Алексей Ханыкин

Королевское чудо

Королевское чудо
Работа №149 Дисквалификация в связи с отсутствием голосования Автор: Stanislaw Yanchishin

Ночной сумрак царил за стенами домика. Так себе домик, почти хижина, на взгляд горожанина. Да и откуда взяться богатству в такой глуши! До ближайшей деревеньки больше двух лиг. Дорожка, что вела сюда, петляла меж холмов, поросших редким лесом. Два всадника на приземистых, крестьянского вида лошадках выехали на поляну перед домом.

– Добрый вечер, ваше сиятельство! – от стены отделилась богатырского вида фигура, одетая в чёрную монашескую сутану.

– Аббат? – в голосе первого всадника слышалось удивление. – Я полагал, что нас встретит лесной сторож, хозяин дома.

– Он будет до утра обходить окрестности. Последнее время развелось много браконьеров, – печально вздохнул аббат. Граф бросил лукавый взгляд на него, хмыкнул и покачал головой. Репутация монахов Весёлой обители была общеизвестна.

– Судя по мулу у коновязи, его преосвященство уже здесь? – монах кивнул. – Жиль, охраняй коней и смотри по сторонам! Когда приедет меняла, проводишь его в дом. – Слуга молча поклонился. – Он нем, – пояснил граф аббату, – два года назад люди герцога отрезали ему язык.

– Не он первый, – мрачно покачал головой монах. – Идёмте уж, ваше сиятельство!

Комната, освещённая несколькими сальными плошками и парой свечей, оказалась неожиданно уютной и чистой. Стены увешаны оружием и охотничьими трофеями, большой очаг, в глубине которого на углях томилась здоровенная миса с чем-то аппетитным. Широкий крепкий стол был уставлен кувшинами, кружками и тарелками. Яблоки, чеснок, лесные травы, мёд.

За столом в простом добротном деревянном кресле сидел человек. Необычный человек для такого домика. Камзол из драгоценного лилового шёлка, наперсная цепь червонного золота, высокие сапоги тонкой шевровой кожи. На вид человеку было около сорока лет. Спокойное бледноватое лицо, окаймлённое аккуратной бородкой клинышком. Умные внимательные глаза. Взгляд человека, привыкшего повелевать. И не только! Графу было прекрасно известно, что сидящий за столом епископ Влад не только блестящий проповедник, но и автор дюжины рыцарских романов. Настоящий властитель дум молодого поколения.

– Ваше преосвященство! – граф с поклоном поцеловал аметистовый перстень сидевшего.

– Рад Вас видеть, дорогой граф! – улыбнулся епископ. – Садитесь за стол, перекусите!

– Благодарю, я уже отужинал. – Граф снял дорожный плащ и уселся на один из стульев. Скромный дорожный костюм ничуть не указывал на то, что его обладатель входил в число первых вельмож королевства.

– Ну, это же не еда, а лёгкая закуска. А не хотите, так попробуйте этот отвар! – епископ подвинул кувшин. – Отменный отвар из лесных ягод. Аббат сам готовил, верно, брат Рок?

– О да, ваше преосвященство, – монах огладил курчавую чёрную бороду, – прекрасный шиповник растёт возле нашей тихой обители!

– Да уж, брат Рок, – хмыкнул граф, прихлёбывая отвар из кружки, – ваша обитель славится своей тишиной.

– И благочестием, – епископ возвёл глаза к потолку.

– А уж воздержанием…

– Господа, я вас не понимаю, – сердито засопел монах, – что за странные намёки?!

– Что Вы! – граф развёл руками. – Какие могут быть намёки! Просто я ещё раз убедился в ваших разносторонних талантах!

– Все мои таланты лишь дар Небес и следствие праведного образа жизни, – брат Рок скромно потупил взгляд. – Пост, молитвы, смирение.

– Несомненно, брат мой! – ласково улыбнулся епископ. – В особенности ваше мастерство стрелка из лука и непревзойдённого бойца на дубинках.

– А какой голос, какие музыкальные способности. Лучшие менестрели завидуют, – хитро подмигнул граф.

– Но самое главное – это поэтический дар, – в глазах епископа заблестели весёлые искорки. – В наше неспокойное время, за некоторые подобные песенки… Кстати, спойте-ка нам что-нибудь новенькое и забавное!

– Спеть? – смутился аббат. – Но у меня нет с собой ни лютни, ни арфы!

– Арфы нет – возьмите бубен, вон, на стеночке висит!

– О, дорогой епископ, уже и Вы стихами заговорили? – граф удивлённо поиграл бровями.

– Это всё благотворное влияние брата Рока, очевидно, от него исходят некие эманации. Так что там с песней, брат мой?

– С песней? Можно и спеть. Вам любовную или назидательную? – Аббат лукаво взглянул на своих собеседников. – Недавно один знакомый менестрель поделился. "Песня о благочестивом Осле"!

Граф поперхнулся отваром, прыснул и зашёлся в припадке беззвучного хохота, содрогаясь всем телом. Епископ побагровел, ему давненько не приходилось встречаться с подобной наглостью. Его преосвященство уже собрался с мыслями, дабы дать достойный ответ дерзкому монаху, но тут раздался стук в дверь. Три удара, затем ещё один.

– Всё в порядке, – успокоил граф собравшихся, – это условный сигнал моего слуги, меняла прибыл.

В руках аббата оказалась увесистая дубинка. Подойдя к двери, он осторожно откинул засов, готовясь встретить любую неприятность крепким ударом. Но вместо неприятности показался невысокий, скромно одетый человек в широкополой шляпе. Вошедший был уже стар. Его морщинистое лицо, обрамлённое редкой седой бородой, имело какое-то жалобное выражение, а большие тёмные глаза смотрели на мир печально и мудро. Одежда гостя не указывала ни на его знатность, ни на достаток. Потёртый дорожный плащ, длинный серый кафтан, тяжёлые башмаки с медными пряжками. И лишь широкий шёлковый кушак, обёрнутый вокруг пояса, несколько выбивался из этой картины.

– Ваши милости, добрые господа, какая честь для меня! – старик снял шляпу и раскланялся.

– Мэтр Ури, наконец-то! – епископ расплылся в улыбке. – Я бросил написание утренней проповеди, доблестный граф Раймунд оставил границу и мчался во весь опор, а брат Рок даже успел сочинить приветственную оду в Вашу честь!

– Прошу меня великодушно простить, благородные господа! – меняла печально вздохнул. – Горестные дела и неотложные заботы мешали мне покинуть столицу.

– Да Вы присаживайтесь за стол, не стесняйтесь! – радушию епископа, казалось, не будет предела. – Угоститесь чем-нибудь, у нас тут всё по-простому. Кстати, а что за горестные дела, кто Вас обидел?

– Ах, ваше преосвященство, если бы только меня. Вся корпорация менял сейчас пребывает в печали, – при этом мэтр Ури со вкусом причмокивал медовой сотой, – эти проклятые лигурийцы совсем расстроили наши дела.

При этих словах все многозначительно переглянулись. Лигурийцы уже не первый год орудовали в королевстве. Восемь лет назад они появились как обычные торговцы. Затем им были разрешены операции с драгоценными металлами и ювелирное ремесло. Вскоре пробирное дело и вексельные сделки попали в руки ловких пришельцев с юга. Им удалось опутать долгами треть страны, местные менялы взвыли, негодуя, взывая к королю, требуя соблюдения своих старинных привилегий. Увы, всё было тщетно. За спинами чужаков маячила фигура всесильного герцога – государственного канцлера и дяди короля. В последнее время началось уже и вовсе неслыханное. Обнаглевшие южане почти открыто занялись ростовщичеством, строжайше запрещённым в королевстве с давних времён. И им всё это сходило с рук!

– Что, совсем вас прижали? – нахмурился граф.

– Не то слово, – всхлипнул меняла, – формально они имеют одинаковые с нами права, фактически же, это открытый грабёж. Судите сами. Оборотные капиталы лигурийцев гораздо больше наших, стало быть, и их кредитные возможности гораздо шире. Импорт оружия, ладана, золота, опия, квасцов. Большая часть экспорта серебра, шёлка, железа тоже в их руках. Они влезли в аптекарское дело, в добычу мрамора, производство стекла. Всё, чего касаются их жадные руки, превращается в пыль.

– Насколько я помню, ваша корпорация неоднократно пыталась жаловаться, – прищурился епископ, – расскажите присутствующим, чем это кончилось!

– Э, да что говорить, – махнул рукой меняла, – один из жалобщиков гниёт в тюрьме, другой просто исчез, а третьего нашли на улице зарезанным. И поверьте, это было не ограбление, уж я бы знал.

– Логично, – хохотнул аббат, – Ваши тёплые связи со славной гильдией охотников за кошельками широко известны в узких кругах!

– Я не понимаю… – начал было меняла, но его оборвал холодный и властный голос епископа.

– Бросьте, бросьте, мэтр Ури! Не нужно этого кокетства, здесь все свои. То, что в экономике дела плохи, мне и самому было понятно. Цены на железо и серебряную руду сильно упали за последние годы, а золото дорожает. Рудокопы, прежде зажиточные и сильные люди, начинают нищать. Мясо и хлеб на городских рынках, становятся дороже каждую неделю. И совсем уж невиданное – на улицах появились беспризорные дети! А что творится за стенами столицы? Скажите, брат Рок, как живёт народ?

– В нужде и печали живёт наш народ, – мрачно промолвил монах.

– Строка из новой песни? Отрадно, но давайте по сути! – епископ постучал перстнем по столу.

– Суть? Эх, да что тут говорить! – аббат вскочил и быстро зашагал по комнате. – Уже который год засуха, недород за недородом. Почему дорожает хлеб? Да потому, что его и так мало! Крестьянам порой, самим не хватает, а налоги растут. Мясо дорожает? Так скота в деревнях раза в два меньше, чем при прежнем короле. А цены на продукцию ремесленников растут. Лигурийцы и на селе уже работают, ростовщики проклятые! И ладно б только чужеземцы, так ещё и свои собственные пауки завелись, из тех, у кого земли и деньжат побольше, а совести – поменьше. Браконьеров развелось полным-полно. А что делать мужикам, жить-то надо! Раньше таких только пороли или штрафовали, а теперь вешать начали. Только меньше-то их не становится. Звереет народ, вот что я скажу!

– Спасибо, брат, – тяжело вздохнул епископ, – Вы нарисовали страшную картину. Теперь я лучше понимаю гневный настрой Ваших последних песен.

– Эх, брат-епископ, если бы песней можно было дело поправить, я б такое спел! – монах грянул тяжёлым кулаком по столу так, что подпрыгнула и звякнула посуда.

– Не горячитесь, брат-аббат! – покачал епископ головой. – И кстати, насчёт песен, иногда хорошая песня, спетая в нужном месте и в нужное время, способна на многое! А теперь, если никто не возражает, послушаем дорогого графа.

– Долго и много говорить не люблю, – граф Раймунд отхлебнул из кружки целебного отвара и прочистил горло, – скажу по существу. В моём, как и в других пограничных графствах, дела обстоят плохо. Денег на ремонт крепостей и застав давно не выделяют. Обходимся своими силами. Пополнения я не получал уже пять лет. И это при том, что столичная стража выросла в полтора раза! Увеличилось число контрабандистов. Разбойники с той стороны приходят всё чаще. А с нашей, из глубины королевства, стали бежать люди. Хотя в этом есть хоть какая-то польза. Мы их задерживаем, сажаем на землю и даём льготы. Пытались уже и лигурийцы к нам шастать, так я приказал ловить, бить плетьми и вышвыривать обратно. Вот, собственно, и всё.

– Благодарю, Ваше сиятельство, – улыбнулся епископ, – Вы по-военному немногословны. Теперь, друзья мои, вы все видите, что наше королевство будто вернулось к временам до появления Ангелов небесных.

– И даже хуже, – рявкнул аббат, – намного хуже!

– Совершенно верно, брат Рок, намного хуже, и избавления не видно. Вот я и хочу спросить вашего мудрого совета. Что нам с этим делать? – над столом повисло тягостное молчание.

– А что ж мы можем сделать-то? – аббат недоумённо развёл руками. – Конечно, вольные лесные охотники, мои друзья, будут отстреливать проклятых лигурийцев. Но ведь понаедут новые. Да и герцог не останется равнодушным. Две-три серьёзные облавы, взятие заложников и… А может герцог и сам копыта отбросит, ему ведь уже за шестьдесят? Тогда сразу всем полегчает.

– Не хочу никого расстроить, но я два дня назад видел герцога, – покачал головой меняла, – на вид ему не дашь и сорока. Бодр и прыток.

– Так вот на что используется Королевское чудо! – поражённо воскликнул граф. – Прежний король, Эдмунд Добрый, не гнушался излечивать даже простолюдинов. Он почти каждый день выезжал на улицы, интересовался чаяньями народа. А этот заперся в своём дворце, набрал целый гарем любовниц, пирует! Тьфу!

– А засухи? Эдмунд всегда следил за погодой. Дожди шли вовремя. Никогда не бывало холодных зим. А теперь народ голодает, а королю и дела нет! – аббат в отчаянии обхватил голову руками. – Боюсь, мы бессильны. – И снова в комнате воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием свечей.

– Да что там говорить, господа, – вновь всхлипнул мэтр Ури, – у вас самих дела не так уж и плохи, а мне и моим собратьям по корпорации куда деваться? Скоро мы будем совсем разорены. Мне останется только закрыть свою контору, если её ещё не отберут, и уехать подальше. Хотя бы в графство Его сиятельства. Возьмёте старика?

– Не всё так просто, мэтр! – епископ встал и, подойдя к камину, заложил руки за спину. Его стройная высокая (не менее шести футов) фигура будто сошла с картины мастера. – Не всё так просто, – задумчиво повторил он. – Вы все, вероятно, слышали, что в столицу прибыл кардинал.

– Слышать-то слышали, только не ясно, чего этому хмырю здесь надо, – буркнул аббат.

– Инспекция от Понтификата. Этот кардинал является инспектором с самыми широкими полномочиями. И король подтвердил их.

– Какая ещё может быть инспекция! – возмущённо воскликнул аббат. – Да со времён появления Ангелов их не было!

– А теперь будет. И боюсь, что я вскоре лишусь своей кафедры и стану простым монахом.

– Тогда проситесь в мою обитель, у нас весело! – мрачновато усмехнулся брат Рок.

Граф Раймунд стоял у стены и разглядывал развешанное оружие. Вот арбалет, хороший, боевой. Секира, явно не для рубки дров предназначена. Да, не прост "лесной сторож", хозяин домика, не прост. И вольные охотники слушают его, как старшего брата, это хорошо! Надо бы свидеться с молодцем. Граф прислушался к разговору. Трое бородачей вздыхали, жаловались, ходили вокруг да около, но так и не могли перейти к главному. Граф потёр свой гладко выбритый подбородок. Что ж, воину борода ни к чему.

– Господа! Хватит разговоров. Я скажу, что избавит нас и Родину от всех бед – мятеж! Объединить все наши силы и убить герцога, вырезать лигурийцев!

Три пары глаз уставились на него. Тут на улице внезапно заржал конь.

– Что это? – испугался меняла, – вдруг это люди герцога! Что с нами будет!

– Не волнуйтесь Вы! – успокоил его аббат. – Лесной сторож не зря вышел сегодня в дозор. Да и вольных стрелков в округе хватает. Эта ночь хороша для доброй охоты. Никто сюда не пройдёт. Кстати, это ржала не Ваша лошадка?

– У меня мул, – проворчал мэтр Ури.

– Уважаемый граф, Вы предложили мятеж. Что ж, я уважаю Вашу военную прямоту. – В голосе епископа чувствовался некоторый сарказм. – Предположим, нам удастся подгадать момент, когда герцог будет вне королевского дворца. Предположим, что мы сможем тайно собрать силы. Предположим, что сможем перебить его легионеров и слуг. Не многовато ли допущений?!

– Без риска не бывает победы! – отчеканил граф.

– Согласен. А дальше? Ну, убьём мы герцога, а что дальше?

– Мы обратимся к королю… – начал было граф, но епископ тут же оборвал его.

– Король – это любимый племянник герцога. Да и другой родни у него хватает. Мы не проживём и часа, после того, как совершим сей патриотичный акт!

– Ну, тогда, тогда я действительно не вижу выхода, – помрачнел граф.

– Зачем же Вы нас всех собрали? Какой в этом смысл? – и аббат опять ударил кулаком по столу.

– Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятные известия! – и епископ внимательно посмотрел в лицо каждому, подумав мимоходом, что это будет отличная строчка для начала его нового романа. – Из совершенно достоверных источников я получил сведения чрезвычайной важности. Во-первых, в ближайшие дни, будет учреждён Священный суд для борьбы с ошибками в вере и наказания оступившихся.

– Это что, как в Окситании? Людей будут жечь?! – обомлел аббат. – Да никогда у нас такого не бывало!!!

– Всегда что-то в истории случается впервые, – холодно заметил епископ. – Сто лет назад на Землю впервые явились небесные Ангелы. Теперь же впервые начнут жечь людей. Так что не придётся нам, брат Рок, пожить в одной обители. Меня, в лучшем случае, ждёт подземная тюрьма, а вашу братию – костёр!

– Дикость какая! – пробормотал граф. – Мы же не эти варвары, у нас культурная страна!

– Теперь вторая новость, – неумолимо продолжал епископ Влад. – Уже заготовлен и, в ближайшие дни, будет подписан указ. Он провозглашает отмену графств и передачу этих земель в наследственное владение наиболее достойным людям. Вы все понимаете, что это будут за люди.

– Как, оголить границу?! – граф вскочил со стула. – Ведь эти хозяйчики сразу меж собой перегрызутся! Да что ж там, во дворце, с ума посходили?! Они что, не знают, каковы наши соседи? Кто границу-то держать будет?

– Лично для Вас предусмотрено небольшое поместье, где Вы сможете до конца жизни охотиться на фазанов.

– Лучше б уж тюрьма! – скрипнул зубами граф.

– Ну, а третья новость, для почтенного мэтра Ури и его собратьев, – меняла поднял обречённый взгляд, он уже понимал, что ничего хорошего ждать не стоит. – Послезавтра будет подписан указ о лигурийцах. Им будет официально дозволено ростовщичество. Им предоставляются налоговые льготы. Им даётся право на чеканку монеты. Они освобождаются от таможенных пошлин, и только они смогут заниматься вексельными сделками. А ещё, только они смогут ввозить и вывозить драгоценные металлы!

– Пить! – прохрипел меняла. Лицо старика почернело, и он судорожно пытался расстегнуть ворот. Брат Рок выхватил откуда-то большую деревянную флягу и быстро влил в рот мэтру пару глотков. Глаза менялы округлились, он охнул, задышал ровнее и благодарно посмотрел на аббата. – Дайте-ка ещё немного!

– Мы же договаривались, чтоб не было никакого вина, – укоризненно протянул епископ.

– А это не вино, – лицо аббата было таким честным и просветлённым, что с него можно было писать ангельские лики. – Это вода, из источника святого Брандана, что возле нашей обители. Прямо из скалы целебный ключ бьёт!

– И сильно бьёт? – ухмыльнулся епископ.

– Ну, когда как…

– Ох, брат Рок, знаю я эти ваши целебные, хм, источники!

– Воистину, чудодейственная вода! – вздохнул меняла, опустив флягу. – Я бы прикупил немного.

– Договоримся! – подмигнул монах.

– К делу, господа! – голос графа был резок. – Нужно действовать. Не позднее послезавтрашнего утра поднимаем восстание. Короля свергнем или убьём! И не говорите мне, что эта мысль не приходила каждому из вас! – рявкнул он.

– Я с Вами! – кивнул епископ.

– Лучше уж умереть в бою, чем на костре! – согласился аббат. Теперь все ждали слова мэтра Ури.

– Послушайте, что вам скажет один старый меняла! Я привык считать. Я всю жизнь считаю. И теперь я хочу посчитать, сколько каждый из вас может выставить воинов.

– Восемь рыцарей, тридцать оруженосцев, сто конных копейщиков. И четыре сотни пехотинцев, – ответил граф.

– Половина от числа рыцарей и оруженосцев графа и триста пехотинцев. Лёгкой конницы у меня нет, зато есть сотня слуг. Все они владеют оружием, – улыбнулся епископ.

– До ста двадцати вольных охотников и две дюжины опытных братьев-монахов, ну и сам приду, – пожал плечами аббат.

– Этого мало! – заключил мэтр. – В столице две тысячи стражников. Да две сотни в дворцовой охране! А люди герцога? Нет, вас всех перебьют, прежде чем вы сможете прорваться к королю.

– Нас поддержит народ! – воскликнул аббат.

– Кто поддержит, сколько поддержит? Я этого не знаю. Зато я знаю, что простые горожане редко умеют сражаться. Я уже не говорю об оружии.

– Древние говорили, что осёл, нагружённый золотом, способен взять любую крепость, – ухмыльнулся граф.

– Какой ещё осёл! Причём здесь осёл? – замахал меняла руками. – Вы не знаете ослов! Это они с виду такие маленькие, а груз тащат – ого какой! Откуда у меня столько золота? Я бедный человек!

– Нас устроило бы и серебро.

– На все наши деньги не подкупишь и половины стражи! А про дворцовую я уже молчу. И горожане не пойдут сражаться, чего ради? – заныл меняла.

– Поверьте, они будут сражаться, – с нажимом произнёс епископ, – сражаться за нового короля!

– Откуда мы его возьмём, не убив прежнего? – удивился граф.

– Только с горы Амба, откуда же ещё! – хмыкнул епископ.

Такое заявление огорошило всех. Священная гора, место первого появления Ангелов небесных, возвышалась неподалёку от города. Формой напоминавшая пень или стол, с плоской вершиной и отвесными стенами. Она издавна служила местом заточения королевских родственников, имевших права на престол. Там же хранилась и часть казны.

– Но она неприступна! – пожал плечами граф. – Всё сообщение только по верёвкам, которые сверху сбрасывают.

– Это не совсем так! – епископ загадочно улыбнулся. – Есть ещё и совершенно секретный лифт. Маленький, но человека три поднять сможет. Одна загвоздка – к нему нужен ключ, хранящийся у королевского казначея. Вы, мэтр, знаете, где его дом. И пусть ваши удалые ловцы кошельков и искатели золота в чужих сундуках, поработают на благо королевства!

– А охрана? – спросил граф. – Ведь нужно действовать тихо, иначе на горе поднимут тревогу!

– Ну, внешнюю, дорожную стражу смогут обезвредить ребята доброго лесного сторожа, если им всё объяснить, – скромно потупил глаза аббат.

– Ладно! – отчаянно махнул рукой меняла. – Внутреннюю стражу, предгорную, обезвредит серебро нашей корпорации. Ради Отечества и кошелька не пожалеем!

– Но которого из трёх принцев мы будем выручать? – задал самый главный вопрос граф Раймунд.

– Я полагаю, господа, что самым разумным будет избрать младшего, Эдмунда, – неторопливо произнёс епископ и внимательно оглядел заговорщиков.

– А почему именно младшего? – поинтересовался меняла.

– Судите сами. Старший находится в заключении уже десять лет. Он и в прежние-то времена не блистал умом, был вспыльчив и раздражителен. А уж во что превратился сейчас… Нам же не нужен на троне безумец! Со средним, увы, всё ясно. Лишённый мужского естества не может стать королём. Да и Королевское чудо ему неподвластно. Остаётся младший! Он в заключении лишь три года. Да, молод, но ведь это лишь плюс!

– А не потому ли Вы, ваше преосвященство, советуете именно младшего, что он – Ваш двоюродный племянник, по материнской линии? – оскалился граф.

– И что в этом такого особенного? – ответил епископ, задумчиво рассматривая свои ногти. – Так уж вышло. Наша семья знатней семьи герцога. Мы от императора Луциуса род свой ведём.

– А герцог – от короля Дагоберта, – рассмеялся граф.

– Какой ещё Дагоберт! – вспылил епископ. – Это же вымышленная фигура! Ну, что Вы несёте, милейший!

– Не горячитесь, Ваше преосвященство! – примирительно закивал граф. – Согласен я с Вами, согласен! Хорошо помню юного принца, сам его фехтованию учил. Отличный был парнишка – умный, смелый, с живым умом и обострённым чувством справедливости. Хороший король из него может выйти, при достойных советниках.

– Справедливость, – задумчиво произнёс епископ, – это Вы хорошо подметили. Эдмунд Справедливый – вот имя, достойное нашего нового короля!

День уже догорел, и воздух медленно остывал. Неспокойный выдался денёк. Слухи, как угри из плохо завязанного мешка, расползлись по столице королевства и ближайшим окрестностям. Епископ Влад произнёс в кафедральном соборе вдохновенную проповедь, в коей обрушился на грехи стяжательства, лихоимства и блуда. Особо подчеркнул недопустимость взимания ссудного процента и введения несправедливых налогов. К вечеру эту проповедь повторили, в общих чертах, и сельские священники.

Актёры площадного театра дважды разыграли пьесу о посрамлении жадного глупого лигурийца, и под её влиянием, нескольким заграничным гостям набили морды. Бродячие менестрели пели песни. Песни о неправых судьях и бессердечных ростовщиках, о продажных стражниках и засухе, о бесчинствах людей герцога и славных прежних временах. Но особым успехом пользовалась песенка "Про похотливого Козла и его хитрого Пастуха", в которой Козёл приходился Пастуху племянником. А слухи всё ползли и ползли.

В большой таверне на Рынковой площади пожилой ремесленник, в окружении приятелей и случайных зевак, вёл рассказ: "Раньше-то как, при покойном короле было? Старый канцлер просто так ходил без охраны. И по рядам торговым и по мастерским. Сам всем интересовался, без спеси, даром что высокородный человек. И в лавку отца захаживал, перчатки покупал, не торгуясь, о делах наших расспрашивал. Мне, мальцу, однажды пряник подарил. Да все вельможи тогда такими были. Только казначея и охраняли, ну это-то и понятно. Воровали гораздо меньше, а чтоб грабёж с убийством случились, такое разве что раз в год! Да и то, чаще всего, приезжие баловали. Что, кум, кряхтишь-то? Суставы болят? А у меня печень изрядно пошаливает. Эх, помню, был на нашей улице парнишка один, сын шорника. Хороший, работящий, только ударился однажды головой, и стала его падучая хватать. Идёт, бывало, вдруг раз – уже на земле лежит, корчится. Чего только не перепробовали! Припарки всякие делали, кровь пускали, а всё напрасно. И вот помню, стоим мы с ним, болтаем о пустяках, вдруг он за голову схватился, глаза закатил и по стеночке сползает. Что делать? Тут слышу я цокот копыт, оглянулся, а по нашей улице сам король Эдмунд Добрый едет. Да, приятель, вот так запросто и ехал, с двумя пажами всего. Остановился, значит, король, с коня сошёл, и руку на лоб приятелю моему кладёт, а сам улыбается – чистый Ангел! И что вы думаете? Прошла лихоманка у парня, совсем прошла. Добрым шорником стал, зажиточным. Где он теперь? Лет восемь назад один из людей герцога к его жене пристал, ну а он ему челюсть и своротил. Уволокли парня в тюрьму… Да, такие-то дела, братцы!"

По всему городу шли подобные разговоры. Люди слушали, вздыхали, слушали и сжимали кулаки. А слухи всё ползли и ползли, слухи о приближении чего-то мрачного, страшного…

***

В небольшом лесочке у Старой дороги встретились трое.

– А Вам, брат Рок, очень идёт наряд лесного охотника. Хотя я и не привык видеть Вас в таком одеянии.

– Ничего, господин граф, придёт время и для сутаны и для арфы. Вы ведь тоже не в своих золотых цветах.

– В такую лунную ночь они бы слишком отсвечивали. Скажите, а что это у вас за лук такой? Маленький, ладный, не позволите ли взглянуть?

– Глядите! Это – для особых дел, а то ведь с большим, боюсь, будет не развернуться.

– Занятная штуковина, а тугой-то какой! Неужели это скифийская работа? Откуда?

– Один знакомый тартарин делал, подарил на прощанье.

– Повезло! Слушайте, брат, а что это его преосвященство всё молчит, как считаете?

– Полагаю, обдумывает свой новый роман. А что, чем наша история не сюжет для замечательного рыцарского романа!

– Вы правы, брат Рок, – епископ обернулся и задумчиво посмотрел на своих спутников. – Это интересный сюжет, только боюсь, действие придётся перенести подальше, хотя бы в ту же Скифию! Ну, вот, наконец, и меняла!

Действительно, по узенькой, едва заметной тропинке к ним приближались два человека. Остановились, о чём-то пошушукались, и тот, что повыше, повернул обратно. Низенький быстрыми мелкими шагами двинулся дальше. Монах приложил ладони к губам и прокричал три раза совой.

– Вы опять заставляете ждать себя, мэтр, – недовольно заметил епископ. – Кстати, что за человек был с Вами?

– Множество важных дел и одно очень важное заставили меня задержаться, – меняла виновато развёл руками. – А человек этот – мой кузен. Кто-то же должен был проводить бедного старика через лес, чтобы я не сломал себе ноги на этих корягах! И не спрашивайте, доверяю ли я ему, как самому себе, потому, что тогда я начну сомневаться. Ведь я даже себе не всегда доверяю!

– Господа, когда меня повесят, самым весёлым и красноречивым человеком в королевстве останется мэтр Ури! – хохотнул аббат.

– Да не томите Вы, мэтр, ну, достали?! – не выдержал епископ.

– Если спросите, сколько это мне стоило, то я скажу, что это, конечно, был не осёл, гружёный серебром, но таки маленький ослёнок, это да! – и меняла представил взорам заговорщиков большой железный ключ с витиевато вырезанной бородкой.

На дороге стражи не было. Аббат объяснил, что добрый лесной сторож аккуратно потолковал с ними, угостил вином. Теперь служители порядка спокойно спят в кустах под охраной лесных охотников. Через несколько минут заговорщики вышли к густым зарослям кустарника.

– Теперь возьмём немного вправо и выйдем прямо к лифту, – объяснил епископ. – Мэтр, искренне благодарю за денежную помощь лично Вас и всю корпорацию менял. Благодаря вашему серебру и моему влиянию охрана бдительно несёт службу по ту сторону горы!

– Всё во имя Родины и нового короля! – печально вздохнул меняла.

Клеть лифта находилась в довольно глубокой расщелине и со стороны была совершенно не заметна. Приблизившись, заговорщики увидели большое поворотное колесо, запертое тяжёлым накладным замком.

– Вот и пришли. Всё лишнее оставляем здесь, берём только оружие! – скомандовал граф. – Мэтру и так нелегко будет поднять нас троих.

– Ну, Вы, граф, из нас самый маленький и самый лёгкий, – улыбнулся монах. – А вот мы с епископом оба по шесть футов вымахали.

– Только Вы, брат Рок, малость потолще меня, – заметил епископ.

– И вовсе не толще, а массивнее! – обиделся аббат. – Ну, что там с замком?

– Готово, – ответил меняла.

– Поехали! – кивнул епископ.

Лифт медленно и без всякого скрипа пополз вверх.

– Ваше преосвященство, у вас шикарная булава, обита бархатом. Порвать не боитесь? – оскалился граф.

– Это не страшно, Ваше сиятельство! – ответил ему епископ лучезарной улыбкой. – Под бархатом имеется довольно толстая кожа.

– Хи-хи-хи! – плечи аббата задрожали. – Это я представил, как там, внизу, мэтр крутит колесо и ноет: "Заставили бедного старого менялу одного тащить на гору троих здоровенных обломов…"

Через секунду давились от хохота все трое.

Наконец клеть достигла вершины. Удивительная тишина кругом. Огоньки каких-то строений невдалеке. И ни души поблизости. Красота!

– А где евнухи из верхней охраны? – удивился аббат, державший стрелу на тетиве.

– Здесь им делать нечего. Они охраняют покои узников и места для сброса верёвок, – пояснил епископ. – Лифт можно поднять и опустить только снизу, и охраняют его там же. Теперь нужно искать дом с индиговым флагом, это цвет принца Эдмунда.

– Разделяться нельзя! – заметил граф. – Мы здесь ничего не знаем, поэтому действуем вместе. Отсюда – налево и по часовой стрелке!

Троица, быстрыми мягкими шагами пересекла открытое пространство и углубилась в некое подобие сада. Впереди – граф с двумя мечами, чуть позади – аббат с луком наизготовку, и замыкал группу епископ с булавой на длинной рукояти. Вот мимо промелькнули домики с какими-то пёстрыми флажками. Граф скрипнул зубами. Он понял, что их занесло на женскую "половину" горы, и прибавил шагу. Высокая и густая зелёная изгородь, а за ней… то, что надо! На длинном приземистом здании в мерцающем свете фонаря лениво полоскался индиговый флаг. У дверей стоял, опираясь на копьё, широкоплечий евнух. Граф подмигнул монаху, тот кивнул и выдвинулся вперёд. Короткий свист стрелы, предсмертный хрип, и трое заговорщиков стояли у массивной двери.

– Что бы ни случилось, принц обязан достичь подножия горы живым и невредимым! – напутствовал епископ.

– Это само собой! – кивнул граф. – Входим на счёт "три"! Раз…

– Ох!.. тра-та-та… сколько ж вас! – приговаривал аббат, выпуская стрелу за стрелой. Вращались, подобно крыльям ветряной мельницы, мечи. Взлетала и опускалась освящённая булава. Граф сразу верно оценил направление прорыва и, изрубив двух евнухов, с криком: "прикрывайте", ринулся в узкий коридорчик. Аббат орудовал трофейным протазаном, епископская булава, хоть и потеряла прежний нарядный вид, летала подобно хищной птице.

– Знаете, брат Рок, а я ведь (ых!), не только романы пишу, но и стишатами (ха!) балуюсь!

– А я давно (на!) догадался, брат-епископ! Уж больно у Вас проповеди поэтичные! (хэх!) На море бывали?

– Бывал! (хо!)

– Я тоже! Новая строчка в голову (брысь!) пришла: "Мы, спина к спине, у мачты, против тысячи – вдвоём"!

– Почему вдвоём! А про меня забыли? Расступись! – выскочивший из коридора граф в десяток ударов добил оставшихся евнухов. Бледный беловолосый юноша, вышедший вслед за ним, с ужасом взирал на груду валяющихся окровавленных тел.

– Граф Раймунд, – произнёс он взволнованно, – не кажется ли Вам, что всё это слишком безрассудно!

– Эдмунд, мальчик мой, Вы узнаёте меня? – раздался ласковый голос епископа.

– Дядюшка? Дядюшка Влад! – принц кинулся на шею самому близкому из оставшихся родственников.

– Да, Эдмунд, мой дорогой племянник, мой будущий король! Да, именно король! Страна стонет под властью негодяев. Видите, Ваш народ пришёл, чтобы избавить Вас из заточения и возвести на трон Ангелов! – и, обернувшись, епископ указал на монаха, с протазаном в руках, с умилением взирающего на принца. Вид здоровенного бородатого детины, пускающего слёзы радости, оказал на будущего короля магическое воздействие. Принца проняло!

К лифту они бежали быстро, так быстро, как только могли! Рывок сигнального шнура, и клеть медленно поползла вниз. На вершине уже слышались шум, крики, удары в гонг. Уже на земле, мэтр Ури пытался броситься принцу в ноги. Потом он бежал рядом, причитал, жалуясь, как страдает народ, особенно менялы, и рассказывал, что теперь все будут счастливы.

За дорогой, в лесочке, где их ждали люди графа, к епископу подбежал слуга и вручил крошечный свиток.

– Ваше высочество! Господа! – сказал он дрожащим голосом. – Герцог что-то пронюхал, и к столице уже движется его легион. Что решаете?

– Но у меня больше нет резервов! – взволнованно произнёс граф.

– Мужиков подыму из окрестных сёл, к полудню подоспеем! – прорычал аббат.

– Сотня наших ловких ребят попортит немало крови герцогским выродкам! – решительно сжал сухие кулачки меняла.

– Я пошлю гонца к рудокопам, эти люди не знают страха! – кивнул епископ.

– Что ж, – вздохнул граф, – и я постараюсь наскрести ещё сотню пехотинцев!

– Дядюшка, господа! – голос принца звенел. – Я почту за честь стать королём таких смелых и благородных людей!

– Я и не сомневался в Вашей решительности, мой король! Запомним эту ночь! А завтрашний день, что бы ни произошло, станет концом тирании и началом новой, светлой эпохи! Эпохи справедливости! Рассвет нового дня был багряно-красным. Отворились городские ворота и, вслед за метельщиками на улицах появились молочники. Заскрипели оконные ставни, захлопали калитки. Послышались первые крики базарных зазывал. Столица просыпалась. Столица жадно впитывала восходные лучи и голоса людей, блеянье баранов, крики стражников. Столица была готова поглотить, переварить любые звуки, питающие корни великого города. Каждый житель помнил, что сто лет назад с небес спустились ангелы, принеся мир, свободу и процветание. Всё это было давно. Сейчас, потомок ангелов, сидел в своём роскошном дворце, и ему не было дела до всех этих кузнецов, молочников, портных. Если честно, ему не было дела и до стражников, поддерживавших порядок в Столице и до глашатаев, вышедших огласить новый указ мудрого короля.

Стоит ли говорить, что этот указ ошеломил всех. Зароптали рыночные торговцы, глухо загудели мастеровые, а менялы демонстративно закрыли свои конторы. И лишь усиленные караулы спасли нескольких лигурийцев от бессудной расправы.

Первыми откликнулись на события уличные менестрели и актёры площадных театров. Песни и баллады, новые, сочинённые неведомыми и талантливыми авторами, будоражили горожан. Пьесы, где сатира перемежалась с гневным возмущением, были встречены восхищёнными аплодисментами и возгласами поддержки. Заметалась городская стража, засуетились люди герцога. Одному миму, ретивые служители порядка, переломали пальцы. Попытались отрезать язык особо голосистому менестрелю. Слушатели вступились и пролилась кровь. Кровь… Это было неизбежно, хотя и никто не стремился пролить её первым.

– За что?! – кричал пожилой ремесленник, зажимая ладонью выбитый глаз.

– За что?! – голосила торговка, обнимая окровавленную голову сына.

– За что?! – рыдала молоденькая актриса, над заколотым ударом протазана другом.

К полудню вся Столица покрылась баррикадами.

К трём часам дня многим казалось, что всё уже кончено. Легионеры герцога, сметали своей тяжёлой поступью любое сопротивление горожан. Не слишком меняли ситуацию и подошедшие из окрестных деревень крестьяне. И лишь угрюмые рудокопы, отступали медленно, заставляя людей канцлера платить за каждый шаг настоящую цену! Епископ Влад возглавлял сопротивление у кафедрального собора, а аббат Рок – в районе Рыночной площади. Город обливался кровью, то здесь, то там занимались пожары.

– Что это за звуки? – встрепенулся рыжий подмастерье, с большим мясницким топором в руках.

– Это трубы, это золотые трубы. Добрый граф Раймунд пришёл к нам на помощь! – прошептал его отец, в глазах у старика блестели слёзы.

Сокрушённые внезапным ударом пограничной стражи, легионеры сдавались в плен целыми центуриями. Народ ликовал, празднуя победу. По центральной улице, в направлении Рыночной площади, двигалась кавалькада всадников.

– Видишь, внучок, тот статный всадник, в золочёных доспехах, это славный граф Раймунд, защитник границы!

– А рядом с ним кто, а, дедушка?

– Что такое! Или глаза меня обманывают или сам король Эдмунд Добрый воскрес! – охнул немолодой кожевник. И тут раздался грохот. Прямо со шпиля королевского дворца сорвалась молния и ударила по городу, и ещё одна и ещё… Запылали пожары, люди сотнями валились на мостовую.

– Королевское чудо! Король использовал дар Ангелов! Он использовал чудо против своего народа, а значит… значит, он больше не король! – и тысячи ответных молний ударили по дворцу. Настоящее чудо оказалось доступно не только королю.

0
00:05
887
23:28
крестьянского вида лошадках для меня это описание лошадок — прям очень не очень. Лошадки не могут быть крестьянского вида.
Это только мое мнение, но, читая старые книги и смотря старые фильмы, скажу, что раньше люди, особенно с Сиятельствами, разговаривали совсем не так. Очень долго было принято не приступать сразу к сути вопроса и переброситься парой нейтральных фраз.

К полудню вся Столица покрылась баррикадами. Как куполом накрылась баррикадами или покрылась, как кожа прыщами?) неверное предложение
Денег на ремонт крепостей и застав давно не выделяют. Обходимся своими силами. Граф получает деньги с ренты. Ренту получает с земли, которой он владел по наследству или по дарственной короля. Графы получали доооофига денег.
Все в рассказе спутано. Или я щас навру. Но Римская империя пала в третьем веке. Первый граф был титулован в четверном веке. Не состыкуется.
Либо у вас параллельная вселенная, но при этом употребляются те же термины, что употреблялись и в нашем мире. Не люблю я так. Вроде все то же, но вроде все не так. Должно быть что-то новенькое, интересненькое, а не так.
Имхо
18:48
Непонятный надуманный историзм при почти полном отсутствие волшебства делает рассказ сухим и малоинтересным.
Гость
13:36
Хорошо поставленные диалоги. И это всё. «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшие известия...» Еще бы добавить, что «К нам едет ревизор». Каково! Весь сюжет, ну просто интриги по романам Дюма. А где происходит действие, что легионеры сдаются целыми центуриями? Это и есть фэнтези? Маловато. За диалоги оценка хорошая. За исторический хаос единица. Хотя в фантазиях всё возможно, но в какой реальности?
Гость
13:43
Ещё не закончил комментарий. Простите, нажал случайно на «отправить». Самое основное, для меня непонятное. В названии «Королевское чудо» интрига? Дар Ангелов — убойная молния! Да. Пусть простит меня автор, но вот это и есть фантазия. Общая оценка 2
07:02
Ночной сумрак царил за стенами домика бывает дневной?
Так себе домик, почти хижина, на взгляд горожанина. у горожан в то время были не лучше
Дорожка, что вела сюда, петляла меж холмов, поросших редким лесом. Два всадника на приземистых, крестьянского вида лошадках выехали на поляну перед домом. откуда там поляна, если холмы?
мрачно покачал головой монах а мог покачать весело? игриво? печально?
Стены увешаны оружием и охотничьими трофеями у сторожа?
Яблоки, чеснок, лесные травы, мёд. откуда яблоки, мед? что за «лесные травы»? которые едят с чесноком?
в простом добротном деревянном кресле у сторожа?
Камзол из драгоценного лилового шёлка, наперсная цепь червонного золота, высокие сапоги тонкой шевровой кожи. тогда употреблялся термин червонное золото? шелк был драгоценен? кстати, когда он появился в Европе?
граф с поклоном поцеловал аметистовый перстень сидевшего по какой статье он чалился?
на один из стульев кресло, стулья — и это у простого сторожа
канцеляризмы
Настоящий властитель дум молодого поколения. это не анахронизм?
обращения с большой буквы (Вы и т.д.)
возьмите бубен, вон, на стеночке висит! у сторожа?
длинный серый кафтан там еще и кафтаны носили?
куча анахронизмов, элементы басни «Кукушка и петух», штампы дешевого юмористического фэнтези
Гость
03:47
Судя по вашему комментарию, Вы — не обладаете ни образованием ни элементарной эрудицией!
sue
00:20
Очень странное впечатление. Написано хорошо. Можно сказать идеально. Но читается скорее как пьеса. Следить за повествованием, точнее долгой беседой за этим столом быстро устаешь, а больше следить и не за чем. Т.е. может в виде театральной постановки это было бы интересно, но как рассказ почему-то не воспринимается. Кто все эти люди, о чем они все говорят.:) То ли замысел слишком мудрен, то ли просто читатели не доросли. :)
Загрузка...

Достойные внимания