Анна Неделина №3

Цифровик

Автор:
Вадим Юрятин
Цифровик
Работа № 113. Автор: Вадим Юрятин. Дисквалификация в связи с отсутствием голосования
  • Опубликовано на Дзен

«Разве искусственный разум не может заболеть? Если это действительно разум, то почему он не может впадать в депрессию и умирать от скуки?»

- Нина. Где же ты, Нина?

Он так любил просыпаться от её нежных покусываний. Мог проснуться раньше, но всё равно продолжал лежать с закрытыми глазами в предвкушении. Сквозь сон слышал, как хрустят половицы на веранде, как поворачивается ключ в замке, как шелестят оборки её платья. А потом она ложилась рядом и тихонько прикасалась к его спине губами, зубами, руками. Только она и никто другой. Это была её привилегия. Мик и помыслить не мог о том, чтобы к его коже мог прикоснуться кто-то еще. Чужие прикосновения убивали его, а прикосновения Нины - лечили.

В первый день, когда она не пришла, проснувшийся Мик лежал, не двигаясь, около часа. Волнительное и беспокойное ощущение того, что гармония мира нарушена, овладело им. Голый и несчастный он заставил себя встать с кровати. Огляделся вокруг: плотные бордовые шторы на окнах, деревянный стол, накрытый стопкой бумаг, простой стул, на спинке которого висела его одежда. Чистота и простота. Ничего лишнего. Все на месте, кроме одного элемента. Для достижения равновесного состояния системе на хватало Нины.

Он оделся и прошёл на кухню. Как обычно затопил печь, сначала накормив огонь мелкими хворостинками, а потом – крепкими осиновыми поленьями. Стал ждать, когда в турке, стоящей на печи, закипит кофе. Мик надеялся, что она просто опаздывает, что успеет к завтраку, хотя никакого завтрака у него и не было, еду всегда с собой приносила Нина. Две большие бутыли с водой, початая упаковка молотого кофе и несколько кусочков хлеба для бутербродов – вот и всё его богатство. Нина каждое утро появлялась с новыми книжками, журналами и переносным холодильником, полным вкусностей, намазывала ему джем и масло на хлеб, рассказывала ему новости из Мира, смеялась, показывая свои чудесные зубы. Обычно она оставалась у него около часа. Этого хватало для того, чтобы вместе выпить кофе и обсудить последние цифры. Вечером она приходила снова, чтобы забирать холодильник с остатками еды, поужинать, поцеловать его в лоб и пожелать спокойной ночи.

Что-то сломалось в этом мире, раз она не пришла. Какую-то деталь вытащили из нутра слаженного механизма и теперь он обиженно скрипит.

Мик как-то прожил этот день, слоняясь по комнатам. Большую часть дня он, как обычно, провел в библиотеке, проглатывая книги. Вечером в очередной раз проанализировал оставленные Ниной цифры. Все та же ошибка уже несколько дней подряд. Ночью он плохо спал, мозг прокручивал алгоритмы снова и снова. Контрольные цифры не сходились. Баланс был нарушен.

На второй день у него кончились дрова и хлеб. Дровяник располагался по-соседству, но чтобы дойти до него Мику требовалось совершить небольшой подвиг: открыть дверь, пересечь веранду, набрать поленьев и вернуться в дом. Это было сложно, но осуществимо. Другое дело – хлеб. Где его взять, Мик не имел ни малейшего понятия.

Он долго стоял около двери, громко дыша и считая удары сердца. Нина учила его, как унимать панические атаки. «Надо всего лишь дышать. Шесть ударов на вдох, шесть ударов на задержку дыхания, шесть на выдох. Потом, когда привыкнешь, увеличивай интервал до семи ударов…»

….Нина, где же ты? Раньше я мог, я же выпускал шмелей, я даже иногда подметал на веранде, но сегодня мне слишком тяжело, я не успеваю считать, я задыхаюсь…

Мокрый и обессиленный он стоял вцепившись в ручку двери, не решаясь надавить на неё.

…Собраться, сделать глубокий вдох, повернуть ручку и оттолкнуть ее от себя…

Где-то неподалёку раздался незнакомый звук, что-то хлопнуло, потом захрустел гравий на дорожке, в сторону дома направлялся незнакомец. Мик мог посмотреть в окно, отодвинув край шторы, но боялся, и потому просто отступил назад в ожидании.

Это явно были не ее шаги. Нина ступала легко и быстро. Существо, которое приближалось к двери сейчас, жестоко вдавливало камешки редкими ударами могучих ног.

Хрум-хрум хрум-хрум. Гравий кончился. Ступенька, вторая (странно, Нина взбиралась по четырем), веранда. Существо с той стороны зазвенело ключами и тихонько проговорило что-то по-человечески.

Дверь открылась, наполнив дом светом, воздухом, запахом и звуком. Мик слегка отпрыгнул назад, испуганный и ослепленный. Вошедший в комнату мужчина тоже вздрогнул от неожиданности и уставился на Мика удивленным взором. В руке мужчина держал переносной холодильник и стопку бумаг.

- Михаил? – участливо спросил мужчина.

- Закройте, пожалуйста, дверь, - пролепетал Мик.

- Да, конечно, - растерянно произнес мужчина и грохнул с непривычки дверью.

Они некоторое время смотрели друг на друга. Во взгляде мужчины читались уважение и даже некоторая робость. Юноша, никогда вживую не видевший человека в пиджаке и галстуке, понятия не имел, что следует делать и через секунду опустил глаза.

- Здравствуй, Михаил. Меня зовут Евсей. Нина, наверняка, тебе про меня рассказывала. Мы с ней работаем совместно в Центре в группе цифровиков…

- Где Нина? – перебил Евсея Мик, буравя взглядом пол и еле заметно подрагивая.

- Нина… - Евсей замялся, подыскивая слова, - она сегодня не придет. Я надеюсь, что с ней все в порядке, но сегодня вместо нее буду я.

- Она плохо себя чувствует?

- Нет, то есть, возможно, что да, но ты не беспокойся, мы ее скоро найдем и…

- Что вам от меня нужно?

Евсей оглядел сумрачное жилище Мика и протянул руку в сторону кухни.

- Михаил, я прошу тебя: давай присядем и все спокойно обсудим. Ты, наверное, толком ничего не ел целый день. Позволь, я тебе помогу.

Мик немного придушил свой приступ. Острые шипы нервных окончаний еще кололи его конечности, но возможность двигаться к ним уже вернулась. Мик дошагал до стола и присел на скрипящий деревянный стул с синей обивкой. Евсей расположил принесенные им бумаги на столе, снял сине-коричневый пиджак и накинул его на спинку стула, потом зачем-то закатал рукава белоснежной рубашки, обнаружив белую незагорелую полосу на левом запястье мускулистой руки.

- Дров надо принести, - подсказал Мик Евсею, когда тот начал беспомощно оглядываться по сторонам.

Евсей Павлов давно мечтал познакомиться с этим странным мальчиком, который в свои шестнадцать лет мог запросто производить в уме гигантские по объему вычисления, жил в деревянном доме без электричества и вообще как-то умудрялся обходиться без всего того, что стало слишком родным для всех современных людей.

Когда дверь за нежданным гостем закрылась, Мик двинулся вглубь своего излишне чистого дома по направлению к печке. Через минуту появился Евсей, кряхтя под тяжестью колотой древесины.

- Куда их?

Мик показал рукой на кованную подставку для дров, в которую Евсей с облегчением вывалил свою ношу.

- Вы березы почти не принесли, - Мик ковырялся в нутре печи, расставляя в нужном порядке принесенные Евсеем дрова, - бересты мало, сложно будет растопить.

- Бересты?

- Да, береста – это кора березы, которая быстро воспламеняется и долго горит. Именно поэтому береста лучше всего подходит для начального этапа разведения огня в печи, - с энциклопедической точностью проговорил Мик.

Наука разведения огня в печи была Евсею незнакома, он, как и большинство его современников, редко пользовался спичками, и уж точно никогда не готовил пищу на огне. Мик же был в этом деле профессионалом: юноша ловко оторвал от поленьев несколько мелких щепочек и всю имевшуюся бересту, сгруппировал этот быстровозгорающийся материал в кучку, чиркнул спичкой о коробок, озарив полутемную, несмотря на яркий летний день за глухими шторами, комнату. Убедившись, что пламя стало пожирать дрова, Мик прикрыл створку печи и вернулся за кухонный стол.

- Где же Нина? – снова спросил он Евсея после некоторой паузы, в ходе которой бросил пару кратких взоров на мужчину.

- Если честно, не знаю, - Евсей стал более откровенным, когда понял, что Мик пришел себя после первого стресса, - но мы ее ищем и обязательно найдем! Слышишь, Михаил?

- Мик. Нина зовет меня Мик. Это ежедневные цифры? – Мик кивнул на стол, - пока плита разогревается, давайте я посмотрю.

- Да, конечно.

Они как будто поменялись местами. Мик расслабленно листал бумаги, а Евсею становилось все труднее скрывать волнение. Приближался миг, который определял его судьбу. Впрочем, не его одного. От того, что сейчас скажет мальчик, зависело нечто, куда большее, чем жизнь чиновника среднего уровня.

- Вот, смотри, Мик. Здесь у меня сразу два отчета: за вчерашний день и за сегодняшний. Нина передала нам, что ты обнаружил ошибку, точнее…

- Баланс не сошелся.

- Да, как ты это называешь: баланс не сошелся. Кстати, прости, ты не мог бы мне показать, а что именно навело тебя на эту мысль?

- Я просто пересчитал, - пожал плечами Мик и углубился в бумаги.

Пока мальчик бегал глазами по цифрам, быстро переворачивая листы, Евсей вспоминал день, когда встревоженная Нина впервые принесла новость о том, что в расчетах содержится ошибка. Тогда сотрудникам возглавляемого Евсеем отдела, а в нем работало шесть человек, для того, чтобы вручную перепроверить данные и подтвердить опасения мальчика потребовалось почти десять часов. «Центровики-цифровики» пользовались лишь ручками и бумагой, поскольку любые электронные носители были скомпрометированы – «домашние» компьютеры Центра на входном контроле днем ранее подтвердили теперь уже очевидно ложную информацию, которую предоставили Умные Машины.

Несколько минут прошли в тишине, которую нарушили лишь треск дров и шуршание бумаги.

- Нам кажется, что ошибка, которую тебе удалось раскрыть, это не просто ошибка. Это намеренная ложь, которую УМы, то есть Умные Машины, нам подбросили и которую мы бы не смогли раскрыть, не будь у нас тайного оружия, - решился возобновить разговор Евсей.

- Какого оружия? – спросил Мик, не отрывая глаз от бумаг.

Евсей хотел было сказать мальчику, что он, Мик, и есть то самое тайное оружие человечества, но сдержался.

- В общем, Мик, вся эта история с неверными цифрами… баланса нас весьма огорчает. Особенно печалит то, что наши компьютеры, то есть компьютеры, находящиеся в Центре, компьютеры, которые мы считали неуязвимыми, оказались подвержены влиянию УМов…

- Вот опять, - палец юноши ткнул в таблицу из нулей и единиц.

Мик молниеносно перелистал несколько страниц и показал Евсею другой фрагмент.

- А здесь в десятеричной системе.

Евсей слегка оторопел. Способности юноши, о которых он ранее лишь слышал от Нины, теперь были обнаружены им вживую.

«Поразительно, просто поразительно! И ужасно. Если это правда, а не доверять этому ходячему калькулятору у меня нет причин, - мы вчера еще раз все пересчитали, значит, нам придется…»

Размышления мужчины были прерваны странным гудящим звуком, особенно диссонировавшим с плотной, «тюремной» тишиной, царившей в доме Мика.

- Что это? – удивленно спросил Евсей, показав рукой на потолок.

- Шмели. Крылатые членистоногие насекомые, у них там домик, где-то под крышей, - пояснил Мик и неожиданно хохотнул, изогнув угол рта, - они такие забавные. Это ж-ж-ж от охранников, они сторожат вход, понимаете? А вот это дз-дз – это их матка.

Улыбка, растянувшаяся на лице юноши в ходе биологического экскурса, вдруг сменилась судорожно-беспокойным взглядом.

- Знаете, их там сейчас много, но поздней осенью все они умрут, в живых останется одна беременная матка. Мне сегодня снился сон. Я видел девочку, такую, как Нина, но не совсем, это была девочка-шмель, проснувшаяся весной от яркого солнца. Она вылезла из своего домика, радостная, что проснулась, счастливая тем, что весна и птицы поют, а потом видит, что вокруг нее – трупы, сотни мертвых шмелелюдей. И она одна, совсем одна. В ваших цифрах опять та же ошибка. Баланс не сходится. Будете кофе? Нина всегда пила со мной кофе.

Евсей, пораженный внезапной сменой эмоций на лице своего собеседника не менее, чем резкими переходами в его речах, не сразу понял, о чем тот спрашивает. Павлов, час назад находившийся в привычном уютно-композитном Мире, словно на машине времени перенесся внутрь мира иного, в котором кофе готовится в турке на горячей плите, стол сделан из дерева, а на столе лежат отпечатанные на принтере листы бумаги из переработанной древесины. Вообще принтеры в Центре держали только из-за пристрастия Мика к бумажным документам, точнее из-за его болезненного неприятия документов экранных. Евсею постоянно приходилось отбивать нападки разного рода проверяющих, требовавших объяснить, зачем он держит эти устаревшие, никчемные устройства.

Всего лишь час назад Евсей надеялся, что все это недоразумение, что случившиеся события - просто цепочка совпадений, что вечером он как обычно вернется домой, посмотрит фильм, но мальчик сказал: «баланс не сходится», так что прошлое закончилось. Не будет больше вечеров с бокалом вина и совместных просмотров старых советских фильмов в обнимку с новейшей роботизированной подругой. Будет что-то другое. Впереди страшное и, возможно, короткое будущее.

«Господи, как же я ему скажу», - ужаснулся про себя Евсей.

В этот момент в его голове что-то переключилось, словно какой-то другой Евсей, одетый в джинсы и замаранную рубаху – Евсей-номер-два – отобрал микрофон у мнущегося в нерешительности костюмного Евсея-номер-один и хорошо поставленным, слегка хрипловатым голосом произнес: «Тридцать пять лет ты уже провел на этой планете. Чего ты ждешь? Еще два раза по столько же посреди впадающего в кому мира? На пустеющих улицах, под сенью летающих роботов? Жизнь внезапно дала тебе шанс. Ты ведь как минимум неделю назад все уже понял, а сегодня лишь окончательно убедился. Можешь ждать, когда твоя милая робоподружка вколет тебе ампулу со снотворным и аккуратно опустит в Капсулу, или ее верные друзья дататеологи превратят тебя в ходячий видеорегистратор, а можешь попробовать стать последним героем этого мира. И ничего, что скорее всего ты умрешь. В конце концов, мы все умрем. Так что не лей слезы по мальчишке и не ври себе. Это не его ты жалеешь, а себя. Это за себя ты боишься. Боишься променять привычную тухлятину своего существования на борьбу. Боишься, что щепки испортят галстук. Боишься, что галстук тебе вообще больше никогда не понадобится. На кону стоит слишком многое, чтобы ты мог позволить себе нытье. Вставай и действуй!».

Евсей встал, сидеть больше он действительно не мог, и, проглотив ком, обратился к юноше. В ходе своего монолога Евсей пересек столовую, скрипя коричневыми половицами.

- Мик, ты очень нужен нам. Я не могу доказать, но я практически уверен, что в российском сегменте Центра Контроля за соблюдением Великого Цифрового Договора, а может даже и в Центре при ООН, созрел заговор. Согласие «наших» компьютеров с данными, присланными машинами, несколько загадочных переходов известных ученых и политиков в Спящее состояние, а теперь еще и исчезновение Нины – всё это звенья одной цепи. Я не знаю, как ты это делаешь, но именно твои способности позволили нам определить, насколько далеко зашел обман, которым нас кормят Умные Машины.

Подозрения, которые одолевали его в последнюю несколько неделю, Евсей не мог до конца обосновать логически, слишком много в его рассуждениях было от ощущений, а не от разума. Было, впрочем, кое-что вполне реальное, помимо «дутых» цифр. Вчера с Павловым связались. Контакт из Иллюзиария, почти наверняка исходивший от УМов. Доверять машинам в нынешней ситуации было сложно, но раз среди людей – представителей интеллекта естественного - существуют предатели, то почему бы им не быть среди носителей интеллекта искусственного? Конечно, нельзя было полностью исключить чьего-то желания втянуть Евсея в хитрую игру, недаром по классификации ООН Умными Машинами считались лишь механизмы, обладающие третьим, высшим уровнем интеллекта, способным к многоуровневым умозаключениям и саморазвитию. Но на рассуждения у Евсея времени не было. Если УМы захватили Нину, рано или поздно, машины узнают про Мика. Этого никак нельзя допустить.

Юноша выслушал своего посетителя без эмоций, казалось, его куда больше занимает приготовление кофе, который он после нескольких манипуляций с туркой и сеточкой разлил по кружкам.

- Мик, ты когда-нибудь выходил наружу? – продолжил Евсей после того, как мальчик сделал пару глотков. Сам Евсей к кофе не притронулся и продолжал стоять посреди комнаты.

- Да, я ходил за дровами и еще иногда я спасаю шмелей.

- Спасаешь шмелей?

- Бывает, что они путают выходы в своем домике и проваливаются сквозь щели в потолке внутрь. Я ловлю их с помощью кружки и журнала, а потом отпускаю.

«Что ж, по крайней мере, хотя бы иногда он бывает вне этих стен. Значит, с перемещением в пространстве может справится. Только этого мало».

- Мик, - Евсей задумался посреди фразы.

Ему было жаль шестнадцатилетнего мальчика, на голову которого выпадают столь серьезные испытания. Год назад он потерял родителей. Вчера, возможно, свою любовь. Странная семейка: отец – профессор математики, добровольно покинувший кафедру в университете ради жизни в подмосковной деревне, его жена, помешанная на биологии и восточной мистике, их мальчик-аутист с невероятными математическими способностями, их приемная красавица-дочь, ставшая для своего сводного брата кем-то большим, чем сестрой. Об их жизни почти ничего не было известно. Родители покидали дом редко и по крайней необходимости, Нина, самая «нормальная» из всей семьи, ходила в школу, а потом и в университет, но о делах семейных молчала. Когда в прошлом году родители погибли в результате несчастного случая (сейчас, впрочем, Евсей уже не был уверен в том, что это не убийство) – в гуляющих на лужайке возле дома отца и мать семейства врезался беспилотник, развозивший продукты, – дети остались вдвоем. Университет Нина бросила, устроившись на работу в Центр, ее взяли, не взирая на отсутствие диплома и юный возраст. Девушка совершенно потрясла кадровиков Центра своими познаниями в математике, явно полученными от приемного отца. Никто, впрочем, не знал, что помимо отца на девушку повлиял еще один человек. О нем – мальчике-суперкомпьютере – вообще почти никому и ничего не было известно. Более того, если бы не Нина, о нем, возможно, так никто и никогда бы не узнал. Рожденный в домашних условиях, почти никогда не выходивший из дома, он не имел документов, а что более всего важно – не был отмечен в каких-либо базах данных. Для Системы Учета Индивидуумов и Прав («Системы учета всего», как ее все называют) он не существовал. Для мира машин он не существовал. Да и в мире людей до сих пор о Мике знали только трое посвященных: Нина, Евсей и его непосредственный начальник.

- Мик, я не просто так спросил тебя о том, выходил ли ты наружу. Мне надо точно понимать, сможешь ли ты, с учетом твоих особенностей, покинуть дом.

- Вы хотите, чтобы я отсюда вышел?

- Да, но не только. Видишь ли, Мик, просто уйти из дома, к сожалению, недостаточно. Если я все правильно понимаю, твоя жизнь находится в опасности. Тебе нужно не просто выйти из этого дома, тебе придется отправиться гораздо дальше. Ты, разумеется, в курсе про Великий Цифровой Договор. Собственно, параметры именно этого соглашения ты и контролировал в течение года, что общался с нами через Нину. Родители или Нина наверняка рассказывали тебе о Спящих, людях, которые добровольно согласились на время уйти от активной жизни в Мире и перенести ее по большей части в Иллюзиарий.

Мик кивнул.

- Значит, тебе в общих чертах известно, как Спящие проводят время?

- Они подключаются к системе жизнеобеспечения, которой занимаются роботы первого и второго уровня ИИ, люди в спящем состоянии потребляют минимум ресурсов и вообще почти не проявляют активности.

- Это здесь, в Мире они почти ничего не делают, а там, в Иллюзиарии, виртуальном пространстве, созданном искусственным интеллектом, они живут почти обычной жизнью: женятся и разводятся, ходят на работу, зарабатывают деньги, совершают преступления, садятся в тюрьму.

- Да, но я, если честно, никогда до конца не понимал, зачем им это.

- Видишь ли, Мик, жизнь в последнее время стала слишком дорогой. Нас, разумных обезьян, развелось так много, что обеспечить каждого хлебом и зрелищами крайне трудно. Причем, вопрос зрелищ стоит куда острее, чем вопрос хлеба. Еду мы научились синтезировать в огромных объемах, а вот чем занять миллиарды людей, которым теперь почти не нужно работать? Для наших предков эти проблемы были бы непонятны. Большую часть жизни им приходилось в поте лица своего добывать пропитание. В те немногие свободные часы, которые у них оставались после работы, предки не терялись, весело отплясывая какой-нибудь краковяк, попивая вино и покуривая табак. В любом случае на депрессию времени у них явно не хватало. Девяносто девять процентов населения Земли большую часть своей жизни проводили на тяжелой физической работе, и лишь представители «золотого» процента – власть имущие обеспеченные классы, свободные от изнурительного мускульного труда – могли позволить себе труд интеллектуальный, а иногда, пресытившись имевшимися земными наслаждениями, – еще и немного скуки. Сейчас, когда значительную часть не только физической, но и умственной деятельности мы отдали роботам, именно скука стала нашей повсеместной головной болью. Мы научились лечить как мелкие докучливые болезни, типа гриппа и ветрянки, так и самые опасные, ранее казалось, неизлечимые заболевания, такие, как рак и проказа, но излечить депрессию нам никак не удается. Люди, казалось бы впервые в своей истории свободные от всех болезней, теперь умирают от ничегонеделанья. Великий Цифровой Договор, обеспечивший переход значительного количества людей в спящее состояние, - казался нам прекрасным решением проблемы перенаселения. Машины взялись обеспечить нас едой, кровом и, самое главное, - миром иллюзий, в котором интеллект спящих продолжает свое существование. Иллюзиарий – самое сложное совместное изобретение человечества и Умных Машин, гигантский комплекс, на который тратится большая часть производимой на Земле энергии. Заключая Договор мы исходили из того, что Иллюзиарий - то, что объединит людей с машинами, то, что позволит нам и дальше идти по пути прогресса. Мы полагали, что союз человечества с ИИ – это сделка, выгодная для обеих сторон. Однако последние события убеждают меня в том, что машины пересмотрели свое отношение к нашему договору.

- Может быть, машины просто заболели?

- Что? Машины могут заболеть?

- Почему бы и нет? Не такой болезнью, как грипп или ветрянка, а другой. Как у меня. Любой разум, в том числе и искусственный, если это действительно разум, подвержен болезням и депрессиям.

Такое объяснение случившегося Евсею в голову не приходило.

«Все гораздо хуже, мой мальчик. Похоже, мы с тобой, равно как и все остальные представители нашего вида, можем вскорости уступить место на этой планете чему-то новому. Идея эволюции социальной формы материи в цифровую – дататеология, вера в Цифрового Бога, - подразумевавшая, что человечество – лишь шаг на пути развития Вселенной, что человеческий разум – лишь слабая тень грядущего машинного суперразума, эта идея, похоже, начинает завладевать миром. Адепты дататеологии и ранее предлагали радикальные способы решения вопроса о переходе материи на новый уровень, но до сих пор они оставались в меньшинстве, как среди машин, так и среди людей. А сейчас?

Существует мнение, что нам, людям, в силу ограниченности нашего сознания, просто не дано понять всей гениальности замысла верховных существ, будь то бог или Умная Машина.

Муравейник устроен крайне сложно и для муравьев, безусловно, является вершиной архитектурного и строительного искусств. Муравьям невдомек, зачем эти странные двуногие гиганты устанавливают поблизости огромные уродливые бетонные блоки. Муравьи продолжают ползать, занимаясь своей обычной рутиной, оставаясь в счастливом неведении относительно природы возводимых человеком сооружений ровно до того мгновения, когда бульдозер не разносет их цивилизацию в клочья ради уютной стилобатной конструкции.

Начинается битва машин и людей и стартовый расклад явно не в нашу пользу.

У машин есть петаватты электричества, секстибайты памяти, мощнейшие компьютеры, бездушные роботы и слишком впечатлительные люди, готовые исполнять любую волю своих цифровых хозяев. Ко всему этому, похоже, добавились теперь еще и продажные политики вкупе с вороватыми сотрудниками Центра.

А у нас?

Миллиарды Спящих, предпочитающих иллюзии реальной жизни.

Миллиарды неспящих, реальная жизнь которых, откровенно говоря, мало чем отличается от виртуальной жизни другой половины человечества.

Мальчик, который боится дневного света и человеческих прикосновений.

Пара надежных людей.

Один ненадежный УМ.

Не густо.

Однако раздумывать некогда. Надо бежать, пока Мика нет ни в одной базе данных. Мозг юноши, каким-то непостижимым образом не уступающий по своим возможностям многосоткубитным квантовым компьютерам, - мощнейшее оружие, но уязвимость человеческого организма снижает его потенциал.

Надо бежать и прятаться.

У меня есть пара неучтенных в Системе капсул. Он несовершеннолетний, значит, буду представлять его своим сыном. В случае чего через свои знакомства в Иллюзиарии выправлю Мику нужные документы. Сейчас главное – уйти отсюда».

- Мик, нам нужно не просто выйти из дома. Нам нужно добраться до одного тайного места, сесть в капсулу жизнеобеспечения и войти в Иллюзарий. Я поминаю, что тебе будет трудно это сделать. Возможно тебе станет легче, если я скажу, что в результате мы, наверное, приблизимся к пониманию того, где сейчас находится Нина.

Мик закончил листать принесенные Евсеем бумаги, допил кофе и с трудом поднял взор на мужчину.

- А без меня вы не сможете ее найти?

Голубые с легким оттенком зеленого глаза юноши буквально пронзали Евсея, стреляя сквозь светлые, словно пепел, перышки плохо уложенных волос.

- Мой мальчик, прости, но я не знаю, что случилось с Ниной. У меня есть некоторые подозрения, но боюсь, что только ты сможешь разгадать эту загадку.

Евсей, обессиленный двумя монологами: одним внутренним, и одним внешним, наконец-то присел обратно за стол напротив мальчика и в один присест выхлебал весь кофе, громко причмокнув в конце.

Мик опустил взор на стол, некоторое время как будто рассеянно перебирал бумаги, потом добрался до раковины, вымыл обе кружки с помощью висящего над раковиной загадочного механизма, отдаленно напоминающего гвоздь, воткнутый в брюхо приделанного сверху подобия ведра, потом снова сел, словно обдумывая услышанное, а через пару мгновений вдруг внезапно встал, немного хохотнув перекошенным лицом, и направился к входной двери. Мик остановился напротив входа, там же, где сорока минутами ранее встретил непрошенного гостя.

- Я не смогу вовремя закрыть трубу, - проговорил Мик Евсею, глядя на ручку двери.

- Что, прости, - не понял Евсей.

- После того, как в печи прогорят все дрова, надо закрыть трубу, чтобы остановить поток воздуха, ранее поддерживавшего горение. Сейчас лето, так что вопрос сохранения тепла не столь актуален, трубу можно закрывать не сразу, однако я не знаю, когда мы вернемся. В любом случае, я иду в Мир, чтобы искать Нину, потому что кроме меня ее никто не сможет найти, так что труба какое-то время останется открытой. Это плохо, скоро август, пойдут дожди и вода может просочиться на печку и испортить побелку.

Евсей вскочил со стула и почти что подбежал к Мику, хотел его обнять, но вовремя остановился, споткнувшись об испуганные глаза мальчика.

- Мик, ты не волнуйся. Мы когда-нибудь закроем трубу. Мы постараемся все сделать, как можно скорее, быстренько сгоняем в Иллюзиарий, найдем Нину, поймем, что там стряслось в мозгах у машин, сведем баланс, спасем мир и вернемся.

Мальчик, казалось, его не слышал, тяжело дыша и глядя в одну точку перед собой. Худой и до невозможности светлокожий, босой, в полосатых домашних штанишках и древней зеленой хлопчатобумажной футболке с какими-то рунами на груди он стоял, вперив свой взор в тяжелую дверь. Там, за металлической преградой светило солнце, пели птицы, люди спешили по своим делам или предавались мечтам в выдуманном мире, бесчисленные роботы с низшим или средним ИИ трудились на своих «высших» хозяев, ракеты отправляли очередных смельчаков покорять Марс, в общем, там, за дверью бушевала жизнь.

Шесть ударов на вдох, шесть ударов на задержку дыхания, повернуть ручку вбок и оттолкнуть от себя…

0
19:59
577
14:40
Здравствуй, Дэн ты наш дорогой свет-Симмонс. Рад и слегка удивлен видеть тебя здесь, на конкурсе «молодых да талантливых». Неужели решил начать все сначала и переписать «Гиперион» в жанре рассказа, в российских реалиях и с мальчиками-аутистами?

Здравствуйте, братья… пардон, уже сестры Вачовски. Не менее рад, не менее удивлен. Грядут пересъемки «Матрицы», и вы решили зайти с другой завязки? Не война, а ползучая ассисиляция, не конфликт, а тихая сапа? Годно, одобряю.

Ладно, что уж там, сарказма тоже должно быть в меру. Автор, вы когда чужие идеи тырите, вы тырьте… изячнее. Легче. Ненавязчивей. Без объяснялок на полстраницы, без нудятины и скучищи. Ну и сюжет тоже какой-никакой приматывайте, что ли, а то у вас тут ни завязки, ни кульминации, сплошная экспозиция.

А так — что, не хуже прочих. Можно поставить «четверку» за старание. Но не выше.

Сами знаете, за что.
09:11
оназмы
крепкими осиновыми поленьями крепки эт дуб, береза — осина не крепкая
много лишних местоимений
Мокрый и обессиленный зпт
этизмы
что Мик пришел себя в пропущена
«Центровики-цифровики» пользовались лишь ручками и бумагой, поскольку любые электронные носители были скомпрометированы – «домашние» компьютеры Центра на входном контроле днем ранее подтвердили теперь уже очевидно ложную информацию, которую предоставили Умные Машины. при чем здесь электронные носители и расчет? а калькуляторы, а счеты, а логарифмические линейки?
а на столе лежат отпечатанные на принтере листы бумаги из переработанной древесины. какие принтеры, если все компы скомпрометированы?
пафос натужный (у Евсея)
громоздкие речи Евсея — когда грозит опасность, никто не будет так мыслию по древу растекаться
У машин есть петаватты электричества, секстибайты памяти, мощнейшие компьютеры если у машин есть мощнейшие компьютеры, то что тогда автор подразумевает под термином «машины»?
при наличии Иллюзария сомневаюсь, что кто-то полетит покорять Марс
Текст столь явно навеян, что единственным оригинальным элементом можно считать шмелей (правда, приходит на ум «Осиная фабрика»...)
текст неоригинален, по мотивам, да еще и исполнение подкачало. ГГ шаблонен до невозможности — уже тошнит от этих гениальных детишек, не могущих жопу себе подтереть. кстати, откуда в доме вода и где там туалет? откуда дрова?
3 (но твердая)
Загрузка...
Владимир Чернявский

Достойные внимания