим. продукцию по карманам. Проверил цвет глаз вырубленного. Зеленые. Достав нужные линзы, накрыл ими свои голубые. После чего подождал немного и вышел. Никого уже не было.

Выдохнув, тут же услышал в наушнике Б чей-то голос. Это был мужчина, он сказал, что с чем-то там разобрался и хочет, чтобы я это увидел. Прежде, чем я ответил короткое «иду» перед глазами появилась стрелка.

«Это путь к источнику сигнала. Как я и говорил, это пригодилось» -, прозвучал голос Борека в наушнике А.

Снова лифт, еще три этажа вниз, коридоры, лестницы, обмен кивками со встречным персоналом и по итогу стрелочки привели меня в кабинет, где стояли столы с компьютерами. Дело складывалось лучше, чем планировалось. Их тут было много, на дальней стене висел здоровый монитор, рядом с которым стояла кафедра. На мой приход отреагировал только один из сидящих: парень в самом конце, чуть за двадцать с длинными волосами. Я направился к нему. Его стол был заставлен кружками, упаковками заварной еды, бумажками и прочим хламом. Свободным был только один угол, удобный, чтобы на него сесть. Я так и сделал, и пока парень что-то говорил, взял бумажку и начал писать. На моменте, когда парень спросил: «что ты об этом думаешь?», я протянул ему телефон с фотографиями его товарища вместе с запиской. В ней я пояснял, что его друг в безопасности, но на нем сидит парочка механических жучков с неприятным содержимым в брюхе и иголками, готовыми впрыснуть его под кожу. Если парень сейчас закричит – его друг умрет. Если он не сделает, что я скажу – он умрет. Если меня поймают после, как я выйду отсюда, то он и сам догадывается, что будет. Когда парень посмотрел на меня, я понял, что выкинул крит с двумя десятками. Он согласен. Я дал ему флэшку и заранее записанные инструкции. И, похлопав его по плечу, вышел.

Вернувшись к лифту и продолжив спуск, я достал «шприц» с надписью «Труп». Задрал рукав и вколол субстанцию в руку. Дыхание перехватило, как после ушата холодной воды. По телу начал расползаться холод, и чем дальше он продвигался, тем медленнее начинает работать организм. Отчетливее это чувствовалось с сердцем. Стремительно заколотившись, по мере распространения холода, оно все больше замедлялось. Казалось, еще чуть-чуть, и остановится. К концу спуска я «заморозился» полностью, став незаметным для тепловых камер. Главное не забывать дышать, разгоняя кислород.

Двери открылись. Стоило мне сделать шаг, как завыли серены. Парень сделал свое дело. Значит, оборонительная система сошла с ума, показывая на радарах приближающихся номадов, заставляя турели стрелять друг в друга и прочие гадости. Никогда не понимал, как работают вирусы и всякие программы, но их эффект в бою впечатлял. Пройдя до светившегося на дисплее крестика, я присел на корточки и достал «Резак». Вставил в него генератор и приступил к работе. Тут были этажи, до которых не опускались обычные лифты. До специальных путь мне был заказан, так что приходилось делать вот так. Дело заняло полминуты, потом я подцепил кусок пола, как люк и приподнял. Под ней была вентиляция, по киношному просторная. Сев на край, я осмотрелся напоследок, и запрыгнул, прикрыв вход за собой.

***

Это заняло полчаса.

Полз по вентиляции, добравшись до места, где она проходит над складом поло очистительных машин. Выбив решетку, спрыгнул на крышу подметательной машины и перебежал к выходу. Вирус еще бушевал в системе, и обычные камеры были для меня не опасны. Выглянув и никого не обнаружив, я побежал. Судя по переговорам, практически весь поднятый боевой персонал был либо доставлен на вышележащие этажи, либо сгруппировалась у входов на этот. И совсем малая его часть должна была находиться там, куда мне надо. Так что отсутствие сопротивления было временным.

Коридор завершился металлической дверью с кодовым замком. После ввода 6954 она открылась. Все, дальше вирус мне не поможет. Тут же начинались тепловые камеры, так что мое передвижение замечено не было. В отличие от факта взлома. Ко мне уже выдвинулась группа, уверенная, что вовнутрь никто не вошел. Я выдвинулся им на встречу, снова доставая «Резак». Но остановился у распутья. Пять направлений, откуда они могут выс…

«Они приближаются с лева».

От неожиданности я спросил, уверен ли Борек в этом.

«Да».

Не став спорить, я прижался к стенке у нужного поворота, засунул руку в «кулак» и приготовился. Первый из них не успел и на половину выбежать из-за угла, как оружие выпустило свой максимальный по длине луч. От такого тепловая система слежения должна была на миг зависнуть. Ноги рухнули практически сразу, торс же пролетел еще немного. Прежде, чем он коснулся пола, я схватил второго и с прокрута вмял его в стену, после чего вскрыл «Резаком». Никакой крови, все тут же прижигалось. Не давая времени на ответный ход, бросил все на землю и закинул за угол пару гранат. Затем схватился за дожидающегося своей очереди автомат. Высунул ствол и дал в слепую очередь в пол магазина. Выглянул. Всего их было пятеро. Двое валялись, раскинутые взрывом, последний только что упал. Из шеи обильно брызгала кровь. Подняв «Резак», бросился туда, откуда пришла группа.

Снова дверь. Стоило войти, тут же на уши начало давить жужжание. Закрыв ее, прошел вглубь, где оно начало усиливаться. Серваки. Подойдя к одному из блоков, что был мне по пояс, я прочел: «ИП «Икарус». Значит, я здесь ради него. Что же это за проект такой?

Размышление прервал скрип. Согнув колени и прильнув к ближайшему блоку, я бросил взгляд на дверь. Приоткрыта, но никого не было видно. Отходя назад, я укололся стимулятором.

Как оказалось, помещение оказалось в форме трапеции. Серваков становилось все больше. Они тянулись ровными рядами, через равные дистанции рассекаемые дорожками, делящими их на квадраты. Жужжание сливалось в монотонный вой, заполнившим все помещение. Хоть тускло, но их синий свет немного освещал пространство. Сменил магазин. Все еще не видя, кто вошел, уже готовился перепрыгнуть из одного ряда в другой, как услышал крик в ухе: ложись! Я залег. Тут же над головой пронеслось несколько пуль.

«Не задавайте вопросов, делайте, что скажу. Сейчас, не высовывая головы сдайте назад. Хорошо. На счет три прыгайте к блоку, что перед вами и смещайтесь вправо. Раз. Два…»

Три! И снова пули, на этот раз несколько попали в укрытие, не нанеся никакого вреда. У противника нет никакого повода сдерживаться, чтобы не залить тут все свинцом.

«Хорошо. Осмотритесь»

Я лежал за валами, покрываясь потом, начиная понимать, что не могу увидеть противника. Точнее, почему я не могу увидеть.

«Так. Сейчас вы должны перебежать в другой квадрат. Точно прямо, не сворачивая. Как только выскочите, начинайте стрелять поверх головы, не жалея боезапаса. Как только спрячетесь, сдайте назад, обойдите укрытие и дайте залп. Приступайте по команде»

Это было безумие. Сердце бешено колотилось, я отказывался принимать происходящее. Я дерусь с невидимкой в самом центре КИК-а и всеми моими действиями руководит какой-то дед. Когда я об этом подумал, мотор был готов зареветь и вырваться из грудной клетки. И этот вой, он все сильнее давил на голову. Мозг отказывался принимать всю эту информации

«Это безумие…»

«Делайте, как говорю»

«Это безумие!»

«Рядовой Полторашка, приготовиться!»

Тело тут же напряглось, изготовившись к действию.

«Вперед!»

Я почувствовал, как сорвался с места, но вот ударившую в руки отдачу ощутил хорошо. Вопреки ожиданию, меня не изрешетило и добрался до нового блока. И тут я почти ослушался приказа. Откуда, черт возьми, дед знает, что мне делать? И Полторашка. Это прозвище знало всего десять человек, и все они мертвы. Откуда…Но пока думал, заряженное тело уже само все сделало. Не успев сменить магазин, перепрыгнул на другую сторону укрытия и выпустил последние заряды. И пули не полетели в пустоту. Вспыхнули искры, и в ту же секунду в сторону отлетел автомат.

«Блок!»

Я выставил автомат для защиты. В него пришелся удар и очень быстро невидимка выбил его у меня.

«Защищайте правый бок! Левы! Пах!»

Я выставлял защиту, и каждый раз удар приходился в нее.

«Левый бок! Шаг назад! Еще один!»

И в этот момент мне в голову что-то ударило: какой еще шаг назад.? Первый удар явно был с кулака, второй с ноги, раз пришлось отступить. Так зачем отступать, когда есть момент для ответки? Мысль не успела полностью собраться, а кулак уже полетел в сторону расположения противника. И мимо.

«Что в…»

Удар в лицо. Наушник вылетел из уха, а на языке почувствовался вкус крови. Встряхнувшись, я встал в стойку.

И что дальше? Что дальше?!

Удар в живот, явно с колена. Я рассек пустоту и получил новый удар в лицо. Металлический привкус стал отчетливым. Я замахал руками, как умалишенный. Продолжал это делать, пока не получил в колено. Нога подогнулась, я упал. Невидимка игрался со мной, поняв, что я больше не могу обороняться.

Вскинул голову, и тут же почувствовал, как по подбородку пронеслась режущая боль. Затем новый удар, в голову, откинувший меня к ближайшему блоку. Все закружилось, казалось, что вой серваков перерастает в хохот. Я сплюнул на пол. Слюна перемешалась с кровью. Невидимка медлил. Разрез болел, переключая все внимание на себя. Протянув руку к носу, я вытер обильно текший алый ручей.

А что если?...

Не пытаясь удержать равновесия, я поднялся и поднял руки, намеренно высоко. И начал ждать. Казалось, это длилось вечность и еще чуть-чуть, и я слечу кукухой. Но он ударил, как я и хотел, в грудь. Собрав в своей пасти всю ярость, боль и немножечко соплей, я плюнул в сторону противника. Тут же его голова, шея и плечи окрасились красным. И пока он пытался понять, что произошло, я с разбегу сбил его с ног. Оказавшись сверху, принялся нещадно колотить его. Потом схватил за голову и начал бить об пол, до тех пор, пока черепушка не промялась внутрь себя и невидимка не обмяк.

Тяжело дыша, я быстро достал «медицинский клей». Существовал целый ряд процедур перед его использованием, но я пренебрег ими. Сорвав крышку, я выдавил содержимое на руку и наложил на рану. От такого жжения на глазах навернулись слезу. Зубы скрипели, чуть ли не до искр, хорошо хоть кисть была в перчатке. Оторвав ее от подбородка, я рухнул рядом с трупом. Стерев клей и выкинув перчатку, я провел рукой по новому шраму. Должно быть, он был страшно уродливым, придется отрастить неплохую такую щетину, чтобы его скрыть.

Я посмотрел в потолок. Смерть в очередной раз полезла обниматься, а я опять ускользнул. Нет, пора завязывать. Поднявшись, я каким-то чудом нашел выпавший наушник и вернул его обратно.

«Вы вернулись».

«А вы нисколько этому не удивлены».

«Вам нужн…»

Я его перебил, согласившись с тем, что мне следовало следовать его указаниям до конца. Но в то же время я подметил, что нам будет о чем поговорить. Тот не стал спорить.

***

Кровь на странность легко отошла от костюма невидимки, и я даже смог втиснуть в него свою задницу. Правда, все снаряжение пришлось оставить, так что оно было уничтожено вместе с серваками. Оставив генератор «Резака», я настроил его на самоуничтожение. И через полчаса он взорвался, уничтожив всю информацию о проекте «Икарус». Разработки, проекты, чертежи, чтобы там ни было, этого уже не стало.

Теперь я валялся в Пустоше. Костюм явно создавался для шпионажа, и не знаю, как называлась эта технология, но в нем я смог зацепиться за подвеску автобуса с удирающими журналистами. Интересно, заметили они мое исчезновение?

Укол «обогревателя» сбросил эффект «трупа» и позволял сохранять приемлемую температуру тела. Но третья инъекция, меньше, чем, за полусуток. Я чувствовал себя как утром после знатной пьянки. Пару раз пришлось подавить рвотные позывы. Небо быстро заволакивало тучами, издалека доносился раскатывающийся на всю округу вой серен пожарных машин. А я все лежал и смотрел в звездное небо. Смотрел и думал о произошедшем.

Откуда старик знал, откуда выбегут охранники? Допустим, он получил доступ к камерам, хорошо. Но откуда угадывал каждое действие невидимки? И этот костюм, он ведь пришелся очень кстати, ведь плана отхода то не было. Этот пункт держался на моей импровизации, и тут такой подарок.

Несколько крупных капель упали на защитные очки.

«Скоро все начнется», что, если это он сказал не просто так. А чтобы я оглянулся и заметил чуть не упущенного охранника? Нет, это уже бред. А вдруг? А «Резак»? Удобно ведь вышло. Ни пули, ни, скорее всего, гранаты не взяли бы блоки, и задания я бы не выполнил. А тут под рукой оказалась такая вещь, удобно. Интересно, не включи я этого в список, предложил бы Борек его сам, как сделал с очками и наушником? И мое прозвище…от кого он узнал его? Точно не от меня.

Дождь залил во всю, когда подъехала машина. Снимая маску, я сел в нее. За рулем был Борек и больше никого. Мы долго ехали молча. Старик не начинал разговора, оставив это мне. Но оказавшись рядом с ним, я тоже почему-то молчал. Лишь когда вдали замаячили первые огоньки города, я открыл рот, начав ни с одного из обдуманных вопросов.

«Что такое проект «Икарус»?»

На это Борек спросил, доводилось ли мне слышать о раскопках на Марсе. Я ответил, что нет.

«Пять лет назад на Марсе обнаружили остатки внеземной цивилизации. Подземный город. Раскопки показали, что в руинах хранятся технологии хозяев. Нашли даже то, что похоже на наши базы данных».

«И о такой находке все это время молчали?»

Снова наступила тишина. Она было уже не такой долгой, но куда более напряженной. Я физически ощущал волнение Борека, подбирающего слова.

«До сегодняшнего дня правительство решило не оглашать этого, опасаясь, что другие страны запустят свои экспедиции. Потому «Икарус» был создан в строжайшей секретности. Это проект по сбору информации о достижениях марсиан, изучению того, что они оставили. Многолетняя работа, направленная на попытку применить их знания людьми. В нашей реальности, так сказать»

Мои глаза раскрылись так широко, что почти вылезли из орбит. Когда я осознал услышанное, они сузились, а кулаки сжались так, что водитель наверняка услышал хруст. Ливень же усиливался, все яростнее стуча по машине.

«А я только что уничтожил все это. По твоей указке. Зачем?!»

«Помнишь наш разговор в подвале?»

Я кивнул. Борек посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

«Ты тогда был прав. Когда говорил про скальпель и неандертальцев. Как ни крути, люди все еще дикари. Ведь «Икарус» должен был стать не первым прецедентом применения «АльтКонтролом» внеземных технологий»

«Что?!»

Старик тихо засмеялся. Только не весело, очень грустно. Показалось, что он был готов заплакать.

«Марсиане, знаешь ли, были колонизаторами. Они побывали и тут. Кампания нашла их «лагерь». С помощью того, что там было, они и смогли остановить радиацию десять лет назад. Да…А что мы видим теперь? То, что по итогу с помощью этой технологии они подмяли все под себя. Создали условия, для удержания власти, игнорируя, что в них ежедневно умирают люди, которые приняли это, как правила новой игры. А ведь Марсе не простые технологии. Там есть и оружие, которое нам и не снилось. Ты и представить себе не можете, что будет, если хоть один человек получит к нему доступ. Все равно, что дать неандертальцу огнемет»

Он снова уставился на дорогу. Я отвернулся к окну. Город был уже совсем близко. Я спросил:

«И что, эти секреты навеки должны быть скрыты от людей?»

«Конечно нет! Лишь пока. Настанет время, когда мы будем готовы, когда будем достойны узнать все тайны. Это будет прекрасное время! Время мира и звезд».

Я даже поразился его уверенности. Он говорил словно не о фантастическом мире, а о солнце, что непременно взойдет.

Когда мы въехали в город, он был пуст. Машина остановилась в одной из подворотен, и я увидел за окном другую, с турбинами вместо колес. Ави.

«Вот. Она отвезет тебя на обещанный пожизненный курорт. Не переживай, ни у кого в этой стране нет технологий, чтобы отследить ее. Так что когда захочешь вернуться забрать вещи, то не делай это смело. Прощай»

С этими словами Борек открыл дверь и вышел в дождь. Я смотрел то на его расплывающуюся фигуру, то на ави. Все произошедшие события… они навели меня на мысль, которая казалась мне безумной. Нот в тоже время невероятно логичной и все объясняющей. Не выдержав, я все же выскочил.

«Борек! У меня есть еще один вопрос»

Ничего не говоря и не поворачиваясь, старик остановился. И вот опять мы молчали. Он терпеливо ждал, я же, тяжело дыша, окинул все взглядом. На нашей остановке не было фонарей, в окруживших нас домах свет не горел. Тут было темно. Но поверх малоэтажной застройки всеми возможными цветами горели небоскребы. Смотря на это, я ухмыльнулся. И когда заговорил, это больше походило на констатацию факта, нежели на вопрос.

«Тот мир. Это будущие мира и звезд. Ты же его видел, верно?»

Старик не сказал ни слова. Лишь оглянулся, улыбаясь, и заговорщически блекнул голубыми глазами, прежде чем скрыться в темноте.

+2
13:02
567
18:58
+2
Хочется за содержание поставить пять в плюсом, а за грамматику три с огромным минусом. Обидно за автора. Вот не должен человек, написавший такой увлекательный качественный текст, где и глубокая мысль и сопереживание, писать слово «сирены» через «е» и путать слова «компания» и «кампания» И потолок не обделан пластиком, а облицован. «Обделан» — это совсем другая картина представляется. Великолепно построенные фразы и тут же: «дождь залил во всю». Ну нельзя же так обращаться с читателем…
01:46
+1
«все равно они не работ» —? «ген модифицированные морские свинки» — генномодифицированные. «без памятных дня» — беспамятных. " станцией, известная" — известной. «основная масса заказов приходятся» — приходится. «как ни как» — как-никак. «Поговорить потом с охранной» — охраной. «все в пустую» — впустую. «круглосуточно блистающую стену» — блестящую. «кипевшая несколько лет к ряду кровь» — кряду. «парочка были удостоены» — была удостоена. «сотрудника кампании» — компании. «И ту же дернулся» — тут. «всегда, держа генератор, реакция была одной и такой же» — реагировал одинаково. «в рукаве был свой бессмысленный пример» —? «при нашей первой встречи» — встрече. «поддержания напускного вида» —? «Не перед этим» — но. «по наигранному недовольно» — наигранно. «На что Борек, по наигранному недовольно сведя брови.» — а продолжение мысли где? «звучит не плохо» — неплохо. «Вместо нее протягивались леса» — тянулись. «просто пялил в окно» — пялился. «пробивающемуся сквозь кроны и играющего» — играющему. «толи китайцы» — то ли. «пущенные по ветру арабы» —? «простреливаемой площадью» — площади. «был последим» — последним. «и казалось, и журналюги» — второе И лишнее. «воображение, рисующего» — рисующее. «замершие руки» — замерзшие. «был обделан мутным пластиком» — обклеен. «Журналистом нравилось» — журналистам. «принимает от вот-вот откинушегося марсианина огонечек» — от мертвого? Или вышедшего из тюрьмы? «заставил меня одернуться» — дернуться (вздрогнуть). «он зашел в туалет. Чуть не пропустил его» — мимо унитаза прошел? «медленнее начинает работать» — начинал. «завыли серены» — сирены. «поло очистительных машин» — машин для очистки пола. «боевой персонал… либо сгруппировалась» — сгруппировался. «выдвинулся им на встречу» — навстречу. «приближаются с лева» — слева (лев тут совершенно ни при чем). «не успел и на половину» — наполовину. «Ноги рухнули практически сразу, торс же пролетел еще немного.» — человек развалился пополам? «схватился за дожидающегося» — дожидающийся. «дал в слепую очередь в пол магазина» — вслепую, в полмагазина. «вой, заполнившим» — заполнивший. «несколько попали» — попало. «всю эту информации» — информацию. «меня не изрешетило и добрался до нового блока» —? «Левы!» — левый. «это длилось вечность и еще чуть-чуть, и я слечу» — длилось вечность. Еще чуть-чуть, и я. «плюнул в сторону противника. Тут же его голова, шея и плечи окрасились красным» — ничего себе плевок! Прямо фонтан. «навернулись слезу» — слезы. «Кровь на странность легко отошла от костюма» — странно, но кровь легко стерлась с костюма. «валялся в Пустоше» — Пустоши. «плана отхода то не было» — отхода-то. «залил во всю» — вовсю. «А ведь Марсе» — на Марсе. «Ты и представить себе не можете» — не можешь. «забрать вещи, то не делай это смело» — почему не делать? «Нот в тоже время» — но в то же время. «заговорщически блекнул голубыми глазами» — блеснул.
Очень интересная история. Но безграмотность зашкаливает. И повторов чересчур много.
Загрузка...
Андрей Лакро

Достойные внимания