Алексей Ханыкин

Случай на Камешке

Случай на Камешке
Работа №372

1

Это место пропитано отчаянием и скорбью по несбывшимся мечтам. Каждая стена отдает гулким эхо отравляющих душу надежд. Люди здесь являются рабами на службе Объединенного Межгалактического Правительства, чьи надежды на обретение свободы невозможны. Тюрьма на спутнике планеты Зеро с непримечательным названием «Камешек». Где под одной крышей уместились отъявленные негодяи, чьи деяния не достойны упоминания, но есть и те, кто попал сюда из-за кабинетных игр в правительстве; бывшие военные и бессчетное множество идейных идиотов, чьи руки тянулись к революции, но их длинна оказалась слишком коротка. В любом другом месте этот сброд обязательно бы устроил бунт, переворот и быть может даже был бы уже на свободе, но только не здесь.

Каждый день в 14:00 под суровым взглядом надзирателей, заключенных выстраивают на линии, которая ведёт в раздевалку. Тут висит шахтерское обмундирование: маска с кислородным баллоном и комплект фильтров, отутюженная форма, кирка и плазменный резак. При его виде каждый заключенные невольно задумываются о том, чтобы отправить одного-другого надзирателя на тот свет. С высоты потолка расположившиеся там турели намекают, что лучше этого не делать. Надзиратель снова выстраивает всех по линии, а после выводит наружу.

Камешек не просто так получил своё название. Это спутник размером с Плутон, где вокруг сплошь и рядом каменные рельефы, да скалистые улыбки гор. Система жизнеобеспечения работает на ура с тех времен, когда людям приспичило изучить это местечко, и как оказалось, что не зря. С помощью всевозможных анализов ученые выяснили, что под камнями есть ценные ископаемые, газ, и нечто необъяснимое, сокрытое во всех отчётах, что они хотели изучить. С того дня Камешек и стал прибежищем всех, кто получил пожизненное. Правительство любит дешевую рабочую силу и кормить людей обещаниями. Вначале они пообещали дать право на пересмотр пожизненного срока, после 10 лет работы в шахтах. Услышав такую новость один из заключенных связался со своей женой, которая была адвокатом в сфере труда и начались долгие тяжбы, которые в итоге принесли в стены Камешка сокращение рабочего срока на два года. Успех опьянил настолько, что никто не успел спохватится, когда количество рабочих смен увеличили вдвое, запретили свидания и любую другую связь с внешним миром. Недавний герой – стал изгоем, чьи благие намерения загубили добрую тысячу душ.

Шахты расположены в радиусе нескольких десятков километров от тюрьмы. Надзиратели следят за погрузкой людей в транспорт, а после отправляются туда, где всё сводится к двум словам: долби-режь. До 20 часов в поте лица, заключенные трудятся над тем, чтобы им жилось спокойно в тюрьме. Каким бы отчаянием не веяло это место, но внутри стен они жили свободно. Камеры не закрывались, ведь у них попросту нет сил, чтобы бунтовать. Еда была отменной, свежей, вкусной и из-за усыпляющего чувства сытости им не хотелось поднимать лишнего шума. В глубине души они ненавидели всё, но смирились с положением дел лелея надежду, держащуюся на последней ниточке здравого смысла, что при правильном питании и выполнении работ – получат своё право на пересмотр дела.

Правда спустя тысячи часов рабского труда – начальство без ведома правительства отняло у них и это. Произошёл инцидент после которого закрыли два из четырех тюремных блока и несколько шахт. Простой по поставке ресурсов вызвал интерес в кабинетах, но начальник благодаря тесной дружбе с министром сумел всё списать на карантин, мол скоро всё наладится, ребята что-то подцепили. Тогда-то контора и вызвала меня.

2

Тюрьме не хватало надзирателей, если раньше сюда отправляли провинившихся, то теперь берут практически всех. Строчка в резюме из такого местечка могла открыть двери к внутренней или внешней службе безопасности, поэтому от желающих не было отбоя. Начальник подошёл к выбору, как самая капризная дамочка. Он брал в основном тех в чьих личных делах была пометка о «повышенной жестокости», но даже с таким чудным пунктом биографии брали не всех. Поэтому на пару с куратором мы состряпали легенду о том, кем я являюсь.

Знакомьтесь, Коул Маккензи – бывший служащий космической базы Олимп. Моим грехом являются азартные игры и проститутки, которых привёз на базу, чтобы отпраздновать повышение по званию. Правда этот праздник стоил мне работы и из капитана превратил в сержанты, но это того стоило. Нужно свыкнуться с этой мыслью и на собеседовании с начальником не показать, что мне самому от этого смешно. Абсурдные поступки отмеченные в биографиях людей можно либо придумать, чтобы в них верили, либо действительно совершать, не веря, как такое могло произойти.

В другом случае с такой биографией я получил бы отказ, но нет. Начальник сам совершил нечто подобное в юном возрасте, а насколько известно конторе он любит тех, кто напоминает о днях былой молодости. Над лицом мы тоже поработали. На маске отпечаталась суровость, надменность и пристрастие к алкогольным напиткам, в общем я был «в доску свой», поэтому незамедлительно отправился на Камешек.

Мою заявку отправил командир базы, который точно так же, как и я работает на контору. Начальник с нетерпением ожидал нового сотрудника.

Что-то неописуемо грустное мелькает на фоне тюрьмы. Унылое, как это здание солнце показало свой краешек, постепенно скрываясь за туманом, от чего свет казался тусклым, как у старой лампы. Ещё не ступив на порог появилось дурное предчувствие.

Протоколы безопасности здесь – отменные, стоит признать. Меня трижды просканировали и обыскали, а я ещё не прошёл дальше главных ворот. Сопровождающий, а именно помощник начальника, показывал мне место: «где Вам непременно понравится». Эта экскурсия приходилась ему по душе куда больше, чем мне.

После ещё двух проверок мы оказались в тюремном блоке А через который нужно пройти, чтобы попасть в административный сектор. Заключенные выглядели так, словно разгружают космические баржи, что недалеко от истины, они их загружали раз в три дня. В их измученных взглядах едва трепыхается огонёк надежды, показывая всю отталкивающую безнадежность этого места. Хоть оно и вылизано до лоска, но мысль о том, что против своей воли тебя держат в четырёх стенах – мне была отвратительна. Но не все заключенные выглядят так, словно сломлены внутри. Несколько крепких ребят смотрели на меня с вызовом, гадая, сколько продержусь на этом месте. Надзиратели криво улыбались при встрече со мной. Они явно знали, что натворил Коул «любитель проституток» Маккензи, и были не прочь узнать о досадно-веселом инциденте.

Поплутав в лабиринтах административного блока мы добрались до кабинета начальника. Схожесть любого занимающего эту должность в одном – секретарша, чья амплитудная походка способна затуманить рассудок.

Старый хрыч или как его зовут во всех блоках «маленький босс», был похож на ветошь. Одному богу известно, как он вообще передвигается и щелкает зубами. Каждую секунду, кажется, что из него посыплется песок и его душа отправится туда, где ей и самое место. Его движения неестественны, по морщинистому лицу бегут капельки пота. Он выглядит больным и только озорной блеск его мелких глазенок напоминает о том, что за этой оболочкой трепыхается жизнь. Что-то в нём отталкивает, но и одновременно притягивает. У меня редко бывают такие противоречивые чувства в отношении кого-то.

Ветошь взявшись обеими руками за планшет принялся изучать моё дело, а после расплылся в улыбке от которой по телу пробежала неприятная дрожь. И всё же что-то в нём было не то.

- Любишь повеселится, Маккензи? – Проскрипел он.

- Сэр, этот случай научил меня многому. – Он приподнял бровь и посмотрел исподлобья.

- Например?

- Проституток не стоит вызывать на работу.

Он издал театральное «ха», а после защурил и без того прищуренные глазенки, изучая меня. Я держался спокойно, изредка отводя глаза в стол, чтобы не вызывать подозрения чрезмерной уверенностью.

- Сюда-то точно не стоит их вызывать, а так? Пожалуйста! Начнёшь работу в блоке А. Смены сутки через двое, если проявишь себя, то переведу в шахты. Та работа лафа, парень, да и смены по шесть часов.

Старик сказал это так быстро и задорно, что я задумался над тем, как обманчива наружность.

- По шесть часов!? – Радостно восклицал Маккензи.

- Воздух, атмосфера, давление, но к этому быстро привыкаешь и кажется, что вместо шести часов хочешь проводить там все двадцать четыре!

У него заклинило нерв на правом глазу, но потом я понял, что он мне подмигнул. Я сделал тоже самое в ответ.

- Ты снял жилье?

- Нет, сэр. Только прибыл и сразу же направился к Вам.

- Тогда лови координаты, такому разгуляю как ты, понравится это местечко! А теперь ступай и добро пожаловать в нашу дружную семью, парень.

Мы пожали друг другу руки, а после он перекинул мне на часы координаты места, где по его мнению мне самое место.

3

Чувство, что за тобой следят – сложно спутать с чем-то другим. Это похоже на зуд в области затылка, только ты воздерживаешься от того, чтобы почесаться, дабы не спугнуть наблюдающего. В этой гостинице их было добрых двадцать штук. Начальник отметив мои потребности в женском внимании выбрал место, где жрицы любви пользуются особым спросом.

Я работал над образом в поте лица, заказывая то одну, то другую, попутно отвечая на их вопросы, придерживаясь легенды. Во время отдыха - заучивал присланные помощником начальника протоколы безопасности и правила поведения с заключенными. Так пролетели два дня до момента, пока не потребовалось заступить на смену.

В оружейной мне выдали старый-добрый безотказный бластер М9&1, дубинку «радости», которой можно устроить электрическое шоу с любым заключенным. Заунывный железный костюм весом в тридцать килограммов, который спасёт от выстрела даже из бластера, но как показала последняя война – не обязательно стрелять, достаточно завалить носящего такое на спину, и тогда он будет бесполезен. Эти меры предосторожности мне казались избыточными, ведь физически вымотанные заключенные вряд ли смогут провернуть такое под надзором турелей, и всё же для образа нужно быть начеку.

Со мной в смене работало двенадцать парней. По четверо на каждый этаж блока А. Меня, как курящего определили на первый, чтобы каждые два часа я выходил на положенный перекур. Большинство парней подтрунивало над Маккензи, ведь лишиться звания капитана из-за проституток – нужно быть круглым идиотом.

Построив заключенных, чтобы довести до столовой, я обратил внимание, что один из крепких парней, которых заметил в первый визит – посматривает в мою сторону так часто, как не смотрит самый голодный человек на оазис посреди пустыни. Я вызвался возглавить колонну, лишь для того, чтобы перекинуться с ним парой словечек. Но он молчал, не подавая вида, а его правая рука отбивала по левому плечу морзянку.

- Библиотека, первый том «война и мир».

Я кивнул ему, он сделал вид, что отряхнул плечо. Обед прошёл спокойно, здесь нет места для волнения. Парни уплетали еду за обе щеки, а после у них есть два часа для того, чтобы посвятить их себе, но надзиратели ведут их проверить оборудование для работы в шахтах.

Когда рабочая смена надзирателей готова к отправке заключенных наружу, появляется шесть свободных часов и первым делом, я отправляюсь в библиотеку. Беру названную книгу, внутри которой агент обустроил хранилище дневника. Он вырезал добрую часть страниц, вложив между ними дневник и прикрыв вмещающимися страницами.

Получив желанный дневник, я отправляюсь на обед. Парни предлагают скоротать время за игрой в карты, но я отказываюсь и уединяюсь в туалете, ссылаясь на несварение желудка. Шесть часов на толчке – это в духе Маккензи, поэтому они не пристают с расспросами.

В руках оказался дневник заключенного в котором было несколько тревожащих и примечательных моментов.

4

«Сегодня не вернулись блок Ц и Д. Нас впервые заперли по камерам, чтобы не докучали лишними вопросами. Мы заперты наедине с догадками о творящемся там, в глубине шахт. На лицах надзирателей написана тревога и страх. Они побледнели и стали походить на призраков.

Наши перешептывания прерываются громогласным рёвом надзирателей. Творится что-то неладное, но я не имею возможности узнать, что произошло, а главное где. Надеюсь, что на днях удастся выяснить подробнее об инциденте».

Чутьё подсказывало, что прочитанные на последующих страницах ответы на этот вопрос – не понравятся ни мне, ни руководству конторы, но я с нетерпением перелистнул страницу.

«Тюрьма живёт слухами и сегодня работая в одной из шахт, мне удалось выменять у надзирателя за несколько сигарет следующее: закрыли с двенадцатой по пятнадцатую шахту, все заключенные, что работали там – мертвы. По крайней мере, им не приходится думать ничего другого. Начальник сразу же связался с министром, который отправился в путь по кабинетам, подтверждая случай заражения редкой болезнью. Единственный выживший – надзиратель Тарасов, но в роли заключенного у меня нет возможности с ним связаться. Маленький босс выписал ему отпуск и судя по слухам щедро заплатил за молчание. Запрошу контору о подкреплении, я больше не могу здесь работать один».

На несколько мгновений я разочаровался в агенте, ведь оставлять такие данные посреди библиотеки – чревато провалом и скандалом, но зная, как люди любят «войну и мир», я мысленно согласился сам с собой, что его идея проста в своей гениальности. Значит, мне нужно узнать от Тарасова о творящейся здесь чертовщине. Но вначале нужно узнать, кто такой этот Тарасов? Я не спешил покидать своё читательское прибежище. Дневник был кладезем мелких деталей, которые подмечал и мой мозг. Больше всего меня привлекли заметки о начальнике.

«Маленький босс – выглядит так, словно едва дышит, но однажды я видел его на прогулке с каким-то заключенным из блока Д. Со спины я не узнал его. Прямая, а не сгорбленная осанка, высоко поднятая голова, может быть даже лоснилась от солнца кожа? Я обогнал их, сделав вид, что спешу обратно в корпус и когда оглянулся через плечо перед моим взором был тот же старик. Сгорбленный, едва шевелящийся»;

«Сегодня я провинился в шахте, но лишь для того, чтобы попасть к начальнику, который выпишет мне карцера. Старик словно чуял, что я пытаюсь узнать его секрет и вёл себя так, как ведут старики в его возрасте»;

«Вчера один из надзирателей сказал, что видел маленького босса выползающим из закрытой шахты. Такое зрелище ввело его в транс, и он не решился подходить к нему. Парню хватило смелости лишь для того, чтобы смотреть со стороны. Он охотно делился тем, как старикашку подняла в воздух невидимая рука, а после тот начал насвистывать какую-то мелодию и развесело зашагал в сторону корабля. Не уверен, что ему можно верить, от него за версту разит перегаром, да и к тому же в его глазах сложно прочитать врёт он или настолько убедил себя в увиденном, что сам в это верит».

Было много и других записей, но я не предавал им значения. К тому же кто-то стучал в дверь туалета, крича о том, что произошло ЧП, и каким бы не был нежным мой желудок – нужно быть при параде на построении. Я аккуратно сложил дневник полу-трубкой, а после вставил в ботинок так, чтобы он облегал ногу.

5

Вернувшиеся из шахт раньше положенного срока были похожи на испуганных детей. Их страх был осязаемым, а любые вопросы вызывали на лице недоумение, словно в увиденное невозможно поверить. Воцарилась тишина чуждая этому месту. Начальник назначил меня подсчитать прибывших, но в ту же секунду один из надзирателей начал кричать рыдающим голосом.

- ОДИН НАДЗИРАТЕЛЬ ПОПАЛ…

Начальник приставил палец к своим губам и произнес: «тише-тише».

- Под завал, сынок? – Приосанился начальник.

- Нет же, сэр… Вы не поверите, но кажется в лапы какого-то чудовища?

Я оглянул толпу надзирателей и заключенных, которые одновременно кивали. Начальник пожал плечами, а после он нелепо похлопал испуганного по плечу.

- Сынок, всякое происходит в шахтах. Переработали поди? Газом надышались, не соблюдая технику безопасности… Думаю, что завтра блоку А нужно передохнуть. Парни переработали, а Вы надзиратели из шахт – пройдемте за мной.

Властная ветошь пошлепала по полу, ведя за собой озадаченных надзирателей из шахт. Начальник смены скомандовал – построение, а после заключенные пошли в душ. После душа на ужин. Я все ждал, когда смогу уличить момент, чтобы переговорить с агентом, выстукивающим морзянку, но каждый раз нам мешали то надзиратели, то заключенные. Тогда, придумщик начал толкать меня, а после мы разыграли показную драку. Парню выписали карцер, и повёл его туда я.

- Назовись, агент? – Я не боялся, что здесь прослушивают разговоры. Ведь никто не хочет знать, как издеваются над заключенными в карцерах.

- Позывной Лирой Дженкинс, - мои глаза широко раскрылись, - да тот самый, что залетел один в толпу вооруженных сепаратистов, практически загубив всю операцию, но практически не в счёт, верно?

Он игриво подмигнул. Такой молодой, а уже легенда конторы, вот так встреча, - подумал я.

- Смею предположить, что ты агент Шрайк, тот, что любит книжки про Гиперион, и который обрёл славу на последней войне, принеся в зубах победу в сражении под системой Тал?

Контора явно не скупится на то, чтобы поделиться частями моей биографии с агентами. Я кивнул, мы пожали друг другу руки, а после я посмотрел на молодое лицо Лироя, не выражавшее больше никаких эмоций, кроме как отчаяния. Он отводил взгляд, прикусывал губу и периодически смотрел в сторону вентиляции и других отверстий, будто оттуда может что-то вылезти. Мы уже стояли подле карцера, когда он начал едва различимо шептать о произошедшем.

- Я никогда не работал на нижнем уровне, но среди парней ходит слух, что чем больше ты там находишься, тем дурнее тебе становится. Кого-то одолевают галлюцинации, а кто-то слышит шепот на неизвестном языке. Я не верил во всю эту чушь, пока сегодня не столкнулся с этим… - Он снова оглянулся по сторонам. – А после увидел, как откуда-то из-под земли выползло щупальце и ухватило надзирателя за шею. Оно обвило его, как лиана и начало, - он снова оглянулся, - есть? Не знаю, что я видел. Может это галлюцинация, но тебе стоит проверить эту зацепку и попробовать расспросить Тарасова. Нам пора.

В этот момент начальник смены покашлял за моей спиной. Я загнал Лироя в камеру, где ему включили аудио-спектакль, который будут гонять по кругу, правда не весь. Концовку он узнает лишь в день, когда его отсюда выпишут, да и то не факт. Зависит от надзирателя.

Остаток смены пролетел быстро, но ночью заключенные оказавшиеся на нижнем уровне не смыкали глаз. Они стонали, рычали и плакали, но никто не предавал этому значения. Эти стены давно привыкли к этой симфонии.

Я должен найти Тарасова, но как только вернулся домой, ко мне обратился помощник начальника. Он предложили выйти на смену в шахты, чтобы убедиться в том, что там ничего нет. Я не стал вдаваться в подробности их подозрений, вспомнив, что живу в гостинице, где работают двадцать проституток, стучащих обо мне маленькому боссу. Меня терзал только один вопрос: они в курсе, кто я такой? Или же они просто не доверяют Маккензи?

6

Прежде, чем заступить на смену начальник вызвал меня к себе в кабинет. Он был любезен, давал наставления и намекал на то, что стоит соблюдать технику безопасности. Особый нажим на слове безопасность дал понять, что это угроза. Я утвердительно кивнул про себя подмечая то, как его жилки на шеи непроизвольно сокращаются. Глаза изредка заливаются красной краской, но может быть это игра света? Маленький босс казался мне связующим звеном в происходящем здесь. Как минимум потому, что сумел убедить министра, что произошла вспышка какой-то болезни, а как максимум, потому что согласно показаниям одного надзирателя – выползал из закрытой шахты.

Мне выдали экипировку. Вместо пистолета бластера теперь был автомат, похожий на старый-добрый АК-47, но стреляющий лазером. Кислородные маски (на случай если закружится голова, но их не рекомендовано снимать во время нахождения в шахтах, что само по себе странно), аптечку, где было все самое необходимое.

Как только нога переступила порог шахты, чутьё уловило аромат угрозы, таившейся на дне, но первый час я провёл на верхнем уровне, привыкая к ритму работы и изучая окружение. Ничего подозрительного или бросающегося в глаза. Просто парни трудятся в поте лица, чтобы поскорее выйти на перекур. Надзиратели в шахтах не такие строгие, по крайней мере на верхнем уровне, но и на нижнем, при должном навыке речевого дела – можно подняться на лифте, чтобы перекурить. Увидев одного из заключенных с нижнего уровня, я прочитал в его взгляде, кроме отчужденности нечто недоступное мозгу, но интуитивно понятное сердцу – страх.

Кто-то из надзирателей выкрикнул в рацию, что ему нужна подмена на пятом уровне. Это был мой шанс, я вызвался. Старший офицер назвал меня «безумным новичком», но не стал препираться. Криво улыбаясь и пожимая плечами, я не понимал о чём он толкует и разыгрывал сущего дурака Маккензи, который хочет выслужится перед начальством.

С надзирателем, просившем замены мы встретились у шахты лифта. Его лицо было белым, словно он увидел призрака. Зрачки расширены, а белки напоминали треснувшее кроваво-красное стекло. Обильное потоотделение давало понять, что ему приспичило, либо он видел нечто странное. Он кротко посмотрел на начальника смены, а после чуть ли не бегом побежал в сторону выхода.

Несколько минут в лифте казались бесконечностью. Моя фантазия рисовала странные картины, которые далеки от реальности. На первый взгляд на этом уровне всё точно так же, как на первом и любом другом. Заключенные работают, надзиратели шастают взад-вперёд пристально наблюдая за каждым движением, ведь если этого не делать, то можно повесится от скуки.

В какой-то момент в голове зазвучал странный шепот перерастающий в замогильный вой. Вой не виданного существа, оно без устали что-то твердило на непонятном языке. Я обернулся посмотреть на надзирателей, но они не подали виду, что что-то слышат, хотя на их лицах было написано обратное. Они ничем не отличались от парня, отпросившегося с этого уровня. Прошло немного времени прежде чем вой занял весь каркас моей черепной коробки. Не было слышно собственных мыслей, лишь этот странный звук. Моргнув глазами – я ужаснулся увиденному. Как костяшки домино один за другим свалились заключенные. Их крик не было слышно, но выражения лиц источали беспомощность. Все разом ломанулись к лифту, небрежная суета надзирателей дала понять, что это частое явление. Это был мой шанс узнать, что же скрывается на самом нижнем уровне?

Ноги набились свинцом, но я помогая руками их переставлять добрёл до другой шахты лифта. К моему удивлению здесь никого не было, а после я понял, что он едет только вниз в то время, как первый поднимается и опускается куда заблагорассудится. Недавняя бесконечность поездки показалась коротенькой вспышкой света, где мои мысли пытались пробиться через затрагивающую каждую струну симфонию. Не могу говорить наверняка, но тело ощущало физическую боль сравнимую с той, когда бьют с разбега по яйцам.

На самом нижнем уровне надзиратели и заключенные были сложены штабелями. Визуально они задыхались, подойдя к первому из них и проверив рукой, способен ли он глотать воздух – я убедился, что это обман зрения и двинулся дальше. Их плач и стоны были громче, чем вой создания. Каждый тянул руки ко мне, когда проходил мимо него, но не я был их спасителем. На языке вертелось имя девушки, которая всегда была мне симпатична, но в силу нашей работы – мы не могли быть вместе. Сейчас, когда тело едва слушается, а ноги с трудом несут меня вперёд – это кажется мелочью, а вот сила, предаваемая этой мыслью – чем-то великим, что можно понять только в такой ситуации. Если бы моё сердце и сознание не было занято ей, то возможно, услышал, как что-то склизкое, цокая зубами движется ко мне со скоростью тысячи кобр.

Нечто крепкое, как медвежьи объятия схватило меня за ногу и поцеловало? Я почувствовал жгучую боль от которой остался ожог. Голова не соображала, но отточенные годами навыки делали своё дело. Боже – храни людей сделавших электрическую дубинку для дискотеки заключенных, ведь с помощью её можно потанцевать и с этой тварью! Великим чудом технологий и прогресса я вырвался из жгучих объятий и хромая побежал к шахте лифта, ведущему наверх. На нём как раз спустились надзиратели в форме, в противогазах, но даже сквозь это стекло было не сложно разглядеть их искреннее удивление от встречи со мной.

Старший офицер прочёл всё по моему лицу и невнятным попыткам рассказать о случившемся. Я плохо расслышал его слова, но он произнёс что-то в духе: «снова эта тварь нам мешает работать?», а после отряд из надзирателей отправился вглубь восьмого уровня, чтобы спасать человеческие жизни.

Я не помню, как оказался на корабле. Плохо помню о том, что было в кабинете врача, только его лицо, искаженное гримасой ужаса. Кадрами всплывает то, как я оказался дома. В голове звучит голос офицера, который со всей строгостью отчитывает беспамятного меня за беспорядок в номере. На прощание он бросает сравнение с Тарасовым, мол мы два сапога пара. И бьёт прямо в цель.

7

Свет четырёх фонарей пробивается сквозь тьму. Стены живут змеиной жизнью, так и норовя затянуть на шеи хомут. Они тянутся, но неумело, словно готовя нас к тому к чему нельзя быть готовым. Шаг за шагом, стараясь не дрожать и утихомирить барабанный ритм сердца, мы двигаемся вперёд. Пока не находим расщелину. Фонарный свет падает на нечто блестящее, оно отражает свет, но лишь миг. Огромный зрачок неведомого существа смотрит прямо бездну души. Змеи со стен приобретают отчетливый облик щупалец, которые хватают меня и трёх других парней. Вой существа охватывает всё естество. Невозможно пошевелиться, лишь наблюдать за происходящим. Последнее, что я помню – это то, как мы тянемся в объятия смерти, которые закончат этот кошмар.

8

Этот кошмар стал чем-то пророческим. Я проснулся в холодном поту. Закрывая глаза – я видел этот зрачок и богомерзкие щупальца, одна из которых оставила на ноге ожог. Заглушить эти воспоминания алкоголем кажется невозможным, нужно с кем-то поговорить, но вместо мыслей я слышу этот пронизывающий вой. Отбиваясь от него подоспевшими воспоминаниям, я думаю не о прекрасной даме сердца, а о Тарасове.

По дороге к нему меня одолевают мрачные мысли. Будто я свихнулся и придумал происходящее, но я верю тому, что видел и ожог этому подтверждение. Теперь понятно куда пропал целый блок и почему его закрыли на карантин. Но почему начальник не доложил об этом куда следует? И тут, перед глазами мелькает вспышка света – я осознаю, что на это есть одна причина. Он в его власти. Поэтому старый хрыч до сих пор жив, хотя с него сыплется песок. Он нужен существу, чтобы тот спонсировал его. Вопрос только чем? Пищей?

Тарасов неохотно открывает дверь, но он проницательный малый, хотя его внешний облик говорит об обратном. В моих глазах виднеется тот же страх, что и в его. Прикончив несколько бутылок водки, я впервые выкладываю карту шпиона на стол. Когда я снимаю маску, он широко улыбается, а после протягивает стакан.

- Мучают кошмары? – Я киваю, мы молча выпиваем.

- Чтобы ты понимал, парень, - он подмигивает мне, - я работаю на русскую разведку. И к чёрту руководство с их: «давай-ка покормим людьми эту зверушку, чтобы она насытилась и стала нашей».

- Руководство знает о существе? – Волков истерически засмеялся.

- Твоё тоже, парень. Просто им нужно собрать данные, пусть и ценой сотен жизни. Сидя в кабинете легко отдавать приказы, но когда… - Он выпил стакан водки. – Это существо оставило на мне свой след, я понял только одно.

- Что же? – Я жаждал услышать только одно.

- Его нужно убить. – Именно это.

Я понимающе кивнул. Чтобы там не находилось, оно явно недружелюбное.

- В блоке С погиб мой товарищ, и как я понимаю один из ваших, иначе бы они не направили тебя сюда. Я видел много раз один и тот же сон. Мой куратор ввёл меня в курс дела, выдавая задание. Мы с ним состряпали простой, но эффективный план.

- Куратор? – Волков кивнул.

- А твой нет? Не ценят они тебя агент Шрайк… - С издевкой произнёс он.

Тарасов знал, кто я такой, а я лишь мог догадываться, что это тот безумный (в хорошем смысле) русский, что в одиночку оборонял спутник В (спутник Венеры 4232) с рожающей женщиной от атаки сепаратистов. Ведь той женщиной была будущая королева Российской части космоса – Екатерина Великая Пятая.

- Нужно освободить моего парня из блока А. – Кинул вскользь я, не отлипая от стакана.

- Это дело плевое, заключенные часто пропадают в шахтах. Мне тоже нужно захватить одного парня из блока Б. Завтра, я заступлю на смену и дам им все необходимое, чтобы протянуть до вечера. Ты должен лишь достать оборудование и думаю, ещё больше взрывчатки.

При слове «взрывчатка» Тарасов показался мне обаятельным дьяволом. Но я поймал грустную ноту. Куратор –не предупредил меня. Я убежал из квартиры Тарасова оставив после себя лишь гору окурков и мнимую надежду на успех. Он кинул на прощание лишь одну фразу: «мы взорвём эту херню».

9

Я связался с конторой, чтобы та дала координаты человека, который поставит мне нужное оборудование. Мой козырь в том, что у конторы я на хорошем счету, они не зададут лишних вопросов. Через несколько минут куратор прислал мне координаты.

Неприметный карлик имел такой же неприметный гараж, где хранил: взрывчатку, пару ракет, запрещенные конвенцией бластеры (они не оставляют небольшую дырочку, а отрывают кусок тела, если вообще оставляют что-то от тела) и прекрасные боевые костюмы последнего модельного ряда. Мои глаза были прикованы к ним.

- Это те, что? – Он перебил меня.

- Да, где нано-машины, сынок!

Костюм обволакивает тело, имеет превосходную защиту от колотых, лучевых и любых других видов урона. Режим невидимости, режим повышенной форсированности и конечно же знаменитые «летательные прибамбасы», которые выглядят как выдвижные круглые лампы, но носят тебя над землей со скоростью космического истребителя.

- Мне нужно четыре костюма. Четыре запрещенных бластера и столько же плазменных резаков, но не стандартных. Не те, что режут горные породы или металлы.

Человечек поправил очки и посмотрел на меня исподлобья.

- А пососать не завернуть? – Дерзкий ответ, мне понравился этот карлик.

- Если только настаиваете.

Он усмехнулся, а после посмотрел на меня так, как смотрят на человека, который собирается на локальную войну. Ведь с таким арсеналом можно подавить практически любое восстание, при условии, что оно оснащено технологиями прошлых рядов.

- Над резаками придётся немного потрудиться, а остальное забирай, агент Шрайк. Может лучше запасешься огнеметами? Они хороши для многих целей…

- Думаю, что это лишнее. И пожалуйста, дай столько взрывчатки, сколько не жаль?

- Ты что собрался взорвать Камешек!? – Возмутился карлик.

- Типа того, расскажу как-нибудь в другой раз.

- Пёс с тобой, агентишка… Но за резаки придётся заплатить наличными.

Он был загадочен и весел и это подкупало. Я не поскупился, ведь в подвале души было заперто подозрение, что это моё последнее задание.

10

Охранники подле опечатанной шахты были оглушены и привязаны к столбам. Около входа стоит моя команда, вот они слева-направо:

Лирой Дженкинс – он же Рауль Домингенс – человек бесстрашно вбегающий в толпу врагов;

Фабрицио Скалонни – парень, что способен в одиночку уничтожить вооруженный элитный отряд, и будь мы его врагами, то с 99% вероятностью уже были бы мертвы;

Володя Тарасов – он же Анатолий Свестопляксов, - просто безумный русский и возможно лучший из нашей шайки, но это дискуссионный вопрос.

Они покуривали сигареты, рассуждали о чём-то в духе шпионской философии жизни, но когда заметили меня, то разом сделали шаг в мою сторону, чтобы задать единственный интересующий вопрос.

- А где оборудование? – В один голос спросили они.

- На корабле, а корабль за углом. Вы же не думали, что я потащу это всё на себе?

Они переглянулись и синхронно кивнули. В ту секунду, я почувствовал между нами тайную шпионскую связь. Здесь собрались лучшие из худших и лучшие из лучших, чтобы покончить с неведомым существом.

- Люди такие гадкие в своих стремлениях уничтожать всё, что не понимают. – Кинул Фабрицио, проходя мимо меня.

- Когда оно тебя поцелует ты запоешь о другом, парень. – Похлопал его по плечу Анатолий.

- Да что-то за время пребывания в шахтах оно нас не касалось? – Сомневался Лирой.

- Так на первом уровне нет даже головокружения. – Сказал я, а после отрезал дальнейшее обсуждение строгим, командирским тоном. – Ладно, парни, хватит болтать. Хватайте, что найдете на корабле и начнём.

Через десять минут мы наконец-то были готовы к тому, к чему нельзя быть готовыми. Настроев связь на внутреннею частоту костюмов, безумный русский с помощью резака разрезал ленту с надписью «опечатано».

11

Даже сквозь шлем в ноздри ударил пакостный аромат человеческой гнили. Вооружившись резаками и включив фонарики, мы двинулись вглубь первого уровня. Брошенное вдоль стен оборудование напоминало о том, что здесь когда-то были люди. Шаг за шагом, наша команда углублялась в неизведанное. Дойдя до шахты лифта, мы использовали «прибамбасы», чтобы спустится на второй.

Осматривая каменные стены, мы начали замечать, что они пульсируют. На некоторых расположено что-то вроде человеческих вен, только они были не человеческими. По спине пробежали мурашки. Кто-то из парней выругался, но мы шли вперёд.

На третьем уровне началось то, что будет преследовать в кошмарах. Обвитые щупальцами заключенные лежали на земле. Конец щупальца был у них в правой глазнице, но при этом они сохраняли жизнь. Их кожа была покрыта гнилостными нарывами, язвами и отметинами, как на моей ноге от поцелуя существа. Фабрицио отключил нижнюю часть шлема, чтобы стошнить. Мы последовали его примеру только тогда, когда всмотрелись в открытые глаза этих, похожих на выжатый лимон людей. Жизнь в понимании, где у человека есть душа – покинула эти тела. Они лишь лакомая пища для этого гадского создания. И всё же в глубине души, мне хотелось ошибаться. Я верил, что ошибаюсь.

- Господи, мать мою, что за чертовщина здесь творится!? – Спрашивал Лирой.

- Держи себя в руках, Дженкинс. Не беги сломя голову на нижнее уровни. Нужно действовать осмотрительно. – Сказал по-командирски я, и он послушал.

На четвертом уровне картина стала ещё удручающее. Вдоль стен лежали полумертвые тела, а щупальца лениво их обгладывали. В том сне – они напоминали змей, и видимо ими являются. Не знаю, как их ещё классифицировать. Единственное отличие у них нет глаз, только пасти с тысячей мелких, но острыми, как нож зубами. В воздухе почувствовался едва уловимый аромат серы и неизвестного до селе запаха. Нас одновременно помутило, о чём мы доложили друг другу. Перед глазами всё начало плыть, а после потолок сменился на пол. Неведомая сила, жаждущая второго поцелуя схватила меня за ляжку и поволокла вглубь. Лицо собирало каждый камешек и неровность, я мог только благодарить того карлика за эти превосходные костюмы. Парни же не растерялись и включив ускорители полетели за мной. Я плохо воспринимал происходящее, но забыть безумного русского с резаком, пытающимся оттяпать то ли мою ногу, то ли щупальце – сложно.

Когда ему это удалось, существо из недр шахты издало пронзительный вой. С той секунды в шлемах больше не было нужды. Мы больше не могли услышать друг друга, словно оно хотело, чтобы мы дышали этим сводящим с ума смрадом и делились впечатлениями. Что мы конечно же и делали, соревнуясь в том, кто лучше ругается.

Пока я пытался отдышаться, Анатолий уставился на парня, обвитого щупальцами. По лицу было понятно, что это его товарищ из одного из закрытых блоков. Он было потянулся за резаком, но блеск жизни давно покинул глаза этого парня.

- Русские своих не бросают, - сказал он, и двинулся дальше.

Это развеселило нас, но Анатолий резко развернулся, закатил глаза и добавил: «я вернусь за тобой парень и похороню достойно».

Мы пошли за ним, точнее полетели. Щупальца лязгая зубами открыли охоту на нас.

- Чёртовы змеи! Ну уж нет, никто не будет мной лакомится, кроме моей девы-ягодки Полинити! Хер вам, сраные ублюдки! – Кричал палящий во все стороны Фабрицио.

Дело стало пахнуть жареным, но сквозь этот ярко-выраженный аромат чувствовалось нечто другое, таящее в себе опасность. Это был аромат наших душ, знающих, что они скоро покинут бренные тела.

- Но не раньше, чем мы взорвём эту херню! – Выкрикнул Анатолий, словно читая мои мысли.

- ЛИРООООООООООООООООООООООООООООООЙ ДЖЕНКИНС!

Орал Лирой, прыгая в шахту, кишащую змеями. Я всё ещё не пришёл в себя, но моему телу хватило заданной программы: стреляй во всё, что вдалеке, пали резаком то, что тянется к тебе.

Мы кружились в смертоносном танце, стреляя и выжигая всё, что видится. Зубы клацали около наших лиц, но мы орали на них благим матом и плевали, потому что нам было чертовски страшно и нашим телам нужен был выход адреналина. Первым на нижнем уровне оказался Лирой. За несколько метров до приземления мы видели, как черные змеи обвили его и утащили вглубь.

- МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ СДОХНЕМ, НО ЗАБЕРЁМ ВАС С СОБОЙ! – Орал Анатолий.

Мне не нравилась перспектива сдыхать здесь, но когда мы одновременно приземлились, казалось, что у нас нет другого выхода. Змеиный улей наступал с двух сторон, сверху и из глубины восьмого уровня. За нижними не было видно и частички света от резака или с ускорителей Лироя. Не было видного ничего, кроме отчаяния, написанного на наших лицах и готовности ринуться в последний бой. На этом уровне вой существа стал невыносим. Он сводил с ума своей аритмичностью и трогающим все струны души тембром.

- ЧЕРТОВ ШРАЙК, НУЖНО БЫЛО ЗАПАСТИСЬ ГРАНАТАМИ! – Орал Фабрицио.

Но у меня было нечто лучшее, чем гранаты. В царящей какофонии клацанья зубов, змеиного улья и наших выпрыгивающих из грудной клетки сердец, я вызвал куратора, крича что-то в духе: «РАЗНЕСИТЕ ЗДЕСЬ ВСЁ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ». Я не знал, услышала она меня или нет, но мысли о ней преисполнили меня не дюжей отвагой. Включив форсированный режим и ускорители, я приобрел форму стрелы и выжигая путь резаком, отправился за Лироем, веря, что он ещё жив.

«Элитные костюмы» не проходили проверку тысячи укусов, продвигаясь всё дальше и дальше, я чувствовал, как от меня отрывают куски плоти. Агония смешалась с яростью в тот момент, когда кто-то из парней пощекотал мне резаком пятки. Я орал, меня жевали, но в конце этого пути боли меня ждала вспышка света. Лирой нашел особый режим на резаке, который встроил карлик и насвистывая веселый мотивчик, который звучал громче воя – выжигал чертовых змей.

Он нанёс им так много ущерба, что стая, гнавшаяся за нами в какой-то момент прекратила преследование. Первым делом, мы бегло посмотрели на свои раны. Теперь мы ничем не отличались от тех бедолаг на уровнях выше, но наши глаза были целы и видели они огромную расщелину длинную в несколько десятков метров. Из неё с тревогой загнанного в угол зверя на нас смотрел одинокий глаз над которым возвышался старый хрыч. Щупальце было вставлено ему в шею, существо использовало его в качестве марионетки.

- Присоединяйтесь ко мне…

Оно повторило столько раз, что это утомило нашу команду по спасению вселенной.

- Жеванный крот, а я-то думал, почему сегодня не было надзирателя! – Воскликнул Анатолий.

Я не знал, кто такой жеванный крот и не был в курсе отсутствия хрыча, но медлить нельзя. У нас может не быть лучшего шанса. Нано-машины «оживили» наши костюмы. Свет четырёх фонарей пробивается сквозь блеск глаза существа, чтобы найти уязвимое место. Стены оживают и бросаются тысячей клыков в нас. Мы орудуем резаками, чувствуя запах от которого выворачивает наружу, но нет времени вытираться. Моя команда продвигается ближе, краем глаза обращая внимание, что марионетка существа достигла критической массы.

Маленький босс превратился в настоящего, первоклассного, приправленного щупальцем странного существа – финального босса нашей жизни. Он разросся до небывалых для карлика размеров, его голос приобрёл тембр существа, а тело трещало по швам.

- СДОХНИТЕ! – Проорал он, хотя обычно скрипел.

Из него и так сыпался песок – успокаивал себя я, когда моя команда палила в него из всех орудий. Наблюдая за тем, как куски плоти разлетаются в разные стороны, я поймал себя на мысли, что мы так и не узнаем про связь существа и хрыча. Скорее всего дело в их старости, но для этого всего мало времени.

Анатолий первым прорвался сквозь змей и начал палить из бластера по глазу, отрывая кровавые ошмётки. Кроваво-красные вспышки послужили нашим сердцам знаком того, что нужно разделиться. Не говоря и слова я прыгнул к Анатолию, оставив ребят украшать пещеру кровавыми красками. Их бластеры дышат пламенем смерти, пока наши пытаются проделать достаточную дыру для того, чтобы скинуть туда взрывчатку. В какую-то секунду глаз под ногами содрогается и нас едва не сносит закрывающимся веком. Мы синхронно подпрыгиваем, при этом хватая в руки резаки. По приземлению мы кивнув друг другу кричим парням, чтобы те поймали бластеры. Они им не помешают, когда перегреются те, что у них в руках.

Вой сменился жалостным криком от которого защемило в сердце, но вспомнив все ужасы, что мы видели уровнями выше, нам ничего не остаётся, кроме того, как использовать резаки по назначению – резать. Веко существа не поддается добрых десять секунд и тогда нам кажется, что затея была изначально обречена на провал.

- Было весело, парень. – Сухо говорит Анатолий.

- И ещё будет!

Подбадриваю его я, тыча пальцем в спусковой крючок резака, словно от этого он станет работать сильнее. Позади нас не утихает дискотека имени Фабрицио и Лироя. Анатолий опустил руки и смотрит на них, желая присоединится, но я не сдаюсь. И мои усилия вознаграждаются. Дыра в веке столь огромна и больна для существа, что оно открывает глаз, где всё кажется разворошенным, но мы на подсознательном уровне уверены, что этого мало. Поэтому выжигаем глаз хреновой твари ровно до того момента, пока не помещаемся там в полный рост. После этого, мы не останавливаемся ни на секунду. По утихшим воплям бластеров слышно, что они перегрелись и у ребят остались только резаки.

- ПЕРЕДАЙТЕ МОЕЙ ДЕВЕ-ЯГОДКЕ, ЧТО Я ЛЮБИЛ ЕЁ! – Бросает нам Фабрицио.

- ТЫ САМ ЕЙ ПЕРЕДАШЬ, ЧЁРТОВ УБЛЮДОК! – Подбадривает его Лирой.

Эти крики придают нам больше энтузиазма. Когда мы дожгли до чего-то твердого, похожего на кость, то установили заряды. Анатолий и я синхронно метнулись за зарядами, что остались у ребят. Без труда продравшись сквозь дырявое веко, мы закидываем их в плод трудов наших резаков.

- НУ ЧТО НАРОД, ПОГНАЛИ? ЖЕВАНЫЙ КРОТ! – Орёт Анатолий.

Мы включаем ускорители и прорываемся обратно в те секунды, когда существо издает охватывающее все естество вой. В то же время потолок над нами трясется, а это значило одно. Подоспела тяжелая артиллерия.

- Было чудновато, ребята. – Кричу я, а после нажимаю на кнопку детонации зарядов.

Земля трясется снизу и над нами. Вой существа меняется замогильным хрипом. Сверху на нас падают камни, но мы успеваем занырнуть на один из уровней, где лежит мертвый товарищ Анатолия. Он с помощью бластера прогоняет от него змей и ложится рядом.

Мы поступаем подобным образом, но эта расслабленность выглядит так, словно стоит нам жизни. Пусть существо и издает предсмертные хрипы, но его армия змей жаждет расправы. Сопротивляться больше нет сил. Богомерзкие объятия змей скоро придадут нашим телам покой. В ту секунду, я ловлю себя на мысли, что обрёл и душевный покой.

Это существо не причинит никому зла. Не будет питаться с помощью старого хрыча не в чём неповинными людьми. И главное, эта тварь не доберётся до куратора, а это значит, что всё не зря.

Шлем какое-то время держит удары зубов, а после разбивается. Вот она бесславная смерть. Боль пронизывает тело, но в какой-то момент чувствительность пропадает. Слышно лишь лязганье зубов и крики про деву ягодку. Жизнь не проносится перед глазами, она медленно покидает наши брошенные на растерзание змей тела. Вдали слышны крики людей, но у нас нет сил, чтобы до них докричаться. Разве что у Фабрицио, но я не уверен, получится ли? 

+2
18:08
476
22:33
Превосходно! Так мастерски похоронить неплохую идею инопланетной фантастики, надо иметь «божий дар». Несмотря на корявый язык, окончательно доконала концовка — настоящий наркотический кошмар!
Мои сочувствия читателям… crazy
Marina
03:38
Хорошее начало, хороший экшен. Но слит финал.
01:33 (отредактировано)
«но их длинна оказалась» — длина. «каждый заключенные невольно задумываются» — это как? Либо каждый заключенный, либо заключенные. «стал прибежищем всех, кто получил пожизненное» — мне почему-то казалось, прибежище — место, где ты освобождаешься от грехов, а не тюрьма. «не ступив на порог появилось дурное предчувствие» — предчувствие ступило на порог? «против своей воли тебя держат в четырех стенах» — твоей воли. А какой преступник по своей воле пойдет на нары? Пусть даже камера выглядит номером люкс. «Заунывный железный костюм» — обычно заунывный голос. «сгорбленная осанка» — только спина бывает сгорбленной. «сложил дневник полу-трубкой, а после вставил в ботинок так, чтобы он облегал ногу» — представляю, как потом пришлось ковылять. И вообще, какого размера был ботинок? «кажется в лапы какого-то чудовища?» — кого надзиратель спрашивает? «смогу уличить момент» — улучить. Так-то момент ни в чем не виноват. «никто не предавал этому значения» — при чем тут предательство? Придавал. «на шеи» — шее. «Глаза изредка заливаются красной краской» — не проще ли сказать: краснеют? «Ноги набились свинцом» — налились. «надзиратели и заключенные были сложены штабелями» — и кто же их так аккуратно сложил? «схватило меня за ногу и поцеловало?» — почему ГГ спрашивает? Он не в состоянии оценить происходящее? «лифта, ведущему наверх» — ведущего. «прямо бездну души» — в бездну. «щупальца, одна из которых» — одно. «ценой сотен жизни» — жизней. «Чтобы там не находилось» — что бы там ни находилось. «Я убежал из квартиры» — с чего бы вдруг бежать-то? «технологиями прошлых рядов» — может, веков? «дай столько взрывчатки, сколько не жаль?» — опять никчемушный знак вопроса. «с помощью резака разрезал ленту с надписью «опечатано»» — а просто сорвать нельзя? Обязательно заряды тратить? «аромат человеческой гнили» и чуть ниже «оборудование напоминало о том, что здесь когда-то были люди» — если уж учуяли запах разложения человеческой плоти, с чего удивляться давнему присутствию людей? «вроде человеческих вен, только они были не человеческими» — зачем запутывать читателей? Просто вены не подходят? «отключил нижнюю часть шлема, чтобы стошнить» — нельзя сказать: его стошнило? «на нижнее уровни» — нижние. «с тысячей мелких, но острыми, как нож зубами» — мелких, но острых… зубов. «неизвестного до селе запаха» — доселе. «Нас одновременно помутило» — замутило. Но зачем об этом докладывать? «схватила меня за ляжку и поволокла» — очень неудобный вариант волочения, когда тело поперек коридора. «Лицо собирало каждый камешек и неровность» — три ха-ха! Это при том, что волокут боком. «включив ускорители полетели» — в шахте?! «Когда ему это удалось» — что именно? Оттяпать ногу приятелю? «аромат наших душ» — и чем они пахнут? «Змеиный улей» — такое бывает? «не дюжей отвагой» — недюжинной. Хотя подходит ли тут отвага? «не проходили проверку тысячи укусов» — не прошли. «расщелину длинную в несколько десятков метров» — длиною. «Жеванный крот» — жеваный. «почему сегодня не было надзирателя» — разве начальник тюрьмы работает простым надзирателем? «Стены оживают и бросаются тысячей клыков» — у стен есть руки? «выворачивает наружу» — наизнанку. «не в чём неповинными людьми.» — ни в чем не повинными. «Шлем какое-то время держит удары зубов» — мужики же вроде сняли шлемы.
Я совершенно не понимаю логики истории. То за ГГ прям слежка-слежка, то он ходит везде без надзора. То искал Тарасова, то вдруг внезапно оказался у него дома. Какие корабли могут быть на шахте, если все, судя по истории, работают вручную и ходят пешком? Откуда все, кроме начальника тюрьмы, знают ГГ по имени? Как, черт возьми, можно собрать отряд из заключенных? При чем незаметно для надзирателей? Кому мог еще карлик продавать свои боекомплекты? А если никому, за фигом он тут вообще подпольный склад соорудил? В общем, замах (идея) на тыщу, а выхлоп (рассказ) на копейку.
Загрузка...

Достойные внимания