Владимир Чернявский

​Второе пришествие Горгоны

Автор:
Влад Галущенко
​Второе пришествие Горгоны
Работа №12. Влад Галущенко. Дисквалификация в связи с неполным голосованием
  • Опубликовано на Дзен

1.Электрическая Горгона.

Не верьте, когда вам говорят, что Москва, это грязный захламленный сарай. Конечно, в ней нет ничего от тонущей в собственном дерьме Венеции или утонченной до слез красоты Парижа, но в ней есть нечто более ценное – это точное отражение матушки России – со всеми её преимуществами и недостатками вавилонского смешения наций, народностей и культур.

Я шел по парку в Сокольниках и наслаждался тихим шелестом листвы в длинных аллеях, ажурными кружевами струй воды в фонтанах на перекрестках, таинственной привлекательностью беседок в тенистых уголках, любовался ленивой наготой белоснежных скульптур, уставших от нахальных, похотливых взглядов взрослых и наивной дерзости малышей.

Уже час я кружил по нескончаемому лабиринту аллей, пытаясь найти, как мне сказали, огромное по площади учреждение с аббревиатурой ЦНИИАГ, ничего не говорящей непосвященным.

Я был посвященный в таинственное хитросплетение заглавных букв, которое досталось россиянам от кгбешных времен шпиономании и вредительства, одним из наивных способов скрыть истинное назначение учреждений от глупых врагов. Больше путались сами россияне.

В Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь, в котором готовили к полету первого космонавта, надо было ухитриться попасть. Я ухитрился.

В те достопамятные светлые времена советской медицины, когда еще врачи больше смотрели больному в глаза, а не в карман, в госпитале проводились поистине масштабные научные исследования в области эскстремальной психологии, запредельных нагрузок на организм и выживаемость в самых суровых условиях. Принимали в ЦНИАГ тогда только летный состав для экспертной оценки годности к летной работе. Таким, как раз, оказалось и моё странное заболевание, проявившееся неожиданно в полетах на высший пилотаж с обратными перегрузками, когда кровь не стекает к ногам, а, наоборот, стремится разорвать голову на части. Мои глазные сосудики оказались очень хлипкими и не выдерживали давления.

Кровь окрашивала белки глаз в яркий красный цвет. Когда я первый раз после таких полетов с отрицательными перегрузками зашел в летную столовую, официантка выронила поднос с тарелками.

Глянув в зеркало, я понял причину её страха. На меня смотрел дьявол с горящими от злобы глазами.

От полетов меня, конечно, отстранили и направили на обследование. Не на лечение, а именно сразу на определение годности к летной работе. В те времена летных и других военных училищ расплодилось такое неимоверное количество, что в авиации, например, при норме военного времени два летчика на один самолет, в полках было по четыре летчика на самолет. Это было время обесценивания не только летного звания, но и резкого падения качества обучения и уровня профессионализма.

Я так бы и не нашел цель своих утренних скитаний по чудесному парку, если бы не встретил уборщика с коляской. Тот за пару иностранных сигарет согласился раскрыть секрет лабиринта парковых аллей.

Служитель метлы и лопаты показал скрытую в плетении дикого винограда небольшую дверь в проходную научного святилища, где за окошком спал за столом уставший от безделья солдатик.

Позже, гуляя по собственному парку госпиталя, я понял, что со стороны Сокольников была только одна незаметная тропинка, а парадный подъезд госпиталя выходил на шумную улицу вне территории парка.

Поселили меня в одну палату с боевым генералом, который никак не хотел уходить на пенсию по болезни, которую ему придумали кадровики, чтобы поставить на его место своего человека.

В те времена прямой коррупции еще не было, тогда царствовал так называемый «блат». По знакомству, родственным дальним и близким связям, за услуги, за осетровый балык или банку черной икры шло разъедание армии, гниения её с головы, с командного состава.

Долгое отсутствие реальных войн, экономия на учениях и практических занятиях, довела верхушку армии до сборища пузатых деляг и казнокрадов, от которых потом еле избавились в два потока резкого сокращения вооруженных сил. Среди офицеров тогда ходило юморное определение: «Армия – это страна, где рано встают, поздно ложатся, целый день бегают, ничего не делают и все во всем виноваты».

Но в авиации тогда порядка было намного больше. Сама смертельно опасная летная работа фильтровала кадры и летного, и технического состава.

Мой генерал-сокамерник много чего рассказал по вечерам, сняв с моих мозгов замполитовскую замшелую гниль советской пропаганды и открыв вонючую клоаку, скрытую под звездами правящих церквей.

Я уже тогда догадался, за что увольняют на пенсию по болезни чудовищно здорового, умного генерала. В те времена любили только покорных умных и своих умных. Сын генерала не мог стать маршалом, так как у маршала тоже был сын. Да, все учреждения во все времена выполняли и выполняют скрытые под флером болтовни о патриотизме политические функции и роль гребенки спецслужб.

В нашей камере номер шесть на двоих было по-военному пониманию скромно, но чисто. Правда, розовые стены и коридоры не добавляли настроения, а скорее ввергали в уныние из-за отсутствия женского общества и общения. Выход за пределы госпиталя был строго запрещен, а роли медсестер и санитарок исполняли пухлощекие солдатики. Женщины-врачи были в основном невостребованного возраста.

Поэтому после сдачи обязательных анализов и прохождении назначенных процедур мы с генералом часами гуляли по зеленям аллеям парка , засыпанным белым ракушечником. Нежный хруст под госпитальными тапками вызывал образ прогулок по морскому побережью. Правда, шум морских волн заменял шелест листвы.

- А ты, летун, какими судьбами здесь? В морду начальству въехал или на лаковый ботинок плюнул? – со смешком спросил генерал.

Старые воздушные волки позволяли себе называть молодежь летунами, но никогда по званию. На аэродроме не носят погоны. Все ходят в комбинезонах, правда, из материала разного качества. От полковника и выше в шикарных пятнистых комбезах песочного цвета, легких и шелковистых на ощупь. Летчики ниже полковника носили синие комбинезоны из чистого хлопка. А техники и обслуга из солдат отличалась сразу грубоватой формой комбезов из синтетики. Такое вот беспогонное, но ранжирование.

- Не, товарищ генерал, меня на списывание прислали. Кровь из глаз при перегрузках идет.

- Ты, это, Влад, - генерал закрутил головой, оглядываясь. – Ты называй меня по-простому Сан Саныч. Привыкать мне к гражданке надо, как древним пенсионерам к земле. Чувствую, вернусь я отсюда прямиком на костромскую дачу, а не в свою боевую часть.

- Хорошо тов… Сан Саныч. А можно я вас буду Александром Александровичем называть, товарищ генерал?

- Не можно. Если хочешь, это приказ. Ну, называй.

- Сан Саныч.

- Вот, молодец, - скрипнул зубами мой сокамерник. - Привыкай и ты обзывать боевого генерала гражданским погонялом.

- А я слышал, что бывших генералов не бывает.

- Правильно, сынок, мыслишь. Не бывает. Только некоторые генералы умирают на генеральских должностях, командуя армиями, а другие – на дачных грядках, командуя полками помидоров и огурцов.

- Сан Саныч, а вы долго уже здесь?

- Как все. Здесь каждого держат ровно двадцать два дня. Раньше не отпускают. Назначат какую-нибудь фигню для вида. Я вот уже десять дней хожу в физио-терапию коленки грею. Ну, нет у меня болезней! Доказать не могу. Да, сынок, а ты тоже смотрю, не лечишься, прохлаждаешься со мной.

- Да, сказали, что у меня это наследственное генное заболевание. Очень тонкие стенки сосудов. Лопаются даже при небольшом повышении давления. Врач мой сказал, чтобы после списания собрал мешок пустырника и насушил мешок ягод боярышника. Сделай, говорит, настойку на водке и пей по столовой ложке раз в день. До смерти. Гарантирую, говорит, что умрешь не от давления.

- Так и сказал? – хохотнул генерал.

- Да, а что?

- Знаешь, сынок, не верю я этим всем докторам, которые даже себя вылечить не могут. Не зря их зеки лепилами зовут. Лепят чепуху. Хотя… Узнал я тут одного кандидата медицинских наук, который медицинских институтов вовсе не кончал. Физмат закончил. Технарь по электронике, короче.

- И чего он лечит?

- Не поверишь, мне он веснушки на раз вылечил. За неделю. Ты можешь представить боевого генерала с девичьими веснушками? И я нет. А другие врачи говорили, что эта генная болезнь навечно.

- Но у меня нет веснушек.

- Да он всё лечит. Сходи, поговори с ним. Кабинет его в отделении физио-терапии. А фамилия Золотов. Зовут Альберт Идеалович. Тебе понравится, - хохотнул генерал.

- Что понравится? Лечение? А чем он лечит? – не понял я причину смеха.

- Вроде током. Но понравится тебе другое, - генерал опять засмеялся.

Тайну смеха Сан Саныча я понял на второй день, когда от нечего делать нашел кабинет физика-врача.

За столом со старинной чернильницей сидел в зеленом халате паренек студенческого вида.

- Вы спросили, больной, что может физик лечить? Практически всё, если обладает моей методикой.

- Но я не больной. Не зовите меня так. Кстати, а как мне вас называть? Можно просто Альберт?

- Нельзя. Мы с вами в разных весовых категориях.

Я язвительно оглядел его хлипкую фигурку.

- Я имел в виду уровень мышления, - понял мой скепсис физик. - Зовите, как здесь принято, по имени и отчеству. А я все-таки буду называть вас больной, как мне рекомендовали местные эскулапы.

- Я вижу, Альберт Идеалович, вы невысокого мнения о местных врачах?

- Нормального. Просто считаю их методы лечения очень устаревшими. Лечить подобное подобным, а тем более вмешиваться в химические процессы в клетках организма, это средневековье. В теле человека каждую секунду происходят миллионы химических реакций. Любопытные химики через врачей просто проводят глобальный эксперимент по исследованию влияния химических веществ на человека. Проследить конечные цепочки химических реакций невозможно. Поэтому якобы лечение производят не научным методом, а методом проб и ошибок, так и не отойдя от средневековых алхимических традиций. Я придерживаюсь теории, что организм способен сам себя вылечить, надо только направить его силы в нужное русло, в нужную точку. Итак, больной, почему вы здесь?

- Врачи сказали, что тонкие стенки сосудов, рвутся при перегрузках.

- А говорите, не больной. Хотите, вылечим вам сосуды? Это займет… - молодой сухощавый паренек моего возраста поднял взгляд к потолку. – Месяц, полтора, не больше.

- Сколько? – я поперхнулся от мысли проторчать здесь столько времени.

- Да, я знаю местные правила о лечении за двадцать два дня, но по моей просьбе начальник госпиталя продлит срок.

- Заключения? Нет. Только не это.

- Хорошо. Тогда назовите любую другую вашу болезнь, от которой вы хотите избавиться, - физик начал листать мою медицинскую книжку. – О, да у вас же хронический тонзиллит! Не хотите вылечить?

- Вообще-то… - я вспомнил свои частые ангины и судорожные кашли при малейшей простуде. – Хочу, но врачи сказали, что надо рвать гланды. Замораживать или еще каким-то новым методом…

- Новым? – саркастически скривил губы Альберт Идеалович. – Случайно, не как в анекдоте, через задний проход?

Я поежился от его слов, непроизвольно поджав ноги.

- Н-н-не зн-н-наю, - голос мой задрожал. – А как вы их рвете?

- Больной, я физик, а не хирург или еще какой живодер. Я не режу больных, ничего лишнего у них не вырываю на прокорм госпитальных котов. Я просто вылечиваю. Раз и навсегда. Гарантия. Вас вылечу за две недели.

Этот срок меня устраивал полностью. А еще меня покорила стальная уверенность в голосе физика. Почему бы и не полечиться на халяву? Всё какое-то развлечение.

- Согласен, Альберт Идеалович. Что надо? Когда приходить?

- Надо только ваше тело. Без одежды. Проходите за занавеску и раздевайтесь.

Я прошел. Разделся догола и лег на спину в ожидании физика.

Но пришел не он. Через секунду очень пожалел о своем скоропостижном согласии. Вот о чем говорил генерал, когда намекал, что лечение мне понравится.

- Сейчас начнем, молодой человек - нежный девичий голос мгновенно разбудил мои мужские древние инстинкты. – Расслабьтесь.

У занавески около больничного топчана стояло нечто воздушное, белое, прозрачное и похожее на сказочную фею, но без крыльев. Прозрачный халатик не прикрывал ничего, скорее подчеркивал зовущую девичью сладость.

Я попытался прикрыть восставшее мужское достоинство, построив над ним шалашик из дрожащих ладоней.

По смешливому выражению её глаз, я понял, что постройка оказалась неудачной.

- Судя по вашей здоровой реакции, молодой человек, проблем с лечением не будет. Закатайте назад губы и перевернитесь, если сможете, для начала на живот. Я только подключу аппаратуру, а приятно вам будет делать Альберт Идеалович.

Нимфа сняла с тумбочки пластиковую голову со множеством воткнутых блестящих иголок со змеевидными проводами.

Чем-то она напомнила мне мифическую Медузу Горгону. Вот, как не верить легендам? Даже в таком пластиковом виде её голова превратила в камень хоть не всё, но часть моего тела. Это подойдет, как оправдание.

Вошел физик в белом халате. Фея испарилась, как сон, как призрачный мираж. Обидно. Я бы не прочь смотреть такой фильм до конца срока заключения. И даже его продлить.

- Больной, не дрожите, больно не будет. Небольшое теплое жжение в местах, где я вкручу электроды.

Я скосил глаза и чуть не вскочил. Ничего себе иголочки! Сантиметров по десять!

- Это иголки вы называете электродами?

- Да, а что вам не нравится? – физик начал крутить ухо на пластиковой голове.

- Надеюсь, вы не проткнете меня насквозь?

- Это как пойдет, - ехидно хихикнул Альберт Идеалович, видимо, наслаждаясь моим страхом.

Это его хихиканье подействовало на мои инстинкты, заменив образ феи на кучу ядовитых змей, которые скоро начнут жалить мое беззащитное тело. Стало холодно и тоскливо. Я физически ощутил, как по спине поползли мурашки величиной с кулак.

- Больной, вам что – холодно?

Ага, значит и этот змеевод заметил этих ползающих тварей.

И тут я почувствовал! Большой палец правой ноги вспыхнул огнем. Нога непроизвольно дернулась.

- Доктор! – заорал я. – Горит!

- Я не доктор, - физик повернул голову. – Что горит?

- Этот, как там тебя, Энштейн, нога правая горит!

- Я не Энштейн. А сейчас?

- Сейчас не горит, - обиженным фальцетом разочарованно ответил я.

- Прекрасно, - довольно замурлыкал физик.

Я даже слышал скрип вкручиваемых в моё тело иголок. Боли, и правда, не было. Когда Альберт Идеалович опять начал крутить ухо на голове Горгоны я почувствовал теплое жжение в сотне точек на пояснице.

- Не печет? – заботливо спросил мой инквизитор.

- Нет, - голосом попытался дать понять, что хозяйка не спрашивает пирог, не горячо ли ему.

Именно пирогом на сковороде я себя чувствовал. Что за кулебяку этот физик из меня выпекает?

- Это, Альберт Идеалович, а откуда вы знаете, куда надо иголки вставлять? – мне стало скучно лежать, изображая недопеченный пирожок.

- Вам интересно? Правда? - в голосе физика появились живые человеческие нотки.

- Интересно, интересно, - вспомнился эпизод из фильма про студента Шурика, где бригадир со стройки рассказывал про корабли, которые бороздят просторы вселенной.

Пусть рассказывает, может даже потом спеть и станцевать. Мне всё равно лежать. С песней жизнь веселее.

- Это тема моей докторской диссертации.

- А кандидатская про что? – перебил я этого экспериментатора над живыми людьми.

- Кандидатская? Про фазовую инвариантность… короче, вы не поймете. Если совсем просто: о токах, протекающих в человеческом теле. Изучая токи, я наткнулся на тему для докторской. Открыл точки на теле человека, между которыми нулевое сопротивление.

- Прям совсем нулевое? – не поверил я.

- Вот именно! А ведь полный ноль, то есть сверхпроводимость, можно получить только при очень низких температурах. Но наше тело ведь теплое. Откуда эффект сверхпроводимости?

- А при чем здесь лечение?

- Хороший вопрос. Правда, он будет темой другой диссертации. Сейчас я составляю карту точек с нулевым сопротивлением, а для этого мне нужно много разных больных разного возраста и телосложения. Я уже почти закончил эту карту. Причем лечение? Дело в том, что эти точки связаны со всеми органами человека, одни с почками, другие с печенью, третьи с сердцем…

- Четвертые с моими гландами, да?

- Да. Я вижу, вы сообразительный юноша, и всё поняли. Кстати, горлышко как, не печет?

- Нет, не пропеклось еще, - съехидничал я, уловив в голосе физика нотки заботы о пригоревшем пироге. – А ток зачем?

- Это не просто ток, это особый модулированный сигнал, который скопирован с импульсов, снятых с нервных окончаний больных органов. Мозг воспринимает эти сигналы и посылает органу свой сигнал начать лечение. В моем архиве собраны такие образцы мозговых команд на лечение самых разных заболеваний.

- Так тогда нужна только одна иголка, если вы лечите только мои гланды. А вы воткнули мне сотню. Зачем?

- Так нужно, - смутился физик.

- Нет, скажите, а то я не приду больше.

- Придете, - он скосил глаза в сторону занавески.

Я понял, почему ему нужна такая сексапильная медсестра. И всё же…

- Я настаиваю!

- Хорошо, хорошо. По другим контактам я снимаю сигналы, которые излучают ваши здоровые органы. Они нужны для диагностики. Сравнивая сигналы, я легко определяю болезнь. В этом госпитале в основном идеально здоровые летчики с небольшими, больше психологическими, чем физическими, проблемами.

Поэтому я работаю здесь. Пока не начну вторую докторскую тему.

- Это о сверхпроводимости?

- Да, о ней. И как ей пользоваться, - он начал выдергивать иглы и втыкать их в голову Горгоны.

Я прошел весь курс лечения. Пусть снимает и забирает в свой архив мои сигналы. Мне не жалко.

На прощание физик поблагодарил меня и дал визитку.

- Это телефон моей мамы. Она ведет реестр моих пациентов. Позвоните, только если еще хоть раз заболеете ангиной.

Я в течении десяти лет ни разу не заболел. Но позвонил. Очень хотел выразить благодарность.

Никто не ответил.

2.Электронная Горгона

Копаясь в новостном хламе Интернета, случайно зацепился глазом за причудливое имя: Альберт Идеалович. Заметка на иностранном языке, а имя на русском. Почему? Кто это?

Вспомнил только на второй день и вернулся на тот новостной сайтик на английском языке. Перевел. Это было интервью с бывшим диссидентом, бывшим генералом, бывшим российским летчиком.

Это был мой генерал из шестой камеры в ЦНИАГе. Жив, курилка! И судя по фото, неплохо жив.

А рассказывал он не о себе, а о чудесном докторе-физике, который за неделю вылечил ему веснушки, неизлечимое, по утверждению врачей, генетическое заболевание. Интервью он давал какому-то фонду борьбы с генетическими отклонениями.

Меня заинтересовало упоминание города Парижа, но почему-то на Южном Урале. В ответе на мой запрос по электронной почте, генерал утверждал, что именно туда была выписана из Москвы больная мать Золотова, когда он её разыскивал.

Этот город гвоздем засел в моем мозгу. Долго разглядывал эту маленькую точку на спутниковой карте. Не курорт. Но ехать надо.

Уволившись в сорок пять лет из армии, я мучился от безделья в четырех бетонных стенах городской квартиры. Летчику найти работу на пенсии, это огромная проблема. Наниматься сторожем в магазин политической книги категорически не хотелось, а других перспектив и знаний гражданских профессий не было.

Бывшие жены и дети остались в бывших военных городках с более просторными квартирами, так что меня ничего за хвост не держало.

Хотел сначала продать квартиру и рвануть в деревню, ближе к прудам с карасиками, но держала за щиворот боязнь потерять друзей.

А тут вот подвернулось немного другое решение проблемы вырваться из бетонного городского плена.

И я решился. Со стороны, конечно, безумный поступок.

Но бывшая цыганская летная жизнь, когда пришлось поменять десять аэродромов и девять квартир, давно отбила страх к перемене мест.

Был у меня в этом решении совсем другой, шкурный интерес. Но в этом не хотелось признаваться даже самому себе. Дело в том, что сразу после ухода из армии заболел диабетом. Неизлечимая генная болезнь, ни лекарств, ни надежды. Медленное гниение заживо.

А тут эта статья. Я просто места себе не находил от желания быстрее добраться до Золотова. Ладно, мне он вылечил хронический тонзиллит, обычное заболевание, но я хорошо помнил, что генерала Альберт Идеалович вылечил именно от генного заболевания. А вдруг он вылечит и меня?

Несколько охлаждало желание быстрее уехать воспоминание о прощании с физиком, когда он сказал, что медициной занимается только из-за необходимости проводить эксперимент на большом количестве добровольцев. И все-таки я решился.

За месяц продал квартиру, рассчитался, оформил документы и взял билет на поезд.

Добираться до Парижа пришлось на такси в одну лошадиную силу. Водитель кобылы чукча Николай оказался плохим собеседником. Ехали от станции всю ночь. Разбитый асфальт не столько укачивал, сколько набивал синяки.

- Приехали, однако. Деньги плати давай, - Николай повернулся ко мне.

Я усиленно закрутил головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешном утреннем тумане.

- Где мы?

- Как где? – захихикал водила. – В Париже. Вот Эйфелева башня. Самый центр города, однако.

Только тут я разглядел ажурное кружево огоньков, очертаниями действительно похожее на французское чудо света.

Расположился в четырехместной гостинице «Континенталь» в номере люкс без воды и туалета, но со светом, телевизором и холодильником.

На следующий день нашел резиденцию моего физика-лекаря. Это оказалась бывшая водокачка на берегу реки несколько вдалеке от поселка, который пыжился дорасти до настоящего Парижа. Получалось у него это плохо.

Долго стучать не пришлось. Меня встретила и проводила в небольшой зал на втором этаже молоденькая женщина с румянцем во всю щеку. «Наверное, его сестра или местная кухарка», - подумал я.

- Подождите, Алик сейчас примет вас, - женщина смахнула невидимые крошки со стола. – А я вам пока чайку спроворю. На травках. Сама собирала.

Нет, не кухарка. Стала бы работница называть хозяина Аликом.

Ждать, однако, пришлось больше часа. Физик появился, когда Алевтина Семеновна, которая оказалась его матерью, убежала ставить второй чайник. Первый мы выдули на двоих с еще теплыми куличами на молоке. Её признание очень удивило меня, так как по моим подсчетам матери физика должно быть не мене семидесяти лет. Выглядела она максимум на тридцать.

- Сидите, сидите, - Альберт Идеалович, нисколько не постаревший за двадцать прошедших лет, надавил мне на плечо. – О, старый знакомый! Летун из госпиталя в Сокольниках. Как ваши гланды? Помню, вы так боялись их вырезать. Да что это я спрашиваю, раз не звонили маме, значит все отлично.

Кстати, никто из моих клиентов тоже не позвонил.

- Я извиняюсь, Альберт Идеалович, за нахальный визит без предупреждения, но…

- Ох, ты господи! А ну, гляньте еще раз на меня. Ближе, ближе. Так, понятно почему вы приехали. Извиняться не надо. А вот теперь вы имеете полное право звать меня доктором, так как я защитил диссертацию, ну, а я вас, батенька, имею теперь полное право называть больным. Ведь так?

- Да вы угадали. Я приехал на консультацию по поводу диабета.

- Почему? Я же вас предупредил, что медициной больше заниматься не буду. Вторая докторская тема у меня очень далека от лекарских дел.

- Помню, конечно, помню. Но, кроме вас, никто не лечит генетические отклонения. Помните, вы генералу веснушки убрали?

- Помню. Странно, что вы вспомнили генерала. И это дало вам повод думать, что я вернусь ради вас к медицине, бросив дело всей моей жизни?

- Да, - обреченно выдавил я, отведя взгляд в сторону.

- Хорошо, - после долгого размышления сказал доктор. – Только на моих условиях.

- Я согласен на любые…

- Не спешите, летун, условия кабальные. Вы же, как пишут в ваших дипломах, летчик минус инженер, а здесь с инженерными кадрами, сами понимаете. Половина города если не чукча по национальности, то чукча по образованию. Три настоящих инженера на город и те на руководящих должностях. Я им столько пока платить не могу. Пока.

- Да мне не надо…

- А я и не предлагаю. Я же сказал – кабала. Я помогу вам, вы будете работать на меня. Техником у меня работает бывший часовщик, блоху все пытается подковать, а вот с расчетами не справляется. Слаб в математике.

- Да я тоже не очень…

- Я имею в виду математическое мышление, инженерную интуицию. Нужен больше не расчетчик, на то компьютер есть, а генератор инженерной мысли.

- Понял, - согласно кивнул я головой. – С фантазией у меня пока полный порядок.

- Ну, вот и славненько. Твоей болезнью я займусь завтра, а пока пойдем знакомиться в мастерскую.

Его резкий переход на «ты» меня нисколько не обидел и не огорчил. Хозяин принял на работу. Это главное.

- Почему я поселился здесь? Два этажа сверху и два внизу. Жить будешь наверху, а работать внизу.

Технарь-часовщик сидел за прозрачной перегородкой и смотрел в микроскоп.

- Не надо Линника без дела отрывать от сборки. Работа тонкая, нужен настрой и настроение. Зовут его Захар Семенович.

- А что он собирает?

- Пройдем в мой кабинет, там поговорим, здесь шумно.

Действительно на длинных столах вдоль коридора стояли странные приборы, которые скрипели, выли и тряслись мелкой дрожью.

В кабинете стояли только стол и деревянный стул с высокой спинкой.

Садись сюда, - доктор указал на неприметную низкую кушетку у стены.

Я закрутил головой.

- А где…

- Что? Ожидал увидеть кучу шкафов с книгами, микроскопы, банки, склянки? Это кабинет. Здесь я думаю, а для этого нужна только голова. И тишина.

- А я?

- Ты тоже будешь думать, но в другом месте, в лаборатории.

- Генерировать идеи? А в какой области. Помню, вы говорили, что пишете вторую диссертацию по теме этой, как её…

- Сверхпроводимости.

- Вот, вот. Искали на мне какие-то точки с нулевым сопротивлением. Нашли?

- Да, тогда я составил полный атлас связей человеческих органов между собой и с мозгом. По каналам, как ты правильно вспомнил, с нулевым сопротивлением.

- И написали диссертацию?

- Написал, но не защитил.

- Почему? Не приняли?

- Нет, - рассмеялся доктор. – Вовремя понял, что обязательная публикация работы помешает моим планам. Дело в том, что даже само название расшифровывает смысл моего открытия.

- Открытия? Этот атлас точек?

- Нет. Открытия, как управлять любым органом, а, значит, и человеком, используя нуль-каналы, так я их назвал.

- И мозгом?

- Да.

- Что, вот что скажешь, то человек и будет делать?

- Да.

- Как робот?

- Лучше. Как полностью послушный человек.

- А чем команды подавать? Голосом?

- Нет. Команды подает она, - доктор показал на тумбочку в темном углу.

Я вздрогнул, так как узнал голову Медузы Горгоны из госпиталя, только эта была утыкана иголками, но без проводов. Медуза с обрубленными змеями-проводами больше походила на ёжика.

- Это та же электрическая Горгона?

- Новая. И не электрическая, а электронная. По новым технологиям теперь можно передавать модулированные импульсы мозга без проводов. Завтра применим её на тебе.

- Так вы уже все сделали?

- Не всё. Осталась проблема дальности действия моей Горгоны. Пока только в прямой видимости. А мне нужно создать поле, которое доносило бы сигналы до любой точки Земли.

- Зачем? – вопрос на минуту повис в воздухе.

- Хорошо, скажу. Верю, что мои тайны не станут достоянием других. Я создаю глобальную систему скорой помощи любому человеку. Слышал, есть такой прибор – кардиостимулятор? Он стабилизирует работу сердца. В последних моделях прибор дополнили автоматическим передатчиком сигнала тревоги при снижении зарядки батареи или при сбоях в работе сердца. Сигнал по линиям сотовой связи поступает на пульт скорой помощи. Ближайшая бригада выезжает на помощь.

- Здорово!

- Нет. Не здорово. Во-первых, их прибор работает только в пределах города или местности, заключившей договор обслуживания. Во-вторых, у человека могут отказать десятки органов, кроме сердца. В-третьих, бригада может, например, застрять в пробке, и не успеть оказать помощь.

- А ваш прибор…

- Да, я его назвал «Горгона». Он скоро будет лишен всех этих недостатков. Да он уже совершенен и работает. Проблема одна – дальность. Пока только до горизонта.

- А как же сотовые телефоны? Можно звонить по всему миру.

- Можно. Если развесить над планетой сотни спутников связи. Это дорого и, кроме того, мне не подходит.

Первая идея и у меня была использовать готовую сеть сотовой связи. Но в УКВ диапазоне не проходят импульсы инфразвуковых колебаний мозга. Они проходят в инфра-полях, охватывающих всю Землю, но для их создания нужны огромные антенны и гигантской мощности электростанции. Я пытаюсь создать гибридное поле, способное работать с инфра-импульсами. Видел генераторы в коридоре? Вот тебе как раз и придется с ними работать. Снимать и записывать показания прямых и обратных сигналов. Правда, от приемо-передатчика на Чукотке пока не получено ни одного ответного сигнала.

Так началась моя работа и лечение в недрах бывшей водокачки. Силу воздействия электронной Горгоны я почувствовал уже через месяц. Ложась спать я устанавливал в районе пупка небольшую присоску в виде пластикового кружка с антенной и множеством золотистых кантактов на внутренней стороне.

Через минуту загорался зеленый огонек и начиналось приятное жжение. Сон стал удивительно глубоким и без сновидений.

Вскоре сошла синева с моей правой диабетической стопы, исчезла жажда, и пришел в норму сахар в крови.

Но не только это! На второй месяц на моей блестящей лысине появились волосы.

- А это что, доктор? Побочный эффект лечения?

- Нет, - засмеялся он. – Подарок от меня за хорошую работу. Я это назвал «эффект молодильных яблок». Ты же заметил, как помолодела моя мама? Еще месяц работы с Горгоной и тебя примут в космонавты.

Но во второй месяц случилось нечто, что перевернуло не только мои планы, но и радужные представления о самой Горгоне.

Я познакомился с Хроном. Так он себя называл. Нахальный малец, пискля, задира, но гениальный

программист. В сети Интернет таких называют хакерами.

Я увидел его впервые в коридоре, где он яростно крутил ручку изменения частоты на одном из генераторов.

- Эй, пацан, отойди от прибора! – заорал я на него.

- Я не пацан, дядя, я Хрон, - нехотя повернул наглец голову в мою сторону.

- А мне хоть Хрен, убери грязные лапы от генератора.

И он убрал. Молча подошел ко мне и медленно, со скрипом и писком, провел острыми коготками по моим щекам. Скрипела сдираемая кожа, а пищал от боли я.

- Что, познакомился с Хроном, - сочувственно спросил в кабинете доктор. – Извини, забыл предупредить, что он приходит по выходным. Выпускной класс в школе заканчивает. Не знаю, зачем это ему. У него знаний в голове на три института. Говорит, хожу ради друзей. Он там капитан футбольной команды.

Кстати, это я из-за него сюда с мамой переехал. Вычислил его по компьютеру и переехал.

- Док, а каким боком он к нашей Горгоне?

- К моей Горгоне. А он не боком, он как раз половина Горгоны, весь её программный блок. Я, как физик, разработал идею и принцип работы. А вот все программы – дело рук Хрона. Не задирай его. Он малец только по виду, а по мозгам этот пацан нам двоим фору даст, понял?

- А че он…

- Вот, вот. Я как раз об этом.

С хакером мы подружились, когда я собрал и подарил ему летающую модель самолета.

- Дед, а ты че, правда в Африке воевал? Что, прям по взаправдошному негритосов стрелял?

На «деда» я не обижался, ведь где-то точно у меня внуки растут.

- Взаправду. Война была в Эфиопии, на Золотом Роге. И стрелял не по неграм, а по арабам.

Хрон быстро повернулся к компьютеру и дробно застучал по клавиатуре.

- Врешь, дед, я весь архив Миобороны перелопатил, не было у нас такой войны.

- У нас не было. У нас много и других войн не было. Например, в Уганде, во Вьетнаме, в Танзании, да и на

Кубе наш летный полк не стоял. А ты вот набери войны самой Эфиопии.

- Да, была у них войнушка. Как раз в то время, что ты, дед , сказал, - хакер опять застучал по клавишам.

- Это тайные войны. Наш полк переодевали в Ростове в гражданку, а потом как туристов с фальшивыми загранпаспортами обычными пассажирскими рейсами переправляли в воюющие страны.

- А военные самолеты? Истребители там, штурмовики?

- Технику перегоняли на малой высоте с отключенной системой опознавания «свой-чужой».

- А как же радиообмен? Арабский учили?

- Никак. Воевали молча.

- Да, дед, не думал я, что с таким убийцей работать придется.

- Нет, сынок, - пригладил я его непослушные вихры. – Убийца тот, кто убивает невинную жертву, а мы – воины, убивали до зубов вооруженного противника. Или ты его, или он тебя.

- Дед, а это ты здоровскую мысль выдал. Внесу-ка я её в программу отбора целей.

- В Горгону? Каких целей? Для лечения?

- Для отключения. А что, док тебе об этих функциях Горгоны не говорил?

- Говорил, говорил. Рад, что даже тебе помог расширить её возможности.

Блеф удался, и Хрон меня не заподозрил в клевете.

Так я узнал о действительных планах доктора.

Я так понял, что физик вынашивал грандиозные планы стать властителем мира. Функции Горгоны были не только в сборе данных о болезнях всего населения планеты, но и возможность отключения сердца любого человека по выбору. Притом не только одного, например, по платному заказу, но целых групп, например, по национальным признакам, вере или цвету кожи. Именно о таком групповом выборе целей проговорился Хрон.

Мне стало жутко. И я задумал ужасное. Ужасную неблагодарность в отношении вылечившего меня от смертельной болезни доктора.

План, как выкрасть прототип Горгоны, я обдумывал неделю. Хрону у меня доверия не было. Я решил сблизиться и завербовать часовщика Захара Семеновича. Ему лет под пятьдесят, он меня поймет.

Тем более, что без него вынуть дополнительный микрочип с живодерской программой отключения органов будет затруднительно. Стоя рядом с ним и наблюдая за неуловимыми движениями пальцев при сборке управляющей панели Горгоны, я понимал, что такой мастер не только подкует блоху, но и научит её танцевать фокстрот, напевая и подыгрывая на скрипке.

Захара Семеновича доктор вылечил от астмы, но привычка выходить подышать свежим воздухом у него осталась. Я стал регулярно присоединяться к нему. Болтали мы о пустяках. Вернее болтал я, так как далекому от армии часовщику страшно интересно было слушать о жестоких битвах с участием современных танков, орудий и самолетов.

- Захар Семенович, а это что за чип? – постоянно приставал я к мастеру, выказывая интерес к его работе.

И вот когда он не смог назвать назначение маленького чипа, я пригласил его на внеочередную прогулку.

- А вам не кажется, Захар Семенович, странным, что Альберт Идеалович не посвятил вас в тайну нового чипа?

- Тайного? Да бог с вами, какие могут быть от меня тайны? Ну, новый чип Хрон придумал, так и что? А не сказал, может, забыл, а, может, решил, что я не пойму. Может?

- Да, может. Только не в этом случае. Это действительно тайный чип с тайной программой. Со страшной тайной.

- Да что вы меня пугаете, ей богу? Что за страсти?

- Хуже. Всемирный ужас. Вы сегодня вставили чип с программой, которая не лечит, а отключает сердце любого человека.

- Фу, какие страсти вы наговариваете на нашего доктора. Он и меня, и вас вылечил. И всех людей на Земле хочет спасти, если заболеют. Не верю.

- А вы, Захар Семенович, спросите у Хрона насчет чипа. Знаете, что он вам скажет?

- Что?

- Не твоего ума дело, скажет.

Через день мы снова пошли прогуляться.

- Спросил Хрона, Захар Семенович?

- Спросил.

- И что он сказал?

- Не суй, старик, нос туда, куда собака хвост не сует.

- Видишь, я оказался прав. Теперь ты понимаешь, что своими руками готовишь смерть миллионам безвинных жертв?

- Неужели доктор решится не лечить, а убивать?

- Если он решил стать властителем мира, то ради власти пойдет на всё. Даже не сомневайся.

- И что делать?

- Надо бежать и прихватить с собой прототип Горгоны. Потом ты вынешь смертельный чип, а безопасный вариант передадим правительству для открытия центра всемирной скорой помощи.

- Но, погоди. Доктор же сказал, что прототип готов, но только работает на прямой видимости. Какой уж тут весь мир.

- А вот об этом, Захар Семенович, не беспокойся. Это уже моё дело, инженера. Я с этим справлюсь.

Он мне поверил.

Дело в том, что доктор не зря оценил мои инженерные способности и фантазию. Я уже через день после начала работы с генераторами полей разной частоты решил задачу передачи инфразвуковых колебаний на любое расстояние с использованием уже готовых систем спутниковой сотовой связи.

Гениальная идея состояла в получении разностной гармоники, получаемой за счет вычисления разницы частот двух сигналов. Не одного, а двух. Меняя их, можно настроиться на любую полосу частот головного мозга, в том числе и в инфразвуковом диапазоне от 0.5 до 45 Гц.

Посылать два сигнала разной частоты в обычном УКВ диапазоне, а на преемнике Горгоны снимать гармонику уже в инфра-диапазоне. Ни физик, ни программист до этого не додумались.

С готовым прототипом Горгоны я скоро стану дергать бога за бороду.

На следующее утро меня замучали сомнения.

Можно дергать бога за бороду, но нежелательно дьявола – за хвост.

Скальпель в одних руках вырезает опухоль, а в других – убивает.

В какие руки попадет могучий аппарат? А вдруг – тупым воякам?

Это я прекрасно понимал, но чем дальше, тем больше не хотелось никому отдавать прототип Горгоны.

Я вспомнил генерала-дессидента, который сбежал от несправедливости властей за три моря.

И тут мне пришла в голову мысль: «А может эта программа группового уничтожения не так уж и плоха? Я ведь не знаю, какие Хрон заложил в нее параметры. И потом, как он уцепился за мою идею убивать всех людей, взявших в руки оружие. Разве плохо разом избавить планету от войн?»

Чем больше я размышлял, тем больше одолевали сомнения в нужности побега. И я решил остаться.

Лучше быть помощником и другом властителя мира, чем выброшенным чиновниками на помойку бомжом.

На срочном совещании в кабинете доктора я сначала потребовал допустить меня и часовщика к тайнам программы группового отключения органов. Получив согласие доктора, изложил свою идею, как с помощью двух сигналов использовать всемирную сеть сотовой связи.

Нет, мы не переехали в столицу после пробных запусков Горгоны и начала создания всемирного архива скорой помощи.

Мы потребовали архивную базу построить в Париже на Южном Урале. Уверен, что скоро он переплюнет французский.

0
00:44
724
01:38
«Полуторное возвращение Сиплого»: детектив в мягкой обложке.
15:48
это точное отражение матушки России не верю!!!
в области эскстремальной психологии, запредельных нагрузок на организм и выживаемостьИ в самых суровых условиях.
Принимали в ЦНИАГ, а сначала было ЦНИИАГ. куда пропала буква?
канцеляризмы
и открыв вонючую клоаку, скрытую под звездами правящих церквей. что за звезды на церквях? когда в советское время церкви правили?
Долгое отсутствие реальных войн, экономия на учениях и практических занятиях, довела верхушку армии до сборища пузатых деляг и казнокрадов, от которых потом еле избавились в два потока резкого сокращения вооруженных сил. это какое «долгое отсутствие реальных войн»? с какого по какой год? избавились за два сокращения? бред
аллеям парка , пробел перед зпт не нужен
В Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь, в котором готовили к полету первого космонавта, надо было ухитриться попасть. готовили во время описываемых событий?
Влад, — генерал закрутил головой, оглядываясь. – Ты называй меня по-простому Сан Саныч. Привыкать мне к гражданке надо, как древним пенсионерам к земле. Чувствую, вернусь я отсюда прямиком на костромскую дачу wonder автор на меня намекает? вот хитрец!
генное заболевание может все-таки генетическое?
молодой сухощавый паренек моего возраста нафиг второй раз описывать эскулапа? двумя абзацами выше он уже описан
ничего лишнего у них не вырываю на прокорм госпитальных котов quiet опять камешек в мой огород
чипы они типа сами лепили?
решил задачу передачи инфразвуковых колебаний на любое расстояние с использованием уже готовых систем спутниковой сотовой связи.

Гениальная идея состояла в получении разностной гармоники, получаемой за счет вычисления разницы частот двух сигналов. Не одного, а двух. Меняя их, можно настроиться на любую полосу частот головного мозга, в том числе и в инфразвуковом диапазоне от 0.5 до 45 Гц.

Посылать два сигнала разной частоты в обычном УКВ диапазоне
из гигагерцевых частот? автор все смешал в кучу
идея рассказа не нова
откуда взялась девушка в прозрачном халате и куда пропала?
с натяжкой можно принять рассказ, хотя особой фантастики там нет
22:13
Неуклюжий юмор завязан на устаревших стереотипах. Чукча, который повторяет «однако»? Подросток-хакер? Летчик-гений-инженер-прошел-через-пять-войн-омолодился-почти-спас-мир? Вы серьёзно? Что за прыжок в 90ые?
Хрен с ней с идеей мирового господства, но «властитель»? Это из каких закромов фэнтэзийного эпоса взято? «Генное заболевание»? Его бы ещё через «х» написали для полноты картины.
Герои никак не раскрыты и не развиты. Конфликт появляется только к концу истории, но весь сюжет благополучно сливают в тот момент, когда он только сдвинулся с мертвой точки. Стоили все эти затянутые описания в начале такой скомканной середины и сумбурного завершения?
Нет. Такое ощущение, что рассказ толком не перечитывали.
17:08
Вот опять было интересно почти до самого конца.
Начинаю сомневаться в собственном утверждении, что неважно, о чём писать, главное — как. Вот здесь отлично написано и почти без ошибок (кАнтакты — это как понимать?), но в оконцовке так всё перемешано, что при всём желании эту кашу не разгребёшь.
16:51
А мне понравилось, про недочеты уже написали.
Загрузка...
Ольга Силаева

Достойные внимания