Не терпимость

- Что случилось, милый?

Герриет присел рядом, облокотился на стол и с тревогой посмотрел на Перкинса. Тот был мрачнее тучи, уныло хлебал борщ со сметаной и смотрел в одну точку. Ужинали они, как всегда, вдвоём.

- Дорогой, всё в порядке? - вновь попытался привлечь внимание к себе Герриет. Он сделал жалостливое лицо, заморгал глазами:

- Ты меня не любишь?

Перкинс, наконец, отвлёкся от созерцания чарующей пустоты мыслей и поднял взгляд на сидящего напротив партнёра.

- Сегодня вынесли приговор. Все были просто в шоке.

Герриет всплеснул руками.

- Что такое? Неужели высшая мера?

Перкинс пожевал остатки капусты во рту, вытер пухлые губы салфеткой и придвинул к себе второе блюдо.

- Ты же сам знаешь, что «вышку» давно отменили, - язвительно заметил он и вооружился вилкой. Настроение у него стало улучшаться. Как и всегда после еды.

- Тогда всё не так плохо, - с улыбкой сказал Герриет.

Перкинс опять помрачнел. Вот вроде бы он только что отвлёкся от тяжких мыслей, а этот несмышлёный балбес опять напоминает ему о работе.

Он разломил котлету вилкой, резким движением нанизал на остриё кусочек и поднял на уровень глаз. Их с Герриетом теперь разделяла еда.

- Ему назначили двадцать.

- Сколько?!

- Двадцать! Двадцать пенетраций, черт побери! А исполнять придётся мне! Так что дай спокойно пожрать, пока не пришлось возвращаться к работе.

Перкинс погрузился в еду.

Он в последнее время стал совсем не свой. Постоянно срывался, кричал, ругался. Часто даже стал отказывать в любовных утехах. Говорил, что всё из-за работы.

Герриет понимал, в чём дело. Человек - не машина, он не может трудиться по столько часов подряд. А с тех пор, как отменили высшую степень - так работы прибавилось. Бывали дни, когда Перкинс возвращался домой в хорошем настроении - значит, он не очень устал и уделит время другу. А в другие дни он только и мог, что проглотить ужин и отправиться спать. Они стали почти обычной семьёй.

Перкинс тоже понимал, что найти вторую такую работу вряд ли получится. Всё-таки хорошего пенетратора нужно было удержать. А если он начнём плохо справляться со своими обязанностями, его тут же заменят. Вон, целая очередь, наверное, выстроилась, с орудиями наперевес.

Рынок труда среди «палачей» стал особо востребованным несколько лет назад, когда в законе появилась статья «Нетолерантность». Любого осуждённого жестоко наказывали. Причём, очень интересным способом. Если человек не терпит, допустим, власть - его назначают руководителем, и он начинает жестоко от этого страдать. Это становилось пыткой.

Если кто-то нетерпимо относился к средствам массовой информации, то ему в наказание приходилось становиться журналистом. И не приведи случай начать осуждать в своих статьях ещё кого-то.

А вот Перкинс работал в сфере сексуальной нетерпимости. Каждому осуждённому назначали наказание. Одну, иногда две пенетрации. Пару раз случалось, что было пять проникновений, и после каждого такого случая полагалось три дня отгулов - на восстановление сил.

Но этот… Этот случай выходил за рамки.

- А что же он натворил? - вновь вклинился Герриет в нить размышлений партнёра.

Перкинс тяжело вздохнул, закатил глаза, демонстрируя полнейшую неспособность своего партнёра к рассуждениям. Но потом всё же ответил, дожевав котлету.

- Этот человек утверждает, что во власти одни, - он запнулся, подбирая нужное слово, - гомофилы. И утверждает это, несмотря на то, что прямо в это время получает наказание за нетерпимость наркоманов и проституток.

- Какой кошмар! - воскликнул Герриет, - Так он что, уже осуждённый?

Перкинс шумно выдохнул.

- Разумеется. А учитывая все прочие заслуги, не воспримет единичную пенетрацию как наказание. Поэтому суд назначил ему целых двадцать. По четыре в день, ежедневно. С интервалом в четыре часа.

- А когда тебе заступать на смену?

Перкинс отодвинул пустую тарелку и взял в руки стакан с компотом. Хороший, из сухофруктов. Полезный.

- Вот завтра и начну. Так что ты ко мне эту неделю не приставай, договорились? Мне нужно собраться с силами.

Он одним залпом осушил напиток.

Герриет смиренно замолчал. Он проводил исчезнувшего в спальне Перкинса. Всё-таки работёнка у него была ещё та. Не позавидуешь.

«Хотя», - вдруг улыбнулся сам себе Герриет: - «Если бы не нетолерантность, мне бы никогда не назначили три пенетрации. Ведь так мы с ним и познакомились».